Si'd'une cote, toute theorie positive doit necessairement etre fondee sur des observations, il est egalement sensible, d'un autre cote, que'pour se livrer a l'observation, notre esprit a besoin d'une theorie quelconque. Si'en contemplant les phenomenes, nous ne les rattachions point immediatement a quelques principes, non-seulement il nous serait impossible de combiner ces observations isolees, et'par consequant'd'en tirer aucun fruit, mais nous serions meme entierement incapables de les retenir; et'le plus souvent'les faits resteraient inapercus sous nos yeux.
Первый вопрос, который необходимо представляется социологу, есть вопрос определения предмета науки. Что такое общество? Каковы его строение и отправления? Что имеют это строение и эти отправления общего со строениями и процессами, проявляемыми другими формами сознаваемого нами мира, или, говоря общепринятым языком, другими предметами, существующими в природе? Наконец, в чем заключается его специфическое отличие, характеризующее его как особый род явлений и заставляющее нас делать его предметом особой науки? Точные, положительные ответы возможны только в конце исследования как результат согласования общих принципов с многоразличными наблюдениями и эмпирическими обобщениями; но для возможности наблюдений и обобщений, для самой элементарной группировки фактов необходимы общие принципы, необходима теория, которая вначале неизбежно должна явиться в виде предварительной гипотезы. Дело дальнейшего исследования подтвердить и доказать гипотезу, возвести ее на степень научной теории или отвергнуть, усмотрев противоречие с фактами, и предложить новую. Задача предварительной гипотезы вовсе не в том, чтобы дать объяснение всему разнообразию явлений, к которым она относится, а лишь в том, чтобы, связав наивозможно большее число явлений, служить руководителем при дальнейшей их группировке; отрицательное условие гипотезы – не находиться в явном противоречии ни с одним научно достоверным фактом или частным обобщением.
Только с весьма недавнего времени общественная философия стала задавать себе ряд вышеформулированных вопросов о месте общества в ряду других явлений мира, об определении его сходства и отличия относительно других изучаемых нами форм. Прежде обыкновенно составлялось определение общества, будто ничего, кроме него, не существует в мире и оно витает в какой-то абстрактной пустоте или, по крайней мере, будто общество в своем генезисе, в последующем развитии и самом существовании вполне независимо, ни с чем не связано. Конечно, это не утверждалось прямо мыслителями, трудившимися над обработкою социальных наук, часто даже наоборот, a priori, зависимость и соподчиненность признавались, но при изложении предмета вовсе не брались в расчет, совершенно игнорировались. Иногда в том или другом частном случае грозное и фатальное проявление этой соподчиненности заставляло обращаться к ней социологов, но изыскания ограничивались этими частными случаями. Так было обращено внимание на значение размножения, деятеля биологического, и ограниченность средств жизни, условия физического; так было указано значение ограниченности некоторых полезных сил природы для возникновения и развития собственности. Было исследовано влияние климата, почвы; было даже обращено внимание на некоторые менее могучие и неотвратимые проявления подчиненности явлений общественных законам других порядков, напр., на последствия кровосмешения и мн. др. Вообще можно сказать, что настоятельность объяснения тех или других общественных явлений часто заставляла социологов обращаться к исследованию тех или других зависимостей явлений общественных от явлений других порядков, но при этом странным образом игнорировался вопрос о зависимости всей совокупности общественных явлений от законов, управляющих явлениями несоциальными, об отношении общества к другим формам бытия. В частности, многие наиболее важные соотношения были прослежены, но общее их истолкование не занимало социологов; в частности, влияние того или другого условия, физического или органического деятеля на общественное развитие было указано и определено, но общая связь мира явлений социальных с миром явлений органических и физических оставалась почти даже не затронутою, по крайней мере, общепризнанною наукою. Появлялись иногда теории, стремившиеся восполнить этот недостаток, но они оставались без влияния на общий ход науки и совершенно пренебрегались учеными. Таковы отчасти были обобщения Сен-Симона; важны они для истории науки особенно потому, что были непосредственными предшественниками Конта, но безотносительно гораздо более замечательны были попытки Фурье. К сожалению, до сих пор слишком много обращали внимания на его выводы из своей теории, игнорируя самую теорию, и все по причине его предсказаний на ее основании лимонадных морей, couronne boreale и пр.; не хотели заметить, что предположение новых специальных творений в будущем было ничем не ниже по своей научности и даже последовательнее, чем предположение их лишь в прошедшем, как у Кювье, что мечты о couronne boreale были логическим выводом из господствовавшей тогда теории целесообразности явлений природы; и, читая Фурье, вы не можете не признать, что раз эта теория признана, появление couronne boreale вне сомнений. Все странности и нелепости философского миросозерцания Фурье были странностями и нелепостями естественных наук его времени, но за этим не хотели заметить неоспоримых заслуг Фурье. Он, между прочим, первый сделал попытку подвести все явления мира под одну точку зрения формулированием закона, общего всем явлениям и раскрытием специального развития этого закона в различного рода явлениях. Некоторая неудача объясняется печальным состоянием физических и особенно биологических наук, но затем все же для социолога остается много поучительного в трудах Фурье. Кроме него, были и другие, не столь грандиозные попытки, но все они игнорировались наукою и на развитие знания имели мало влияния. Поэтому-то все же с Конта должны мы начинать новое направление обществознания.
