На следующий день я отправилась в частную клинику «Приват-мед». Она размещалась в историческом центре Горовска, в бывшем здании роддома, где я когда-то появилась на свет. После того, как роддом перевели в новое современное помещение, здесь одновременно стали соседствовать сразу три медучреждения: частная стоматологическая поликлиника, диагностический центр и аптечный супермаркет. А несколько лет тому назад Жупановым удалось каким-то образом выселить эти фирмы, подмяв все здание под себя. Фасад был отремонтирован, на окна первого этажа поставлены чугунные решетки с завитушками.
Я открыла тяжелую дубовую дверь и прошла в просторный холл. Симпатичная девушка в белом халатике, сидевшая за стойкой ресепшена, тактично поинтересовалась у меня, какова цель моего визита.
– Да вот, хочу изменить форму носа. Кажется, это называется ринопластикой, да?
– Да, – подтвердила администраторша, присматриваясь к моему лицу. – Вы пришли по правильному адресу.
– Говорят, ваш Жупанов просто чудеса творит…
– Да, Андрей Александрович – очень хороший хирург. Но сначала вам надо пообщаться с его ассистентом, Старыгиной Валентиной Ивановной. Она вас осмотрит, проконсультирует.
– А нельзя проконсультироваться лично у Жупанова?
– Понимаете, он не ведет предварительный прием пациентов.
– А почему? – не унималась я.
– Он очень занят. Все-таки Андрей Александрович – главврач клиники, к тому же он оперирующий хирург.
– Ладно, запишите меня к Старыгиной, – сдалась я.
Администраторша полистала журнал и сказала:
– Вы можете встретиться с ней через час. К ней только что зашла одна пациентка, на одиннадцать часов назначена другая, а вот в одиннадцать тридцать Валентина Ивановна сможет вас принять. Вы подождете? У вас есть время?
Значит, у них тут конвейер. Всего полчаса достаточно для того, чтобы решить судьбу человека – резать или не резать. Действительно, зачем тянуть? Хирург тоже человек, и ему позарез – каламбур! – нужны деньги. Больше клиентов – выше доход.
– Пожалуй, подожду, – сказала я, даже обрадовавшись тому, что у меня появился целый час для законного пребывания в стенах этой клиники, и это время я смогу употребить по своему усмотрению.
– Замечательно! Гардероб – направо, а кабинет Старыгиной – на втором этаже, в левом крыле.
Девушка ответила на телефонный звонок, а я воспользовалась тем, что она отвернулась от меня, достала мобильник и сфотографировала лицензию, вывешенную в рамке под стеклом для всеобщего обозрения. Затем я направилась в гардероб.
Сначала я посидела напротив кабинета Старыгиной на белом кожаном диванчике и просмотрела рекламные буклеты клиники. Они красноречиво свидетельствовали о том, какие чудеса может творить пластическая хирургия. Но после общения с Владимирцевой доверия именно к этой клинике у меня не было, и в частности – к доктору Жупанову. Насмотревшись фотографий каких-то людей и их отдельных органов до и после операции, я пришла к выводу, что люблю себя такой, какая я есть. Женщина постбальзаковского возраста, вышедшая от Старыгиной, на мой взгляд, тоже не нуждалась в пластике. Она показалась мне очень даже симпатичной. Но, судя по реплике, донесшейся из кабинета, ее будут ждать здесь на следующей неделе. Пациентка, записанная на одиннадцать, чуть припоздала, но при ее тучной фигуре и черепашьей походке это было неудивительно. Наверное, пришла узнать насчет липосакции.
Пока ее консультировали, я решила немного прогуляться по клинике. В правое крыло второго этажа вход посторонним был воспрещен. Об этом гласила табличка на двери. Вероятно, за ней находился операционный блок. Но строгая надпись лишь обострила мое любопытство. За чуть приоткрытой дверью первого кабинета слышались женские голоса. Я остановилась и прислушалась.
– Таня, ну неужели Жупанов-младший тебе совсем не понравился? – спросил распевный женский голос.
