С мини, конечно, Аполлинария погорячилась. Разглядывая себя в зеркале примерочной, она поняла, что ни за что на свете не выйдет в такой короткой юбке на люди.
Вспомнилась бесстрашная Софа Синичкина, которая первой в их студенческом общежитии стала носить мини в далекие шестидесятые. Старушки плевались и не стеснялись в выражениях. А интеллигентный профессор, задумчиво глядя вслед Софе, заметил: «Ноги уже кончились, а юбка еще не началась». А потом мини вошло в моду, и бабулькам только и оставалось, что рассуждать о моральном разложении нынешних девиц…
– Ну что там, ба?
Ксюша сунула нос за занавеску и восхищенно присвистнула:
– А у тебя красивые ноги!
– Ксюша! – Аполлинария стыдливо прикрылась вешалкой с другим нарядом. – А ну кыш!
Внучка скрылась за занавеской, а Аполлинария, примерив еще пару‐тройку нарядов, каких не было в ее молодости, окончательно убедилась в том, что лучше классики нет. Переодевшись обратно в синее платье с воротничком, она вышла из примерочной и вернула все ультрамодные наряды продавцу‐консультанту.
– Ничего не подошло? – разочарованно уточнила та.
– Не понимаю, как молодые могут носить такие откровенные и провокационные наряды! – искренне удивилась Аполлинария. Все‐таки в ее молодости мода была более элегантной и женственной.
Продавец с недоумением взглянула на нее.
– Идем, Ксюша. – Она увела внучку из магазина современной моды. – Поищем что‐нибудь поэлегантнее.
Обойдя торговый центр, Аполлинария нашла то, что искала в винтажном магазине. Наряды в ретростиле напоминали ей о молодости и необыкновенно шли ей. Она перемерила не меньше дюжины – нарядных, повседневных, романтичных, строгих, игривых, с пышными юбками и воланами, с бантами на шее и манишкой на груди.
– Скажите, – застенчиво обратилась к ней продавщица, помогавшая с одеждой, – вы какая‐нибудь звезда?
– Я? – удивилась Аполлинария. – Пока нет… Но какие мои годы!
Даже Ксюша согласилась примерить парочку. Когда она выпорхнула из примерочной в синем платье с вырезом‐лодочкой, Аполлинария восхищенно ахнула:
– Как тебе хорошо!
– Я как будто на вечеринку «Стиляг» собралась, – пошутила Ксюша, трогая пышную юбку с подъюбником.
– Ретростиль сейчас в моде, – поддержала Аполлинарию продавщица, которая помогала им подбирать наряды.
– Женственность и элегантность всегда в моде, – кивнула Аполлинария. – Мы берем!
– Ну не знаю, – засомневалась Ксюша. – Куда я в этом пойду?
– Хоть куда! – ответила Аполлинария. – И в пир, и в мир, и в добрые люди.
Ксюша с сомнением покрутилась перед зеркалом. Платье хорошо сидело, добавляло недостающих объемов в груди и бедрах. А приталенный крой и широкий белый ремень делали акцент на талии. Но она таких никогда не носила.
– Оно слишком нарядное.
– В театр со мной пойдешь, – решила за нее Аполлинария. – А теперь примерь это!
И она протянула внучке приталенное платье кофейного цвета в белый горох. Оно было более сдержанное и повседневное, с рукавом в три четверти и округлым вырезом, с тонким ремешком, без пышных подъюбников, но необыкновенно элегантное и женственное.
Выйдя в нем из примерочной, Ксюша замерла, залюбовавшись собой. Она бы сама не обратила внимания на такое платье в магазине, но бабушка безошибочно угадала то, что идеально подойдет ей.
– В таком и на работу пойти можно…
– У тебя же скоро защита проекта? – напомнила Аполлинария. – Вот и наденешь.
Представив, как она появится в переговорной в этом платье и как Влад окинет ее взглядом – быть может, даже восхищенным, Ксюша решилась.
– Хорошо, беру! – Она вернула продавщице вешалку с синим платьем. – А это заберите.
– Берем оба! – возразила Аполлинария. – Хороших платьев много не бывает! В одном на работу пойдешь, в другом на свидание.
Когда Ксюша вышла из примерочной, Аполлинария уже расплачивалась на кассе за покупки. Для себя она выбрала три платья в ретростиле – приталенное бежевое в горошек с пышной юбкой в стиле 50-х, почти точную копию того, которое носила в молодости, еще шерстяное голубое и романтичное бордовое – с поясом на талии и бантом‐воротничком. Добавила к ним кружевной черный комплект белья и две пары чулок.
– Глупо покупать столько вещей, если не знаешь… – Ксюша запнулась, глядя как продавщица пакует их покупки.
