Из дневника Алекса Райта
«…Иногда мне кажется, что у Грегори Батлера напрочь отсутствует чувство юмора. Когда утром перед уроком английского Картер ответил ему на приглашение в церковь словами, что ходит туда только в свободное от грехов время, а сейчас занят, он обиделся.
Конечно, Картер любит шокировать людей, но мне кажется, Грегори даже не понял, что это была шутка. Хорошо бы его отцу поменьше давить на Грега. Так он рискует превратить его в свою копию, а все знают, что преподобного Батлера в нашем городе не очень-то любят.
Но это все неважно, я хотел написать о другом…
Сегодня я познакомился с самой красивой девочкой на свете. Нет, она вовсе не похожа на принцессу Жасмин, в которую я влюбился в детстве, но у нее самые красивые глаза и улыбка. А еще она очень любознательная и, кажется, не против стать моим другом…»
Это голос Лены, ошибиться сложно, я бы узнал его из тысячи! Он продолжает звучать в моей голове и шок оказывается настолько сильным, что я закрываю глаза, желая продлить эту иллюзию еще немного, чьим бы проклятием она ни была.
Мне показалось, иначе быть не может. Я так часто думал о ней, что память, выбрав момент, сыграла со мной злую шутку. А может, это начало моего сумасшествия?
Она умерла, мне пришлось в это поверить. Темноволосая девчонка-соседка, при взгляде на которую мое сердце однажды застучало, исчезла, а я себе этого не простил. И не забыл ничего из того, что случилось в наш последний вечер и чего я не смог изменить.
– Спасибо, не беспокойтесь, я сама!
Невозможно. В холодной воде с таким течением не выжить! И пусть сам я выбрался и выбирался несколько раз, но ее спасти могло только чудо!.. В которое я давно перестал верить.
Так неужели же чудо?..
Несколько секунд, пока я не могу открыть глаза, превращаются для меня в ад. Потому что, если это не она, останется лишь сунуть голову в пепел.
На девчонке белые шорты, сандалии и блуза цвета морской волны. Длинные, слегка вьющиеся волосы касаются лопаток. Она подхватывает коробки и торопливо спешит через дорогу в сторону распахнутого для посетителей кафе с летней площадкой – легкая и свежая в этот солнечный день, а я, как чумной, шагаю за ней следом, едва не угодив под колеса тяжелого пикапа…
Его водитель тормозит, визжат покрышки и, высунувшись в окно, он матерится в мою сторону. Но я его не слышу. Вцепившись пальцами в капот, я стою и смотрю на дверь, в которую она только что вошла…
– Картер! Вот ты где! Ну все, с Хиггинсом покончено – бумаги у меня! Уезжаем, чувак! Эта тварь теперь долго не очухается. Пусть только рыпнется, мы его тут же распотрошим, как индейку!
Это Стивен и Лукас. Они подошли и встали за моей спиной, словно черные крылья – продолжение меня самого. Крепкие, злые парни, так же, как я, насквозь пропитанные адреналином. Замерли, готовые в любой момент раскрыться и затянуть своей темнотой небо до горизонта. Даже такое погожее, как сегодня.
Мужик за рулем пикапа это чувствует и уезжает от греха подальше, а я опускаю голову, чтобы не выдать себя взглядом. Поворачиваюсь к парням, вдруг яростно желая, чтобы они исчезли. Не посмели переступить границу света и темноты, у которой я оказался.
– Убирайтесь, – шиплю. – Вон!
– Что? – удивляется Лукас. – Эй, Картер, ты двинулся? Какого черта! Мы же собирались это дело отметить…
Стив сообразительнее Палмера, потому предостерегающе берет его под локоть – за мгновение до того, как я уже готов сжать пальцы на шее Лу.
– Тихо, Райт. Что с тобой?
– Ничего, Стиви. Просто свалите нахрен отсюда! Сейчас же! Я должен остаться один.
– Здесь?
– Место не имеет значения. Ты против?
– Нет, чувак. Как скажешь.
Он не понимает, что случилось, но не привык задавать лишних вопросов, поэтому поворачивает Лукаса и хлопает того по плечу:
– Ладно, возвращаемся к Джебу, Лу! Ты бы тоже двинулся, если бы всё это провернул. Дадим Картеру выдохнуть. Тачка есть – доберется, не маленький!
– Да уж, спасибо, твою мать! Ты видел, он чуть не кинулся на меня!
– Забей! А лучше вспомни, что он для тебя сделал и заткнись!
Парни уходят. Скрываются из виду, возвращаясь к машине. Какое-то время ждут, но я не нагоняю их, и они уезжают, оставив меня одного. Но даже после их ухода духота не отпускает и продолжает висеть в воздухе, накрыв собой, как куполом, и сдавливая обручем грудь. Гонит прочь, не позволяя поверить собственным глазам.
Я снимаю с себя куртку, оставшись в футболке, но легче дышать не становится. Сердце бьется как сумасшедшее, и все, чего я хочу – увидеть лицо этой девушки. Сейчас! Иначе взорвусь криком, так велико во мне напряжение.
На летней площадке перед кафе сидят несколько посетителей с детьми. Я прохожу мимо и подхожу ко входу во внутреннее помещение. На секунду остановившись, вхожу в кафе… и стоит мне оказаться внутри, как глаза сами ее находят.
Это она – Лена, сомнений нет. Или я сошел с ума. Она стоит возле рослого, полноватого парня, улыбается ему и что-то говорит, показывая рукой на стену. Обзор закрывают столики и работники кафе, пересекающие небольшой зал, но я так ошарашен, что не свожу с нее взгляда. Горло перехватывает сильное чувство, и чтобы справиться с ним, шагаю к ближайшему столику и медленно опускаюсь на стул.
