Преодолев с величайшим усилием еще метра два, Ашот неожиданно почувствовал, что лаз стал расширяться. Гора, словно вдоволь натешившись над своими добровольными пленниками, смилостивилась и разжала объятия. Ашот уже мог опираться на руки. Потом встал на колени. А скоро и вовсе поднялся в полный рост.
Он очутился в просторной каменной нише, увидел солнечный свет, непривычно режущий после пещерной тьмы глаза, деревья у входа, серый пепел костра на полу и свернутую в рулон и перевязанную веревкой кошму. Поначалу он от радости не обратил особого внимания ни на пепел, ни на кошму, а перво-наперво достал из ботинка засунутую туда взводным карту и спрятал ее под подкладку своей шапки. Но потом вдруг заметил, что под пеплом еще тлеют горящие угли, а кошма даже будто шевелится… Ашот вздрогнул: значит, тут кто-то был? А возможно, есть и сейчас? Он мгновенно спрятался за большим камнем и затаился. Но кругом все было тихо. И только в кошме действительно кто-то шевелился, явно желая высвободиться из нее.
Ашот осторожно подошел к этому странному свертку и слегка приоткрыл его с одной стороны. На него в упор уставились вытаращенные от страха голубые глаза и послышался полный ужаса голос:
– А-а-а!..
Ашот проворно отпрянул назад и оглянулся по сторонам. Под каменными сводами по-прежнему, кроме него и странного, завернутого в кошму существа, никого не было. Тогда он снова открыл сверток. И на этот раз увидел белокурые волосы и лицо девчонки. Она снова начала было кричать, но Ашот, не церемонясь, зажал ей рот рукой.
– Замолчи! – зашипел он. – Чего орешь?
– А ты кто такой? – тараща на него глаза, спросила Женя.
– Какая разница! – фыркнул Ашот. – Скажи лучше, зачем ты туда залезла?
– А ты не с ними? – спросила Женя.
– С кем?
– С бандитами!
– С какими бандитами?
– Которые меня связали!
– Ни с какими я не с бандитами, – сказал Ашот и начал развязывать веревку. Она оказалась затянутой так крепко, что некоторые узлы пришлось растягивать зубами. В конце концов ему удалось вызволить Женю из кошмы. Он схватил ее за руку и буквально потащил за собой. А когда, продираясь через заросли, попытался отпустить, то почувствовал, что не он ее, а она его держит крепко-накрепко. Так они бежали до тех пор, пока лес не поредел и пещера не осталась далеко позади. И тут они, не сговариваясь, свалились на траву, чтобы отдышаться от сумасшедшего бега. И только тогда Женя разжала руку, отпустила Ашота и стала его разглядывать.
– Почему ты такой грязный и рваный? – удивилась она.
– Цха! Побывала бы ты там, где я был, посмотрел бы я на тебя, – усмехнулся Ашот.
– А где ты побывал?
– Это неважно. А вот как ты в пещере очутилась?
Женя рассказала всю свою историю. Ашот с интересом слушал ее, сочувственно качал головой, вздыхал, поминутно повторял: «Вай-вай-вай!»
– И зачем ты им понадобилась? – не понял он главного.
– Они за меня у дедушки выкуп требуют, – объяснила Женя.
– Деньги? И сколько?
– Миллион.
Ашот даже привскочил:
– Это же целый мешок денег!
– А что я, по-твоему, меньше стою? – обиделась Женя.
– Не знаю, – пожал плечами Ашот. – Смотря что ты умеешь делать. Лаваш печешь? Хаш хорошо готовишь?
– Совсем не умею, – ответила Женя.
– Ухаживаешь за виноградом? Прядешь шерсть?
– Да ты что! – отмахнулась Женя.
– Тогда за что миллион?
Женя начала было рассказывать о дедушке, но Ашот прервал ее.
– Где, ты говоришь, он живет? – спросил он.
– В Благодати, – ответила Женя.
– Вот туда мне и надо! – Ашот быстро встал, но Женя снова схватила его за руку.
– Не бойся меня, – взмолилась она. – Я пойду с тобой.
