Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В принципе, я на этом и раньше не раз спотыкалась, но впервые из-за моей доброты у меня буквально уходит пол из-под ног.
Может, дело в том, что прошлые мои заслуги на поприще добра были не такими глобальными? Потому и откат был попроще.
Ну подумаешь…
Спасла в детстве котенка, отказалась его кому-нибудь отдавать и выдержала две недели бойкота от всех членов семьи. А спасеныш избрал именно мою обувь, чтобы точить свои зубы и когти, и именно мою комнату, чтобы своими царапинами на обоях, шторах и покрывале расписаться: «Здесь был кот! Точно был! Отвеча-а-ю!»
Что еще?
Узнав о грядущем сокращении, уступила свое первое место работы сотруднице, с которой практически не общалась, но которой было нужнее, потому что она из другого города и ей надо было платить за квартиру. А она потом с большим удовольствием всем рассказывала, что я по-идиотски провалила испытательный срок. И хихикали даже те, кто знал о моей настоящей причине ухода.
Так-так-так…
Согласилась присмотреть за рыбками подруги, пока она съездит в отпуск, две недели честно за ними ухаживала, хотя заезжать к ним было не по пути, кормила куда сытнее, чем говорила подруга. Многие мои подопечные даже прилично поправились, а то были такими полупрозрачными, что я некоторых из них даже не замечала. Идиллия. Все хорошо. Все отлично и, казалось бы, без последствий. Но в день приезда хозяйки рыбки решили, что не хотят со мной расставаться, и, выпрыгнув из аквариума, совершили массовое самоубийство.
Подруге я подарила светильник, где также плавали рыбки. Хорошие рыбки, необидчивые, ручные, которых даже можно погладить и которых совсем не нужно кормить. Но в знак окончательного примирения мне в следующий отпуск подруги пришлось две недели следить за питоном, который занял место в свободном аквариуме.
Было еще несколько незначительных мелочей, за что обязательно прилетало. Но давненько, вот я и расслабилась. Иначе бы не взялась за это дурацкое анкетирование. И правда, какое мне дело, что у компании в этом году небольшой юбилей? У генерального есть секретарь – путь бы она и думала, чем порадовать руководство.
Может, ему и не хочется знать, что больше всего ценят сотрудники и почему работают именно здесь. Может, ему неинтересно слышать поздравления и пожелания.
А может – и с каждым шагом, приближающим меня к кабинету генерального, я все больше склоняюсь к этой мысли, – с некоторыми анкетами он уже ознакомился.
Может, случайно нашел один из бланков, которые испортила Катерина? В первой анкете она клятвенно обещала, что ее производительность увеличится, если она хоть раз увидит генерального без одежды. Когда я забраковала эту анкету, во второй она согласилась оставить на генеральном носки. А в третьей, под вдохновением от его посещения офиса, согласилась, что достаточно просто видеть его каждое утро. Можно даже в брюках и в пиджаке. Но уж тогда без носков и на голое тело!
Пришлось дать Катерине время остыть после встречи с кумиром. Ее анкеты я вроде бы выбросила, но через шредер не пропустила, так что…
Или до генерального дошли слухи о том вопросе, который был в анкете бухгалтера? Понимаю, сама была в шоке. Приличная, взрослая женщина, и вдруг в примечаниях интерес: как генеральный относится к леопардовым бикини на одиноких, симпатичных женщинах с аппетитными формами и хорошим окладом?
Пришлось выдать и ей второй бланк. А вот куда делся первый…
Да и другие девчонки, узрев генерального, который обычно не балует своими визитами, написали в анкетах такую ересь, что я еще дважды печатала бланки. Влюбленные дурочки, честное слово. Мужчины куда адекватней – расписали и плюсы, и минусы, на которые обратили внимание. Внесли дельные предложения, которые могут помочь увеличению прибыли.
Тихон, уверена, преодолеет дневную лень и тоже напишет что-то вменяемое. Несколько интересных идей, которые были озвучены, я обязательно покажу Павлу Ивановичу, когда он вернется.
