Глава I. Елихан Магкаев
Предки Елихана Магкаева были людьми состоятельными, но выделялись среди односельчан и своей образованностью, поэтому, когда Елихану исполнилось четырнадцать лет, отец, не раздумывая, отдал его в учение ко двору царя Вахтанга VI, где были собраны наиболее просвещённые люди того времени. Молодые юноши из дворянских грузинских семей проходили при дворе обучение грамоте – грузинской, греческой и латыни, осваивали азы математики, истории и географии.
Многие из Магкаевых служили верой и правдой грузинским царям Картли-Кахетинского вилайета по военной линии, пользуясь заслуженным уважением со стороны царских особ. Прапрадед Элихана даже получил дворянство за усердие в службе и за победу в единоборстве с иранским воителем. Дворянство было выгравировано грузинской письменностью на стальном щите и скреплено печатью одного из царей. Магкаевы повесили его в гостевом зале на ковре и очень гордились наградой.
Родители мальчика были людьми обеспеченными и вполне могли оплатить его обучение при дворе грузинского монарха. Елихан получил в крещении имя Зураб на грузинский манер, однако на родине его продолжали называть прежним осетинским именем Елихан, что было весьма принятым обычаем в осетинской среде. Практически все осетины обоих полов имели по два имени: первое данное при рождении, так сказать, народное имя, которое они носили до конца жизни, и второе, присвоенное при крещении.
Любознательный юноша своей честностью и искренностью так пришелся по душе Вахтангу VI, что был назначен в конечном итоге царским казначеем.
И это правда, что самое большое достоинство представителей туальского общества – честность и неподкупность, которыми они дорожили больше жизни, ибо купить туальца было практически невозможно. Об этом было известно всем осетинским обществам. И туальцы были последней судебной инстанцией в Осетии, когда спорящие, использовав последние аргументы при доказательстве своей правоты, объявляли во всеуслышание «Пошлем за туальцами!». Привозили и отправляли туальцев за счет спорящих. И выглядели они не страшными людьми с тяжелым взглядом и с этакими мрачными и мужественными лицами, а были, как все осетины, доброжелательными и с прекрасным чувства юмора. Внимательно выслушав обе стороны, они объявляли виновного. Затем отъезжали восвояси. И никто не оспаривал их решение. Вот такими правильными были предки молодого Елихана.
Во время Персидского похода Петра I в 1722 году Вахтанг VI от имени грузинского народа обратился к императору Петру I с просьбой освободить Грузию от персидского и турецкого владычества, обещая военную и иную помощь при ведении боевых действий на Кавказе и предполагая в дальнейшем добровольное вхождение Грузии в состав Российской империи. В следующем 1723 году русскими войсками были завоеваны на западном побережье Каспия города Дербент, Баку, персидские провинции Гилян, Мазендеран и Астрабад. Однако дальнейшее продвижение было приостановлено под угрозой вступления в войну Османской империи и активной поддержкой ее Великобританией, вследствие чего западное и центральное Закавказье продолжило оставаться под гнетом Турции и Персии.
Лишенный престола, Вахтанг VI два года скитался по Армении и Грузии от преследовавших его властей Персии и Турции, пока, наконец, не нашел прибежище в Дигории (западная Осетия), откуда была родом его супруга – дочь кабардинского князя Джиляхстана Татарханова, которая при крещении получила имя Русудан. Вскоре Вахтанг VI получил приглашение от Петра I в Санкт-Петербург, куда он и прибыл в 1724 году в сопровождении тысячи четырехсот преданных приближенных. Одним из этих приближенных был и Елихан Магкаев – казначей бывшего царя Картлии, сопровождавший его во всех его злоключениях. В Санкт-Петербурге Вахтанг VI был приветливо принят Петром I, ему был определен достойный пенсион, соответствующий его положению и рангу. Не были обижены и его приближенные: имевшие сан священники были распределены по Санкт-Петербургским, Московским, Казанским и Нижегородским приходам, дворяне из окружения Вахтанга VI были направлены по полкам в соответствующих должностях и званиях. При царе-изгое оставалось лишь до сорока советников и приближенных.
