Шла машина темным лесом
За каким-то интересом,
Инти-инти– интерес,
Выбирай на букву «С»,
А на буковке звезда
Отправляет поезда,
Если поезд не придет,
Машинист с ума сойдет.
Мотор работал как часы, внизу проплывали квадраты полей, ленты рек, зеленые пятна лесов – вся географическая геометрия или геометрическая география земли. Первый пилот, в кожаных перчатках, кожаном шлемофоне, с маузером на боку, держал штурвал – с виду совсем не крепко. Но в его взгляде читалась непреклонная воля, решительность – он легко мог посадить свою мощную машину в степи, на опушке леса, а если понадобится – на вершине горы. Если понадобится. Второй пилот что-то сосредоточенно слушал в наушники, иногда коротко отвечал: «Есть! Так точно! Никак нет!» Штурман, молодой и неулыбчивый, как вся его профессия, время от времени заглядывал в карту, снимал показания приборов, заносил их в толстенный журнал. Ничего не укрывалось от его внимательного взгляда – и высота полета, и курс, и скорость.
И чем легче пилот держал штурвал, чем отрывистее отвечал в микрофон второй пилот, чем строже становился взгляд штурмана, тем яснее становилось Игнату, что экипаж понятия не имеет, куда держать путь. Ну ладно бы в самом начале полета – в самом начале многие не знают, куда двигаться, а ведь летят они уже не первый день. И, кажись, не первый год. А куда?..
Харитон Харитонович зарос бородой, только фыркал, когда пилоты и штурман по утрам мылили-скоблили щеки.
– Негоже казаку быть с голым лицом! – говорил он.
– А вы в каком из казачьих войск состоите? – спрашивал первый пилот. – В Яицком, может быть?
Вопрос, думал пилот, был с подвохом: давным-давно не было никакого Яицкого войска, да и Уральское почти перевелось. Но Харитон Харитонович был начеку.
– В каком надо, в таком и состою! – ответил он с достоинством. – В Хлебном, Яблочном, Ежевичном!.. Есаул Ежевичного войска, позвольте представиться!..
Но, в общем, жили дружно, установили дежурство – мыть полы, чистить картошку, открывать банки с тушенкой. Штурман был большой мастер по части шашлыков, они получались у него ароматными, сочными – за уши не оттащишь – и иногда по вечерам он доставал мангал, шампуры; ему в меру сил помогали все, даже первый пилот, доверявший время от времени самолет автопилоту. Ну и второй пилот в таких случаях был начеку, снимал на полчаса свои наушники.
У штурмана, конечно, был свой шашлычный секрет, дело было в маринаде, специях, но подробностей он не раскрывал. Да никто на этом и не настаивал.
Под шашлык шло красное вино, но в меру. Игнат первое время не пил вообще, плевался, чего в нем хорошего – кислятина, с вишневым вареньем не сравнится? – но когда подрос, плеваться перестал.
Время от времени первый пилот затягивал песню:
– Первым делом, первым делом самолеты…
Харитон Харитонович с удовольствием подпевал:
– Обнимая небо…
Игнат удивлялся:
– Это ведь разные песни!
– Ну и что? – невозмутимо отвечал бывший истребитель, есаул Ежевичного войска. – Когда у человека душа поет, для него не имеют значение ни слова, ни мелодия… Главное в песне душа – согласен?
– Согласен! – отвечал Игнат, который время от времени доставал письмо счастья: как же он сумеет понять, что настал момент исполнения желаний и пора уже доставать из кармана карандаш и разборчиво писать: «Хочу…» Или наоборот: «Ни за какие коврижки не хочу…». Бочаров намекал, что он поймет, когда нужно браться за желания, но скоро ли это случится?
Но иногда экипажу и пассажирам приходилось вступать в настоящие сражения. От воронья отбиваться было легко – несколько выстрелов из маузера, и черные, истошно вопящие птицы рассыпались во все стороны. Второй пилот еще на часок снял наушники, постучал молотком, повизжал электропилой и собрал трещотку, которая строчила, как пулемет. Теперь при налете воронья второй пилот открывал дверь самолета, предварительно пристегнувшись ремнем к металлической стойке, и открывал трещеточную пальбу – бескровную, но очень эффективную – вороны стремительно уносились прочь.
– Почему они нападают на нас? – силился понять Игнат. – Может, наши пути пересекаются? Может, мы просто мешаем друг другу, и проблема сама собой решится, если поменять немного высоту полета или изменить курс – совсем чуть-чуть?..
– А если дело в том, что этих дурных воронов кто-то натравливает на нас? – спросил Харитон Харитонович?
– Кто? Зачем?..