– Когда снова стукнет семьдесят пять? – понизив голос, сказала Аполлинария. – Чебурашка, не будь занудой. Даже если они послужат мне только сегодня, а уже завтра все вернется на свои места, у меня будет хотя бы один день второй молодости. Могла ли я даже мечтать об этом? – Она подхватила их покупки и двинулась к выходу. – После такого приключения и умереть не страшно.
– Ба! Не говори так!
– Ты права, детка, умирать мне сейчас совсем некстати. Я ведь потратила все похоронные деньги. – Аполлинария мило улыбнулась и тряхнула пакетами.
– Что? – поразилась Ксюша.
– Ну не ругайся на меня, Чебурашечка!
– Ба, у меня в голове не укладывается, – растерянно проговорила Ксюша. – Ты копила деньги на похороны?
Это было так не похоже на бабушку, шутившую, что она проживет до ста лет, и со смехом рассказывавшую про знакомую, заранее купившую себе место на кладбище. Ксюша‐то думала, что Аполлинария совсем впала в детство и спускает все деньги на новые кремы и походы в театр. А оказывается, та не забывала о смерти. Откладывала деньги на похороны, а оставшиеся тратила на пустяки, которые радовали душу. Теперь Ксюша стала лучше понимать бабушку.
– Я не так уж много скопила, – беззаботно махнула рукой Аполлинария. – Иначе они бы так быстро не кончились. Зато у тебя теперь есть шикарный новый гардероб.
– Ты о чем? – напряглась Ксюша.
– Ну мы же с тобой одного размера, – Аполлинария лукаво ей подмигнула. – Все мое – твое. А когда я снова стану старухой Шапокляк, все эти красивые тряпочки перейдут тебе.
Выйдя из магазина, девушки двинулись по этажу вдоль красивых витрин.
– Смотри, это же Павлик с папой! – Аполлинария вдруг оживилась и замахала рукой мужчине и мальчику лет семи, стоявшим у прилавка с мороженым. – Уже вернулись из Таиланда!
Ксюша охнула, но остановить бабушку не успела: та на всех парах понеслась вперед.
– Евгений Андреевич, Павлик! – защебетала Аполлинария. – Уже вернулись! А как загорели!
Павлик почему‐то ей не обрадовался и с угрюмой миной взглянул на отца, задрав голову вверх и совершенно забыв про вафельный рожок с пломбиром.
– Павлик, а ты чего такой кислый? – Аполлинария потрепала мальчика по светлым кудряшкам. – Что, мороженое не нравится?
Ксюша, как назло, выронила пакеты и теперь замешкалась, поднимая их и запихивая внутрь вывалившееся платье.
– Девушка, это ваше? – Какой‐то молодой человек остановился рядом и протянул ей выпавший кружевной лифчик Аполлинарии. Ксюша чуть со стыда не сгорела.
– Спасибо, – пролепетала она, поднимаясь, и выдернула предмет интимного одеяния бабули из цепких пальцев парня.
– Очень симпатичный, – заметил тот, скользнув по ней оценивающим взглядом с головы до ног и словно примеряя на нее черные кружева.
Ксюша торопливо сунула бюстгальтер в бумажный пакет к платьям и помчалась забирать бабулю, пока та не наговорила лишнего. Похоже, та совсем забыла, что из старой няни‐училки она превратилась в «прекрасную няню».
– Простите, девушка, – вмешался тем временем отец Павлика, растерявшийся от напора прелестной незнакомки, – вы…
– Евгений Андреевич, миленький, хорошо отдохнули? А вы мне как раз нужны! – Аполлинария с мольбой взглянула на него. – Дело в том, что девятого у меня не получится прийти, как договаривались…
– Так! – раздался за спиной мрачный голос супруги Щеглова, не предвещающий ничего хорошего. – Евгений, что здесь происходит?!
– Леночка, – Аполлинария повернулась к ней, – как хорошо, что вы здесь!
– Действительно! – перебила ее Елена, нервная стройная блондинка с каре. – Это очень хорошо! Стоит задержаться в магазине буквально на три минуты, как ты уже сговариваешься за моей спиной со своей любовницей! И это при ребенке!
– Леночка, я ее даже не знаю, – возмутился отец семейства.
– Да что вы такое говорите, Лена! – строго воскликнула Аполлинария, проигнорировав, что отец Павлика открещивается от знакомства с ней. – Постыдились бы при Павлике! И вообще это просто нелепо. Евгений Андреевич мне в сыновья годится!
– Так вы что же, собираетесь его усыновить? – с плохо скрываемый яростью уточнила Елена и повернулась к мужу: – И как давно у вас это продолжается?
– Если вы забыли, то мы знакомы уже два года, – обиженно напомнила Аполлинария, – с тех пор, как вы переехали в наш дом.
– Два года? – Елена ахнула, выхватила у мужа рожок с мороженым и ткнула ему в лицо.
