Баркли Торн бежал так быстро, что едва не сорвался с края мира.
Вскрикнув от неожиданности, он резко свернул у самого обрыва и замахал руками, стараясь восстановить равновесие, но всё равно бухнулся задом в высокую траву и грязь. Затем, двигаясь уже куда медленнее и осторожнее, он подполз к краю, за которым ему открылось самое невероятное зрелище из всех, что ему приходилось видеть.
Оно было серым – бесконечные просторы серых вод тянулись до самого горизонта. За тринадцать недель пути Баркли успел повидать немало удивительного – самобытные деревни, огромные города и девственные леса, но лишь здесь он впервые ощутил себя на пороге настоящего приключения.
Они наконец достигли Моря.
– Это не Море, – сообщил Тэдж Мёрдок, остановившись рядом с ним. Тэдж тоже был учеником чудолога и вместе с Баркли видел легендарное чудище Леса. Но их отношения были далеки от дружеских. – Это залив, и он совсем не похож на Море.
Его слова задели Баркли за живое. Он этого знать не мог. Баркли был родом из Бесполеземья, так чудологи называли территории без магических чудищ, а если совсем точно – из Занудшира, маленького глупого городка на границе Леса – одного из шести Дикоземий, до которого отсюда было очень и очень далеко.
– А как тогда выглядит Море? – спросил Баркли. Если эта масса воды казалась ему необъятной, неужели могло быть что-то ещё крупнее? Боязливо сглотнув, он сместился ещё чуточку вперёд и высунул голову за край обрыва. До нахлёстывающих на скалы волн было не меньше пары сотен метров.
Тэдж закатил глаза:
– Поверь мне, когда мы доберёмся до Моря, ты сам всё поймёшь.
Так или нет, но Баркли не собирался доставлять Тэджу удовольствие испортить себе настроение. Он обернулся, проверяя, что рядом больше никого не было, и прошептал:
– Корень, ты должен это увидеть.
В тот же миг в ответ на его зов по другую сторону от Баркли возникло огромное существо, похожее на волка, с таким тёмным и густым мехом, что он напоминал клубы дыма от лесного пожара, с чёрными глазами и когтями и костяными шипами на позвонках.
Поначалу Баркли ужасно боялся люфтхунда, потому что всем жителям Бесполеземья с пелёнок внушали остерегаться любых чудищ и их опасной магии. Но сейчас он положил руку Корню на спину и доверчиво привалился к боку зверя.
– Ты когда-нибудь видел нечто подобное?
Корень, энергично замахав хвостом, мотнул головой.
Тэдж недовольно поморщился.
– Что такое? – спросил Баркли. Не то чтобы Тэджу нужен был повод, чтобы поворчать, но…
– Я дома, – пробурчал Тэдж, его недовольная интонация совсем не соответствовала словам.
– Я же просила! – рявкнула позади их учитель Руна Расгар. Она остановилась у обочины дороги, тянущейся вдоль обрыва. – Верни Корня в метку.
Руна была не из тех людей, чей приказной тон кто-то посмел бы проигнорировать. Она носила кожаное пальто и кольчугу воина, а правую сторону её лица рассекал жуткий бело-розовый шрам, отчётливо видимый на бледной коже. Руна была знаменитым чудологом-стражем, шестикратной чемпионкой по дуэлу и настолько устрашающей личностью, что заработала себе прозвище Сумеречный Клык.
Как обычно, Виола Дюмон, ещё одна ученица Руны, маячила позади неё и тоже осуждающе цокала языком.
Корень заскулил. Почти весь путь сюда прошёл по территории Бесполеземий, а потому их чудища практически не покидали своих меток – подобие золотых татуировок, где они пребывают в своего рода стазисе, скрытые от посторонних глаз. Баркли по опыту знал, как быстро всего лишь намёк на присутствие рядом чудологов заставляет бесполеземцев хвататься за факелы и вилы.
– Но мы за всё утро не встретили ни души, – запротестовал Баркли. – Корню хочется побегать. Нельзя ему…
– Боюсь, что нет, – Руна указала вдаль. – Встань и убедись сам.
