Иван
Шутки шутками, но ноги уже намекали, что готовы подать заявление на увольнение.
Узкая тропинка извивалась как змея, и каждый шаг сопровождался душераздирающим хрустом камней. Кроссовки, промокшие до последней молекулы, скрипели так трагично, будто репетировали финальный монолог для театрального кружка. Я хмуро размышлял, что такими темпами придётся искать новую обувь и одежду быстрее, чем мы дойдём туда, куда ведут дети.
– Ну что, турист года, – пробормотал себе под нос, – сколько ещё шагов до того, как тебе присудят премию Дарвина? Где ты вообще оказался? Почему без денег и документов?
В голове беспорядочно крутились имена возможных виновников этого гениального приключения. Олег? Костик? Может, Мишка?
Злость брала на этих долбоящеров! Эти безумцы решили, что усыпить меня, запихнуть в чемодан (вру, вряд ли они бы стали так заморачиваться) и протащить через границу – отличный сценарий для их дружеского «прикола». Класс! Это что, месть за то, что я не пришёл на их последний «вечер мужской солидарности», где они полтора часа обсуждали, кто бы выжил в зомби-апокалипсисе? И хрен с тем, что эта шутка – прямое нарушение миграционного законодательства… Каким местом они думали, когда решились на такое?! Как я буду тут выкручиваться? Стопудово пересмотрели сериалов с выживанием на необитаемых островах.
Если эти гении мысли полагают, что я, как обычно, прикрою их задницы перед шефом, то у меня для них плохие новости. Ну не-е-ет, это уже не безобидный заскок уровня «торт со стриптизёршей в отделении на День полиции». Тут, судя по всему, планировалась целая операция «Как вырубить друга и доставить в неизвестность».
Когда я вернусь домой, им мало не покажется. И всё же: как им удалось всё это провернуть без моих документов? Или я их уже здесь посеял? И что за седативное они умудрились мне впарить?
На работе я пью исключительно воду из своей бутылки, а со всеми приятелями предпочитаю общаться в баре за кружкой пива. Но если снотворное шло вкупе с выпивкой, то я бы сейчас это точно почувствовал. Сушняк, раскалывающаяся голова, противное ощущение «вчерашнего дня» и прочие прелести возлияний никуда бы не делись. Голова и правда раскалывалась, но, что странно, как-то… выборочно. Только когда я пытался вспомнить, что же было сутки назад.
– Прекрасно, просто прекрасно, – процедил я. – Значит, в моём арсенале: трещащие кроссовки, память в режиме «файл не найден» и головная боль с функцией «по требованию».
Ситуация становилась ещё более абсурдной. Всё выглядело слишком реально, чтобы быть галлюцинацией, но слишком неправдоподобно, чтобы быть правдой.
– Эй, дети, а как называется место, где мы находимся?
– Морской Лотос, – с готовностью ответил, кажется, Сём. Или Рём. Я пока не научился их различать.
– Как-как? – Я опешил.
– Морской Лотос, – пропыхтела Юми позади. – Остров так называется. В честь нашего клана.
Ага, остров. Тогда понятно. У крохотных кусочков суши часто названия диковинные. Вон на Ладожском озере есть остров Одиноких Лебедей, а в Канаде – остров Пальцев Феи.
– А покрупнее если взять? Страна?
– Морской Лотос располагается в государстве драконов на Огненном Архипелаге, – с гордостью выпалил другой близнец.
Я застыл, занеся ногу над тропинкой, как памятник самому себе – «Турист, внезапно осознавший масштаб своей ошибки». Ну ладно, названия островов всегда страдали излишней пафосностью. Но Огненный Архипелаг?! Это что, ребрендинг местного туризма?
Дети тем временем продолжали шагать вперёд гуськом – сосредоточенные, серьёзные, как маленькие спецагенты на миссии. Я мысленно прикинул, что при случае обязательно проведу разъяснительную беседу с их горе-мамашей. В двенадцать лет дети уже, вообще-то, должны знать хотя бы название страны, в которой живут, а не выдумывать «Огненные Архипелаги» на ходу.