Невинно пострадавший отец семейства ошарашенно заморгал, глядя на выросший на месте носа вафельный рожок. Он открыл рот, чтобы что‐то сказать, но тут Павлик со злым хохотом трудного ребенка из известной комедии подпрыгнул и заткнул родителю рот своим рожком.
Вокруг уже начала собираться толпа ротозеев, и Ксюше пришлось приложить усилия, чтобы пробиться к Аполлинарии.
– Быстро уходим, – зашипела она, хватая бабушку за плечо.
– Девушка, вы несетесь, как метеор! – горячо выдохнул ей кто‐то на ухо. – Наконец‐то я вас догнал.
Ксюша обернулась и увидела того самого молодого человека, который поднял бюстгальтер. Теперь он с радостной улыбкой от уха до уха протягивал ей черные кружевные трусики.
– Вот, вы обронили!
– Ой, это же мои! – сконфузилась Аполлинария, забирая у парня находку, и торопливо сунула ее в карман пальто.
– Смотри, Евгений, твоя любовница умудрилась потерять в магазине трусы, – злорадно воскликнула мама Павлика.
– Как вам не совестно, Елена! – возмутилась Аполлинария. – Смотрите, на них есть бирка! Ваши оскорбительные намеки совершенно не по адресу. Хоть бы сына постыдились!
– Ты, свиристелка, меня еще учить будешь! – взвилась Щеглова и танком поперла на Аполлинарию.
– Что здесь происходит? – раздался грозный рык охранника.
– Кажись, женские бои без правил намечаются! – хохотнул какой‐то ротозей.
– Ставлю на любовницу, – подхватил его сосед.
– А я на жену!
Не дожидаясь начала боев, Ксюша потянула Аполлинарию:
– Бежим!
Аполлинария не заметила, как трусики выскользнули из кармана пальто и остались лежать на полу.
– Ба, ты хоть понимаешь, что ты натворила? – процедила Ксюша, когда они выскочили на улицу. – О чем ты вообще думала, когда к соседям рванула?
– Я хотела отпроситься у Евгения Андреевича на несколько дней. – Аполлинария виновато шмыгнула носом. – Ведь я пока не могу сидеть с Павликом и провожать его в школу.
– О том, что ты с Павликом сидеть не можешь, ты подумала, – проворчала Ксюша. – А о том, в каком виде ты у его отца отпрашиваться собираешься, нет!
– Надеюсь, они помирятся, – расстроенно протянула Аполлинария. – Лена такая ревнивая…
Не успели они отойти от торгового центра, как у нее зазвонил телефон.
– Это Лена! – испуганно сказала она, взглянув на экран. – Что делать?
– Отвечай.
– Алло, – старческим голосом проблеяла она в трубку.
– Аполлинария Матвеевна! Вы не могли бы сегодня посидеть с Павликом?
– А что такое? – осторожно спросила Аполлинария.
– Мы с Евгением разводимся! Я застукала его с любовницей!
– Не может быть, – ахнула Аполлинария. – Женя вас так любит!
– Он любит не меня, а кобылу в черных кружевных трусах, – трагически возвестила мама Павлика. – Так что вы приходите скорей.
– Простите, Леночка, но я никак не могу, – удрученно промычала Аполлинария. – Болею.
– Как это не вовремя! – раздраженно воскликнула Елена и бросила трубку.
– Если они из‐за меня разведутся, я никогда не прощу, что Павлик останется без отца. – Аполлинария решительно развернулась, готовая бежать обратно к магазину. – Я должна все объяснить.
– Стой! – повисла на ней Ксюша. – Сама подумай, только хуже сделаешь!
Аполлинария виновато сгорбилась и поплелась к метро. Но вдруг притормозила и кивнула на светящиеся окна кафе.
– Предлагаю выпить по кофейку.
Ксюша уже хотела сослаться на работу и отказаться, как Аполлинария застенчиво призналась:
– Всю жизнь мечтала побывать в кофейне.
– Так почему же не зашла? – поразилась Ксюша.
– Заходила как‐то, но там одна молодежь. Официантка на меня так посмотрела: мол, ты чего, бабка, дверью ошиблась? Я и ушла, – грустно поведала Аполлинария, и у Ксюши защемило сердце.
– Идем. – Она потянула бабушку в кафе.
Внутри Аполлинария счастливо крутила головой, как ребенок, впервые попавший на елку. Ксюша даже стало стыдно, что она раньше не догадывалась о желании бабушки побывать в кафе.
Они взяли по имбирно‐пряничному латте из новогоднего меню, а от изобилия десертов Аполлинария так растерялась, что Ксюше пришлось взять выбор на себя, и она заказала свои любимые – чизкейк и тирамису.