Император обещал ему новый Кавказский поход, приготовления к которому начались им весьма активно. Но произошло невероятное – полный сил и здоровья Петр I скончался внезапно в возрасте 43 лет. А вскоре после его смерти владения в Персии и на Кавказе были потеряны, на взгляд новой царицы – Ее Императорского Величества Анны Иоанновны – «регионы эти были бесперспективные и дорого обходились казне». При этом завоеванные Петром I персидские территории в Каспийском походе в 1722-1723 годах, а также города Баку и Дербент были возвращены Персии, а российские войска выведены в 1735 году. В ожидании решения вопроса по освобождению Грузии от иноземного владычества Вахтанг VI прожил в Санкт-Петербурге более двенадцати лет, пока на его очередное ходатайство помочь Грузии Высочайше повелено было отправиться на жительство на Северный Кавказ. Он просто надоел своими просьбами Анне Иоанновне, ибо Кавказ ее менее всего интересовал. Уже в Астрахани Вахтанг VI заболел и умер в 1737 году, шестидесяти лет от роду, а через три года скончалась и его супруга. Они оба были погребены в Успенском соборе Астраханского Кремля. Не связанный более никакими обязательствами перед двором, Елихан Магкаев вернулся домой, в Зарамаг.
В течение последующих пяти лет Елихан находился в постоянных разъездах, посещая все осетинские поселения, где проводил длительные беседы с влиятельными и знатными представителями осетинских обществ. Он уговаривал их согласиться на принятие российского подданства для защиты от внешней агрессии и получения разрешения на переезд на предгорные равнины в связи с большой перенаселенностью территорий, где они обитали. Обсуждались на встречах и вопросы возрождения православной религии, которую осетины практически забыли, ибо греческие священники все со временем повымирали, а грузинских осетины, откровенно говоря, недолюбливали за корысть, тщеславие и гордыню. Но другие религии осетинам были еще более ненавистны, и в народе они воспринимались как чуждые и враждебные.
Говорил Елихан и о формировании осетинского посольства в далекий Санкт – Петербург, где вместо Анны Иоанновны царствует ныне молодая царица Елизавета Петровна – дочь Петра I, славный продолжатель его дел. Терпеливо объяснял Елихан, что в посольство должны войти знатные и уважаемые люди из всех свободных осетинских обществ. В 1742 году Елихан решил собрать всех знатных и уважаемых людей Осетии у себя дома в Зарамаге для окончательного решения вопросов о возрождении православной религии в осетинских обществах и строительстве православных храмов в местах проживания осетинских обществ, о вхождении Осетии в подданство Российской империи, и в связи с этим предоставление возможности жить осетинам в предгорных равнинах из-за перенаселенности и охраны их поселений от внешней агрессии. Там же должен был состояться всенародный выбор послов для направления в Санкт-Петербург для подачи прошения на Высочайшее имя. В конечном итоге все осетинские общества договорились встретиться в Зарамаге в доме Елихана Магкаева для принятия окончательного решения по всем обсуждаемым вопросам. Встречу назначили на начало октября 1742 года.
Сразу же после того, как была согласована дата встречи представителей осетинских обществ в Зарамаге, Елихан поспешил в Кизляр, а оттуда немедля направился в Астрахань для встречи с ожидающим его иеромонахом Ефремом – надежным посланником Синода, для передачи ему письма с полным отчетом о согласии осетин на крещение по православному образу и обряду. С иеромонахом Ефремом они были знакомы еще по свите Картлийского царя и находились в доверительных отношениях. Встреча проходила в присутствии астраханского архиерея и Василия Никитича Татищева, астраханского губернатора, одного из самых образованных ученных-историков, издавшего пятитомный труд «История России от самых древнейших времен». Письмо-донесение далее должно было проследовать для рассмотрения в Синод с последующим созданием Осетинской духовной комиссии с задачей возвращения осетин в православие и крещению их.