Ашот от неожиданности замялся. Дело принимало совершенно непредвиденный оборот. Он совсем не знал эту городскую девчонку. И хотя она была ему симпатична, он понимал, что она будет мешать ему в пути и он из-за нее лишь потеряет драгоценное время. Поэтому он попытался ее отговорить:
– Я очень быстро пойду. Ты за мной не успеешь.
– Успею! – еще крепче сжала Женя его руку. – Я буду бежать за тобой. И не отстану ни на шаг.
В голосе ее звучала такая мольба, что Ашот заколебался. «А может, и на самом деле не помешает? – подумал он. – Бегает она, действительно, как коза. И не хнычет… И дорогу знает…» Но тут он вспомнил напутствие взводного командира: «На тебя на одного вся наша надежда». И ответил тоже себе: «Наверняка не разрешил бы… Потому как дело такое, особое…»
– Я одна никогда не дойду до дома, – просила Женя.
«И Одинцов тоже не разрешил бы тратить на нее время», – думал свое Ашот.
– Ты человек или нет? Что ты молчишь? – На глазах у Жени блеснули слезы.
«А Серега? – вспомнил своего кареглазого друга Ашот. – Серега, пожалуй, не оставил бы человека в беде, даже если бы увидел его в первый раз». Ашот неожиданно улыбнулся.
– Ладно, пойдем, – сказал он и предупредил: – Только слушаться меня во всем.
– Хорошо! – обрадовалась Женя.
Они побежали дальше. Миновали редкий лес и увидели внизу кусты и дорогу. Ашот остановился. Надо было оглядеться: этого требовала осторожность. Но кусты мешали широкому обзору, и Женя проворно забралась на большой, поросший мхом камень.
– Там река, – сообщила она свои наблюдения. – А в ней какие-то дядьки купаются…
– Какие дядьки? – насторожился Ашот и вслед за Женей полез на камень.
– И лошади две возле куста, – продолжала Женя.
Но Ашот уже и сам хорошо видел все, что делалось на берегу. И даже разглядел то, чего не заметила Женя. Тут же возле куста, к которому были привязаны лошади, на траве лежали две винтовки, казачья форма и стояли, поблескивая на солнце голенищами, две пары сапог.
Ашот слез с камня, потянул за собой Женю. Наверное, лицо у него было очень растерянным, потому что Женя даже испугалась.
– Что случилось? – с тревогой спросила она.
– Казаки, – шепотом ответил Ашот.
– Ну и хорошо, – обрадовалась Женя. – Надо сейчас же рассказать им все о бандитах.
Ашот от неожиданности даже поперхнулся.
– Ты что? Кому рассказывать? Сами они бандиты. Еще хуже бандитов! – сказал он и укоризненно покачал головой.
– Да уверяю тебя, они ничего плохого нам не сделают, – запротестовала Женя.
Но Ашот не стал ее слушать.
– Сразу видно, что мы с тобой разные люди.
– Почему?
– Наверное, потому, что ты богатая, – серьезно сказал Ашот. – Ты миллион стоишь. А я? Да что я… Если все наше село продать – то половину таких денег не наберешь. Я тебе больше ничего не скажу. Но мне никак нельзя казакам попадаться.
– Да почему? – не могла понять его Женя.
– Врозь нам идти надо, – вместо объяснения сказал Ашот.
Но Женя снова схватила его за руку.
– Нет! Я пойду только с тобой! И ни о чем тебя больше спрашивать не буду, – пообещала она.
И опять ему стало жалко ее.
– Ладно. Второй раз ты меня уговорила, – сказал он. – Но теперь быстрей в Благодать.
– А как же мы пойдем? Поднимемся обратно в горы? – мгновенно забыв о своем обещании, снова спросила Женя.
– Там не пройдешь. Там пропасть, – сказал Ашот. – Один у нас путь, по дороге.
– Но там казаки…
– Что-нибудь придумаем. Посиди здесь, – попросил он и пополз в кусты ближе к дороге.
Что он задумал, Женя, естественно, не знала. Ее больше беспокоило, чтобы Ашот не уполз совсем. Но он через несколько минут вернулся.