– Соня, мамаша хоть и говорила, что он несколько несовременный, но я не думала, что до такой степени. Чистый ботаник! Полчаса мы практически молча шатались по улице, туда-сюда. О чем я ни заговорю, Шурик поддержать беседу не может, беспомощно барахтается в общих фразах. Фильмов он не смотрит, музыку не слушает… Представляешь, он понятия не имеет, что «Жесткий диск» – это последний альбом группы «Презент-коктейль»! Он и о самой группе-то не слышал! Стал мне в ответ об устройстве компьютера рассказывать.
– Там, типа, тоже жесткий диск есть? – хихикнула другая девушка.
– Ага, вот придурок! Подошли мы к моему дому, я пригласила Шурика на чашечку кофе, а он перепугался до смерти. Словно я его изнасиловать собралась.
– Значит, не зашел?
– Зашел, но стеснялся, как пятиклассник. Я кофе с коньяком нам обоим налила, подсела к нему на диванчик, а он от меня отодвигается и спрашивает, скоро ли мои родители придут. Я ему отвечаю – нет, еще не скоро, мы можем делать все, что нам заблагорассудится…
– А он?
– А он залпом выпил горячий кофе, обжегся, но виду не подал. Зато сказал, что ему домой пора. Соня, ты ни за что не догадаешься, какую он отмазку второпях придумал!
– Какую?
– Будто бы он взял в институтской библиотеке на сутки какую-то умную книжку и должен ее до завтрашнего утра прочитать.
– Да, тяжелый случай. Сексопатология! Парню двадцать два года, девушка его в гости пригласила, а он, оказывается, живому общению предпочитает чтение научной литературы, – проговорил нараспев женский голос. – И ты отпустила его?
– Соня, а что я могла? Мне впервые такое бесчувственное бревно попалось. Я ему на прощание руки на плечи положила, прижалась к нему, поцеловать хотела, а он сказал мне «спасибо за кофе» – и ушел. Точнее, убежал. Соня, ну вот скажи мне, что это такое?
– Психическое расстройство в чистом виде. Правильно Раиса Васильевна сказала, что сын у них с Андреем Александровичем – не от мира сего. Ни разу в жизни с девушками не встречался. На уме одна прикладная физика. Институт, аспирантура… Да, Танюша, даже если ты не сумела его растормошить, то и никто не сможет. А Жупанова так на тебя надеялась…
– А я-то как на ее деньги надеялась! Уже мысленно все потратила, но, похоже, не видать мне ее бабок как своих ушей. Такой облом!
– Да погоди ты отчаиваться! Пусть первый блин вышел комом. Так всегда бывает. Вдруг второе свидание пройдет лучше? Слушай, а может, тебе духами с феромонами воспользоваться? – предложила некая Соня. – А знаешь, есть еще одно новшество – трусы с биофотонами…
– Ну, о магии феромонов я слышала, такие духи якобы привлекают лиц противоположного пола. Моя подружка как-то пробовала на своем начальнике. Не помогло. А что это еще за биофотоны? Вдруг они посильнее феромонов?
– Трусы с биофотонами – это результат нанотехнологии. В общем, на нашем рынке появились нанотовары, которые поистине чудеса творят. Вот, например, мужские трусы. Выглядят, как самые обычные, но усиливают половое влечение.
– Это интересно! Никогда об этом не слышала.
– Моя сестра занимается распространением нанотоваров. Позвонить ей?
– Соня, ну как ты себе это представляешь? «Саша, у меня есть для тебя подарок – нанотрусы! Прошу тебя, носи их, не снимая, круглые сутки!»
– Да, это, конечно, глупо. Хотя есть вариант. Можно рассказать об этом новшестве Раисе Васильевне! Она ведь покупает ему одежду, белье, пусть купит и нанотрусы, несколько штук – для смены. Других вариантов просто нет.
– Нет, Соня, все это из области фантастики. Думаю, ничего у меня не получится с Шуриком. Даже время на него больше тратить не хочу. Только вот как объясняться с Раисой Васильевной, не знаю. Не могу же я ей прямо сказать – ваш сын безнадежен… Так дело и до увольнения может дойти, а меня это место устраивает.
– Слушай, может, он мужиками интересуется?