Бабушка с удовольствием попробовала оба и восторженно закатила глаза:
– Великолепно! Кстати, – она с интересом покосилась за соседний столик, – один приятный молодой человек, кажется, не прочь с тобой познакомиться.
– Скорее с тобой! И немедленно прекрати строить глазки.
– Я‐то что, – Аполлинария потупила глаза к чашке с кофе, – для тебя стараюсь.
У Ксюши сразу же испортилось настроение. Ну вот зачем бабушка упорно наступает на больную мозоль? Ксюша бы мечтала посидеть в кафе с Владом, да он сейчас загорает в Дубаях со своей Ингой. И единственный способ произвести на него впечатление – это придумать крутой проект кофейни.
– Тебе здесь нравится? – спросила она у бабушки, чтобы перевести разговор с опасной темы.
– Да, – закивала бабушка, – только…
– Только что?
– Такие места – для молодых. – Аполлинария обвела взглядом соседние столики – посетителям кофейни было в среднем по тридцать лет. – Если бы мне было семьдесят пять, я бы себя чувствовала здесь неуютно…
Ксюша обвела взглядом стандартный интерьер кофейни. Стильно, но скучно, без души. Проекту кофейни, который она придумала, тоже не хватало какой‐то яркой фишки. Ей нравилась цветовая гамма – бирюза и шоколад, она удачно разместила барную стойку и столики для посетителей. Недоставало только изюминки, которая будет отличать кофейню от других. В винтажном магазине ей пришла в голову одна идея. А, может, поиграть с ретро? И сейчас она решила обсудить ее с бабушкой.
– А если бы сюда добавить старых вещей? – предложила Ксюша. – В угол поставить лампу с абажуром, у стены – книжный шкаф со старыми книгами, на подоконник – печатную машинку…
– А что, – оживилась Аполлинария, – сразу бы стало уютней! В такое кафе я бы не постеснялась зайти и без тебя.
Они допили кофе, и Ксюша заторопилась домой, чтобы внести изменения в проект кофейни. По дороге она была вся в мыслях о работе, а Аполлинария крутила головой по сторонам.
– Видела, тот красавчик в бордовом шарфе так на тебя загляделся, чуть шею не свернул!
– Не видела, – отмахнулась Ксюша, не поднимая головы.
– Вечно ты ничего не замечаешь, – укорила Аполлинария. – А может, это твоя судьба! Хотя бы иногда, в виде исключения, смотри по сторонам! Вдруг навстречу тебе идет холостой, красивый и щедрый миллионер…
Ксюша на миг представила, как бабушка охмуряет первого встречного олигарха (с нее станется!), а ей потом расхлебывай последствия, когда бабуля снова обрастет морщинами и подагрой, и объясняй олигарху, куда делась его юная невеста накануне свадьбы. Пока она задумалась, к ним внезапно подошли двое парней лет двадцати пяти.
– Девушки, вы откуда такие красивые?
Аполлинария приветливо заулыбалась и толкнула Ксюшу в бок: мол, гляди, женихи! Парни были симпатичные, но по сальным взглядам, которые они на них бросали, Ксюша сразу распознала в них бабников.
– Ба! – зашипела Ксюша, но тут же получила второй тычок в бок и осеклась.
– Поехали к нам? – Один из парней, высокий шатен с пижонской бородкой, беззастенчиво заглядывал в расстегнутое пальто Аполлинарии на ее пышную грудь. – Проведем время с пользой для здоровья.
– Физкультурой, что ли, займемся? – простодушно предположила Аполлинария.
Приятели переглянулись и загоготали:
– Можно сказать и так! А ты с юмором, детка!
Пижон с бородкой попытался приобнять Аполлинарию, но она резко оттолкнула его:
– Ах ты, похабник! Кто же так с девушками знакомится?
– А как надо? – ухмыльнулся он.
– Во‐первых, девушек надо уважать, – строго отчеканила Аполлинария. – Во‐вторых, не распускать руки. В‐третьих, вести себя культурно…
– Культурно! – снова заржали парни. – Ты из какого века, подруга?
– Прям как моя бабуля! – добавил шатен с бородкой.
– Идем отсюда. – Ксюша, взяв бабушку за руку, увела ее прочь.
– А с виду нормальные были ребята, – удрученно выдавила Аполлинария. – Я думала, может, в кино пригласят…
– Ба, ну кто сейчас на улице знакомится? – раздраженно перебила ее Ксюша.
– А где же еще знакомятся? – удивилась Аполлинария.
– Где‐где, – передразнила Ксюша. – В Интернете!
Аполлинария примолкла и почти всю дорогу до дома промолчала, что‐то сосредоточенно обдумывая. Ксюше бы тогда насторожиться, но она тоже задумалась – о проекте кофейни, и не обратила внимания на бабушку. А зря!