Не прошло и года со времени вступления на престол Елизаветы Петровны, как она издала указ о распространении «слова Божия» среди иноверцев и самопроизвольном их крещении. Не воспользоваться указом императрицы было бы непростительной ошибкой, и Елихан использовал предоставленную судьбой возможность – наладил переписку со своими старыми знакомыми, входившими некогда в свиту Вахтанга VI, архиепископом Иосифом и архимандритом Николаем, для подачи ими донесения на Высочайшее Имя для создания Осетинской духовной комиссии в целях крещения осетин и возвращения их в лоно православия. Оба они были выходцами из аристократических семей и входили в число сорока двух высших духовных лиц, причисленных к свите Вахтанга VI, также навсегда покинувших с царем свой Картли-Кахетинский вилайет. Оба хорошо знали Осетию и Елихана Магкаева – бывшего царского казначея. Поэтому просимое Елиханом Магкаевым прошение было подано ими на имя Ее Императорского Величества с объяснениями: «…издревле осетинский народ был ранее христианским – православным, …народ сохранил глубокие корни православия, указывали на наличие в Осетии каменных церквей и в них святые иконы и книги, … а ныне они многочисленный народ и состоят в своей воле и не турки, и не персияне ими не владеют, … а места их изобилуют золотыми, серебряными и свинцовыми рудами, но к местам рудным никого из других народов не допускают». Главная суть донесения заключалась в отправке грузинских миссионеров в Осетию для просвещения народа и крещения его.
Белградский договор 1739 года, заключенный между Турцией и Россией, объявлял Северный Кавказ буферной (нейтральной) зоной, что означало запрет на означенной территории деятельности российских и турецких представителей. Вот почему вся Осетинская духовная комиссия, как предполагал Елихан Магкаев, будет полностью состоять из грузинских священников. Он был уверен, что в своих донесениях члены Осетинской духовной комиссии, несомненно, укажут помимо количества крестившихся осетин, отношение к самой духовной комиссии и к пославшему их в Осетию Российскому Синоду. Грузинские миссионеры вряд ли упустят случая для преувеличения своей значимости в крещении осетин и возможности личного обогащения, а также усиления влияния грузинской церкви на народ Осетии.
Но конечная цель Елихана Магаева была несколько иной, ибо он рассуждал следующим образом: «На Северном Кавказе лишь осетины одной православной веры с русскими, что в любом случае придает отношениям между ними более доверительный характер, нежели с исповедующими ислам народами и племенами. Вторым шагом необходимо подать прошение о добровольном вхождении осетин в Российское подданство. Третьим шагом считать разрешение переселения осетин на предгорные равнины в связи с большой плотностью проживающего в горах населения и защиту осетинского народа от внешней агрессии. И последнее, открытие в Осетии русских школ для обучения детей наших русской грамоте. И чтобы все осуществить документально, необходимо в конечном итоге сформировать Осетинское посольство из самых представительных фамилий и уважаемых людей Осетии. Другого выхода для сохранения нашего народа нет».
Умным был Елихан Магкаев и дальновидным, но более всего значимо то, что он был до конца предан своему народу до кончиков пальцев. Среди осетинских обществ было немало людей, принимающих идеи Елихана Магкаева о сохранении осетинской нации и одобряющие его методы, как единственно существенные и правильные. С появлением единомышленников Елихану стало легче убеждать осетин на местах о необходимости принятия крещения и Российского подданства. Среди поддерживающих его осетин особо выделялись двое: Батыр-Мирза Цопанов из Куртатинского ущелья и Елисей Хетагов из Алагирского общества, оба они относились к благородным и уважаемым фамилиям, признаваемыми всеми осетинскими обществами. Достаточно образованные, с аристократическим воспитанием, они выделялись среди прочих мощным телосложением и гигантским ростом. Значительно позже, когда императрица Елизавета Петровна одаривала их черкесками из дорогого сукна, портные доложили, что ростом члены осетинского посольства Хетагов и Цопанов два метра восемь сантиметров и два метра шесть сантиметров соответственно. А вот Елихан Магкаев ростом не вышел, каких-то метр и девяносто пять сантиметров. И Хетагов, и Цопанов были женаты на девушках из дигорского высшего сословия Бадилята, но из одной фамилии-Кубатиевых. Супруга Магкаева была также из высшего сословия Бадилята, но фамилии Тугановых. Елихан уже тогда сделал свой выбор по обязательному вхождению их в состав Осетинского посольства из-за высокородного происхождения, признавемого в Кабарде, Балкарии и правителями Дагестана.
