В ноябре темнеет довольно рано, и, отъехав от фонаря, Петер снова погрузился в осенний мрак, который нарушала только узкая скачущая полоска света от его переднего фонарика. Привычно моросил дождь, до Рождества было ещё почти полтора месяца, и, в общем-то, причин для радости было не так много. Но Петер счастливо улыбался, ведь теперь у него был свой собственный шар для боулинга, да ещё какой! Таких ни у кого не было в его школе, да и в других школах наверняка тоже.
Петер ехал медленно и осторожно, внимательно смотря на дорогу перед собой. Дело было не в том, что он только что упал с велосипеда, это была не беда. «Падать надо привыкать с детства, потом поздно будет!» – так любил повторять папа. Просто Петер боялся уронить и повредить свою супернаходку. Сначала он пытался пристроить шар под мышкой, но тот выскальзывал, и в итоге, перепробовав разные варианты, Петер остановился на самом простом из них: он рулил правой рукой, а в левой вёз шар, продев пальцы в отверстия, как перед броском. Шар был довольно тяжёлый, Петер был почти уверен, что он весит девять килограммов: как раз этот вес Петер выбирал, играя в боулинг. Если бы ему дали нести сумку из магазина, которая весила бы девять килограммов, Петер, конечно, был бы недоволен, но шар приятно оттягивал руку. Ведь это был его, Петера, шар, а не чей-то там ещё, а своя ноша не тянет, как сказал папа на прошлой неделе, когда тащил из магазина ящик с пивом, и, хотя он совсем запыхался и шумно отдувался через каждые несколько шагов, вид у него был при этом довольный и счастливый.
Подъехав к дому, Петер припарковал велосипед, снял фонарики, чтобы они не отсырели под дождём, потому что тогда лампочка в них быстро перегорала и нужно было покупать новый фонарик, и поднялся на пятый этаж, где жили они с Себастьяном. Да-да, они с Себастьяном, потому что мама и папа жили этажом ниже – на четвёртом. Так уж вышло, что их квартиру сделали из двух квартир, находившихся одна под другой, и внутри у них была лестница между этажами. У них с Себом было две комнаты: в одной они играли, в другой стояла двухэтажная кровать, в которой они спали, и обычная одноэтажная – для друзей и приятелей из школы, на случай, если они придут поиграть и захотят остаться на ночь. В Дании так часто делают: ночуют у школьных товарищей и завтракают потом в их семьях.
К Себу часто кто-то приходил, он общительный, Себ. Вернувшись из школы, Петер то и дело заставал брата в компании очередного товарища из класса: они сидели на диване бок о бок и играли в «Фортнайт». Петер не любил «Фортнайт», наверное, потому, что ему не с кем было в него играть, или, может быть, наоборот, ему не с кем было играть, потому что все любили «Фортнайт», а он нет. У Петера все эти годы был один друг, Лукас, и Петеру как-то не приходило в голову заводить ещё друзей, ведь ему и с Лукасом было весело. В нулевом классе, и в первом, и во втором, и в третьем, и в четвёртом. А в пятом Лукас уехал, потому что его родители были из Австралии и их семья вернулась обратно к себе. Теперь они болтали и переписывались в снэпчате. Но как-то всё реже. Папа сказал, что Петер не должен расстраиваться, ведь у Лукаса произошли в жизни серьёзные перемены, ему нужно было сейчас сосредоточиться на новом мире, в котором он вдруг оказался, и ему трудно будет дружить с Петером, как прежде. Это нормально, сказал папа. Петер должен это понять, потому что ему уже скоро двенадцать, он достаточно взрослый для того, чтобы понимать такие вещи. И Петер их понимал, но от этого понимания легче почему-то не становилось.
На продлёнке он обычно шёл в мастерскую и мастерил что-нибудь из дерева: ракетки для настольного тенниса, револьвер, похожий на настоящий, хотя из него и нельзя было стрелять, фотоаппарат, тоже как настоящий, только деревянный, поэтому фотографировать им, понятное дело, тоже было никак нельзя. Зато Петеру было в мастерской не скучно. Время летело быстро. Если надоедало мастерить, он приносил из дома мяч и забивал его на футбольной площадке в пустые ворота, представляя себе, что в них стоит легендарный Петер Шмейхель. Шмейхель был его любимым игроком, потому что его тоже звали Петер, как самого Петера. И когда мяч залетал по красивой дуге в верхний угол, Петер даже вскидывал вверх руки и пробегал несколько метров с криками «гол!», так что на него оборачивались ученики и учителя, вышедшие проветриться. Если Петера звали поиграть в настольный теннис или в «Монополию», он чаще отказывался, чем соглашался, и на все призывы родителей пригласить в гости новых приятелей только отрицательно качал головой. Новых друзей он завести ещё не успел, а приглашать просто мальчиков, с которыми он и в школе-то ни во что не играл, было бы странно.
Он уже начал набирать сообщение Лукасу, где описывал своё недавнее падение с велосипеда и удивительную находку, как вдруг услышал шаги на лестнице. Папа поднимался на их с Себом этаж. Не зная, как папа отнесётся к тому, что Петер притащил в дом неизвестно чей шар для боулинга, он на всякий случай поспешно спрятал его в шкаф с одеждой, на полку, где лежали джинсы. А то, не ровён час, папа решит разыскать владельца шара и вернуть ему потерянную вещь. Родители всегда так делали. И Петер был с ними согласен. И даже когда папа нашёл в зоопарке кошелёк, полный денег, и отнёс его девушке, проверяющей билеты на входе, Петер подумал, что папа поступил правильно, хотя одну-единственную денежку можно было бы, конечно, оставить себе на мороженое. Ведь они поступили честно, и владелец кошелька, сам охотно дал бы им сто крон на мороженое, Петер был в этом уверен. Но папа строго на него посмотрел и сказал, что чужое не должно интересовать Петера. Его должно интересовать своё. На этом разговор был закончен. И теперь Петер решил не рисковать лучшим в мире шаром для боулинга, потому что он уже считал его своим.
Петер быстро отправил кое-как дописанное сообщение Лукасу и сделал вид, как будто разбирает школьную сумку. Папа потрепал его по голове и попросил вынести мусор, пока он съездит за Себом. Дело в том, что Себ был в гостях и папе нужно было съездить за ним, потому что Себу ещё не было десяти лет и ему нельзя было возвращаться домой одному на велосипеде, как это делал Петер. Обычно папа забирал Себа после продлёнки от здания школы, но иногда, как сегодня, Себ договаривался с кем-нибудь из товарищей поиграть, и тогда нужно было за ним ехать туда, где он играет. Сегодня Себ играл где-то поблизости, поэтому папа разрешил ему побыть в гостях до семи вечера. И всё-таки папа был недоволен тем, что придётся садиться на велосипед и крутить педали под дождём, поэтому, вместо того чтобы разговаривать своим нормальным жизнерадостным тоном, что-то бурчал себе под нос.
«Ладно!» – согласился Петер, хотя у него не было никакого желания выносить мусор. Он всё ещё держал в уме завтрашний поход в боулинг, и папу лучше было сейчас не сердить. Надо будет ещё придумать версию, откуда у него этот шар, если папа завтра его заметит. А папа непременно заметит, такой уж у него зоркий характер. «Перед сном подумаю», – решил Петер, а вслух сказал: «Здорово!», потому что папа объявил, что на ужин будут мексиканские тако. Это и правда было здорово. Тако Петер очень любил.