– Вряд ли, хотя в наше время все возможно…
Оказывается, в семье Жупановых не все так гладко. Сын главного врача, двадцати двух лет от роду, не то абсолютно инфантильный тип, не то голубой. Мамаша спохватилась, занялась его половым воспитанием, подкупила подчиненную мужа, чтобы та соблазнила ее великовозрастного мальчика. Раиса Васильевна – женщина, похоже, недалекая. Заботясь о сыне, о репутации мужа не подумала. Лучше бы шлюшку какую-нибудь с улицы наняла, меньше бы пересудов было в конторе. Хотя от этого «контингента» можно и ВИЧ-инфекцию подхватить. А персонал клиники периодически полное медицинское обследование проходит. Во всяком случае, должен проходить.
Ладно. Пришло время познакомиться с другими сотрудниками «Приват-меда»! Я зашла в кабинет Старыгиной. Ассистентка Жупанова была женщиной лет сорока пяти с очень своеобразной внешностью. На мой взгляд, ее нос картошкой требовал немедленной коррекции. А огромная черная родинка над губой – удаления. Но Валентина Ивановна, кажется, не доверяла своим коллегам.
– Так, внимательно слушаю вас, – сказала докторша, присматриваясь ко мне профессиональным взглядом.
– Я хотела бы изменить форму носа.
– Понимаю, – согласно кивнула Старыгина, словно мой нос был на самом деле вопиюще уродливым, хуже, чем у нее самой. – Что еще?
– Все, больше ничего. В принципе, я своей внешностью довольна, но вот нос… он какой-то простой. Даже определения никакого ему дать нельзя. Нос и нос. Хочу, чтобы он был чуть вздернутым. Думаю, это придаст моему лицу… некую харизму.
– Вздернутый, говорите? – Валентина Ивановна посмотрела на мой профиль. – Да, это очень мудрое решение, но несколько незаконченное.
– То есть как это? – я непонимающе уставилась на Старыгину.
– Вздернутый нос сейчас в моде, но к нему нужны пухлые губки.
– Нет, мои губы меня полностью устраивают.
– Девушка, вы меня не поняли. Один вздернутый носик не решит вашей проблемы. Вот, к примеру, вы покупаете прелестную сумочку красного цвета, но она совершенно не подходит к вашему гардеробу. Но стоит повесить на шею соответствующие бусы или надеть на руку браслет в тон, и все – проблема решена!
Прессинг пошел. Если бы я хоть на сотую долю процента реально желала изменить свою внешность, то всерьез задумалась бы над словами Старыгиной.
– Ну, аксессуары – это одно, а черты лица – совершенно другое, – возразила я. – Да и вообще, не могу себе представить, что в мои губы закачают силиконовый гель. Это просто ужасно!
– Милочка моя, синтетические гели для коррекции формы губ – это вчерашний день! – Валентина Ивановна посмотрела на меня как на законченную деревенщину. – Силикон и акрил, чужеродные нашему организму, для этих целей уже лет десять не применяются. Теперь в пластической хирургии – и в нашей клинике в том числе – используется биологический гель на основе гиалуроновой кислоты, которая является компонентом всех тканей нашего организма, а в коже ее особенно много. Впрочем, есть и другой вариант – липофиллинг.
– А это что такое? – настороженно уточнила я.
– Увеличение объема губ при помощи инъекций собственного жира, специально для этого подготовленного.
Я брезгливо поморщилась и сказала:
– Нет, думаю, надо ограничиться только ринопластикой. Я хочу лишь вздернутый носик, а губы пусть остаются прежними.
Валентина Ивановна положила передо мной альбом с фотографиями знаменитостей и сказала:
– Чтобы будущий нос гармонично сочетался с другими чертами вашего лица, мы можем сделать компьютерное моделирование. Но пока посмотрите сюда. Это – общепризнанные красавицы разных эпох. В сущности, ни одну из них нельзя назвать эталоном красоты, но все они являются своеобразными иконами того или иного стиля.
– Собственно, я давно уже догадывалась, что конкурсы красоты – это на самом деле состязание между пластическими хирургами, – заявила я, и Старыгина приняла мои слова за комплимент.
– Ну, доля истины в этом, конечно, есть, причем очень большая… Я хочу лишь сказать, что вы вольны выбрать любой стиль. Вздернутый носик – хорошо. – Докторша стала энергично перелистывать альбом. – Вот, это примерно то, что вы хотите, не так ли?