– Здравствуйте! Рады вас видеть в нашем кафе! Что будете заказывать?
– Воды…
– И все?
– Что?
Я с трудом отрываю взгляд от Лены и перевожу его на подошедшую ко мне официантку – высокую светловолосую девушку лет двадцати пяти, с крепкой фигурой и косой на плече.
– Я спросила…
– Кофе! Принесите мне американо.
– А выпечку? У нас, мистер, всегда только свежая выпечка! Вот, ознакомьтесь с меню. Если вы заглянули к нам впервые, могу предложить вам чизкейк из рикотты с апельсином или сливовый пирог «Пандауди».
– Да.
– Что «да»?
– Принесите мне ваш чертов пирог!
У официантки странное выражение лица, но она уходит, а я продолжаю во все глаза смотреть на Лену…
Она изменилась. Стала взрослее и женственнее. Но ошибиться невозможно – это ее лицо, ее движения и мимика. Ее голос! Он долетает до меня негромкими звуками и бальзамом входит в кровь. Не помню, чтобы я когда-нибудь ощущал себя таким же взволнованным и живым, как сейчас.
– Вот ваш кофе, мистер. А вот пирог.
– Стойте! – я останавливаю официантку за руку, когда она, поставив передо мной заказ, собирается отойти от столика. – Скажите… кто это? Кто та девушка возле толстяка?.. Как ее зовут?
Если официантка до этого момента старалась быть вежливой, то теперь напрягается. Решительно отнимает руку и неожиданно встает между мной и Леной. Упирает кулак в бок, сердито сверкая взглядом.
– Для тебя – никак! Я сразу поняла, красавчик, что ты залетел не по адресу.
– Почему?
– Потому что это семейное десертное кафе, а ты даже не знал, чего хочешь! Не трудно догадаться, что не сливового пирога!
– Допустим. Так что во мне не так? Только это?
– В тебе много опасности и риска, у меня нюх на таких, как ты! Хочешь бифштекс с кровью – иди в ресторан напротив, я с тебя даже денег за кофе не возьму. Но этот толстяк, как ты сказал – мой муж и хозяин этого кафе. А кто здесь работает – тебя не касается! Если будешь есть – ешь и плати! А хочешь трепаться – выйдешь откуда вошел! Эта девушка не для тебя!
Я внимательно смотрю на нее. Редко, когда девчонки решаются заговорить со мной в подобном тоне, но в ответе официантки нет зависти или пустой агрессии. Я действительно ей не нравлюсь… Потому что она переживает за Лену?
Но кто она ей такая?
– Я не хочу ее обидеть, даю слово.
– А глядя на тебя, красавчик, так не скажешь.
– И почему это звучит, как оскорбление?
– Потому что так и есть.
– И все-таки.
– Сначала ответь, зачем тебе знать?
Я думаю. Да, черт возьми, первый раз в жизни перед тем, как ответить незнакомой девушке, я думаю о том, как она воспримет мои слова.
– Мы только что случайно с ней столкнулись на улице, и она из-за меня рассыпала коробки. Я хочу извиниться.
– И все?
Нет, не все, но это ее никак не касается, кем бы она Лене не была.
Но мне не приходится отвечать, потому что Лена вдруг отходит от хозяина и идет в нашу строну. Поравнявшись с девушкой, не замечая меня, наклоняется к ней и говорит, приобняв за плечи:
– Вот видишь, Пейдж, я была права! Дэвид понял свою ошибку и одобрил образцы! Уже через неделю все фигурки будут готовы, и мы сможем оформить детскую зону, как ты хотела! Ты, главное, не нервничай и береги себя, хорошо?
– Привет, Лена! Отлично выглядишь! – справа из-за широкого прилавка с выпечкой отзывается молодой парень, и девушка, повернув голову, машет ему рукой:
– Привет, Тоби! Ты очень мил!
– А сегодня пойдешь со мной на свидание? Я заканчиваю в семь!
Она улыбается. Я вижу, как ее мягкие губы раскрываются и затаиваю дыхание. В ожидании ответа подаюсь вперед, что есть силы сжимая в пальцах чашку…
– Нет, Тоби. Мне нужно закончить работу для Пейдж. Давай в другой раз!.. Позвони мне, – и вновь обращается к девушке:
– Думаю, вечером уже смогу показать тебе эскиз спальни!
Она поворачивается, подхватывает со столика у стены две коробки, и уходит. Толкнув двери, исчезает на улице, а я не сразу нахожу в себе силы встать. Достав из брюк бумажник, кладу купюру на стол и, схватив куртку, бросаюсь за ней из кафе. И вновь едва не попадаю под колеса автомобиля…
Она должна меня ненавидеть – это точно. Простить то, как я поступил с ней в тот вечер, нельзя. Но идти молча по ее следам не получается – уж лучше ее гнев! Я просто не могу выдержать этой паузы неизвестности. Больше не могу! Мне нужно знать, что с ней случилось…
– Лена? Стой, Лена!
Она спешит прочь от кафе по людной, кленовой аллее, но услышав свое имя, резко останавливается и медленно поворачивается. Безошибочно найдя меня взглядом, смотрит так, словно ее что-то удивило в моем голосе.
– Лена… – я замираю перед ней в трех шагах, не в силах приблизиться. В этот момент я, кажется, не дышу, давая себя рассмотреть.
Она хмурит лоб и вдруг, выронив коробку, касается ладонью виска, точно чувствует под кожей пульсацию. Молчит несколько долгих мгновений, прежде чем отозваться:
– Простите, мы… знакомы?