Но бедные бадилята даже и не предполагали, какая горькая участь их ждет впереди. В 1827 году Дигорское общество и балкарцы наконец подали прошение и вошли в состав Российской империи. Однако бадилята в дальнейшем так и не были признаны князьями или дворянами, и никогда не получат княжеский статус от российских монархов, хотя в России с 1774 года их сменится шесть. Эти прошения на высочайшее имя будут подаваться ими вплоть до 1917 года. К бадилятам относились фамилии Абисаловы, Битуевы, Кубатиевы, Тугановы, Мистуловы, Караджаевы и Кабановы, у которых был один родоначальник Бадила, неоспорим и тот факт, что представители перечисленных фамилий занимали весьма высокие посты и звания в царской России, многие из них были генералами и полковниками. Но, увы! К сожалению, часть представителей этих благородных фамилий в XVIII-IXX веках со своими крепостными крестьянами добровольно перейдет в поодданство Османской Турции.
А вот советская власть сразу рассмотрела в этих фамилиях благородные дворянские черты, и ВЧК провела массовые расстрелы носителей этих фамилий. Поэтому в настоящее время в Северной Осетии-Алании встречаются единичные осетины с указанными фамилиями. Не надо забывать, что и за рубеж в период гражданской войны эмигрировало более трех тысяч осетин – офицеров царской, а затем «белой» армии, в том числе немало и из рода Бадилята.
Как-то друзья гостили у Елихана Магкаева в Зарамаге, разговор зашел о его способности к языкам, вот Батыр-Мирза и спросил, на каких иностранных языках Елихан может общаться. Он ответил, что свободно может говорить на грузинском, русском, греческом, латинском и кабардинском, понимает и может объясниться на персидском. На кабардинском и на персидском, как ни странно, он выучился говорить при дворе Вахтанга VI. Супругой царя была кабардинка, дочь князя Татарханова. Прислуживали ей три служанки-кабардинки, а еще ее охранял эскорт из двенадцати кабардинцев, общаясь с которыми Елихан уже через год мог свободно изъясняться с ними на их родном языке. При дворе Вахтанга VI кабардинцы прожили до кончины его супруги в 1740 году, времени практиковаться было предостаточно. Что касается персидского языка, то Тифлис и Гори были наполнены персидскими лазутчиками и торговыми людьми, не говоря уже о воинских формированиях, расположенных в Картлии и Кахетии.
В разговоре с друзьями Елихан коснулся и двенадцати лет, что прожил в Санкт-Петербурге, находясь в свите Вахтанга VI, когда на имеющиеся деньги он нанял учителя словесности, который в течение года обучал его русской письменности и правильному произношению слов, фраз и предложений. Затем, записавшись в Дворянскую библиотеку на Невском проспекте, исправно посещал ее до отъезда в Астрахань, продолжая шлифовать свои познания в русской словесности и литературе. Вот такой дальновидный был Елихан Магкаев, преданный сын осетинского народа.
…А в это время письмо, что Елихан направил в Санкт-Петербург, плавно двигалось в почтовой карете Синода в направлении славного города Царицын, сопровождаемое иеромонахом Ефремом. Действительный статский советник Василий Никитич Татищев, он же губернатор Астраханской губернии, находился в тот момент в Астраханской синодальной типографии, весьма удовлетворенный заключенным договором о переиздании своего пятитомника по истории России. А в доме Магкаева Елихана уже царила суматоха и начиналась подготовка для встречи высоких гостей из всех осетинских обществ…