«Итак, где же я мог оказаться?» – принялся размышлять, сканируя взглядом пейзаж. Судя по природе – что-то между Японией и Кореей. Хотя, если честно, я в культуре восточных стран – так себе эксперт. Вот и гадай теперь, на чём спотыкаюсь – на японском бамбуке или корейском. Если бы был телефон, я бы уже нащёлкал миллион фотографий, налепил креативные подписи и открыл блог с виртуальными экскурсиями. Назвал бы что-то вроде «Потерянный, но позитивный». Представляю, как туристические агентства лопнули бы от зависти.
Причудливые деревья блестели на солнце лакированными листьями, местами встречались заросли бамбука, а вот под ногами – сюрприз – шелестела розовая трава. Я даже глаза протёр на всякий случай. У меня бы сейчас не хватило уверенности объяснить, как работает фотосинтез, но, кажется, у этой травы серьёзные проблемы с хлорофиллом. Или кто-то перепутал палитры.
Узкая дорожка внезапно расширилась, и мы вышли к рыбацкой деревне. Часть деревянных домов стояла на прочных сваях, часть располагалась на земле. Черепичные двускатные крыши изгибались краями вверх, словно крылья птиц, а там, где должны быть окна у домов, белоснежными квадратами сияли вставки из рисовой бумаги.
Я невольно разминал шею и крутил головой направо и налево, рассматривая многочисленные узкие лодки причудливой формы с острыми носами и тупой задней частью; разбросанные и натянутые то тут, то там сохнущие сети; рыбаков в коротких грубых кимоно, подпоясанных верёвками, сидящих на крупных гладких камнях и промывающих рыбу, и женщин, занятых чисткой и сортировкой улова по громоздким плетёным корзинам из светлого ротанга.
– Ну точно, Азия, – пробормотал я себе под нос. Вот только какая именно?
Внимание привлекла сидящая на шатких деревянных мостках девушка, которая играла на смешной крошечной гитаре с тремя струнами. Голос её был столь прекрасен, что все серьёзные мысли улетучились напрочь. Она пела тягучими мяукающе-переливчатыми звуками, от которых по телу пробежали такие вибрации, что мурашки выступили на коже. Заворожённый, я сделал шаг вперед, пытаясь разобрать слова песни.
– Ну всё, крыса амбарная! Попалась! – раздалось откуда-то сзади.
– Уи-и-и! Отпустите!!! – заверещал очень знакомый детский голос.
Я оглянулся и обнаружил, что ни одного ребёнка рядом со мной нет. Вот же ж! Нехорошее предчувствие поселилось тяжёлым камнем в желудке. Толпа, собравшаяся у одного из домов, волновалась как потревоженный улей. Люди перешёптывались, кто-то стоял на цыпочках, чтобы лучше разглядеть происходящее. Я резко выдохнул и пошёл на голоса, раздвигая локтями толпу.
– Собака, что ворует яйца из гнезда! – орал кто-то.
– Сам ты собака, я ничего не брал.
– Не бра-а-ал?! А это что тогда?! Знаешь, сколько я добывал этого кальмара?! Хочешь есть – попроси денег у родителей!
– Он мой! Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?!
– Да мне плевать! Или ты сейчас заплатишь за этого кальмара, или я отрублю тебе руки!
В этот момент из-за спин жителей деревни показался эпицентр скандала. Перед глазами предстала картина, от которой на миг кровь застыла в жилах. Мужик с обветренным загорелым лицом в широкой соломенной шляпе, с виду крепкий и жилистый, удерживал одной рукой сразу за оба запястья кого-то из близнецов – то ли Сёма, то ли Рёма. Его щёки покраснели и дрожали, а глаза превратились в узкие щёлочки. Второй рукой местный самурай-помидор занёс меч, явно целясь отрубить детские запястья. Всё действие происходило около переносного мангала с кривыми ножками, на котором жарились кальмары. Рядом в грязи валялась ещё одна несчастная фиолетовая каракатица с поджаренным боком.