– Ты верхом ездить умеешь? – вполголоса спросил он.
– С ума сошел! Мне дедушка даже близко не разрешал подходить к лошадям.
Ашот добродушно усмехнулся:
– А еще миллион стоишь! Ну да ладно. Будешь делать, что я скажу. Ползи вон до той, самой крайней сосны и спускайся на дорогу. И возвращайся не торопясь по дороге сюда. Они подумают, что ты откуда-то издалека идешь. И при тебе постесняются вылезать из воды…
– А ты куда пойдешь? – не дала ему договорить Женя.
– У тебя все одно на уме, – нахмурился Ашот. – Ждать тебя буду!
– Смотри, – пригрозила ему пальцем Женя и, прячась за кусты, поползла к сосне, стоявшей у самой дороги.
Скоро ее не стало видно. Ашот подождал еще немного и тоже пополз к дороге. А точнее, к тому кусту, возле которого лежали винтовки и к которому были привязаны кони. Он понимал, что, если казаки увидят его, ему несдобровать. Но другого выхода не было. Ждать, когда казаки уйдут? Они могли просидеть тут и день, и два. Обходить их стороной? Но склон горы обрывался глубокой пропастью, и перебраться через нее нечего было и думать. Оставалось одно – именно то, что он задумал. И он полз, старательно прижимаясь к земле. Вот и куст. Кони давно уже настороженно поглядывали в его сторону, стригли ушами, пофыркивали, но особой тревоги пока не поднимали. Очевидно, потому, что хорошо видели его. Казаки были за кустом и ниже. Они его видеть не могли. Но они уже увидели Женю. Это он понял по их разговору.
– Тю, бабу нелегкая несет, – сказал один из них недовольным тоном.
– Да это ж девка, дядя Захар. И то малая, – поправил его другой.
– Все одно, вроде срамотно при ней вылезать, – буркнул первый и добавил: – Ну-ка шумни ей, чтоб побыстрей проходила.
– Ей! Давай поскорей! Ходют тут разные! – окликнул Женю его напарник.
Ашот понял: его расчет оправдывает себя. Но действовать надо без промедлений. И первым делом – обезоружить врага. «Вот так вынимается затвор», – вспомнил Ашот, как учил его Серега. Он повернул рукоятку, открыл затвор, нажал на спусковой крючок и вытащил затвор из затворной коробки. Точно ту же операцию он проделал и со второй винтовкой. А потом, не теряя драгоценного времени, забросил оба затвора в кусты. Теперь, даже если бы казаки и обнаружили его, он еще мог от них удрать. Во всяком случае, пустить в ход винтовки они уже не могли. Но это было лишь полдела. Надо было еще уйти от казаков.
Стараясь, чтобы его не заметили, Ашот отвязал коней, с ловкостью кошки вскочил на одного из них, хлестнул его, а другого коня потянул за собой на поводу. Кони легко сорвались с места и в один миг вынесли его на дорогу, навстречу Жене. Казаки, как ошпаренные, выскочили из воды и ошалело заорали ему вслед:
– Стой!
– Стой, поганец!
– Стреляй его, вражину, Петруха!
Но Ашот не обращал на эти вопли никакого внимания. Он даже не оглянулся назад. Он подскакал к Жене и, едва остановив коней, протянул ей руку.
– Залезай скорее, – скомандовал он и, подхватив Женю за руку, почти втащил ее в седло. Потом стегнул коней и поскакал вдоль дороги. Ашот хорошо сидел в седле. А Женя так вцепилась в его куртку, что оторвать ее от него нельзя было никакими силами.
Они проскакали, не встретив никого, километра три. Однако бесконечно так продолжаться не могло. Хоть и тревожное было время, дорога не пустовала. А если бы кто-нибудь увидел столь необычных всадников, то уж, конечно, заподозрил бы что-то неладное. Поэтому у развилки дороги Ашот остановился и слез на землю. Потом быстро и ловко расседлал коня, которого вел на поводу, сбросил седло в обрыв, снял узду, закинул ее в кусты, а самого коня крепко стегнул хворостиной. Скакун заржал и, почувствовав свободу, понесся в горы.
