Я могу позволить себе лишь один-единственный критерий оценки результатов моего труда: действительно ли это работает?
Приверженцы разных школ по-разному описывают одни и те же наблюдаемые всеми явления, но наши теоретические установки неуловимо, порой даже без нашего ведома влияют на то, как мы видим, и на то, как мы объясняем себе увиденное. Эти бессознательные теоретические предпочтения приводят к разночтениям даже в том, что именно следует считать патологией, они влияют на выбор клинических средств и методик лечения.
Само существование бессознательного признается не всеми учеными-психологами. Юнг пишет: «Я рассматриваю психику как нечто реальное» (Jung, 1952a, p. 464), и с этим положением согласны все глубинные психологи, все специалисты, практикующие психоанализ или психодинамическую психотерапию. Но даже им бывает достаточно трудно с полным доверием отнестись к тому, что фантастические истории, рассказываемые нашими пациентами, столь же реальны, как и внешняя действительность. Они равноценны реальности по своему воздействию на психику, потому что любая информация проходит одну и ту же процедуру обработки: мозг получает ощущения из внешнего мира или же стимулы из внутреннего мира фантазий, образов и снов, а затем интерпретирует сформировавшиеся паттерны и придает им смысл. Мы можем считать, что это происходит благодаря нашему сознанию (или психике), а не мозгу как таковому. Но наше тело служит областью взаимодействия внешней и внутренней реальности; оба мира равно объективны по отношению к тому, что мы называем Эго, и тот и другой познается с помощью одного и того же инструмента. Применение такого подхода к психике может удивлять и шокировать: отсюда, к примеру, следует, что обдумать утром свои сны или помолиться может быть столь же важно и значимо, как поздороваться с близкими.
В клинической практике такой взгляд может помочь психотерапевту увидеть связь между замечанием пациентки о тяжелых сумках с покупками и последующим пересказом сна, в котором она убивает мужа. Тот факт, что она излагает эти два «объективных» переживания последовательно, одно за другим, позволяет предположить, что она как субъект связывает свою внешнюю реальность с внутренней и позднее эта взаимосвязь может быть исследована в процессе совместной работы.
Фрейд и Юнг считали себя продолжателями дела других ученых, занимавшихся в конце XIX века исследованием проявлений бессознательного, – Жане, Фореля, Флурнуа, Принса, Блейера. И для Фрейда, и для Юнга главная проблема заключалась в том, что само существование бессознательной сферы психики не было признано. Фрейд поставил под угрозу свою репутацию, публикуя работу «Толкование сновидений» (1900а). Он откладывал эту публикацию в течение четырех лет, поскольку хорошо представлял себе шквал возражений, которые обрушатся на его теорию, утверждавшую, что психологический механизм вытеснения создает бессознательный материал, который затем может вторгнуться в сознание. (На самом же деле его книга почти не была замечена: в течение первых шести лет после опубликования был продан всего 351 экземпляр.) И Фрейд, и Юнг беспокоились, что в научных кругах их могут счесть несостоятельными с академической точки зрения из-за их убежденности в существовании бессознательного.
В 1900 году, когда Юнг стал работать в больнице для душевнобольных в Бургхольцли, большинство ученых-психологов и врачей считали, что «нет никакой психики вне Эго», хотя поэтам и философам издавна было известно о неосознанных мотивах человеческих поступков (Jung, 1944, p. 480). В Бургхольцли Юнг был единственным, кто, работая с пациентами-психотиками, задавался вопросом о том,
почему у этого пациента – такая фантазия, а у другого – совершенно иная; что это значит, если, например, одному пациенту кажется, будто его преследуют иезуиты, другой воображает, что его хотят отравить евреи, а третий убежден, что за ним гонится полиция. Такие вопросы совершенно не интересовали врачей того времени (Jung, 1962, p. 149).
На самом деле эти вопросы не интересуют многих врачей и в наши дни.
Юнг пишет, что именно тогда он «понял, что параноидальные идеи и галлюцинации содержат зародыш смысла». Выслушивая годами пациентов, считавшихся безнадежными, он предположил, что их фантастические истории отражают психическую реальность. Одна молодая женщина, подвергшаяся сексуальному насилию со стороны брата, ушла из этой невыносимой для нее реальности в другую – она воображала, что живет на Луне. В больнице она слышала «голоса», отказывалась от еды и вела себя как немая. Много недель спустя после начала лечения она поведала Юнгу о жизни на Луне и о своей героической миссии – убить правителя-вампира, избавив женщин от его гнета. Юнг истолковал эту фантазию как неосознанное повышение статуса до королевского (ведь исторически инцест являлся прерогативой лиц королевской крови и божественных особ), придание ее жизни высочайшего смысла и значения как своего рода компенсации за унижение со стороны насильника. Применение Юнгом такого подхода позволило пациентке после долгого сопротивления и нескольких рецидивов болезни покинуть больницу и возвратиться к жизни на земле (Jung, 1962, p. 148–152).
