Кажется, я теперь четко знаю, что испытывают осужденные по дороге на эшафот. Непередаваемое ощущение.
Каждый новый шаг приближает меня к самому страшному, что только могло случиться в жизни. Макар скоро встретится со нашими дочерьми.
– Открывай! – требовательно. Мы стоим напротив входной двери в квартиру.
– Мак, послушай, – начинаю. Но он одним взглядом заставляет меня замолчать.
– Открывай дверь, – говорит жестко. От его голоса вгруди все покрывается инеем. – Или я ее выбью!
И ведь не шутит. Он на грани. В таком состоянии без труда выбьет дверь.
– Маковецкий, давай без лишнего шума, – прошу его с трудом сдерживая себя, чтобы не закатить глаза.
Мне и без того проблем с соседями хватает. Они несколько раз полицию вызывали и органы опеки, видите ли, им не нравится, что дети топают. А еще кричат.
Ох, сколько я тогда от них натерпелась! Чего они только не вытворяли. Кошмар!
Уже хотела обращаться к братьям за помощью, как соседи отстали. Потом уже выяснила, что одни съехали. Но остались другие.
И эти другие пока что молчат.
Я не хочу новой конфронтации с соседями. У меня проблем хватает и без нее.
Вставляю ключ, поворачиваю в замке, нажимаю на ручку, дергаю. Дверь не поддается.
Мама закрыла ее изнутри.
– Тихо! – бросаю Маку через плечо. – Сейчас нам откроют, – говорю недовольно.
Ой, что будет… Моя мама Макара порвет.
Легонько стучу. Мама могла уложить моих принцесс спать, и будить детей по прихоти вдруг свалившегося, как снег на голову, отца, не собираюсь.
– Оля, тише, – предупреждает мама, открывая дверь.