– Да, наверное.
– Симпатичный носик. А губы, вы видите, какие губы?
– Пухлые.
– А я о чем вам говорю? Одно без другого – никуда. – Старыгина перелистнула еще несколько глянцевых страниц и, ткнув пальцем в рот какой-то зарубежной кинодивы, спросила: – А как вам эти губы?
– Ну уж нет! Эти слишком пухлые, словно ее покусали пчелы. Вот эти, – я перелистала альбом обратно, – еще куда ни шло…
– Согласна, эти – беспроигрышный вариант. – Валентина Ивановна удовлетворенно улыбнулась. – Пожалуй, я бы еще уши ваши подкорректировала. Уж доверьтесь мне, у меня стопроцентный эстетический глазомер…
«Что ж он насчет себя, любимой, не работает? – усмехнулась я в душе. – Не иначе, ты только в кривое зеркало смотришься».
– Я не понимаю, чем вам не нравятся мои уши? Мне всегда казалось, что с ушами у меня все в порядке. Кстати, со слухом тоже.
– Слух – это забота отоларингологов, – Старыгина тут же разграничила сферы деятельности. – Наша забота – форма ушных раковин. У вас она очень своеобразна…
Последняя фраза прозвучала как оскорбление. Я даже обиделась.
– Что значит – своеобразна? Каждый человек по-своему индивидуален. По-моему, у меня очень привлекательные мочки. – Я достала из сумки зеркальце. – Нормальные уши. Не понимаю, что вам в них не нравится!
– Нормальные – смотря что считать нормой. На мой взгляд, все-таки не мешало бы прижать ушки к голове, вот так, – продемонстрировала Старыгина.
– Нет! Ни в коем случае! – отчаянно запротестовала я. – Уши я однозначно оставлю без изменений, поскольку их не видно, когда волосы распущены. А я чаще всего такую прическу и ношу. А насчет губ, пожалуй, подумаю. Хотелось бы знать, во сколько мне обойдется подобная операция?
– Я сейчас покажу вам прайс-лист. Наши цены значительно ниже московских, а качество медицинских услуг на столичном уровне, – заверила меня ассистентка пластического хирурга.
Я заглянула в прайс – и обалдела. Понятно, почему хирурги работают в масках! Лично мне такие расценки были не по карману. Если только дедуля сорвет в казино джекпот. По существу, именно он – основной добытчик материальных благ в нашей небольшой семье.
– Знаете, кажется, я решила вернуться к своему первоначальному мнению. Только ринопластика, губы мне, к сожалению, не по карману.
– Ну, мы можем сделать скидочку, – тут же нашлась Старыгина. – Я думаю, не стоит отказываться от пухлых губ из-за такого пустяка, как деньги. Вы об этом очень быстро пожалеете. Уверяю вас, изменив форму носа, вы поймете, что сделали только один шаг на пути к совершенству, и придете к нам во второй раз. Так почему бы не решить все проблемы одним махом! Зачем вам еще один наркоз, еще неделя-другая на реабилитацию? Многие женщины стремятся изменить одновременно не только лицо, но и форму груди или сделать липосакцию… Кстати, вы не задумывались о том, чтобы увеличить свой бюст?
– Нет, я никогда не думала об этом.
– Странно. Мне казалось, все женщины без исключения мечтают иметь пышную форму груди, потому что понимают – это их тайное орудие обольщения! Я посоветовала бы вам увеличить грудь хотя бы на один размер. Представьте, каким игривым может стать ваше декольте!
– Да, представляю, но это для меня так неожиданно. – Я сделала вид, что нахожусь в замешательстве.
– Ничего, у вас есть еще время об этом подумать. Если вся проблема в деньгах, то позвольте мне дать вам один совет, – сказала Валентина Ивановна и, не дожидаясь моего позволения, дала его: – Вы можете взять банковский кредит на неотложные нужды! Сейчас многие так делают.
Такая нахрапистость превзошла все мои ожидания, и я решила немного остудить пыл предприимчивой ассистентки пластического хирурга.