Включив социологию в свою схему позитивных наук, поместив ее в отделе органической жизни и признав, что явления каждого более частного отдела подчиняются законам более общих отделов, Ог. Конт показал, во-первых, что все истинное относительно явлений, как неорганических, так и органических, истинно и относительно явлений социальных; во-вторых, что общие законы жизни, сопровождающие жизнь повсюду, где она проявляется, верны и в приложении к жизни общественной и, в-третьих, что законы физические и органические подвергаются при своем проявлении в обществе влиянию нового ряда условий и деятелей и потому эффекты их имеют особый специфический характер. За провозглашение и установление этих истин социология всегда останется благодарна своему великому основателю и, как бы ни изменились потом воззрения на другие социологические выводы Конта, это научное включение общества в великий мир природы, из которого до Конта оно было изъято, это установление общих принципов, по которым должны быть определяемы сходства и различия общественного процесса с другими процессами природы, навсегда останется славою Конта, заслугою, дающею ему право на имя творца научной социологии. Степень развития, на которой стояла биология во времена Конта, не позволила ему самому сделать достаточно широких приложений своих принципов; иначе, вероятно, мы не были бы свидетелями многих печальных для науки заблуждений, которые нередко встречаем у мыслителей, продолжавших его дело.
Полное игнорирование наукою до Конта соотношения между обществом и другими явлениями, полное изолирование общества как предмета изучения вызвало, натурально, реакцию увлечение в противоположную сторону, началось отождествление общественного процесса с другими процессами природы, именно с процессами жизни. Иногда отождествляют его с той формой жизненного процесса, в которой он проявляется в индивидуальном развитии, иногда же с формой развития коллективного. В первом случае является уподобление общества организму и объяснение законами физиологии общественных явлений; во втором случае не различается исторический прогресс от органического, и условия, эффекты, процессы последнего признаются без всякой критики верными и необходимыми и относительно первого. Оба рода заблуждений имеют общий источник ошибки в забвении истины, указанной Контом, что законы более общих отделов в своем проявлении обусловлены в обществе новым рядом влияний, а потому, натурально, процесс должен претерпевать преобразование и отличаться от жизненного процесса как по характеру, так и по эффектам. Кажется, ничто не указывает с такою очевидностью громадной логической силы гения Конта, как установление этой истины, ограничивающей им же провозглашенную более общую истину; такое сведение к сравнительно небольшим пределам компетентности закона, впервые открытого самим мыслителем и притом в то время, как все предыдущее развитие науки фактически отрицало этот закон, такое ограничение значения плода собственного творческого гения является самым могучим свидетельством необыкновенной логической последовательности и редкой ясности мышления. Если после Конта такие умы, как Дарвин, Спенсер, были увлечены общею реакциею против прежнего изолирования общественного процесса и более или менее впали в противуположную ошибку, то как высоко должны мы ценить мыслителя, который положил начало устранению изолирования, но вместе с тем отдал ясный отчет в причинах этого явления и указал значение обоих противоположных, по-видимому, но в сущности лишь взаимно дополняющих принципов, – принципа компетентности биологических законов в пределах общественной жизни и принципа своеобразности общественного процесса. Будем же помнить оба эти принципа, решая вопрос: каковы общие и отличительные признаки строения и отправления общественного целого? Каков специфический характер общественного процесса?