Наполеонов считал, что случай или убийца, сам того не желая, сделал им подарок, не прихватив с собой паспорта жертвы.
Правда, было непонятно, зачем в таком случае он забрал с собой его телефон. Если отбросить версию об ограблении, а её следователь сразу отложил в сторону, то возможны варианты. Либо убийца, обезумев от страха, просто не понимал, что он делал, либо на телефоне имелись конфиденциальные сведения или переписка, не предназначавшаяся для посторонних глаз. И второй вариант казался следователю более верным.
Наполеонов решил, что надо непременно озадачить специалистов поисками телефона. Даже если взявший телефон Костюкова не пользуется им и его нет в Сети, но должна же современная техника проследить хоть какой-то след. И если с телефоном пока было непонятно что, зато паспорт убитого не только сообщил о месте прописки Костюкова, или, как теперь лукаво говорят, о месте регистрации, но и о том, что он женат на некой Анне Леонидовне Костюковой.
Для разговора с вдовой Вадима Аркадьевича Костюкова Анной Леонидовной следователь выбрал молодого оперативника Дмитрия Славина.
И сделал он это далеко не случайно. На высокого блондина с ореховыми глазами женщины смотрели благосклонно не только из-за его внешней привлекательности, но и умения, когда нужно, держать себя галантно. К тому же Дмитрий был умён и образован. При случае мог поговорить не только на темы криминалистики и психологии преступного мира, но и о литературе, театре, живописи, что было оперативнику особенно близко, благо отец его владел художественной галереей, а сам он окончил художественное училище. Живопись Славин оставил по той причине, что, взвесив все «за» и «против», решил, что лучше быть хорошим полицейским, чем средней руки художником. Посредственных художников и без него хватает, а вот хороших полицейских, с точки зрения Славина, да и чего кривить душой, по мнению большинства народонаселения, явно не хватает. Так почему бы не стать одним из них. И он стал полицейским, хотя родители, как Дмитрий и предполагал изначально, выбор сына не одобрили, но и давить на него не стали.
Так что Наполеонов не без основания надеялся, что Дмитрию удастся не только утешить убитую горем вдову, но и выудить из Костюковой сведения, которые могут пригодиться в ходе следствия. Да и сам Дмитрий тщательно приготовился к встрече с Анной Леонидовной, вооружившись мужеством, чтобы сообщить женщине о гибели её мужа, и обаянием, чтобы хоть как-то облегчить её боль и расположить к откровению со следствием.
В итоге и чаяния следователя, и все усилия Славина оказались напрасными, так как вдовы дома не оказалось.
После первого звонка он подумал, что она его, может быть, просто не услышала, но когда и на пятый звонок в дверь никто не откликнулся, Славин решил побеспокоить соседей.
Две из четырёх квартир на площадке, не считая квартиру Костюковых, так же оказались глухи к его звонкам. Зато дверь четвёртой квартиры открылась почти сразу. И никаких тебе «кто там» и «чего вам надо».
На пороге стояла худенькая востроносенькая старушка с седыми кудряшками и живыми, светящимися любопытством глазами, одетая в ситцевый халат, расписанный множеством разноцветных колец.
Посмотрев на них, Славин почувствовал мельтешение в глазах. Он уже хотел было сделать гражданке внушение по поводу того, что прежде, чем открыть дверь, надо спрашивать, кто стоит за ней. И если даже допустить, что она тщательно рассмотрела его в глазок, хотя, учитывая скорость, с которой она ему открыла дверь, времени у неё на разглядывание не было. Но если даже и было бы. Что она могла увидеть в глазок? Стоит перед её дверью высокий здоровый парень, а что у него на уме, – неизвестно.
Славин уже и слова предупреждения подобрал, но что-то в старушке было такое, что удержало его от прочтения ей нотаций.
Так как старушка молчала, оперативник шагнул поближе к ней, раскрыл своё удостоверение и громко представился:
– Старший лейтенант Дмитрий Славин.
– А чего вы так кричите, старший лейтенант? – неожиданно звонким голосом спросила старушка. – Я отлично слышу!
– Простите, – растерялся от неожиданного отпора Дмитрий.
– И удостоверение своё мне под нос совать не надо, – меж тем продолжила старушка, – вижу я тоже прекрасно.
– Извините. – Славин сделал шаг назад и церемонно спросил: – С кем имею честь разговаривать?
– Вы имеете честь беседовать с Прасковьей Ивановной Тяжеловесовой.
Старший лейтенант едва не фыркнул – фамилия никак не соответствовала габаритам маленькой старушки. Но он удержал на лице серьёзную мину и вежливо произнёс:
– Очень приятно.
Она снисходительно кивнула и пояснила:
– Я бывший управдом. Теперь на пенсии.
«Тогда всё понятно, – подумал Славин, – управдомы привыкли к тому, что не они кого-то боятся, а их».
Но, осмотрев старушку с ног до головы, он решил, что теперь-то она точно на заслуженном отдыхе и все безалаберные жильцы, если они имеются в этом доме, могут спокойно жить, напевая себе под нос: «Нам не страшен управдом!»
Видимо, на его лице промелькнуло что-то такое, что выдало его мысли, так как на губах старушки промелькнула ехидная усмешка, что-то типа «рано обрадовался».
Вслух она сказала:
– Теперь я являюсь старшей по дому.
– Как же мне повезло, что я позвонил именно в вашу квартиру, – догадавшись, что пойман на горячем, пустил в ход своё обаяние Славин.
– Это ещё почему? – спросила женщина, продолжая мысленно подтрунивать над молодым сотрудником полиции.
– Потому что меня по долгу службы, – Славин придал своему голосу солидность, – интересуют ваши соседи по лестничной площадке.
– И кто же именно? – быстро спросила женщина.
– Костюковы. В частности, Анна Леонидовна.
– А почему не Вадим Аркадьевич? – поинтересовалась женщина, не сводя изучающего взгляда с лица Славина.
Особенно её интриговали и притягивали глаза оперативника – не зелёные и не коричневые, они напоминали своим цветом лесные орехи, растущие в лесу за Волгой, и возвращали женщину во времена её далёкого детства. Она сама не заметила, как её собственные глаза затуманились…
Но сухо прозвучавший голос оперативника вернул её в реальность:
– Потому что Вадим Аркадьевич, к моему большому сожалению, убит. – Теперь лицо Славина выражала неподдельную скорбь.
– О господи, – всплеснула руками старушка, – чего же вы тогда стоите в коридоре?!
– В квартиру вы меня, Прасковья Ивановна, пока не приглашали, – вздохнул Славин.
– Так заходите скорее! – поманила оперативника правой рукой Тяжеловесова.
И он, повинуясь жесту её маленькой сухой ручки, шагнул в полусумрачную прихожую.