Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.
«Что означает тест знаменитого физика Льва Ландау: р, д, т, ч, п, ш, с? Продолжите этот ряд». Такое задание было в предыдущей подглавке.
(Если вам приходится выступать перед одной и той же аудиторией несколько раз подряд, надо постараться найти переход от темы прошлого выступления к теме настоящего. Вы тем самым и напомните слушателям, о чём шла речь раньше, и дадите понять, что сами тоже об этом помните.)
Вернёмся к задачке Льва Ландау: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.
Теперь, я думаю, любой сможет продолжить.
Казалось бы, невозможно найти ключ-ответ. Я, например, мучился много дней, но так и не решил задачу. А среди моих студентов всегда находился один, кто, подумав минут пять, выдавал верное решение.
Нестандартность мышления! Увидеть всё по-новому, оригинально – это нужно тем, кто решил овладеть ораторским мастерством.
Приведу любопытный, чуть непонятный рассказ. Непонятный только поначалу. Кстати, если захотите его кому-нибудь пересказать (а я советую это сделать), то повествование у вас должно носить чуть интригующий характер, чтобы слушатели захотели понять, о чём речь.
Втянув голову в плечи, по набережной шагает высокий студент.
Щёки втянуты, короткая верхняя губа едва прикрывает зубы, рот полураскрыт.
(Что это я рассказываю, уж не детективную ли историю?)
Взгляд исподлобья, но внимательный и тёплый. В нём и любопытство, и мучительная застенчивость.
(Каждую фразу я произносил бы спокойно и ровно, делая паузу между предложениями чуть больше обычной, чтобы слушатели могли представить картинку, которую пытаюсь нарисовать.)
Это Лев Ландау. Он невероятно робок, неловок, одет в какой-то серый френч, каких в Северной столице никто не носит. А ему так нравятся сильные, весёлые люди, которые непринуждённо держатся, в разговоре находчивы, остроумны. Он решил пересилить свою робость, пересилить любыми средствами. Но как это сделать? Для начала можно ставить перед собой небольшие задания и выполнять их.
Вот навстречу идёт самоуверенный господин, по виду нэпман.
Лев внушает себе: надо к нему подойти. Это трудно, невероятно трудно. Но он должен побороть свою застенчивость!
– Нельзя ли попросить вас ответить на один вопрос? – говорит он громко.
Нэпман останавливается.
– Почему вы носите бороду? – всё тем же любезным тоном продолжает побледневший от напряжения юноша.
На следующий день он даёт себе задание потруднее: прогуляться по проспекту Двадцать Пятого Октября (так в ту пору назывался Невский) с привязанным к шляпе воздушным шариком.
Если вернётесь к пятому абзацу от той строчки, что сейчас перед вами, то учтите: там должны были быть кавычки, ибо я цитировал фрагмент из книги Майи Бессараб «Ландау».
Конечно, если бы я выступал, то пересказал бы этот фрагмент близко к тексту, делая фразы ещё короче, а паузы – неожиданнее. Изображал бы, что вспоминаю, – будто сам знаком с человеком, о котором веду рассказ. Слушателям безразлично, знаком я или нет с Ландау, – им в данной ситуации важна информация, как Ландау боролся с застенчивостью, и эмоциональная убедительность.