Эдвин зевнул и потянулся, сходя вместе со всеми на пляж острова Манси.
– Поверить не могу, что мы пережили подобное! Абсолютно невероятно!
– Мы пережили, – проворчал Тэдж, выдирая из своих светло-каштановых кудрей обрывки водорослей. – Вы всё проспали.
Но Эдвин на его замечание не обиделся:
– Боюсь, от меня всё равно было бы мало толку. Что целительная магия может противопоставить среброкиту?
– Вы вообще страж или кто? – огрызнулся Тэдж, чем заработал осуждающий взгляд от Руны. – Я просто не понимаю: я пересекал Смену миллион раз и в шторм тоже, но никогда не видел, чтобы столько чудищ нападало на корабль.
Баркли, чьё настроение тоже было весьма мрачным, молча шаркал по гальке. Не считая редких вспышек молний, на берегу царила темень. Дождь не спешил прекращаться, одежда Баркли под шубой Яши так и не просохла, носки при каждом шаге влажно чавкали.
А вот Улика столкновение со смертельной опасностью изрядно оживило. Он огладил свою шикарную бороду и со смехом подмигнул пришвартованному «Беалаху», будто они с кораблём замыслили какую-то весёлую проказу.
– Воодушевляющее вышло приключение! – заявил он во весь голос. – Ещё парочка таких, и нам и сама Полоса Кораблекрушений будет нипочём!
Баркли не знал, о чём он говорил, но сейчас ему хотелось одного: принять горячую ванну и лечь спать.
– Мы высадились на севере острова, – пояснил Улик. – До города отсюда около двух километров.
– Километров? – ужаснулся Баркли.
Руна вздохнула:
– Что ж, придётся пройтись. Ты как, Виола? Ты почти три часа применяла магию.
– Нет, я… Всё нормально. Я… справлюсь, – пропыхтела девочка и вытянула перед собой руки, но смогла вызвать лишь слабый мигающий огонёк.
– Давай я, – предложил Яша и зажёг в ладони пламя, прикрыв его второй рукой от капель дождя.
Виола устало его поблагодарила.
Забросив за плечи вещевые мешки и рюкзаки, их группа двинулась по выложенной камнем извилистой тропе посреди высокой травы. Баркли, желая побыть наедине со своими мыслями, замыкал шеренгу. Да, они благополучно пережили шторм, но он всё равно чувствовал себя виноватым, что всех подвёл.
Когда Руна предложила стать её учеником, он был на седьмом небе, уверенный, что ему наконец удалось найти своё место в мире. Но что, если он никогда не нагонит остальных? Что, если ему так и не удастся стать настоящим чудологом? Но долго заниматься самоедством Баркли не пришлось, потому что на тропе впереди возник огонёк.
Кто бы ни шёл им навстречу, он делал это очень и очень медленно. Подойдя, Баркли увидел старуху – пожалуй, самую старую из всех, что ему приходилось встречать. Морщинистое, как изюм, лицо обрамляли мелкие белые кудряшки, перевязанные шнуром в хвост, спускающийся до самых бёдер. На старухе был дождевик, под ним проглядывала коричневая шаль, которую легко можно было принять за рыболовную сеть.
– Да уж, вид у всех вас помятый, – хрипло, будто она наглоталась песка, сказала старуха. – Эдвин и Яша, рада снова вас видеть. И спасибо, что так скоро вернулись на Море. Надеюсь, я не отвлекла вас от более приятных путешествий.
– Глупости. Мы рады помочь, – жизнерадостно ответил Эдвин, словно они прогуливались в погожий денёк, а не переживали тяжёлые испытания.
– Руна! – недовольно выдохнула старуха. – Ты почему так долго? А то ты не знаешь, как чревато заставлять пожилых ждать!
Руна положила руки на плечи Баркли и Виолы:
– Орла, это три моих ученика: Виола Дюмон и Баркли Торн, а Тэджа ты и так знаешь.
Орла улыбнулась. Половина зубов у неё отсутствовала.
– О да, ворчливый сынок Мёрдока. Виола, я много слышала о тебе от твоего отца.
– Правда? – удивлённо спросила Виола.
– В основном хорошее, не переживай. И, значит, Баркли. Тебя я совсем не знаю. Откуда ты?
Он залился краской:
– Э-эм…
– Баркли родом из бесполеземского городка на приграничье с Лесом, – ответила за него Руна.
Чувствуя на себе любопытные взгляды Улика, Яши и Эдвина, Баркли ещё пуще зарделся.
– Ты проделал долгий путь! – заметила Орла. – Кстати, у тебя что-то на лице.
Баркли совсем забыл о куске грязебоя, красующемся у него на щеке, как гигантский серебристый прыщ.