– У меня на счету сто восемьдесят семь боевых вылетов, тридцать сбитых самолетов противника, – сказал ежевичный есаул, – но никогда мне не приходилось воевать с птицами… Боюсь, что главные сражения впереди…
И он как в воду глядел. Как-то под вечер показалось на горизонте небольшое белое облачко. Облачко совершенно обычное, за эти годы Игнат насмотрелся на них от души. И не сразу он заметил, что все остальные облака плывут по ветру, как и положено им природой, а это против ветра. Но точно наперерез самолету.
– Харитон Харитонович! – позвал он истребителя.
– Вижу! – откликнулся тот. – Наблюдаю гигантскую стаю пеликанов, курс встречный! Если попадем в этот крылатый водоворот, то мало не покажется никому!
И вдруг кто-то в самолете коротко рассмеялся. Путешественники переглянулись недоуменно: кому же так весело в эту минуту? Все были серьезны. «Послышалось!», – решили все.
– Всем пристегнуть ремни, набираем высоту! – скомандовал первый пилот. – Будьте готовы к тому, чтобы на деть кислородные маски. Экипажу приготовить оружие!
Клацнули затворы маузеров, а второй пилот вытащил откуда-то связку гранат, судя по всему – противотанковых.
– Гранаты отставить! – сказал Харитон Харитонович.
– Здесь командует первый пилот, он же командир экипажа, – сказал второй пилот. – А вы гражданское лицо.
– Это я – гражданское лицо? – закричал бывший истребитель, герой воздушных боев. – Я бился с врагами и побеждал прославленных асов, когда ты еще путал самолеты с воздушными змеями!
– Я – путал?..
– Ты Пе-2 не отличишь от МиГ-21…
– Я – не отличу? – второй пилот от возмущения потерял дар речи.
Командир вынужден был вмешаться.
– Отставить базар! – подал он неуставную команду. – А заодно отставить и гранаты, если не хотите, чтобы нас всех разорвало в клочья.
Конфликт был как будто исчерпан, второй пилот спрятал гранаты.
Самолет резко принялся набирать высоту, задирая нос, содрогаясь от напряжения. Натужно ревели двигатели, белое пеликанье облако приближалось, уже видны были во главе стаи крупные птицы, похожие на гидросамолеты, вожаки.
– Вы знаете, что пеликан достигает нередко пятнадцатикилограммового веса, а размах крыльев у него более трех метров? Просто пикирующий бомбардировщик, и столкновенье с ним может окончиться для нас плачевно! – закричал командир. – Думаю, вам интересно будет узнать, что в некоторых европейских странах пеликан является символом жертвенности, а также и стайности, так что не удивительно, что они атакуют нас. Как будто их кто-то специально организовал… Не много ли совпадений?
Он скомандовал:
– Огонь!
И добавил:
– Прицельно по вожакам!
И тут же загремели выстрелы. Было видно, как головные птицы стаи, словно наткнувшись на невидимую стену, полетели к земле, кувыркаясь, теряя перья, но это никак не подействовало на всю бесчисленную стаю – она упрямо шла на сближение с самолетом.
– Огонь! Огонь! – опять и опять командовал командир, и все новые пеликаны валились с высоты, похожие на растрепанные подушки, но оставшиеся курс не меняли.
– Попробуем уклониться! – сказал командир и положил самолет на правое крыло.
Двигатели были готовы захлебнуться от натуги.
– Смотрите, смотрите, они тоже поворачивают! – закричал Харитон Харитонович и показал рукой на стаю, которая явно свернула с прежнего маршрута.
– Что я вам говорил! – почти радостно закричал первый пилот. – Они преследуют нас!.. И, думаю, не они сами это придумали! Ох, и посчитаюсь я с этим наводчиком, попадется он мне!..
В самолете опять прозвучал язвительный смешок.
– Да! – закричал командир. – Попадется! Обязательно попадется!..
– А ведь птички эти постепенно начали отставать, – заметил Харитон Харитонович, – и по высоте сдают, и по скорости…
– Радоваться пока рано, – сказал командир, – в стае есть бакланы, скорость которых выше, чем у пеликанов, и они, вижу, группируются в отдельный отряд. Поразительно!
– Это просто засадный полк, – сказал Игнат. – Видать, сильно мы кому-то насолили!
Бакланы оторвались от стаи и пошли к самолету, как на рысях. Никто, наверное, до этой поры не видел такой погони!
Самолет забирался все выше и выше, но и бакланы не отставали. Воздушные странники облачились в кислородные маски.
И тут, как всегда бывает с искателями приключений, кончились патроны, пальба стихла. В то же мгновенье самолет потряс мощный удар – слева в фюзеляж врезался баклан, за ним второй. Но, скорее всего, это были небольшие птицы, вырвавшиеся вперед, да и ударились они в летательный аппарат не на встречном курсе, а как бы вскользь. Самолет подбросило, как на взрывной волне, и он еще больше задрал нос и, дрожа всем корпусом, стал карабкаться еще выше.