«Да вы тут совсем охренели?!» – пронеслось в голове.
– У меня нет денег, но этот кальмар мой, как всё в деревне… – начал возмущаться близнец.
К счастью, к этому моменту я отпихнул последнего зеваку, вихрем встал между ним и самураем, спрятав первого себе за спину.
– А присесть на десяточку за тяжкие телесные не хотите?! – рявкнул я.
Отточенное движение – и меч с жалким «звяк» упал на землю. На подкорке сознания мелькнула мысль, что я уже много раз вот так обезоруживал горячих «героев».
Мужик замер. Его и без того узкие глаза практически сомкнулись, теперь, вкупе с мешками под ними, напоминая вареники. Он смерил меня взглядом, полным смеси удивления и презрения, и огрызнулся:
– Вали отсюда подобру-поздорову, чужак. Это наши разборки.
– Ну конечно ваши, чьи ж ещё. Кто ты такой, чтобы угрожать холодным оружием несовершеннолетнему? – парировал я, не сдвинувшись с места.
Толпа, до этого молчаливо наблюдавшая за происходящим, начала тихо перешёптываться. Несколько человек сделали шаг назад, явно опасаясь, что сейчас начнётся что-то более горячее, чем спор.
– Это не твоё дело, – зло процедил мужик. – Они уже достали всю деревню. Эти мелкие пакостники воруют где только можно! Уйди. Я в своём праве!
– И что, нарушение за воровство – отрубание рук?! – вспылил я.
Ну офигеть, блин. Я, конечно, понимаю, что это Азия и тут свой уголовный кодекс, но ведь не может же быть такого, что разрешено размахивать зубочистками и причинять тяжкие телесные направо и налево? Дичь какая-то.
На лице мужчины отразилось недоумение, впрочем, толпа сзади тоже обеспокоенно зашепталась. Скорее всего, мы бы решили всё миром, но в этот момент в диалог влез Теон. Ни с того ни с сего мальчишка встал рядом со мной (кстати, он мне по плечо!) и заговорил с Сеньором Помидором:
– Успокойтесь. Простите нас и отпустите, пожалуйста. Мы пришлём оплату за кальмара, как только вернёмся домой.
Я хотел сыронизировать, что в таких ситуациях люди не станут верить на слово, как мужик в соломенной шляпе неожиданно наклонился, подобрал меч и засунул в ножны. На целую секунду я поверил, что всё обойдется, но внезапный порыв ветра сорвал с подростка капюшон. Мальчик как мальчик – четырнадцать лет, одет прилично, высокий конский хвост из тёмных волос и несколько синих прядей, которые в целом не сильно привлекают внимание. Сейчас вообще надо сказать спасибо, если подросток не делает себе салатово-розовый ирокез, татуировку с черепами и тоннели в ушах, но толпа явно считала по-другому.
– Сиренье отродье!
– Изверг!
– Ловите его!
– Это из-за таких, как он, корабль на той неделе затонул. Моя невестка погибла!
– Стоп! – рявкнул я повторно, теперь уже пряча за спину не только Сёма-Рёма, но и Теона.
Клянусь, этим детишкам не няня нужна, а персональный вооружённый охранник. Да что с этими людьми такое? Совсем уже с катушек слетели? Что за идиотские суеверия?
– Кто имеет что-то против этого мальчика, будет иметь дело со мной. Есть желающие?!
Я расставил широко ноги, напряг руки и пресс. Азиаты в массе в принципе те ещё хлюпики, но и несколько лет качалки никто не отменял. Даже мужик в соломенной шляпе поджал губы, но, помня, как я его обезоружил, хвататься за меч не спешил.
– Ну-у-у?! – вызывающе крикнул я и сделал шаг к толпе.
Как и ожидалось, люди тут же синхронно сделали шаг назад, кто-то бросился врассыпную, руша людской «круг» и открывая нам проход к выходу.
