ГОВОРЯТ, ТЬМА ВСЕГДА сгущается перед рассветом… Последние пять лет я прожила в полном мраке, так что заслужила свой рассвет. И, оказавшись на сцене, поняла: он вот-вот настанет. Из зала на меня смотрели почти тысяча зрителей, но я не замечала их. Последнюю, самую сложную партию я исполняла лишь для одного человека. Ослепляющие прожекторы, ноющие от усталости ноги, лопнувшая лямка корсета, державшаяся на честном слове, – все это было не важно, я танцевала лишь для него.
И вот я взлетела в финальном аллегро и точно с последним аккордом музыки приземлилась на пуанты. Вот он, мой самый любимый момент! Абсолютная тишина, нарушаемая лишь дыханием, затем я кланяюсь – и раздается взрыв аплодисментов. Но перед ним – двухсекундная передышка, вобравшая в себя всю кровь, пот и слезы, которые мне пришлось пролить ради этого момента. Ты умница, Люси Ларсон!
Это мгновение мне хотелось растянуть навечно, но я довольствовалась тем, что есть, – одним лишь идеальным мигом, прежде чем он уйдет в небытие.
Тяжело дыша, я вскинула руки и, приседая в поклоне, подняла глаза – строго в середину зала, как учила мадам Фонтейн. Уголки губ невольно поднялись. Попробуй не улыбнись, когда в самом центре сидит Джуд Райдер! Он вскочил, громко хлопая, словно пытаясь заглушить весь зал. И улыбнулся так, что у меня перехватило дыхание. Соседи посматривали на него с любопытством, но когда он встал на кресло и во весь голос закричал «Браво!», в их глазах засквозило неодобрение. Мне было наплевать. Я уже давно поняла, что быть с Джудом – значит идти против правил. И оно того стоило!
Поклонившись в последний раз, я снова перехватила взгляд Джуда и сделала нечто невообразимое. Хорошо, что мадам Фонтейн сегодня нет, а то она бы лопнула от негодования. Я подмигнула своему парню, который, башней возвышаясь над толпой, хлопал мне так, будто я только что спасла человечество от ядерной войны.
Занавес упал, и я поспешила за сцену, слыша, как Джуд продолжает свистеть и кричать.
Выражая свой восторг, он нарушал все неписаные правила. И мне это нравилось! Мы любили выходить за привычные рамки. Отношений это тоже касалось.
– Слушай, ты хоть разок не могла облажаться, а? У нас ведь не все такие гении, как ты, – шепнул Томас, мой однокурсник и тоже танцор, пока я шла вдоль занавеса.
– Могла, – ответила я, пропуская на сцену очередного исполнителя. – Но в чем прикол?
Усмехнувшись, Томас бросил мне бутылку воды. Поймав ее одной рукой, я благодарно кивнула ему и направилась в раздевалку растянуться и переодеться. До окончания программы оставалось минут десять, и по опыту я знала, что Джуд обязательно будет искать меня за кулисами, если я не найду его первой. Он никогда не отличался терпением, особенно после представления. Ничто не заводило его сильнее, чем наблюдать за мной на сцене, а меня – следить за ним во время матча.
Я скользнула в раздевалку, закинула ногу назад, схватив ее за лодыжку, чтобы растянуть четырехглавую мышцу, и принялась развязывать пуанты на другой ноге. Слава богу, лямка корсета все-таки выдержала, так что выступление обошлось без стриптиза. Она треснула, едва я начала растягивать шею. Мда, не самый подходящий момент для неполадок с одеждой… Разминая другую ногу я развязала второй пуант. Бросила обувь в сумку и достала джинсы, свитер и сапоги. Впереди пятничный вечер, у Джуда завтра домашний матч, а это значит, вся ночь в нашем распоряжении. Он что-то запланировал на вечер и велел одеться потеплее. Честно говоря, я предпочла бы одеться для более теплой погоды, хотя рядом с Джудом становится не важно, во что ты одет. Более того, я бы обошлась вообще без одежды, но святоша Джуд Райдер и помыслить не может ни о чем подобном, «пока не разберется со всей хренотенью». И я жду не дождусь, когда же это случится.
Надо бы размяться получше, но у меня осталось всего две минуты до того момента, как Джуд снесет дверь раздевалки. Сплетя за спиной руки, тяну косые мышцы. Где же носит Еву, нашего костюмера, когда она мне так нужна? Эта девочка умеет снимать пачку быстрее, чем мачо расстегнет молнию джинсов на заднем сиденье своего спортивного авто…
Мечтая поскорее избавиться от атласной смирительной рубашки, я огляделась в поисках ножниц, как вдруг мне на плечи легли теплые руки. Я бросила взгляд через плечо.