– Куда он? – спросила Женя.
– Там, за поворотом, хороший луг. Пусть попасется. – Ашот снова забрался в седло.
Они могли продолжить путь и скоро выехали бы на большак. Но Ашот боялся большой дороги и решил ехать по тропам, а то и вовсе по кустам, лишь бы подальше от чужого глаза. Однако в горах проезжих путей не так-то много, и волей-неволей очень часто приходится ехать не там, где хотелось бы, а там, где можно. Так случилось и с ними. Как ни старался Ашот держаться подальше от большой дороги, а спуститься на нее пришлось. И скоро впереди показалось село. Объехать его стороной было нельзя. Слева домишки лепились прямо к скале. Справа, сразу же за огородами, начинался обрывистый берег реки.
Проехать через село на коне или даже провести его за собой на поводу было равносильно тому, что добровольно выдать себя с головой. Конь-то явно, по всем статям, был военный, под казачьим седлом и в армейской узде. Конечно, проще всего было бы и этого скакуна прогнать в горы и дальше идти пешком. Но до Благодати было еще далеко, и у Жени наверняка не хватило бы сил. Значит, пришлось бы останавливаться, отдыхать. А время бежало, летело, и патронов у защитников пещеры, Ашот знал, становилось меньше с каждой минутой… Нет, идти пешком они не могли. Женю надо было на чем-то везти. Надо было снова искать выход из положения, и Ашот задумался.
– А мы есть что-нибудь будем? – спросила вдруг Женя.
– Есть? – Ашот даже не сразу понял, о чем она говорит.
– Ну да, есть, – повторила Женя. – Чувствуешь, как вкусно пахнет?
Ашот невольно втянул носом воздух и сразу почуял запах шашлыка. Ел он последний раз вместе с Серегой еще в обозе, ровно сутки назад. Пообедали они тогда, покормили раненых, двинулись по дороге дальше, а потом началось…
– Барашка жарят, – глотая слюну, сказал он.
– Может, хоть хлебца нам дадут, – вздохнула Женя.
– Шомполов нам дадут, если поймают. – Ашот остановил коня, спешился и помог Жене спрыгнуть на землю. Он кое-что уже придумал и теперь, подстрекаемый голодом, начал действовать энергично. Послав Женю наблюдать из-за камней за селом – нет ли там белых, – Ашот расседлал скакуна и, как и в первом случае, бросил седло в речку. Женя скоро вернулась и сообщила, что в селе, очевидно, никого чужих нет. Собаки не лают. Жителей тоже почти не видно. По улице бродят куры и овцы…
– Тогда иди в село впереди меня. Будто мы и знать друг друга не знаем. Ты сама по себе, а я сам по себе, – сказал Ашот. – А за селом спрячься где-нибудь и жди меня.
– Хорошо, – сказала Женя. И добавила: – Только ты недолго.
Ашот в ответ махнул рукой: «Иди!»
Женя заспешила. А он, подождав и поотстав от нее, повел коня прямо к дому лавочника.
Село было ему знакомо: он бывал в нем раньше. Ашот подошел к лавке и, привязав коня у крыльца, по ступеням поднялся в дом. В лавке хозяин и хозяйка, уже немолодые, толстые, один с аршином, другая с ножницами в руках мерили и резали материал. На Ашота они взглянули мельком и продолжали свое занятие. Покупателей в лавке не было, и Ашоту это было на руку. Он откашлялся для важности и, понизив, насколько мог, голос, спросил:
– Кто здесь хозяин?
Толстяки снова мельком взглянули на него, и мужчина сердито буркнул в ответ:
– А ты что, слепой?
– Вас двое. А мне хозяин нужен, – нимало не смутившись, продолжал Ашот.
– Зачем он тебе? – спросил мужчина.
– Дело есть, – ответил Ашот.
– Какое дело? И кто ты такой? – снова спросил лавочник.
– Табунщики мы. На Черных камнях пасем. Знаешь? – в свою очередь спросил Ашот.