– Значит так, мы сейчас уходим, а вы остаётесь здесь. Никто нас не преследует, иначе, клянусь, ничем хорошим для вас это не закончится. Это понятно? – чётко и громко произнёс я, чтобы дошло до всех.
По-хорошему, за кальмара надо заплатить, но вот только нечем… Хотя… Я бросил взгляд на руку и заметил, что любимые часы остались при мне. Какую бы пакость друзья ни задумали, отправляя меня самолётом в тропические страны, но раздевать не стали. Лишаться дорогих часов, да ещё и за какого-то жалкого кальмара, не хотелось, но, увы, ситуация была принципиальной. Я расстегнул металлическую пряжку и бросил часы в руки обалдевшему Помидору:
– Это оплата за кальмара. – Наклонил голову и скомандовал уже детям: – Сём, еду подобрал, и пошли.
– Но он же грязный…
– Подобрал! – добавляя в голос стали, повторил я. – И пошли.
Юми – умница – первой сообразила, что к чему. Она рванула вначале за валяющимся на земле кальмаром, затем ухватила Теона за рукав и направилась к «выходу» из толпы. За ними последовали близнецы. Под сокрушительную тишину я замыкал шествие. Спины всех четверых детей были напряжены, они шли чёткими широкими шагами, но стоило отойти от деревни метров на двести, как тут же расслабились. Сём вдруг счастливо выдохнул, подмигнул брату и сказал:
– Ну вот видишь, я же сказал, что смогу. А ты всё «слабо» да «слабо»…
– Так, дети.
Я остановился и осмотрел вновь притихших «гениев». Юми, кстати, хоть и самая младшая, благоразумно не поднимала взгляда от земли в принципе. Теон нахохлился и сложил руки на груди, словно заранее готовясь защищаться, а близнецы… выглядели просто неприлично счастливыми. Что удручало.
– Слушайте сюда, – начал я, строго оглядывая банду. – Сейчас у нас будет урок о том, почему воровать – это не просто плохо, это катастрофа. И вам лучше запомнить каждое слово.
Дети озадаченно переглянулись, но, видя мою серьёзность, предпочли промолчать.
– Представьте, что вы возвращаетесь домой, а там кто-то уже успел утащить ваши любимые игрушки. А у тебя, Юми, пропали куклы и платья.
Девочка нахмурилась, но не ответила.
– Или представьте, что кто-то взял вашу еду, ту, которую вы так ждали. Ваша повар готовила полдня, старалась, вы предвкушали вкуснейший ужин, а кто-то пришёл и съел его за вас. Как вы себя почувствуете?
– Ну… это неприятно, – пробормотал Рём. – Но Аянэ ведь ещё приготовит.
– Не приготовит, – обрубил я. – Ингредиенты закончились, а повар ушла отдыхать или вообще взяла продолжительный отпуск.
На этот раз нахмурились и близнецы. Кажется, до них всё же начало доходить.
– Воровать – это значит лишать кого-то того, что принадлежит ему по праву. Вы не просто берёте вещь – вы крадёте чью-то радость, труд, безопасность. Этот кальмар – это не просто кусок еды. Это результат работы рыбака, который, возможно, рисковал жизнью, чтобы его поймать. Он вышел в море, провёл часы в холодной воде, забрасывал сети, вытаскивал их… А вы пришли и просто решили, что это ваше. Без спроса.
Я сделал паузу, чтобы дать словам осесть.
– Воровство – это не просто действие. Это корень всех конфликтов. Когда кто-то крадёт, он не просто берёт вещь. Он крадёт время, силы и надежды того, у кого взял. Этот рыбак, у которого вы «взяли» кальмара, теперь будет думать, что не может защитить свой труд. Он будет злиться. Его злость перерастёт в ненависть. А ненависть, дети мои, – это путь к разрушению.
Юми прикусила губу, Теон отвернулся, делая вид, что отповедь его не касается, а близнецы замерли. Сём всё же тихо подал голос:
– Но я ведь не воровал, по сути… Я просто взял… своё! Он не имеет права нас ненавидеть.
