Десять летних сезонов назад
Когда я год назад встретилась с Алексом Нильсеном у общаги, держа в руках с полдюжины мешков из-под грязного белья, я бы и не подумала, что когда-нибудь мы вместе поедем в отпуск.
После той поездки домой дружить мы начали не сразу. Сначала мы время от времени обменивались СМС. Алекс, например, как-то прислал мне размытый снимок линфилдского кинокомплекса с подписью: «Не забудь провакцинироваться», а я ему – фотографию комплекта из десяти одинаковых рубашек, который я нашла в супермаркете, и подписала ее: «Нашла тебе подарок на день рождения». Через три недели мы вывели наши отношения на новый уровень и начали разговаривать по телефону, а иногда и выбирались куда-нибудь погулять. Я даже убедила Алекса сходить в печально знаменитый кинокомплекс и посмотреть кино – и весь сеанс он так старался ни к чему не прикасаться, что чуть ли не парил над креслом, не осмеливаясь опуститься на сиденье.
А вот когда кончилось лето, мы записались в одну группу по двум обязательным предметам – математике и физике – и большую часть вечеров начали проводить вместе. Обычно Алекс приходил в мою комнату в общаге, а иногда я шла к Алексу, и мы до ночи корпели над домашним заданием. Моя бывшая соседка, Бонни, официально выселилась из общежития и переехала к своей сестре, и теперь я жила с Изабеллой, студенткой медицинского факультета. Иногда она заглядывала нам с Алексом через плечо и, сочно похрустывая сельдереем, указывала на наши ошибки.
Алекс ненавидел математику не меньше меня, а вот занятия по английскому языку и литературе просто обожал. Каждый вечер он брал в руки очередную книгу, а пока он читал, я садилась на пол рядом и бесцельно пролистывала блоги о путешествиях или читала какую-нибудь очередную статью о личной жизни знаменитостей. Мои же лекции оказались невыносимо скучными, и с куда большим удовольствием я проводила время с Алексом. Я никогда не чувствовала себя счастливее, чем когда мы возвращались с ужина, идя по темным улочкам кампуса с чашкой горячего шоколада в руках, или проводили все выходные в городе, поставив себе благородную цель отыскать лучший ларек с хот-догами в Чикаго. Или лучшую кофейню, или лучшую фалафельную – цели со временем менялись. Я обожала жить в большом городе – в окружении всего этого разнообразия выставок, музеев, непривычной еды, шума и новых людей. Пока у меня было все это, учеба в университете казалась вполне терпимой.
Как-то поздним вечером мы с Алексом лежали, растянувшись на полу в моей комнате, и готовились к экзаменам. За окном валил пушистый снег. Помню, чтобы как-то скрасить унылость происходящего, мы по очереди начали перечислять, где бы нам сейчас хотелось оказаться больше всего.
– Париж, – сказала я.
– В библиотеке, закончить работу по американской литературе, – сказал Алекс.
– Сеул, – продолжила я.
– В библиотеке, разобраться с введением к моей финальной части работы про нон-фикшен, – сообщил Алекс.
– София, Болгария, – сказала я.
– Канада.
Я подняла на него взгляд и зашлась в полузадушенном хохоте, который, конечно, вызвал у Алекса приступ его фирменного огорчения.
– Итак, твой личный рейтинг мест для отпуска составляют: два никак не связанных друг с другом эссе и страна, которая находится к нам ближе всего, – подвела итог я, перекатываясь на спину.
– Туда добраться куда дешевле, чем до Парижа, – серьезно ответил он.
– А это, безусловно, очень важное условие для мечты.
Алекс вздохнул:
– Слушай, ты ведь помнишь тот геотермальный источник, о котором ты недавно читала? Который в дождевом лесу? Это, вообще-то, Канада.
– Остров Ванкувер, – подтвердила я. Ну, если точнее, то речь шла о маленьком островке рядом.
– Вот туда бы я и отправился, – заявил он, – если бы мой товарищ по путешествиям был чуть менее сварливым.
– Алекс, – сказала я, – я с удовольствием поеду с тобой на остров Ванкувер. Особенно если единственная моя альтернатива – смотреть, как ты делаешь домашку. Отправимся туда этим же летом.
Алекс лег на спину рядом со мной.
– А как же Париж?
– Париж подождет, – отрезала я. – Да и вообще, на Париж у нас нет денег.
Алекс слабо улыбнулся.
– Поппи, у нас едва-едва хватает денег, чтобы купить в выходные по хот-догу.
Но потом мы весь семестр впахивали на дополнительных сменах в кампусе – Алекс подрабатывал в библиотеке, а я – в почтовом отделении, и скопили достаточно денег, чтобы купить билеты на самый дешевый ночной рейс. С двумя пересадками.
На борт самолета я тогда поднималась, чуть ли не дрожа от восхищения.
Потом мы взлетели, лампочки в салоне погасли, и на меня понемногу начала накатывать усталость. В конце концов я склонила голову на плечо Алекса и задремала, пуская слюни ему на рубашку, и спала я до тех пор, пока самолет не ухнул в воздушную яму. Потому что, как только это случилось, Алекс случайно заехал мне локтем в лицо.
– Черт! – выдохнул он. Я резко выпрямилась, держась за щеку. – Черт! – Он вцепился в подлокотники кресла так крепко, что костяшки пальцев побелели, и грудь у него тяжело вздымалась.
– Ты что, боишься летать? – спросила я.
