Всего лишь неделю назад он пришел ко мне в хижину якобы за помощью.
– У меня умирает мать, – сказал длинноволосый и крепкий мужчина в черном плаще и высоких сапогах.
Не заподозрив ничего, я с сочувствием выслушала его рассказ, а потом, прикрыв дверь на щеколду и взяв из рук пришельца яркую тряпицу, которая будто бы была платком его матери, страдающей невыносимыми головными болями, совершила ритуал очищения от мучающих старуху духов.
– Вот, пускай носит три дня подряд, – сказала я, отдавая платок обратно.
– Но она умирает.
– Улучшение наступит тут же, я не вижу печати смерти на ткани. Вы говорили, что матушка одевала его еще сегодня?
– Да.
– Странно…
– А что ты еще можешь? – взяв платок и отдав мне плату, напоследок брюнет пронизал взглядом черных очей. Я не могла ничего в них прочесть, и это было странно. Обычно я видела людей насквозь, а тут…
– Идите с миром, – сказала я.
Дверь за незнакомцем закрылась, но я не спешила зажигать свечи и окуривать комнату, как делала это обычно. Что-то заставило меня сохранить следы его присутствия, как будто бы я надеялась, что мужчина придет еще раз.
Такие, как я, не выходили замуж. И я это знала. Моя участь была предрешена еще до рождения. Дочь одинокой колдуньи с окраин Черного леса, вынужденная скрываться от остального мира и помогать тем, кто меня об этом попросит.
Как только я достигла совершеннолетия, моя мать тихо отошла в мир иной, передав мне свой дар. И я знала, что когда-то со мной произойдет то же самое.
Похоронив тело, я посадила на могиле клен.
А потом, умыв лицо и испив из чистого родника воды, вошла в дом уже как его полноправная хозяйка.
Небо над головой становилось гуще от надвигающихся туч. Не дожидаясь дождя, я заплакала. Но так тихо, чтобы мои мучители не могли меня услышать. Когда же непроизвольно издала всхлип, тишину нарушил звук приближающихся шагов.
– Господин, она здесь! – закричал один из моих насильников, причинивших мне не только физическую, но и душевную боль.
Ответа не последовало, но шаги стали громче, а потом я услышала глухой удар по телу, удивленный возглас – короткий и надрывный вскрик, звук падающего тела.
– Элейн?
– Да… это я… – мой голос был дрожащий и охрипший, а еще я постаралась вложить в эти три слова все свое презрение и ненависть к тому, кто отдал меня на растерзание, воспользовавшись моим доверием.
А все потому, что я полюбила.
Мужчина пришел и во второй раз. Но теперь он принес с собой букет полевых цветов, а на его обычно хмуром лице проскользнула слабая улыбка.
– Это мне? – осторожно принимая из его рук нежные васильки и маки, я вежливо и бесстрашно отступила в сторону, пропуская внутрь хижины. И незнакомец вошел. – Что на этот раз?
– Я просто пришел повидать тебя, – таким был его ответ.
– Не понимаю…
Мне и вправду было странно такое слышать, обычно я нужна была людям с какой-то целью. Красотой я не блистала, богатств особых не было. Так, обычная отшельница, прячущаяся от мира и живущая с того, что давала мне природа или приносили редкие гости. Невысокая, со светлыми волосами, курносая и голубоглазая, обычно одетая в белую льняную рубаху, вышитую по подолу обережными знаками, в юбке из шерсти в зеленую и красную полоски, я не могла привлечь ничьих взглядов. Да, спустя несколько лет мне пришлось бы найти какого-нибудь юношу или мужчину, чтобы завести от него ребенка. Я точно знала, что это будет девочка, моя восприемница. Но – ни о какой любви речи не могло быть. Таково предначертание моего рода – одиноких колдуний.
– Можешь угостить меня чем-то съестным? – меж тем пришелец прошел в комнату и сел на лавку, по-хозяйски забросив ногу на ногу.
– Есть грибной суп, – сказала я, вытирая руки о фартук.
– Отлично, давай, я ужасно голоден.
– Но я не знаю, понравится ли вам мое кушанье.
– Отчего же? – хмурый взгляд стал проницательным.
– В нем лишь грибы да травы, никакого мяса. А ведь я знаю, господа любят сытные обеды.
– Тебе сколько лет?
– Девятнадцать.
– А на вид совсем девочка.
– Девочка и есть, – ставя глиняную миску на стол, я окинула фигуру мужчины быстрым взглядом. И в этот раз заметила новые детали – крепкие плечи, высокие скулы, орлиный нос, брови вразлет. "Какая же необычная красота, – подумала я, – вот бы…"
– И стряпня твоя вкусная, – отхлебнув немного супа, мужчина облизал ложку. – Хамерлик Горн, королевский палач.
– Что? Зачем вы меня пугаете?
– Почему пугаю? Я называю тебе свое имя и должность.
– Тогда… Зачем вы здесь?
– Видишь ли, я люблю гулять возле лесного озера, вдали от людей. И несколько раз видел тебя, у расколотой ивы, ты купалась. Но тогда я еще не знал, что ты – колдунья.
– Вы за мной подсматривали?.. – краска стыда залила мое лицо, ведь я купалась голой.
– Не только подсматривал. Я проследил за тобой. Мне нужно было тебя найти, потому что я… потерял сон.
Мужчина быстрее заработал ложкой, взгляд его сосредоточился на еде. Я же не знала, что мне делать и как поступить в этой ситуации.
– Тогда зачем я вам? – проговаривая эти слова, я уже знала ответ: он пришел, чтобы сделать из меня свою любовницу, ведь мужчиной двигала слепая страсть, он горел, словно факел, теперь я понимала эти огненные лучи в его эфире.
– Возможно, кто-то покрутит пальцем у виска, узнай, что я скажу. Но… Мне не у кого спросить совета кроме самого себя, ведь я сирота, как и ты… Поэтому – прошу тебя стать моей женой.
– Ой, простите, – губы мои растянулись в улыбке умиления. Я не ожидала таких слов. – Но я не способна к замужеству.
– Почему?
– Как видите, я – колдунья.
– А я – палач.
– Тем более.
– Но меня тянет к тебе.
– Я удивлена.
– А я не привык отступать.
– И что это значит?
– То, что мне плевать на все условности.
– И на мое мнение тоже?
– Об этом я не подумал, – на меня взметнулись глаза, глубина которых была мне непостижимой. – Тогда, можно мне пока приходить к тебе, хоть иногда?
– Я не могу вам запретить это.