На часах 17:30. Я снова беру в руки косячок, который вот уже полчаса как лежит забытый в пепельнице, и, недолго думая, взрываю его. В соседней спальне, словно медведь, храпит Азад. Он всю ночь курил тарьяк – опиум – вместе со своими дружками Клаасом и Файазом, афганцами с набережной Вальми. Удобно усевшись на диване перед компом, я размышляю о том, как мог бы начать свой гид по злачным местам Панамы. Опция разродиться вступлением или предисловием, чтобы представить публике произведение, кажется мне немного типичной для жанра. Лучше всего было бы бабахнуть сразу, с первого же абзаца, – с самого порога потащить читателя в подворотни Панамы. Например, начать с рассказа какой-нибудь брутальной истории, с чего-то очень жесткого и личного.
Мы с Диной знали некую Камилу, дилершу кокаина, на мотоцикле развозившую порошок по Парижу. Эта баба раньше работала стриптизершей в Pink Paradise, а после стала снабжать коксом всех проституток столицы, баб, нанимаемых ресторанами, чтобы клиенты покупали больше выпивки, хостес на Пигаль, трансвеститов из леса Бубу и порноактрис. Когда-то я подумывал нацарапать книжку об этой телке. Кстати, я предложил себя в качестве раба-писаки, чтобы состряпать ее автобиографию. Но в ноябре 2014 года ее труп нашли на помойке у ворот Берси. Об этом писали в газете Le Parisien. Начать мой гид с подобной истории, с такого довольно грязного происшествия, было бы классно.
Мне приходит СМС от моего приятеля Слима: «Фсе я дома прихади када хочет». Я докуриваю свою самокрутку, выключаю компьютер и тащусь в спальню к Азаду, чтобы стырить у него футболку. Все мои уже грязные, мне бы сходить в прачечную. Брательник хорошо дрыхнет в своей постельке с открытой пастью и трусами на глазах, защищающих их от солнечного света: в нашей хате на окнах нет ни штор, ни жалюзи.
Я беру черную футболку и, раз уж возникла такая маза, прихватываю еще и толстовку. Выскользнув из комнаты, я натягиваю шузы на ноги. Направление – Бельвиль. Я иду к моему приятелю Слиму на район, где полно разных гетто, таких как Ребеваль, улица Пиа, 140-й дом и жилой комплекс Рампоно. Есть чем забить мой путеводитель. В этом месте проходит внушительный трафик наркотиков, и именно в Бельвиле можно найти лучший гашиш и лучший кокс в Панаме – экспертное мнение. Кстати, с конца 70-х годов этот район стал вторым по значимости панамским чайна-тауном после китайского квартала XIII округа. Помню, в 2007 году один журналюга внедрился в азиатскую общину в Париже. В его документалке китайско-камбоджийский крестный отец на камеру показывал гранаты, помповое оружие, пистолеты Magnum и Beretta.
Надев куртку, я двигаю на Бельвиль.
Иду вдоль бульвара Вилет, бросая быстрые взгляды на прогуливающихся около меня девушек. Этим китаянкам около сорока лет, и они продают свое тело по тарифу пятьдесят евро за трах. Постоянные клиенты могут сторговаться – в основном это арабы на пенсии. Однажды после веселенького вечера я попробовал переспать с одной из таких в квартирке вроде тех, где нелегальные мигранты стряпают пельмени. Там было мрачно, ужасно воняло, проститутка раздваивалась перед моими глазами, и у меня не вставал. Помню, меня вырвало в умывальник, стоявший в спальне.
Я останавливаюсь, чтобы прикурить косячок, и замечаю Виржини Депант, выгуливающую черного бульдога на центральной аллее. Не знал, что писательница в стране: я думал, что она в Испании. Насрать. Я продолжаю идти по бульвару Бельвиль, почти задевая столики на террасах «Туниса-Туниса» и «Кифоли», двух тунисских ресторанов, одним из которых владеют арабы, а другим – евреи. Поворачиваю налево к улице Рампоно. Вообще-то, мой брательник Слим с улицы Пиа, но вот уже пять лет он живет здесь, в сити РПН. Он более или менее хорошо знает всех прохвостов XX округа; знает, кто продает наркоту на районе, кто ворует, кто грабит китайских продавцов или с помощью подъемного крана срывает с земли банковские аппараты.
Я подступаю к дверям логова. Редуан и его стая оккупировали бетонный вход, словно попрошайки. Исходящий от них запах анаши щекочет мне нос. Это черный, богатый на специи гашиш, должно быть, афганский или непальский. Признаюсь, я не корчу из себя храбреца, особенно в этой зоне. Здесь меня плохо знают, и этим малявкам я не очень-то нравлюсь. Парнишки из РПН не в ладах с хахалем Дины и особенно с его младшим братом – Уалисом. По логике этих бродяг, друзья моих врагов – мои враги.
Я погружаюсь в гетто. Редуан приветствует меня неуверенным кивком. Это что-то среднее между «привет» и «да пошел ты!». Я оказываюсь на лестничном пролете «А» и пересекаю холл, охраняемый многочисленной командой дозорных. Я делаю вид, что не замечаю их. Темнокожий парень, только вышедший из периода полового созревания, харкает мне под ноги:
– Эй, это ты – тот тип, который якшается с парнями с Барбес?[11]
Как со мной разговаривает этот сопляк?
– Что? – я ловлю его взгляд. – Есть проблемы?