– Нет! – шепотом ответил он. Старый добрый Алекс не хотел тревожить сон других пассажиров, даже находясь на грани панической атаки. – Я умирать боюсь.
– Ты не умрешь, – пообещала я. Двигатели снова зазвучали мерно и ровно, зато над нашими головами загорелся индикатор ремней безопасности. Алекс продолжал сжимать подлокотники кресла так, словно ожидал, что кто-то вот-вот схватит самолет, перевернет его вверх тормашками и попытается вытряхнуть нас наружу.
– Что-то мне это не нравится, – сказал он. – Был такой звук… Словно в самолете что-то сломалось.
– Это был звук, с которым твой локоть влетел мне в лицо.
– Что? – Алекс обернулся, и выражение его представляло собой причудливую смесь изумления и смущения.
– Ты меня в лицо ударил! – объяснила я.
– Ох, черт. Прости. Я посмотрю?
Я перестала держаться за пульсирующую болью щеку, и Алекс склонился надо мной. Его пальцы зависли над моей скулой, и через несколько мгновений Алекс одернул руку, так ни разу и не коснувшись моей кожи. – Выглядит нормально. Наверное, стоит попросить стюардессу принести тебе льда.
– Хорошая идея, – согласилась я. – Нам надо ее позвать. Скажем, что ты ударил меня в лицо, но это была полнейшая случайность, и вообще ты ни в чем не виноват, потому что ты просто испугался, и…
– О боже, Поппи, – проговорил он. – Я очень-очень извиняюсь.
– Да ничего. Мне даже и не больно почти. – Я пихнула его локтем. – Почему ты вообще не сказал, что боишься летать?
– Потому что я этого не знал.
– То есть?
Алекс откинул голову на подлокотник.
– Я в первый раз лечу на самолете.
– Ой. – Я почувствовала острый укол вины. – Лучше бы ты раньше об этом сказал.
– Я не хотел устраивать из этого драму.
– Не было бы никакой драмы!
Алекс перевел на меня скептический взгляд.
– А это сейчас что, по-твоему?
– Ладно, ладно. Хорошо, я устроила небольшую драму. Но вот послушай, – я втиснула свою ладонь под его и сжала пальцы. – Я здесь, с тобой. Если хочешь немного поспать, то я посторожу, чтобы самолет точно не разбился. Чего вообще не произойдет. Потому что летать вообще безопаснее, чем водить машину, например.
– Водить машину я тоже ненавижу, – сказал он.
– Я знаю. Я это к тому, что летать лучше, чем ехать на машине. Гораздо-гораздо лучше. И я с тобой, и я летала на самолетах раньше, так что, если случится что-то серьезное, я пойму. Обещаю, в таком случае я точно запаникую, и ты сразу узнаешь, что что-то пошло не так. А пока можешь не переживать.
Несколько мгновений он вглядывался в мое скрытое полумраком лицо, а затем его ладонь расслабилась, и его теплые жесткие пальцы наконец перестали нервно сжиматься.
Так я и сидела, держа его руку в своей, и сейчас это почему-то приводило меня в трепет. Девяносто пять процентов времени я воспринимаю Алекса Нильсена исключительно платонически и полагаю, он не воспринимает меня как сексуальный объект вообще. Но остается еще пять процентов… Пять процентов, которые говорят: «А что, если…»
Эта мысль никогда не задерживалась у меня надолго. Просто отвлеченная идея, рожденная в переплетении наших пальцев. Что, если я его поцелую? Каково это будет? Как ощущаются его прикосновения? Такой же Алекс на вкус, как и на запах? Никто лучше не заботится о гигиене рта, чем Алекс. Это, может, и не самая сексуальная вещь на свете, но это определенно лучше, чем если бы ситуация была противоположной, верно?
И на этом мои мысли зашли в тупик. Что вообще-то замечательно, потому что Алекс нравится мне слишком сильно, чтобы с ним встречаться. К тому же мы абсолютно несовместимы.
Самолет снова начал мелко трястись в воздушных потоках, и Алекс стиснул мою ладонь.
– Время паниковать? – уточнил он.
– Пока нет, – ответила я. – Попробуй поспать.
– Потому что встречаться со Смертью стоит отдохнувшим.
– Нет, тебе нужно отдохнуть, потому что, когда я выбьюсь из сил в ботаническом саду в Ванкувере, тебе придется нести меня весь остаток пути.
– Я знал, что ты не просто так позвала меня с собой.
– Я не позвала тебя в качестве верховой лошади! – возмутилась я. – Я позвала тебя для того, чтобы ты устроил саботаж, пока я буду бегать от стола к столу в обеденном зале гостиницы «Императрица» и воровать крошечные бутербродики и бесценные браслеты у ничего не подозревающих гостей.
Алекс мягко сжал мою руку:
– Полагаю, тогда мне правда лучше отдохнуть.
Я сжала его руку в ответ:
– Именно так.
– Разбуди меня, когда настанет время паниковать.
– Обязательно.
Он положил голову на мое плечо и притворился, что спит.
Я была уверена, что, когда мы приземлимся, у Алекса будет жутко болеть шея, а у меня занемеет плечо от долгого сидения в неудобной позе, но сейчас я ничего против этого не имела. Впереди у меня пять великолепных дней путешествия с моим лучшим другом, и глубоко внутри я знала: ничего плохого с нами случиться не может.
Время паниковать еще не пришло.