– Нет-нет, не отдирай. Он сам отпадёт, когда настанет пора. И поверь мне, здесь на грязебой никто и глазом не моргнёт. Вот увидишь! Я Орла Скаддер, главный чудолог Моря.
До этого момента Баркли знал лишь одного главного чудолога – Казимира Эрхарта из Леса. Эрхарту так нужны были деньги, что он закрывал глаза на преступления своего спонсора Сорена Рейкера… Например, оба раза, когда тот напал на Баркли с целью украсть у него Корня. Эрхарт наказал Сорена только после того, как тот попытался вынудить Гравальдора стать ему партнёром, попутно едва не уничтожив весь Лес.
Имея за плечами подобный опыт, Баркли теперь сомневался, стоило ли ему доверять Орле. С другой стороны, Руна откровенно презирала Эрхарта, зато Орлу встретила с улыбкой, что говорило в пользу старушки.
– Рад знакомству, – вежливо сказал Баркли.
– Идёмте скорее, вам нужно поесть, – позвала Орла. – А то ещё подхватите смерть.
– Вы хотели сказать «простуду», – поправила её Виола.
Но Орла лишь пожала плечами:
– И её тоже.
Они очень медленно побрели за Орлой по тропе, пока не вышли к городу Манси. Баркли даже ненадолго забыл об усталости и самоедстве, окрылённый перспективой увидеть нечто новое и интересное. Но на улицах царил мрак, разбавляемый лишь удивительными фонарями, заполненными водой с примесью каких-то пятнышек, излучающих голубой свет.
Орла привела их к высокой башне на окраине города, что была даже больше часовой башни Занудшира. Открыв дверь, старуха пригласила их в уютный просторный зал, заставленный креслами-качалками, столиками и диванами. Тепло здесь поддерживал горящий камин, от которого почему-то несло чем-то землистым, как от свежевспаханного поля. По стенам висели рыболовные сети, ржавые якоря и раковины, а в самом центре спиральная лестница уходила как к верхним этажам башни, так и вниз, в подвал.
– Добро пожаловать в Морское отделение Гильдии, – объявила Орла. – А это Мёрф, он присматривает здесь за всем в моё отсутствие.
Баркли было решил, что она говорит о каком-то мужчине, но в зале никого не было, не считая огромного черепахоподобного чудища, греющегося у огня. Его панцирь украшали яркие спиральные узоры, а с верхней губы и до самого пола спускались роскошные серые усы.
Пока они рассаживались, Орла принесла стопку пледов и кружки с тёплым молоком. Вскоре четверо ребят уже сидели на диване, завёрнутые в многослойные шерстяные одеяла: Баркли без конца ёжился, Яша чихал, Тэдж не отрывался от кружки, а Виола спала без задних ног. Корень, Митзи и чудище Яши – белое создание, напоминающее кошку с остроугольными ушками, – присоединились к Мёрфу у камина.
– Мне очень жаль, что ваше путешествие вышло таким опасным, – сказала Орла, садясь в одно из кресел-качалок. – Но, боюсь, в Море настали тяжёлые времена.
– В своём письме ты упомянула атаки. Что именно происходит? – спросила Руна.
Зная, что Виола жутко расстроится, если пропустит этот разговор, Баркли пихнул её локтем, будя.
– С самого начала зимы Лохмордра поднимается из глубин и нападает на корабли и острова. Самым последним…
– Лохмордра? – громко переспросил Тэдж.
– Боюсь, что да. Кроме кораблей он практически уничтожил остров Келлигри. А до этого мы потеряли острова Слэйки и Коуд.
Тэдж притих. Для него наверняка стало шоком узнать, что чудище, убившее отца, теперь терроризировало его родину.
– Келлигри был вторым по численности населения островом после Манси, – продолжила Орла. – Тысячи людей лишились крова и были вынуждены перебраться на другие острова. Все наши гостиницы заполнены, дома местных жителей тоже. Моряки боятся выходить в долгие плавания из-за возможной встречи с Лохмордрой. За исключением, конечно же, Улика.
Улик просиял:
– Ничто не удержит меня и «Беалах» от открытых вод!
– Но проблема не только в Лохмордре, верно? – спросила Руна. – На Нигденкс, пока мы там были, напала стая шлёклювов. И ещё никогда я не видела в море столько чудищ, как сейчас за пару часов.
Орла кивнула.
– Все чудища стали агрессивнее, и мы не знаем почему. Лохмордра никогда не поднимался на поверхность, кроме как в середине лета и зимы, но даже тогда он, на моей памяти, ещё ни разу не нападал на остров.
– Мне так жаль, что мы не остались, – огорчился Эдвин. – Если бы мы знали, что Келлигри тоже окажется под ударом, мы бы ни за что не уехали.