Спеси в том мелком ублюдке не поубавилось: его руки скрещены, а спина прижата в стене холла. Он говорит нарочито спокойно:
– А тебе че? И че ты сделаешь? Здесь ты на моей территории, и мне насрать, что ты знаком со Слимом! Знаешь что? Лучше помалкивай, а то мы тебя отпиздим!
Дерьмо! Гол в его пользу. Если я открою варежку, не уверен, что уйду отсюда целым. Правда в том, что я действительно не на своей территории.
Я поднимаюсь к другу.
Слима я знаю с колыбели. Довольно высокий, толстый и опухший подпольный таксист. Морда араба, борода как у салафита, а взгляд как из фильма «Лицо со шрамом». Мы оба выросли в одном и том же городке 94-го административного департамента и ходили в одну и ту же школу Он один из моих самых старых друзей. Когда ему было пятнадцать, семья Слима переехала в Париж – в XX округ, из которого мой друган после никогда не уезжал.
Слим – хороший приятель, но плохой тип. В его репертуаре: домашнее насилие, мошенничество, наркотики (особенно порошковые), различные нарушения правил дорожного движения и в довершение всего пара-тройка потасовок, из-за которых он на семь месяцев загремел в тюрьму.
Мы здороваемся кулак о кулак, и я пересекаю порог его халупы:
– Черт побери, нервная мелюзга дежурит внизу!
– Нет, Зарка, не переживай, они не кусаются! Ну а ты сам, что у тебя за делишки с парнями с XVIII?
– Брось ты это! Нет у меня никаких делишек, я просто знаю Каиса, это мужик моей сестренки.
– Вот именно в твоем Каисе и проблема: он чересчур оберегает своего брата.
– Это нормально, ты бы что, своего не стал защищать?
Я присаживаюсь на диван в зале. На журнальном столике стоит комп, на экране которого идет видео с ютуба под названием «Секрет египетских пирамид».
– Блин, Слим, ты теперь интересуешься Древним Египтом? Не то что твоя привычная порнушка, наверное.
– Заткнись, сволочь! Это очень интересный репортаж, там объясняют, что пирамиды не могли быть построены людьми.
– Что, правда? И кто же тогда их построил?
– В этом-то и дело, они не знают!
В квартире Слима настоящий свинарник с тех пор, как его жена Асма после очередного удара головой по ее челюсти смылась на родину. Во всех углах зала скопилась пыль, пепельницы полны окурков, и повсюду валяются пустые бутылки, и это если не принимать во внимание два пакета с мусором, оставленных у входа в квартиру. Честное слово, мой друган слишком запустил все тут!
Косячок во рту, Слим подсаживается ко мне:
– Ну что, брат, что расскажешь?
– Ничего особенного! У тебя есть кокс? Это для Дины…
– Ага, щас сделаю! Сколько тебе нужно?
– Дай-ка мне граммов пять, этого хватит!
– Нет проблем! Только вот, когда будешь выходить, запрячь порошок себе в трусы. Полицейские что-то очень часто шныряют здесь в последнее время. Не знаю, что случилось с копами: может, планеты не так встали или что.
– Ладно, толстяк, я буду осторожен.
Слим передает мне свой косяк, я снова взрываю его и делаю две долгие затяжки. Грех жаловаться, бельвильская дурь по-любому лучшая в Панаме. Не идет ни в какое сравнение с тем, что можно найти на Барбес, где в гашиш добавляют каучуковый порошок и верблюжье говно. Звонит мой телефон. Это Азад. Я не беру трубку.
– Слим, скажи, я тут собираюсь писать путеводитель по подворотням Панамы. Ты знаешь что-нибудь о китайских делишках в Бельвиле? Ну, типа про мафию, триаду, тайные сети и так далее… Я бы хотел рассказать о них в своей книге, нацарапать главу о китайской мафии.
– Ну, чуток! На улице Ребеваль есть игорная комната, которой владеют азиаты, и еще есть шлюхи рядом с метро, но не знаю, поможет ли тебе это.
Не-а, с такой информацией мне не грозит разродиться бестселлером. В идеале мне бы раздобыть контакты какого-нибудь китайского торговца или подпольщика, но болтливый азиат – такое же редкое явление, как жемчуг в ракушке. Не так уж легко внедриться в их среду.
– Спасибо, Слим… Можешь дать мне кокса?
– Сейчас?
– Да, пожалуйста, мне уже нужно топать на Пигаль.
Мой друг, энергичный как тюлень, встает, исчезает в спальне и возвращается через пару секунд. Он продает мне приличный пакетик с порошком за три сотни евро. Я запихиваю товар поглубже в трусы, ближе к мошонке. Азад снова пытается до меня дозвониться, и я снова не отвечаю на звонок. Афганец часто звонит мне, чтобы попросить о помощи: куда-то его сопроводить, помочь с переездом, что-то для него забрать. Вот почему я стараюсь играть в мертвеца и ждать, пока он оставит мне сообщение на автоответчике: так я буду знать, нужно ли мне готовить несуществующую отговорку, прежде чем перезвонить.
– Ты и впрямь так хорошо знаешь парня твоей подружки Дины? – зондирует почву Слим.
– Ну это же парень Дины! Она мне как сестра, разумеется, я его знаю. Каис, он как семья.
– Ладно, ладно, брат! Тогда послушай! Брат твоего другана в один прекрасный день попадется местным соплякам, и, клянусь своей жизнью, они его прибьют. И твоего Каиса, раз уж он его защищает, они тоже поколотят. Это не пустяковая ссора, Зарка. Между Бельвилем и Барбес сейчас война.