– Скажите, а может случиться такое, что результат операции будет отличаться от ожидаемого? Вдруг моя внешность испортится?
– Исключено, – бескомпромиссно заявила она. – Потом, мы предварительно заключаем со всеми пациентами договор, в котором все-все оговорено.
– То есть все пациенты были довольны результатами пластических операций, никогда не возникало никаких осложнений?
– О чем вы говорите! – всплеснула руками Старыгина. – Конечно, осложнений не было. Вы должны знать, что пластические операции подразумевают манипуляции лишь с поверхностными тканями и никоим образом не затрагивают области, граничащие с жизненно важными органами и центрами.
Вроде бы заявление Старыгиной казалось вполне компетентным, но я-то знала, что на деле осложнения случаются. Ольга Владимирцева была тому живым примером.
– Знаете, я где-то читала, что у одного известного певца при подтяжке век была повреждена мышца глаза, и веко перестало опускаться…
– А вы поменьше читайте желтую прессу, – тут же посоветовала мне ассистентка Жупанова. – Там еще и не такое напишут! К тому же вы ведь лично блефаропластикой не интересуетесь? У вас носик проблемный, так?
– Так, я интересуюсь ринопластикой, поэтому хотела бы знать, не повлияет ли она на дыхание.
– Если вы будете соблюдать после операции наши инструкции, то все будет нормально.
– Ой, а что это за инструкции?
– Успокойтесь, пожалуйста, ничего сверхъестественного от вас не потребуется. Правила реабилитации после ринопластики весьма просты. Самое главное – не носить очки в тяжелой оправе. А также не рекомендуется первые две недели принимать ванны, заниматься спортом и употреблять спиртные напитки, дабы не провоцировать длительные отеки.
– Понятно, – пролепетала я, собираясь закончить наше общение.
Но Старыгина не хотела меня отпускать, не заручившись согласием.
– Я вижу, вас что-то по-прежнему настораживает? Ничего, сейчас я покажу вам книгу отзывов. Сколько там слов благодарности в адрес клиники! К сожалению, не могу показать фотографии бывших пациентов, ведь наши услуги, как вы могли догадаться по названию клиники, носят приватный характер. Ну, так принести книгу с благодарностями?
– Спасибо, но меня скорее не книга отзывов интересует, а договор, в котором все-все оговорено. Хотелось бы взглянуть на типовой проект… Это возможно?
– Конечно. – Докторша принялась усердно рыться в ящиках своего стола, но ничего не нашла. – К сожалению, у меня все бланки закончились.
– Может, у кого-то другого есть? – не унималась я.
– Да-да, конечно, я сейчас спрошу на ресепшене. – Валентина Ивановна вышла из кабинета, но вернулась довольно быстро и с пустыми руками. – Знаете, оказывается, у нас проблема с принтером. В нем чернила закончились. Минуту назад поехали за новым картриджем.
– Жаль.
– Вот вы в следующий раз придете и почитаете договор. Мы сделаем серию фотоснимков и составим план операции. Итак, что вы решили? Когда ложимся на операцию? – осведомилась ассистентка, словно все целиком и полностью зависело только от моего желания и кошелька.
– Подождите, но вы даже не поинтересовались состоянием моего здоровья! Вдруг мне вообще противопоказаны такие операции? Может, у меня давление скачет и до гипертонии – два шага?
– Да, эта болезнь сегодня помолодела. Вы давление периодически измеряете? – заботливо осведомилась Старыгина.
– Нет. Но иногда, знаете ли, голову как обручем сжимает.
– Ну, головная боль – это не так страшно. Она бывает и при нормальном давлении. А другие жалобы на здоровье у вас имеются?
– Разве только моих слов достаточно?
– Ну конечно же, нет. Все наши пациенты предварительно проходят обследование в стенах нашей клиники. У нас очень хорошая диагностическая аппаратура и высококлассные врачи-диагносты. Случается, что пластическая операция несколько откладывается. Разумеется, в период обострения хронических заболеваний от пластики придется отказаться, но вот в период стойкой ремиссии можно снова вернуться к этому вопросу. Итак, у вас имеются какие-то хронические заболевания, например, сахарный диабет? – запоздало поинтересовалась Валентина Ивановна.