– Своё? – Я фыркнул. – Ты сам ловил этого кальмара?
– Нет, но всё, что находится на острове, действительно наше, – вдруг вступился за брата Рём.
– С какой стати?
– Мы защищаем эти земли, – подал голос Рём. – Это наша… э-э-э… компенсация!
– Компенсация?! – взревел я, чувствуя, как внутри начинаю закипать.
«Это дети, Вань, просто дети. Спокойнее».
– Вы в своём уме? Вы держали оборону? На эту деревню кто-то напал, а вы лично отразили атаку?
– Нет, но…
– Вот именно! Оставьте эти игры себе! Хватит! Вы хоть понимаете, что любой житель той деревни, – от экспрессии я даже указал пальцем туда, откуда мы пришли, – смотрит на вас и видит не бравых защитников, а мелких воришек?
Близнецы потупили взгляд, но на этот раз Юми подала голос:
– Но мы из драконьего рода. Эти люди должны нас уважать.
«Какие ещё, к чёрту, драконы? Впрочем, у них голова так задурена, что это сейчас даже не так важно».
– Уважать? За что? – резко спросил я. – Уважение – это не титул и не наследство. Его не дают просто так. Его зарабатывают. Люди будут уважать вас, если вы покажете, что достойны этого. Если вы справедливые, честные, умеете держать слово. На текущий момент вы продемонстрировали феерическую глупость и упрямство. Нет никакой драконьей привилегии, нет никакого права на компенсацию. Есть закон. Воровать нельзя. И я не позволю вам нарушать его, пока я ваш нянь. Ясно?
– Но мама сказала, что…
– А уж с вашей мамой я поговорю отдельно. Этот кальмар, – я указал на несчастного, изгвазданного в песке моллюска, – ваш ужин на четверых, и ни грамма другой еды. Кроме того, запрещаю всю ближайшую неделю телевизор и компьютерные игры. Это ваше наказание.
И мысленно добавил, что чушь про магию и драконов я тоже выбью из этих маленьких головок. Это же как надо было запустить детей, чтобы они считали, что могут воровать у рыбаков еду из-за того, что якобы принадлежат к драконьему роду?! Кошмар!
«Но, может, они были просто очень голодными? А ты сейчас этим кальмаром на четверых ещё и ухудшаешь ситуацию? Ты точно не перегибаешь палку?»
Я вновь оглядел детишек. Те растерянно переглядывались и молчали. Я ни черта не понимал в телосложении детей и какими они должны выглядеть, равно как и насколько люди азиатской внешности меньше, чем представители европейской расы, но в целом дети не походили на голодающее Поволжье. Опять же, одежда у всех весьма опрятная и симпатичная, на девочке вообще изумительные заколочки. Фиг знает, сколько они стоят, может, и дешёвка, но красиво.
«Ох, Вань, остынь. Не бывает голодных детей в семьях, которые могут позволить себе повара. Ты, конечно, не нянь года, но в целом наказание оправдано».
– Всё понятно? – Я дождался синхронного кивка и задумчиво посмотрел на Теона, который привычно отмалчивался.
На этот раз он не стал надевать капюшон, гордо вскинув подбородок. У него, надо признать, оказались очень длинные волосы. На солнце они как будто ещё больше посинели, хотя мне, наверное, показалось.
– Теон.
– Да?
Мальчик ответил, почти не разжимая губ, и бросил на меня колючий взгляд из-под бровей. Руки он всё так же продолжал держать скрещенными на груди, отгораживаясь от всего мира. Весь его вид говорил, что он очень и очень зол. Неужели из-за наказания?
– Меня на родине тоже часто обзывали из-за цвета волос. Не расстраивайся так сильно.
Подросток от удивления даже руки расплёл.
– Правда?