Баркли поднялся и всмотрелся вперёд. Дорога спускалась к берегу, вдоль которого протянулась россыпь домиков, сложенных из покатых серых камней. Из их изогнутых печных труб поднимались столбики дыма.
Сердце Баркли возбуждённо забилось. Наконец их долгое путешествие подошло к концу.
– Прости, дружище, – сказал он Корню и вернул люфтхунда в метку на плече. Тот ещё недолго побродил туда-сюда по коже, будто выражая своё недовольство, но затем несколько раз повернулся вокруг своей оси и свернулся калачиком подремать.
Их группа начала спуск по извилистой грунтовой дороге.
Идущая рядом с Баркли Виола позвякивала на каждом шагу: её пальто было усыпано всевозможными брошками, пуговицами и значками, едва ли не полностью закрывающими собой ткань. Она утверждала, что они отвлекают её шкодливого дракона Митзи, иначе та постоянно кусала бы её за уши или волосы, убранные в тугие узлы по бокам головы. Правда, срабатывало это не всегда, и даже сейчас её светло-коричневая щека была слегка опухшей из-за ссадины, оставшейся от последней зубастой проказы Митзи.
– Как ты умудряешься везде находить грязь? – спросила Виола.
Одежду и руки Баркли действительно покрывал слой засохшей грязи. У себя на родине он бы уже впал в панику из-за нарушения одного из дурацких занудширских правил, запрещающих буквально всё, начиная с нечистоплотности и заканчивая икотой.
Но нынешний Баркли лишь пожал плечами.
– Почему ты соглашаешься со всем, что говорит Руна?
Смутившись, Виола принялась поправлять значки на пальто.
– Это не так.
– Это так, – пробормотал Тэдж.
– Может, найдёшь себе цветочки, чтобы их вытоптать? – огрызнулась на него Виола. – Или на солнышко пожалуешься?
Тэдж, как обычно, насупился и зашагал вперёд.
Вскоре они достигли деревни, оказавшейся унылым и грустным местом. Все двери и ставни здесь, похоже, были сделаны из вынесенной на берег древесины. По главной улице, тянущейся вдоль пляжа, бродили овцы и жевали редкую жёсткую траву, проросшую сквозь песок и между булыжниками. Воздух пах солью, весной и навозом, и последний перебивал почти все остальные запахи.
– Это Нигденкс, – сказала Руна. – Ближайшее к Морю бесполеземское поселение.
«Совсем как Занудшир», – подумал Баркли.
Здесь вообще много что напоминало ему о родном городе. Встреченные ими деревенские глазели с подозрением, что было неудивительно: даже без чудищ их группа привлекала внимание, начиная со встрёпанной ветром гривы чёрных волос Баркли и звенящей на каждом шагу одежды Виолы и заканчивая суровым взглядом Руны, что не выдерживал ни один торговец.
Заметив нарастающее вокруг них беспокойство, Руна остановилась перед причалом, заполненным занятыми своими делами моряками и рыбаками, и скользнула взглядом по неуправляемой шевелюре Баркли, вызывающему пальто Виолы, пока не остановилась на нейтральном синем свитере Тэджа.
Она указала на него:
– Пойди и узнай у этих моряков, сколько будет стоить проезд до острова Манси.
Тэдж ещё сильнее нахмурился:
– А Орла не может прислать за нами корабль? Никто здесь не согласится взять нас на борт.
– Орла занята. Нам придётся добираться самим.
Пока они спорили, один из моряков, здоровый мужчина с мотком верёвки на плече, врезался Тэджу в бок и как ни в чём не бывало пошёл дальше, оставив того прожигать взглядом его широкую спину.
– Лучше я схожу с тобой, – быстро добавила Руна. – Вряд ли нас тут будут долго терпеть.
Оставшись вдвоём, Баркли спросил Виолу:
– Что ещё за остров Манси? И кто такая Орла?