– Диабета нет, а вот насчет других заболеваний я как-то не уверена…
– А в детстве вы состояли на учете у какого-нибудь узкого специалиста?
– Нет, но вдруг со временем я что-то и нажила? Экология неблагоприятная, стрессы на каждом шагу поджидают…
– Стало быть, кроме периодических головных болей, других ярко выраженных болезненных симптомов у вас нет? – уточнила Старыгина, и я неуверенно пожала плечами. – Если бы были, вы бы о них вспомнили. А раз их нет, то это обнадеживает.
– Наверное.
Ассистентка пластического хирурга посмотрела на часы. Кажется, отведенные мне полчаса уже прошли, но я пока не согласилась на операцию.
– Не понимаю, что вас так настораживает. Может, вы боли боитесь? Совершенно напрасно! Уровень современной анестезиологии таков, что обеспечивается абсолютное, полное обезболивание. У нас замечательные анестезиологи! Госпитализация в вашем случае не превысит трех дней. А к работе вы сможете вернуться уже через две недели. Никаких видимых разрезов в вашем случае не будет, – увещевала меня Валентина Ивановна. – Мы сделаем разрезы внутри ноздрей, и со временем швы совсем рассосутся. Я могу сама вас прооперировать, но если вы настаиваете, то операцию проведет сам Жупанов.
– Знаете, на меня столько информации сразу навалилось… Мне надо хорошенько обо всем подумать, все взвесить.
– Да-да, конечно, думайте, взвешивайте, берите, если надо, кредит в банке и приходите. Мы вас будем ждать.
С точки зрения Старыгиной, моя внешность однозначно требовала корректировки, и весь персонал клиники «Приват-мед» был готов сделать из меня соблазнительную красавицу. Только деньги плати.
Покидая кабинет ассистентки пластического хирурга, я была обескуражена. Неужели природа на самом деле как-то схалтурила с моим лицом? Мельком я взглянула на себя в большое зеркало, висевшее на стене. Чушь! Я далеко не уродка, просто здесь делают бизнес на доверчивых и легковерных женщинах, имеющих комплексы по поводу своей внешности. Конечно, Ольге на самом деле требовалась операция по удалению шрама на лице, и ей бы стоило на этом остановиться. Но она не смогла противостоять увещеваниям Старыгиной. Это действительно нелегко, теперь я в этом самолично убедилась. Еще у меня сложилось впечатление, что в «Приват-меде» руками и ногами хватаются за каждого пришедшего на прием, навешивают ему – ей – дополнительные эстетические проблемы, которые храбро берутся решить, но мало думают о здоровье будущих пациентов. Ну еще бы, типовой договор составлен таким образом, что никаких претензий к эскулапам потом не предъявишь! Потому-то Валентина Ивановна и не показала мне эту бумажку. Наверняка договор подсовывают на подпись в самый последний момент, да еще и отвлекают клиента от его внимательного изучения.
Выходя из клиники, я столкнулась в дверях со своей бывшей классной руководительницей. Вот уж кого никак не ожидала здесь увидеть!
– Здравствуйте, Людмила Семеновна!
Пожилая женщина прищурилась, вглядываясь в мое лицо, а узнав, улыбнулась:
– Казакова Полина, ты?
– Она самая.
– Здравствуй, Поля! А что это ты здесь, интересно, делаешь? – Лицо учительницы снова стало строгим. – Только не говори, что решила сделать пластику.
– Нет, это я так, – замялась я, не зная, что ответить Людмиле Семеновне.
Наша класснуха всегда отличалась суровым нравом. А главное – она чуяла ложь за версту. В общем, я стушевалась, как школьница, опустила глаза вниз. А потом вдруг спросила себя: «А что, интересно, она сама здесь забыла?»
– Не слышу, Казакова! Что ты здесь делала?
– Хотела узнать насчет расценок. Меня подружка попросила, – пролепетала я чуть слышно. – У нее лишний вес, и она хотела липосакцию сделать.
– Подружка? Такая же молодая, как и ты?
– Нет, она немного постарше, – соврала я и почувствовала, как краснеют мои щеки.