– Поверь, «фонарик», «петух» и «кирпич» – самые безобидные. Но, в отличие от тебя, это мой натуральный цвет волос. Не знаю, что у вас тут модно, но, может, тебе на ближайшее время имеет смысл смыть краску. Уж больно агрессивно люди в деревне настроены к синеволосым.
Теон промолчал, а я продолжил:
– И спасибо, что попытался помочь. Это было очень храбро. Но впредь, если я разговариваю со взрослыми, то, пожалуйста, не вмешивайся. Хорошо?
– Хорошо.
***
Теон изумлённо смотрел на чудного человека с короткими рыжими волосами, который теперь шёл впереди и насвистывал диковинную песенку. Его непривычно широкая спина закрывала часть обзора на дорогу. Обтягивающие голубые лосины и белая безрукавка смотрелись странно. Если бы так был одет ребёнок, это ещё бы могли счесть уместным, но для взрослого… Такое ощущение, что Ивэнь вышел из дома, забыв надеть кимоно. И верхнее, и нижнее разом. Впрочем, причёска Ивэня тоже оставляла желать лучшего. Такая короткая, будто он только-только сбежал с каторжных работ, где преступников бреют налысо. Когда Сём нашёл Ивэня, Теон, признаться, меньше всего ратовал за авантюру. И если Юми посчитала Ивэня страшным, то сам Теон не отпускал мысли, что этот человек может быть опасным. И вот результат: не раздумывая, чужак заступился за него, да ещё и отдал какую-то вещь жителям, чтобы снизить уровень их агрессии.
«Он не понял», – молоточками стучало в голове Теона. Приёмный сын Киоры Морской Лотос так привык к ненависти со стороны людей или жалости со стороны драконов, что всё никак не мог осознать, что его впервые в жизни восприняли как самого обычного ребёнка. Безо всяких усилий со стороны.
Да ещё и храбрым назвали! Кого? Его!
– Странный он какой-то, – внезапно озвучил всеобщую мысль Рём. – Как думаете, он точно с Большой Земли?
– А откуда ему ещё взяться? – шёпотом ответил Сём, чтобы Ивэнь их не услышал.
– Не знаю… – пробормотал Теон. – Он не понял, кто я.
Братья и сестра одновременно посмотрели на старшего – или младшего, тут смотря как считать – с сочувствием.
– Кстати, а зачем ты вообще влез? – вдруг спросил Сём. – У нас спор с Рёмом был!
– Чтобы тебе руку не обрубили, дурак, – огрызнулся Теон.
– Да я бы в драконий коготь обратил в последний момент, и этот мужик бы в страхе убежал, – попытался бравировать провинившийся брат.
– Ага, то-то я и смотрю, у вас тут всех «классно» драконья форма получается, – ответил Теон.
Все трое насупились. Пожалуй, было чересчур жестоко напоминать братьям и сестре об их неполноценности, но в то же время Теону и самому хотелось чем-нибудь стукнуть близнецов. А Юми… она не особенно переживала из-за отсутствия второй ипостаси. По крайней мере, подросток ни разу не замечал за ней такого.
Некоторое время все четверо молчали. Затем Рём всё же задумчиво подал голос:
– Кстати, а вы знаете, что такое телевизор?
– Понятия не имею, – зло пыхтя, ответил его брат-близнец.
Теон тоже невнятно пожал плечами. Их наказали отсутствием загадочного телевизора и компьютерных игр на семь дней. Ни тем, ни другим Теон и так не пользовался. Логично не выяснять у няня, что это, потому что, если он сообразит, что этого у них и так нет, наказание заменится на что-то более существенное. Что они, дураки, что ли, переспрашивать?
– Я думаю, это что-то со Смешанных Земель. Говорят, там много изобретений, которые не доходят до Огненного Архипелага… Маги всё же живут.
Братья синхронно кивнули. Ну да, скорее всего, так и есть.
– И всё же странный он какой-то. Но нам ведь он нужен только на время, чтобы всякие мерзкие лорды от мамы отстали, – вздохнула Юми, и все с ней молчаливо согласились.