– В этом нет вашей вины, – заверила его Орла. – И я призвала на помощь всех стражей, кого только смогла. Карина Северная прибыла пару дней назад. А Крамп и так здесь, где ему ещё быть. И…
– А что Верховный чудолог? – перебила Руна.
– О, ты же знаешь Дюмона. Он обещал прислать драги, которых я пока так и не получила. Но даже будь в нашем распоряжении все деньги банка «Аргентизавр», мы не можем начать восстановительные работы, пока не поймём первопричину этих атак.
– Хочешь сказать, совсем ничего не предвещало беды? Вы не заметили ничего странного или необычного?
– Ничего. По крайней мере, нам ни о чём таком не известно.
«Если они не знают, почему это происходит, – подумал Баркли, – это значит, что здесь небезопасно. Ни для кого». А после всего, что они пережили, уже просто добираясь до Моря, Баркли не горел желанием бросаться с головой в новые опасности. Но именно в этом состоял долг чудологов-стражей: защищать других, даже если это сопряжено с риском для себя.
В Занудшире Баркли из кожи вон лез, чтобы соблюдать все их многочисленные правила. Ему пришлось вымаливать себе место ученика, после чего он трудился в поте лица днём и ночью, доказывая, что достоин. Но его всё равно изгнали.
С Баркли достаточно неудач. И пусть ему придётся учиться и тренироваться в два раза больше, чем Виоле или Тэджу, чтобы нагнать их. Пусть ему будут противостоять хоть десять среброкитов. Он проявит себя как достойный страж, чего бы ему это ни стоило.
– Если гостиницы заполнены, где мы остановимся? – спросила Руна.
– Почти все стражи живут здесь, в отделении Гильдии, и для тебя у нас ещё найдётся свободная комната, – ответила Орла. – А что касается ваших учеников, мальчикам хватит места на чердаке над магазином Энсли Макгэннон. Виола, а ты можешь остановиться у моей подруги Лифень Хао. У неё есть домик для гостей.
– А ты, Эдвин, можешь пожить у меня, – жизнерадостно предложил ему Улик. – У меня на пляже есть лачуга, где я храню припасы. Будет, считай, в твоём полном распоряжении, я-то без конца мотаюсь туда-сюда и в основном ночую у себя на корабле.
Если Эдвина и не прельщала перспектива жить в лачуге, он никак этого не показал. Сам же Баркли, хоть и едва знал Яшу, обрадовался, что у него теперь будет ещё один собеседник кроме Тэджа с его неисправимым скверным настроением.
Час спустя Улик привёл троих мальчиков и их чудищ к магазину Энсли Макгэннон и, не стучась, под звон колокольчиков распахнул дверь, за которой их встретила невысокая женщина средних лет, с очень светлой кожей. На ней был толстый кардиган поверх ночной рубашки и очки с голубовато-зелёными, как обкатанное морем бутылочное стекло, линзами.
– Здравствуй, Улик, – сказала она. – Я всегда поражаюсь, видя тебя целым и невредимым.
– А я всегда поражаюсь, уже просто видя тебя! Ты ж и носа отсюда не кажешь, вечно сидишь в обнимку со своими мензурками и заумными приборами.
– Да я только рада такой жизни, хотя, признаю, не прочь обзавестись компанией. – Она обвела взглядом учеников, чьи волосы и одежда так и не успели просохнуть. – Только не говорите, что вы вышли в Море в такую погоду!
– Ты об этом жалком ветерке? – спросил Улик, а его голос почти заглушил грохот грома у него за спиной.
Энсли поджала губы и махнула мальчикам:
– Заходите скорее в тепло.
Устало пожелав Улику спокойной ночи, трое учеников зашли в торговый зал. Свет не горел, поэтому Баркли мог лишь предполагать, что тут продавалось, но пахло чем-то медицинским. Корень встряхнулся, послав во все стороны брызги, и чудище Яши отвернулось от него с оскорблённым видом.
Вслед за Энсли они поднялись по узкой скрипучей лестнице на чердак, где их уже ждали три постели. Здесь и одному человеку было бы тесно, не то что троим ребятам и двум чудищам, но Баркли так устал, что заснул бы и под боком Мёрфа на полу отделения Гильдии.
– Уверена, вам всем не терпится помыться, – сказала Энсли. – Я могу подогреть воду для ванны, но вряд ли её хватит на всех…
– Думаю, мы лучше сразу ляжем спать, если вы не против, – сонно произнёс Баркли, кладя рюкзак на подоконник. В окне царила темень, не считая ряда фонарей внизу вдоль улицы.