Правда, в том случае, если доживу до его возвращения.
Так, стоп…
А я доживу! Во-первых, не могу позволить себе уволиться, это дело чести, в конце концов. Ну а во-вторых, не хочу подставлять шефа. Мало того, что в анкете никто не задал ему ни вопроса, как будто его личность менее интересна, чем генерального. Не хочу, чтобы на юбилей компании он услышал: «Поздравляем! У вас больше нет вашего помощника! Теперь работайте сами!»
Человек после медового месяца вообще-то вернется. Ему нельзя так расстраиваться и брать сверхурочные.
Все, хватит себя накручивать. Не может откат прилететь так стремительно.
Возможно, генеральный просто хочет узнать, как вчера все закончилось. Он же пропустил все веселье. И потом, ни с одним тираном долго не проработаешь, а Снежану с ее должности и строительным краном не сдвинешь.
Он добрый. Просто мы – все остальные, кто не Снежана, – с ним мало знакомы.
«Ни шагу назад!» – напутствую себя у приемной. Игнорирую явное неодобрение секретаря генерального и открываю дверь главного кабинета, где царит такая мертвая тишина, что давит на барабанные перепонки.
Вхожу.
И тут же хочу именно это и сделать, то, что себе запрещала, – хотя бы малейший шажочек назад.
Потому что генеральный выглядит так, как будто не только примерил на себя роль моего палача, но и подобрал место казни.
И если я правильно читаю по лицам потенциальных убийц, то это: «Здесь, сейчас и без права на последнее слово!»
– Присаживайтесь, – говорит он тоном, которым зачитывают пожизненный приговор.
Послушно иду к скамье подсуди… тьфу ты.
Незаметно, пока генеральный смотрит мне в переносицу, поправляю перекрутившуюся юбку, чтобы замок был не сбоку, а спереди, и присаживаюсь на стул.
А теплый, несмотря на то, что солнце не попадает, а в кабинете кондиционер, – видимо, до меня здесь уже кто-то чалился.
Ой, что-то меня заносит. Ну так это все генеральный – я прямо вижу, как он попеременно примеряет на себя роль то неудовлетворенного судьи, то прокурора-социофоба. И давит взглядом, давит уверенно, жестко, прекрасно зная, что мой адвокат сейчас в отпуске.
Ужасно хочется встряхнуть его, заставить уже говорить, чтобы я могла отбить все претензии и уйти. У меня, между прочим, еще много работы. И я всегда была уверена, хотя бы на примере Павла Ивановича, что у руководства ее куда больше. Но сейчас мелькает смутная мысль, что генеральный удачно все взвалил на своих подчиненных и ему самому теперь нечем заняться.
Проходит минута.
Вторая.
Подозреваю, Катерина портит уже пятый бланк, не решаясь: оставить носки на предмете своих мечтаний или убрать, а если оставить, то в каком сочетании? Бухгалтер, подойдя с практической стороны, упрощает вопрос и хочет узнать об отношении генерального к бикини не только пятнистых расцветок. Потревоженный мною Тихон благополучно опять засыпает.
А мы так и сидим.
Разделенные столом, должностями и моим полным недоумением.
Тихо работает кондиционер, за окном чирикают птички, сентябрьское солнце проникает в кабинет, чтобы полюбоваться запястьем мужчины с дорогими часами и черными запонками на рукавах белоснежной рубашки; сделать его темные волосы не такими мрачными, выдав в них несколько нитей каштанового. А еще чуть смягчить жесткую линию подбородка и сделать темно-серые глаза чуть светлее, добрее.
Не помогает.
Сидит, молчит и рассматривает меня так придирчиво, что я еще раз на всякий случай поправляю неудобную юбку.
Но это явно было плохой идеей, потому что взгляд генерального тоже падает вниз. Пытается задержаться в зоне декольте, потом, видимо, понимает, что этот закрытый наглухо пиджак о таком понятии, как декольте, даже не подозревает.