Как дочь Верховного чудолога, стоящего во главе всех чудологов, Виола хорошо разбиралась в таких вещах.
– На острове Манси расположено представительство Гильдии на Море, – деловито ответила она, – а Орла Скаддер – главный чудолог. – Главные чудологи руководили шестью отделениями Гильдии и подчинялись Верховному чудологу. – Ты и сам бы это знал, если бы потрудился прочесть заданное тебе Руной.
Баркли обожал читать и с энтузиазмом подходил к выполнению почти любого задания. Но так как он был бесполеземцем, по сравнению с Виолой и Тэджем у него были огромные пробелы в знаниях о Дикоземьях, и, чтобы их восполнить, Руна на время их путешествия задала ему проштудировать кучу литературы.
– Я и читаю, – возразил Баркли. – Но если мне придётся запомнить хотя бы ещё один факт о Великой войне капаму или Почесоточной чуме, моя голова точно взорвётся.
Один из рыбаков забросил на пирс рядом с тем местом, где они стояли, сеть с сегодняшним уловом, и по воздуху поплыла жуткая вонь. Сеть была не завязана, и ботинки Баркли и Виолы окатило волной из гниющей рыбы, оставляющей на досках причала склизкий след.
Виола, взвизгнув, отпрыгнула и застонала:
– Гадость!
Баркли зажал нос. Чтобы так вонять, эта рыба должна была умереть уже довольно давно. Есть её он бы точно не решился.
Рыбак при виде устроенного им бардака что-то пробормотал, – Баркли не понял, но посчитал это за извинение. Но затем мужчина как следует к ним присмотрелся, и его глаза испуганно округлились.
– Дриаф камади, – уже совсем другим, отрывистым тоном произнёс он, после чего выхватил из кармана игольчатую раковину, прижал её к груди и бросился наутёк.
Так как Баркли почти всё время проводил в компании Руны или других учеников, он часто забывал, что между собой они общались на магическом языке чудологов, благодаря чему прекрасно друг друга понимали, хотя и родились в разных концах света. Но этот рыбак был бесполеземцем.
– Ты знаешь, что он сказал? – спросил Баркли Виолу – она владела сразу несколькими наречиями разных земель.
– Я не знаю морской язык, но что-то мне подсказывает… что это был их вариант слова «чудолог». А его раковина напомнила мне твой амулет, что ты поначалу с собой таскал. От тебя ещё тогда воняло как от скунса, помнишь?
Щёки Баркли запылали. Даже после того как они с Корнем случайно стали партнёрами и ему пришлось бежать из Занудшира, Баркли ещё какое-то время таскал с собой амулет, что должен был отпугивать чудищ, ведь его путь лежал через обширный и жуткий Лес, кишащий этими самыми чудищами. Лишь позже он убедился в его полнейшей бесполезности и чуть со стыда не сгорел из-за своей прежней слепой веры в его мнимую силу.
– Никто в Занудшире понятия не имеет, что чудологи защищают их от чудищ. Там лишь знают, что чудища опасны, – горячо возразил Баркли. – Готов спорить, в Нигденксе точно так же.
Виола скрестила на груди руки:
– Наша работа – ни для кого не секрет, знаешь ли. Бесполеземцы просто неблагодарны. Ты сам видел, как тот моряк врезался в Тэджа. Он явно нарочно это сделал.
– В Нигденксе знают, что чудологи связаны с чудищами, отсюда их страх перед ними.
В Занудшире отношение к подозрительным путникам было куда хуже: максимум доброты, на какую те могли рассчитывать, – это что на них натравят стадо коз или забросают гнилыми овощами.
Виола пихнула Баркли локтем в бок:
– Ты их оправдываешь, потому что сам бесполеземец.
Её слова не должны были его задеть. Не только потому, что Виола лишь в шутку его подначивала, но и потому, что в самом Занудшире к Баркли относились ужасно ещё до того, как изгнать его из города. Но там были и хорошие люди, которых он всегда будет вспоминать с теплотой, вроде мастера Пилцманна, грибного фермера, или миссис Гавенер, библиотекаря, познакомившей его с захватывающим миром приключенческих романов. А самое главное – Занудшир был местом, где жили родители Баркли.