– Полина, ты никогда не умела врать. Вижу, что ты не для подружки стараешься. Расценки можно и по телефону узнать. Если ты задумала изменить то, что дано тебе природой, – Малинина погрозила мне пальцем, – то я решительно выступаю против. Насмотрелась я на этих дурех…
– Вы насмотрелись? – робко переспросила я.
– Да, представь себе! Я ведь здесь работаю и все вижу. С лица воду не пить. В общем так, Полина, немедленно выбрось всю эту дурь из головы! Иначе я твоему дедушке позвоню, Аристарху Владиленовичу, и все ему расскажу. Уверена, он не знает, что его внучка удумала. – Училка снова помахала пальцем перед моим носом.
– Значит, Людмила Семеновна, вы здесь работаете? – спросила я, совсем не испугавшись ее угрозы. – Кем?
– Санитаркой. И не считаю это для себя зазорным! Работа рядом с домом, посменно. Времени свободного много, зарплата такая же, как и моя пенсия, – теперь уже Людмила Семеновна, в свою очередь, стала оправдываться. – Ладно, Полина, мне уже пора к работе приступать. Я советую тебе и твоей подружке хорошенько подумать, стоит ли в вашем возрасте ложиться под нож. Хотя тут и думать нечего – не стоит!
– Да, мы подумаем, – сказала я, вытянувшись в струнку. Учительница удовлетворенно кивнула и взялась за ручку двери. Я вдруг поймала себя на мысли, что теряю счастливый шанс. В конце концов, я уже не школьница, и в моей голове уже давно нет никаких глупостей. – Людмила Семеновна, простите, я хотела бы с вами поговорить кое о чем. Вы когда освободитесь?
– Поговорить? Ну что ж, Полина, я привыкла к тому, что ко мне обращаются за советом бывшие ученики и особенно ученицы. Приходи ко мне домой, часиков в семь. Я живу все там же. Помнишь, где?
– Да, помню.
– Что ж, буду тебя ждать.
Я села в машину и позвонила Нечаевой.
– Алина, привет! Ты не представляешь, кого я сейчас встретила!
– Кого?
– Нашу бывшую классную, Людмилу Семеновну! Она, оказывается, полы в небезызвестной нам клинике моет. В общем, я напросилась к ней в гости. Пойдешь со мной?
– Ой, что-то не хочется. Опять она начнет мораль читать. К тебе-то Малинина всегда лояльна была, а меня она просто ненавидела. «Нечаева, ты снова ресницы накрасила и сережки нацепила? Придешь завтра в школу с родителями», – сказала подружка, подражая голосу нелюбимой училки.
– Значит, ты бросишь меня одну?
– Ну зачем же так сразу, – замялась Алина. – А ты, Поля, уверена, что этот визит нам так уж необходим? Ну что может знать санитарка?
– Наша Людмила Семеновна должна знать абсолютно все, что творится в клинике. Я думала-гадала, кого бы расспросить о главвраче поподробнее, а тут мне Малинина и подвернулась. Сначала она мне допрос с пристрастием устроила. А потом, когда я поинтересовалась, что она сама там делает, с Людмилы Семеновны вся спесь спала, куда только девался ее учительский тон. Стала оправдываться, что пенсии не хватает…
– С трудом это себе представляю, как и то, что она не указкой машет, а шваброй.
– Вот именно, со своей шваброй она бывает и в палатах, и в кабинете главврача. Наверняка ко всем разговорам прислушивается и все мелочи подмечает. Такой уж у нее характер.
– Да, Малинина, конечно, очень дотошная. Но в этом есть и свои плюсы, и минусы. Нам ведь тогда тоже придется рассказать, почему мы интересуемся Жупановым. А когда с ним начнутся разные финансовые неприятности, то от сотрудников это не скроется. Людмила Семеновна сразу догадается, кто за этим стоит. Как бы она нас не сдала своему работодателю! Помнишь ее жизненное кредо – лучше горькая правда, чем сладкая ложь?
– Помню, но мы попробуем соврать, хотя это будет нелегко. Ну так что, пойдешь со мной к Малининой?
– Ладно, уговорила, пойду, – неохотно согласилась Алина. – Надо, наверное, ей тортик купить.
– Хорошая идея! Значит, в половине седьмого я за тобой заеду.