Любая осмысленная деятельность человека для ее успешной реализации должна начинаться с установления целей. Данный тезис лучше всего характеризуют слова древнегреческого мыслителя Сенеки: «Если путешественник не знает куда он плывет, то ни один ветер не будет ему попутным». Сказанное в полной мере относится и к процессу уголовно-процессуального доказывания.
При изучении указанной проблематики, прежде всего, необходимо различать цели уголовного судопроизводства в целом от цели доказывания.
В качестве целей уголовного судопроизводства законодатель в статье 6 УПК устанавливает:
1. защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;
2. защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод
3. уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания
В свою очередь, целью уголовно-процессуального доказывания является установление всех юридически значимых обстоятельств, входящих в предмет доказывания в ходе осуществления уголовного судопроизводства. Прежде всего – это обстоятельства, предусмотренные статьей 73 УПК.
С вопросом о цели доказывания связана классическая научная дискуссия отечественных процессуалистов – о том должна при установлении искомых обстоятельств уголовного дела достигаться объективная истина или она может носить другой (формальный, юридический характер). С этим правовым вопросом тесно связан другой, уже более философский вопрос, – возможно ли в принципе объективное познание действительности?
Философское учение агностицизма отвергает возможность объективного познания окружающей действительности силами человеческого разума. По мнению сторонников данной парадигмы, ввиду того, что каждый человек, его психические процессы, культурная принадлежность, уровень знаний и жизненный опыт различны, то и видение мира у разных людей может существенно различаться.
Причем речь идет не только об эмоциональной или этической оценке жизненных ситуаций (понятия о добре и зле, что есть благо и что есть вред), а о физическом восприятии действительности. На планете проживают миллионы людей, страдающих визуальными и слуховыми галлюцинациями, чье состояние обусловлено психическими заболеваниями. Однако далеко не все из них считают себя больными, напротив – часть из них полагает, что лечение необходимо лечащим врачам, а их картина мира – правильна и объективна. И все же, господствующей, на сегодня, парадигмой в научном сообществе является материалистическая концепция, согласно которой объективные обстоятельства внешнего мира независимы от сознания отдельного человека и познаваемы, при использовании надлежащих методов, субъектами познания, обладающими достаточной квалификацией при должном соблюдении методологии. Различные выводы относительно одного и того же искомого факта свидетельствуют о том, что кем-то из исследователей допущена ошибка.
Поскольку уголовно-процессуальное доказывание, является частным случаем общенаучного познания, доктрина уголовного процесса, в соответствии с основами гносеологии, исходит из возможности, в большинстве случаев, объективно установить посредством уголовно-процессуального доказывания искомые обстоятельства, составляющие предмет доказывания в уголовном судопроизводстве. Вместе с этим, практически не подвергается сомнению утверждение, что, во-первых, объективная истина иногда все-таки может быть не достигнута полностью – при производстве по конкретному делу, во-вторых в ряде случаев законодатель жертвует целью ее достижения ради других благих целей, главным образом, связанных с зашитой прав человека в ходе осуществления уголовного преследования.
Так, ввиду сохраняющегося в судебно-следственной практике особо доверительного отношения к такому доказательству как признательные показания обвиняемого, некоторые недобросовестные сотрудники правоохранительных органов могут пойти на нарушение закона для получения «нужных» показаний. Однако, такие действия недопустимы даже в случае полной уверенности участников уголовного судопроизводства, осуществляющих уголовное преследование в виновности лица. Между тем, если бы достижение объективной истины являлось главной целью доказывания такой подход был бы допустим. К сожалению, провозглашаемый в качестве основ государственной идеологии приоритет государственных и общественных интересов над правами человека еще менее века назад оправдывал в отечественной судебно-следственной практике применение к подследственным физического и психического насилия в целях установления истины – особенно, по так называемых, «государственным», «политическим» преступлениям.
Опять же, исходя из цели защиты прав личности законодатель не допускает использование в качестве источников познания правдивых (достоверных) доказательств, полученных с нарушением закона. Так, обыск, проведенный в отсутствии понятых, даже если в ходе его проведения было обнаружены украденное имущество или запрещенные к обороту вещества, будет являться незаконным, а обнаруженные объекты не смогут быть приобщены в качестве вещественных доказательств. Но оправдано ли такое правило, если несоблюдение формального условия собирания доказательств может позволить уйти от ответственности преступнику? На первый взгляд может показаться, что нет. Однако, если вдуматься глубже, данная гарантия защищает интересы не только отдельного обвиняемого по уголовному делу, но и всего общества в целом. Ведь завтра на скамье подсудимых может оказаться другой – непричастный к нарушению закона человек, а на месте добросовестного следователя, ложно понявшего интересы службы и пошедшего на нарушение закона ради достижения истины, может оказаться преступник в погонах, фальсифицирующий доказательства ради улучшения статистики раскрываемости преступлений. А отсутствие понятых или видео-фиксации следственного действия позволит реализовать низменный умысел. Таким образом, жертвуя, в ряде случаев, целью достижения объективной истины, законодатель, используя институт недопустимости доказательств, устанавливает высокие и требовательные стандарты при их собирании.
Кроме объективной истины правовой наукой признается существование юридической (формальной, судебной истины), при введении которой в процесс доказывания определенные юридические факты считаются доказанными либо на основании правового предписания (например преюдиционные факты) либо на основании соглашения участников процесса (согласие обвиняемого на особый порядок судебного разбирательства). При последнем варианте виновность подсудимого не устанавливается посредством оценки доказательств в ходе судебного следствия, а считается доказанной, главным образом, на основании факта признания своей вины. Между тем, дабы избежать злоупотреблений со стороны должностных лиц, производящих предварительное расследование УПК предусматривает ряд гарантий для обвиняемого – необходимость предварительной консультации с адвокатом перед заявлением такого ходатайства, обязательность проведения предварительного слушания, где суд еще раз проверяет добровольность и осознанность согласия на проведение особого порядка судебного разбирательства.
Таким образом, наиболее взвешенной следует признать позицию, в соответствии с которой достижение объективной истины как цели уголовно-процессуального доказывания возможно и желательно, но только до тех пор, пока ее установление не вступает в противоречие с принципами уголовного процесса и не влечет нарушение прав человека.