…Утром мы постучали к Эле в 9 часов утра. Хотели узнать, не пришел ли Яков.
Эля открыла дверь так быстро, будто спала под ней на коврике. И судя по заплаканным красным глазам и еще больше заострившемуся лицу, ее герой так и не вернулся.
– Что мне теперь делать? – трагически восклицала она, когда мы уселись с ней на террасе.
– Надо опять звонить в полицию. Наверное, все же что-то случилось, – вздохнула Машка. – У тебя деньги на жизнь есть?
– Есть. На карточке. Немного. Вы думаете, он не вернется?!
– Не паникуй. Может, все-таки просто где-то выпил, заночевал.
Эля взглянула на нас с таким трагизмом, что Машка тут же быстро спросила:
– А враги у твоего Якова есть? Что-то он подозрительно много знает о финансах разных людей.
В повисшей паузе зависла муха, прилетевшая к нашему столу.
– Да… Есть…. – наконец, опустив глаза, сказала Эля.
– Ясненько. Где деньги, там и враги. И что, прямо вот могли бы убить?!
– Маша! – не выдержала я.
– Да подожди! Надо же разобраться, что Эле делать. Если его похитили – назовем это так, то может, и ей здесь небезопасно? Кому он поперек горла?
– Точно не знаю… У него сейчас большие проблемы. В Неаполе.
– А ты ему кто?
– Я? Бухгалтер.
Мы с Машкой переглянулись.
– В смысле?
– Работаю у Якова бухгалтером.
– Он всегда на отдых с бухгалтером ездит? – не удержалась Машка.
– Мы не на отдыхе. По работе…
– Ага. Просто платить за второй номер Якова жаба задушила?
– Ну… Мы… Я вообще-то его невеста.
– Невеста? – хмыкнула Машка – А что, такой чудесный мужчина, и не женат?
– Он развелся. Разводится…
– Секундочку! Это тот случай, когда принципиально важно, какого вида глагол: совершенного или несовершенного. Так развелся или только подумывает?
– Яков сказал, что они давно не живут вместе. И он подал документы на развод.
– Понятно. Классика жанра. Жена, небось, и не подозревает, что они вместе не живут и разводятся. Как одинаково мужики врут! А теперь она узнает, что муж пропал из номера, где жил с любовницей. Тебя же во всем и обвинит. Уж ты мне поверь!
– Маша, перестань Элю запугивать! Может, сейчас вот откроется дверь, и…
В этот момент в дверь постучали. Эля встрепенулась, но это оказался парень из отеля, принесший завтрак. На подносе дымились четыре чашки кофе, и у Эли задрожали губы. Неужели такого, как Яков, можно любить?
Впрочем, как выяснилось, у Эли были и другие причины для переживаний.
– Берите кофе, пейте! Вот ты, Маша, говоришь: иди в полицию. А я боюсь. Яков не хотел бы, чтобы о его делах узнала полиция. Вчера я со страху вас послушала. А ночью подумала: Якову бы полиция не понравилось. Вдруг и меня привлекут?
– За что? Чем он здесь занимался? – быстро, с журналистским интересом спросила Машка, и я попыталась ее остудить:
– Может, нам лучше об этом не знать?
– Да я сама не все знаю, – сказала Эля. – У него здесь было два дела. Одно – с торговцами в Неаполе. Они поставляли одежду итальянских брендов в Россию.
– Из Неаполя? Небось одежда вся левая, а торгует ею мафия? Я читала, здесь это любимый бизнес мафиози.
Эля сморщилась:
– Яков просто помогал партнеру проводить платежи. Через посредническую фирму. Ну, все так делают. А потом деньги пропали. Русские говорят, что деньги за товар перевели. Итальянцы говорят, что не получили. А глава компании-посредника не отвечает.
– Да-а. Хреново. За такое могут и…
– Маша! – дернула я подругу.
Но Эля продолжила с застывшим лицом:
– Я как раз должна была с ним в Неаполь ехать, платежки смотреть. Но если там появится полиция… Нет, Якову это не понравится. И тем ребятам тоже.
А второе дело странное. Я ничего не поняла. Полгода назад его партнер – который с Неаполем ведет дела – попросил поискать тут в Позитано какой-то старый архив. С рисунками чьими-то, что ли. Каким-то важным письмом. Не знаю. И Яков сюда несколько раз прилетал, с кем-то встречался. А недели две назад такой взбудораженный пришел:
– Все, говорит, будет Красовскому к юбилею сюрприз.
Потом занервничал, говорит: хотят слишком большой аванс.
И мы сюда полетели.
– А кто этот Красовский? – спросила Машка.
– Яков вам про него говорил. Такой, почти олигарх. Очень богатый. У него здесь вилла, сорок восемь миллионов евро стоит. И через неделю этому Игорю будет пятьдесят лет. Он целый остров для банкета снимает. Там такая программа! Яков ему еще полгода назад помогал талантливых танцоров из Мариинки выискивать.
– Он у тебя еще и шоумен? – спросила Машка.
– Просто у него везде знакомые.
– Нашел? – спросила Машка.
– Архив?
– Нет, танцорок?
– Нашел. У них сейчас здесь репетиции идут.
– Эля, извини, но ты просто дура. Пошел твой Яков к Красовскому. Порепетировал с певичками и танцорками. И с ними заночевал. А ты здесь развела сопли!
– Вы не понимаете. Он бы так не сделал! И обязательно позвонил!
Мы с Машкой переглянулись. Бывают же на свете блаженные идиотки.
– Короче, – сказала Машка. – Если твой ненаглядный к вечеру не объявится, давай отсюда сваливай. Покупай билет и улетай в Москву. Пусть с Яковом его недо-супруга разбирается. Не нравится мне история про пропавшие деньги.
– Что ты ей советуешь! – вмешалась я. – А вдруг Якова и правда… того… Она сбежит, то, что она тут жила, все равно узнают. И решат, что она виновата. Я бы дала Якову шанс до завтрашнего утра. Не придет – деваться некуда. Надо заявлять в полицию.
– Слушай, Эля, а паспорт Якова на месте? Ты проверила? Или он его с собой носил? – перебила меня Машка.
– Не знаю. По-моему, с собой. И мой тоже. Сейчас посмотрю…
Эля открыла шкаф с допотопным сейфом, набрала несколько цифр…
Нехорошее предчувствие шелохнулось у меня в районе желудка. Этот орган всегда точно предсказывал приближение трындеца.