Внезапно вдалеке в свете лампы одного из них мелькнула какая-то тень, двуногая, но слишком большая, чтобы она могла принадлежать человеку. Баркли моргнул, и тень исчезла. Как же он устал, что ему уже начало видеться то, чего нет?
– Конечно-конечно, – прочирикала Энсли. – Тогда я вас оставлю…
Земля задрожала, прямо как в Нигденксе, только сильнее. Мебель затряслась, и с неё всё посыпалось, и Энсли тоже бы упала, если бы Баркли не подхватил её под локоть. Внизу что-то разбилось.
– Что происходит? – спросил прижавшийся к стене Тэдж.
Чудище Яши нырнуло под одну из кроватей, Корень в страхе отвёл назад и прижал к голове уши.
– Опять! – ахнула Энсли. – Ребята… ребята, сохраняйте спокойствие! Нам нужно быстро…
Но не успела она договорить, как тряска прекратилась. Все в комнате какое-то время молча переглядывались круглыми от страха глазами.
– Второй раз с начала весны, – пробормотала Энсли, поправляя на носу очки.
– В Море часто трясёт? – спросил Баркли.
– Никогда, – ответил Тэдж.
– Сейчас трудные времена, – сказала Энсли. – Я надеюсь, ваши мастера знают, что делают. Как бы Руну Расгар ни превозносили, но это неправильно – тащить с собой на опасное задание детей… Ох, это наверняка горшки с рябь-травой разбились, вот на что угодно готова поспорить…
Тяжело вздохнув, она отправилась вниз.
На чердаке на несколько секунд повисла зловещая пауза.
Наконец Тэдж буркнул:
– Чур кровать в углу – моя.
Яша посмотрел на Баркли и пожал плечами:
– Мне всё равно, выбирай, какая нравится.
Ответить Баркли не успел: Корень запрыгнул на кровать посередине, выбрав за него.
– Ты всю постель промочишь, – возмутился Баркли, но люфтхунд сделал вид, что не слышит, свернулся клубком в изножье, почесал за ухом и закрыл глаза.
Вспомнив о манерах, Баркли снял шубу и вернул её Яше:
– Спасибо ещё раз. Тебе лучше?
– Теперь, когда я на земле, да. Но мне обидно, что вам всем пришлось вкалывать, пока я, можно сказать, бездельничал. Даже хуже, Улику ещё и спасать меня пришлось.
– Ты не виноват, что плохо себя чувствуешь на кораблях.
Яша сжал кулак:
– Может, нет. Но я должен быть сильнее этого. Я знаю, что я сильнее этого.
Баркли растерялся. Удивительно, как при всём обаянии и даже легкомыслии Эдвина ему достался такой серьёзный ученик.
Размышляя, что бы на это ответить, он открыл свой рюкзак и застонал, обнаружив, что всё его содержимое промокло насквозь. Вздохнув, он перевернул его и вытряхнул на пол слипшийся ком одежды и распухший от воды учебник «Девять ключевых событий истории чудологов».
Вместе с ними выпала раковина, и Баркли не успел её спрятать или пнуть под кровать, прежде чем она попалась на глаза Тэджу.
– Да ты прямо без ума от этой раковины! – фыркнул он. – Теперь мне понятно, почему у тебя такие проблемы с магией. Сколько бы ты ни прикидывался, в душе ты всё ещё бесполеземец.
Густо покраснев, Баркли сунул раковину назад в сумку и запихнул её вместе с мокрой одеждой под кровать. Сейчас он сожалел, что ни один шлёклюв не насадил его на свой клюв, так ему было стыдно.
Если Яше и было смешно, он не показал вида. Или ученик Эдвина в принципе никогда не смеялся, Баркли за ним даже улыбки ещё не заметил.
Корень заинтересованно наблюдал, как Яша ставит на пол миску и насыпает в неё корм.
– Мотя, иди сюда, – шёпотом позвал Яша.
Его чудище высунуло голову из-под кровати, подползло к миске и шумно на неё дохнуло, поджигая корм. Баркли с Корнем от неожиданности вздрогнули. Лишь затем Мотя соизволила приступить к своему фламбированному ужину.
Тэдж застонал и отвернулся к стене.
Яша покосился на Баркли.
– Он всегда такой? – спросил он и закатил глаза, когда тот кивнул.
Баркли стало немного легче на душе: возможно, Яша и не считал его странным из-за бесполеземского происхождения.
«Всем чудологам приходится учиться контролировать свою магию», – заверила его Руна, когда они плыли на «Беалахе». Но вместо того чтобы принести успокоение, эти слова парализовали его страхом.
Потому что, если Баркли не научится контролировать свою магию, он не только никогда не станет стражем – он даже чудологом не сможет считаться.