Помимо работы с пациентами в Бургхольцли, Юнг в этот период занимался исследованием деятельности бессознательного с помощью теста словесных ассоциаций (1904). Тест заключался в том, что человека просили, не раздумывая, реагировать словом-ассоциацией в ответ на каждое слово из заранее составленного списка; время, предшествующее реакции, фиксировалось. Юнг обнаружил, что длительное промедление возникало, если слово-стимул оказывалось эмоционально значимым для данного человека. В научном смысле это служило доказательством: что-то мешает сознанию дать немедленный ответ на предложенное слово, следовательно, в психике есть еще нечто, помимо сознания. Юнг торжествовал: он сумел представить научное обоснование – в отличие от предлагаемого Фрейдом описания случаев из практики – гипотезы Фрейда о существовании бессознательного аспекта психики. Правда, позднее Юнг признавался, что был не в восторге, оказавшись в одной упряжке с персоной нон грата, каковой был Фрейд в академических кругах того времени (Jung, 1962, p. 170).
Однако и в 1947 году Юнг все еще вынужден пространно и детально доказывать сам факт существования бессознательного аспекта психики, считая, что его признание имеет «абсолютно революционное значение и может радикально изменить наш взгляд на мир» (Jung, 1962, p. 193). И гораздо позже, в 1962 году, ему приходится констатировать, что «принятие всеми того фундаментального открытия (инсайта), что психическая жизнь имеет два полюса, все еще остается задачей будущего» (Jung, 1962, p. 193).
Эта задача до сих пор не решена полностью. В наше время психотерапевты когнитивно-бихевиористского направления и авторы книг из серии «Помоги себе сам» привычно обращаются с бессознательным как авторитарные родители с непослушным ребенком: игнорируют его, велят замолчать, отсылают в другую комнату. Не больше уважения проявляют к бессознательному и приверженцы биологического детерминизма из среды психиатров: по их мнению, душевные болезни вызываются химическим дисбалансом и единственным подходящим лечением являются лекарственные препараты. Многие врачи общей практики и другие медицинские работники недостаточно осведомлены о психологической компоненте соматических болезней. Воздействие бессознательного на телесные функции, на возможности адаптироваться к внешним условиям, на взаимоотношения людей, их способность учиться, работать и вести жизнь добропорядочных граждан признают далеко не все. С этой силой не считаются ни в органах здравоохранения, ни в системе образования, ни в социальной сфере, юстиции или политической жизни. Даже представители основных господствующих религий не знают, как подойти к этому вопросу, хотя внутри них, как и в некоторых менее распространенных религиозных учениях, наблюдается растущий интерес к нему.
Все теории, обсуждаемые во второй главе, принадлежат глубинным психологам, которые на практике знакомы с бессознательным и хорошо осведомлены о его возможностях. Концепции и понятия необходимы в качестве надежного инструмента мышления, но основное их назначение в клинической работе – помочь понять, что происходит во время сессии в сознании терапевта, пациента и в процессе их взаимодействия. Главный критерий качества теории таков: работает ли она? То есть соответствует ли теория тому, что мы видим и чувствуем? Полезна ли для пациента интерпретация, согласно данной теоретической модели? Удобна ли она для нас?
Фрейд говорил о «системе бессознательного»; наименование «подсознание» не используется в психоаналитической литературе как термин. «Система бессознательного», позднее названная Фрейдом Ид (Оно), является обиталищем наших инстинктов. Кроме того, к бессознательному относится предсознательный опыт, который вполне может стать вновь доступным для Эго, и вытесненные переживания, неприемлемые для Эго; все они когда-то были осознаны. Ид Фрейда сродни юнговскому индивидуальному бессознательному, которое он отличает от коллективного бессознательного.
Юнг иногда определяет бессознательную психику как «объективную психику», поскольку она переживается сознательным Эго, Я, мыслящим субъектом как нечто отдельное, как объект мышления Я, а не как часть его субъектности. Она автономна. Фрейд также понимал, что содержания бессознательного действуют независимо от Эго, но приписывал целеустремленность Ид в его слепых поисках инстинктивного удовлетворения. В противном случае инициатива исходит от Эго, использующего бессознательное психическое как хранилище переживаний, от которых оно стремится очистить разум.