И где они были похоронены.
Легендарное чудище Леса по имени Гравальдор убило их восемь лет назад, когда разрушило город. Жители Занудшира ошибались насчёт многих вещей, особенно чудищ. Но Баркли понимал, чем был вызван их страх, и не считал себя вправе так уж сильно их осуждать.
Не желая делиться с Виолой своими сумбурными мыслями, Баркли побрёл вдоль берега. На пирсе Тэдж и Руна о чём-то горячо спорили с каким-то моряком. И хотя Баркли понимал Тэджа («Я не грублю, старик!» – закричал он и сделал руками грубый жест), но слова мужчины звучали как полнейшая тарабарщина. Его голос то возвышался, то затихал, как сами волны. Но, судя по сердитому тону, разговор не клеился.
По пляжу гулял холодный ветерок, и Баркли, спасаясь от него, нырнул за лежащий на песке корабль со сломанными мачтами и изорванными парусами. Здесь он с тоской обозрел не внушающую оптимизма окружающую обстановку: куда ни глянь, взгляд натыкался либо на мокрый песок, либо на грязную овечью шерсть, либо на потрёпанную мешковину. В небе кружили чайки, отбрасывая размытые тени на бугристую землю, а на горизонте клубились штормовые тучи.
Сейчас в Занудшире подходили к концу недельные празднества середины весны, во время которых горожане красили яйца в яркие цвета и развешивали их на ветки деревьев, усыпанных розовыми и оранжевыми цветами. Баркли один раз даже удалось уговорить мастера Пилцманна проникнуться фестивальным духом, и они украсили окна дома гирляндами из грибов.
В этом году в Занудшире праздновали без него.
«Ты теперь чудолог», – напомнил он себе, и эта мысль его обнадёжила, пусть и совсем немного. Потому что теперь стать чудологом было заветной мечтой Баркли. Он хотел защищать города вроде Занудшира и Нигденкса, пусть даже их жители никогда его за это не поблагодарят.
К тому же в Занудшире отныне ему были не рады. Там и так едва его терпели – сироту-оборванца, постоянно, хоть и не специально, нарушающего правила. Может, Баркли и питал к родному городу определённые тёплые чувства, но он никогда не чувствовал себя там своим.
Баркли смотрел, как Тэдж со стиснутыми кулаками утопал прочь от пирса, наорав на попавшуюся ему на пути овцу, хотя не то чтобы ей было до него какое-то дело.
Руна присоединилась к Баркли у лежащего корабля. Ветер успел растрепать её косу, так что мастеру пришлось выплюнуть попавшую в рот светлую прядь.
– К сожалению, сколько бы мы ни предлагали заплатить, никто не согласился перевезти нас через залив в Море. Все объясняют это надвигающимся штормом, но я сомневаюсь, что это единственная причина.
– Они просто напуганы, – пробормотал Баркли и мысленно поморщился: опять он защищает бесполеземцев, а ведь он даже никого здесь не знает!
Руна с мрачным видом отвернулась к воде:
– И не зря, учитывая, что я узнала.
Забеспокоившись, Баркли уже хотел её расспросить, когда метка кольнула его, как бывало всегда в преддверии опасности. В следующую секунду над пристанью разнёсся крик. Какая-то женщина скорчилась у штурвала одного из пришвартованных кораблей и отмахивалась от налетевшей на неё чайки. Только Баркли за всё их путешествие вдоль прибрежных скал ни разу не видел подобной чайки: она была как минимум раза в три крупнее, и у неё были четыре крыла и длинный и острый, как наконечник копья, клюв.
Потому что это была никакая не чайка. Это было чудище.
– Да, это нехорошо, – заметила Руна, но смотрела она не на пирс, а в небо.
Над ними кружила целая стая чудищ, такая плотная, что она затмила солнце не хуже штормовой тучи. А затем они все разом спикировали вниз.