– Помочь? – усмехнулся Томас.
– Если все сделаешь быстро и аккуратно, то да, пожалуйста, – ответила я.
Он коварно улыбнулся:
– Когда речь заходит о раздевании девушек, в скорости и аккуратности мне нет равных.
Я ткнула его локтем в бок:
– Вперед, мистер Ловкие Пальчики.
– Как скажете, мэм.
Томас театрально похрустел пальцами и принялся наконец расстегивать сзади мой лиф. Парень не соврал – он и впрямь умел раздевать девушек. К слову, нет ничего интимного в том, чтобы один танцор помог другому с одеждой. Со временем невольно привыкаешь к тому, что все артисты на три штата вокруг хоть раз, да видели тебя почти голой. В мире танцев скромность – слишком большая роскошь.
– Уже почти, – пропыхтел Томас, пытаясь одолеть последний, самый упрямый крючок.
Только я хотела отпустить какую-нибудь колкость, как дверь раздевалки распахнулась.
– Какого хрена?! – заорал с порога Джуд, наливаясь краской.
– Джуд… – начала я.
– Ты покойник! – бросил он Томасу.
Я рванула к нему и уперлась обеими руками в грудь, а потом повисла на шее, давая приятелю шанс улизнуть.
– Джуд! Прекрати!
– Не волнуйся, прекращу… – ответил он, его глаза цвета расплавленного серебра загорелись ониксом. – Когда этот тип выкатится на сцену в инвалидной коляске.
В таком бешенстве я не видела его уже давно, так что просто лишилась дара речи. Осторожно отодвинув меня, Джуд, словно бык, пошел на Томаса. Тот, наполовину смущенный, но больше испуганный, расширенными глазами уставился на парня, готового его разорвать. Мы с Джудом были в разных весовых категориях, но я знала другие способы привести его в чувство. Я прыгнула на него всем телом, плотно обхватив его руками и ногами. Джуд тотчас остановился, огонь, полыхавший в глазах, чуть потускнел.
– Джуд, – мягко сказала я, ожидая, пока он обратит на меня взгляд, – хватит. – Потом кивнула на Томаса. – Он всего лишь помогал мне выбраться из пачки. Я сама его попросила – торопилась переодеться, чтобы поскорее выйти к тебе, – сделала я упор на последнем слове. – Сказал бы лучше спасибо Томасу, а не то ждал бы меня целую вечность.
Теперь Джуд стал сверлить взглядом меня.
– А почему не обратилась за помощью ко мне? – спросил Джуд сквозь стиснутые зубы.
– Потому что тебя здесь не было.
Приходится объяснять очевидные вещи – по-другому он сейчас не поймет.
– Теперь я здесь.
– Да… – Я погладила его по щеке.
Наконец светлые глаза полностью прояснились. Он набрал в грудь воздуха и выдохнул.
– Спасибо, что помог, Томас, – оглянулась я; приятель все еще пялился на Джуда так, словно тот ядерная боеголовка, готовая в любую секунду рвануть. – Еще увидимся.
Томас обошел нас бочком, не спуская глаз с Джуда:
– Конечно, Люс…
– Доброй ночи, – улыбнулась я.
– Пока, Питер Пэн, – бросил ему Джуд. – Мы с тобой тоже еще пересечемся!
Томас был уже в коридоре, но не сомневаюсь, что последние слова расслышал и угрозу уловил. Вздохнув, я погладила Джуда по лицу:
– Что мне с тобой делать, Джуд Райдер?
Да уж, вопрос что надо… Наши отношения никогда не были простыми. Ясно было одно: мы были без ума друг от друга. Однако в остальном – все равно что плыть против течения. Задыхаешься, гребешь из последних сил, но, несмотря на старания, остаешься на том же месте.
Приподняв меня за бедра, Джуд поставил меня на землю, повернул к себе спиной и расцепил последний крючок на атласной пачке. Его пальцы едва касались моей голой спины, но внутри меня все потеплело.
– Что мне с тобой делать, Люс? – спросил он в ответ.
– Ну, ты меня почти раздел, так что можешь продолжать, – поддразнила я, поворачиваясь к нему и изогнув бровь.
Однако глаза у него не стали влажными, как обычно бывало в момент близости, и уголки губ не дрогнули в предвкушении.
– Не делай так больше, Люс, – произнес он, складывая ленту от корсета.