На всякий случай, так как взгляд генерального слишком пристальный, я все же застегиваю верхнюю пуговицу. И, пожалуй, от разочарования, иных причин я не вижу, этот чудесный мужчина неожиданно выдает:
– Вижу, вам нечем заняться?
Интересно – так, чисто гипотетически, – если бы я раздевалась, он бы такую глупость спросил? Он бы вообще хоть что-то сказал или так и вынуждал меня проникнуться тем, как тихо работают лопасти кондиционера в его кабинете?
Но у меня, понятно дело, риторические вопросы. И я была в полной уверенности, что у генерального тоже, вдобавок ко всему еще и нелепый. Но по взгляду, который становится жестче, понимаю, что нет.
– В смысле? – прочистив пересохшее горло, уточняю ход его мыслей, которые от меня ускользают. – Имеете в виду здесь, у вас в кабинете?
И вот мне точно нельзя участвовать в шоу «Интуиция» или «Кто выиграет миллион» – только время потрачу и деньги на такси и прическу, потому что генеральный явно ожидал услышать что-то совершенно другое.
– Я имею в виду, – говорит он практически по слогам, будто давая себе время и на ходу сочиняя, – что после отъезда Павла Ивановича вы себе не находите места.
Нет, ну я действительно переживала, удачно ли долетели молодожены. Но – каюсь, и тут мне должно быть даже немного стыдно – я больше волновалась за Люсю, а не за шефа. Хотя теперь, с учетом этого нападения генерального, понимаю, что была не права: мало ценила свое руководство.
Ну простите, забыла, что может быть и такое. Когда толком и не поймешь, чего от тебя добиваются.
Павел Иванович хоть и требовал много, но всегда четко ставил задачи. И явно не был любителем немого кино, когда губы открываются, но слова все равно не имеют значения, или японских кроссвордов, где слов нет вообще – вместо них одни цифры, и черт поймет, куда нужно шагнуть.
Нет, все, вот выживу… вернее, вот выйду из этого кабинета и пойду на подлог: подтасую анкеты, заполню как минимум три, и в каждой напишу ручками разного цвета, что заместитель генерального – красавчик, душка и де бест оф де бест!
А генеральный смотрит так, будто подозревает, что я не только не состою в его местном фан-клубе, но и собираюсь активизировать деятельность, чтобы взрастить ему конкурента.
– Павел Иванович долетел хорошо, – говорю отстраненно, усыпляя его подозрения, – он уже сбрасывал фотографии.
– Давно сбрасывал? – вроде мы миролюбиво интересуется генеральный.
– Около часа назад, – говорю и, раз для него это важно, даже проверяю на своем телефоне. – Час и пятнадцать минут назад, если точнее.
– И много там фотографий?
Мне слышится нотка обиды, и я правду смягчаю:
– Не больше десятка.
Генеральный все еще выглядит настороженным, может, впервые так надолго расстался с приятелем, да и знает ведь, что перелет очень долгий и с пересадкой, так что я решаю его успокоить:
– Они хорошо устроились, и там действительно очень красиво. Все, как и обещали в рекламе. Так что так долго летели не зря.
И? По известному мне закону – что я получаю взамен?
Правильно! Кто-то сверху решает, что мои объяснения – это еще одно доброе дело, и я слышу очередное чудесное заявление генерального:
– Вот, значит, чем вы были заняты помимо того, что отвлекали коллектив от работы! Понятное дело, вашего руководителя нет, и вы решили, что можно расслабиться! А еще лучше – внедрить свое хобби сюда!
И вот смотрю я на лицо генерального, и единственная связная мысль у меня – про носки, о которых так пеклась Катерина. И про бикини от Марины Ивановны. Интересно, опять же чисто гипотетически, что из них подошло бы больше в качестве кляпа?
А еще – но это не так важно, как первое, – как он узнал, что я в обеденный перерыв, и исключительно когда нет срочной работы и шефа, вяжу папе в подарок шарф?