– Что не делать? – спросила я, пожимая плечами.
Я разыграла святую простоту, хотя внутри кипела от негодования. Мне не нравится, когда со мной говорят таким тоном, особенно когда это делает любимый человек.
– Сама знаешь.
Я нахмурилась:
– Если я тебя чем-то разочаровала, мне бы не хотелось делать это вновь, но объясни мне, чем именно!
Черт бы побрал мой длинный язык… Полезла в огонь – жди теперь ожогов первой степени. Зачем я усложняю и без того непростые отношения, зачем провоцирую его? Я украдкой вздохнула, заметив, как Джуд стиснул зубы, пытаясь сохранить спокойствие. Он был готов взорваться. И я тоже.
– Никогда больше не проси других парней, даже если они одеты в обтягивающее трико, тебя раздевать, – сказал он наконец, прищурившись. – Нужна помощь, пусть даже снять носок, – зови меня. Понятно? Это мое дело.
Отлично. Ревнивый жандарм-собственник снова вернулся. Пусть говорит что угодно, но раз ревнует меня – значит, не доверяет. Считайте меня дурой, но доверие – не просто приятный бонус к отношениям, это то, на чем они строятся.
– Поняла, Люс? – переспросил он, потому что я хранила молчание.
Господи, как же я его люблю… но все равно не позволю мне указывать.
– Нет, Джуд, не поняла, – ответила я, закипая от злости. – Почему бы тебе не выйти, а я пока переоденусь и подумаю над твоими словами? Одна! – торопливо добавила, прежде чем он открыл рот, чтобы возразить мне.
Если Джуд начнет спорить, я просто не смогла бы сказать «нет». Он в нерешительности замолк, потом все-таки кивнул:
– Хорошо, подожду снаружи.
– Согласился, чтобы отпугивать от меня других парней или потому что готов терпеливо подождать свою девушку? – насмешливо поинтересовалась я, заглядывая в сумку.
Джуд вздохнул так, словно его пытали.
– И то и другое, – еле слышно сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.
Как только Джуд вышел, на меня накатила целая волна эмоций. Вина. Раскаяние. Вслед за ними огромное сожаление. Знала ведь, во что ввязываюсь, когда мы только начали встречаться. Пошла на это сознательно, даже с радостью. Джуду здорово досталось в жизни, поэтому порой он перегибает палку. Однако нет худа без добра. И у Джуда Райдера Джеймисона есть много положительных черт, которые пусть не сглаживают его худшие стороны, зато с лихвой компенсируют их. И вообще, разве я имею право упрекать кого-то? Сама я далека от идеала. В этом вся прелесть наших взаимоотношений. И беда… Я так же, как Джуд, постоянно теряю контроль над собой. Да и призраков прошлого у меня не меньше. Когда он загорается от ярости, я бешусь в ответ, и наоборот. Так, собственно, и случилось две минуты назад…
В конце концов я разозлилась уже не на Джуда, а на саму себя. Интересно, как бы я поступила, окажись на его месте – если бы открыла дверь и увидела, как какая-нибудь девчонка помогает ему раздеться? Натягивая свитер, понимаю, что моя реакция была бы похожей – скорее всего, я вцепилась бы в соперницу раньше, чем он успел бы что-либо объяснить. Прежний Джуд, каким он был до нашей встречи, тоже сперва навалял бы Томасу, а уже потом выслушивал бы оправдания. Нынешний Джуд пусть и не умеет толком владеть собой, но уже понемногу учится разрешать конфликт словами, а не кулаками. Он изменился! И все ради меня! А что я делаю в ответ? Спускаю на него собак и выставляю за дверь!
Торопливо надев оставшиеся вещи, я кое-как запихнула пачку в сумку и даже не стала распускать волосы, хотя от тугого пучка могла заболеть голова. Смывать толстый слой грима тоже было некогда – мне надо скорее к нему! Я выскочила в коридор. Подпирая противоположную стену, Джуд являл собой живое воплощение муки. На его лице отражались те же чувства, что снедали и меня. Улыбнувшись краешком губ, он потер затылок. Я выронила сумку и бросилась к нему на шею, обхватив так крепко, что почувствовала грудью выпирающие ребра. Джуд обнял меня в ответ – столь же пылко и, кажется, испытывая облегчение.
– Прости, – прошептала я, вдыхая его парфюм, сквозь сладкие нотки которого проступала едва заметная горчинка.
Прижав мою голову к подбородку, он вздохнул:
– И ты меня тоже.