Зинаида без проволочек занялась оформлением бумаг. Деловито распечатала по два экземпляра договора, согласие на обработку персональных данных, какие-то медицинские опросные листы, заявление на выдачу результатов третьему лицу по желанию клиента и ещё целый ворох каких-то документов. И всё это для каждого из нас. Ирина подписала договор и все подсунутые бумаги не читая. Опасаясь подвоха, я попытался вчитаться в мелкий шрифт, но огромные предложения, сплошь состоявшие из канцеляризмов, быстро остудили мой пыл. Сдался и также украсил бумаги своей подписью.
Первые экземпляры Зинаида тщательно упаковала в папочки, которые почему-то сразу убрала в железный шкаф, после чего тщательно заперла его на замок, что мне очень не понравилось. Боги мои, у меня начинается паранойя. Ведь это всего лишь набор стандартных документов. Вторые сотрудница собрала в файлики и выдала нам. Но этим оформление не ограничилось. Нам всучили маленькие пластиковые карточки, пояснив, что в дальнейшем мы сможем получать скидки на услуги клиники (на этом месте я саркастически хмыкнул, чем заслужил укоризненный взгляд сотрудницы, чей пыл в работе с бумагами заслуживал лучшего применения). Наконец-то дошли и до оплаты. В этот раз попросили оплатить вперёд, демонстративно предъявив прайс. Я беспрекословно выложил требуемую сумму.
Получив деньги и подписанные бумаги, Зина заметно расслабилась и снова приветливо заулыбалась.
– Наш лазер новейшего поколения, – привычно завела сотрудница любимую пластинку, – удаление займёт не более двадцати минут. На старом оборудовании процедура длилась бы не меньше часа.
Я поморщился, и Зина сметливо перешла от слов к делу, жестом пригласив нас пройти за ней. Мы двигались по уже знакомому мне коридору. Меня ждали в том же кабинете, что и вчера, Ирину проводили в соседний. Перед тем как закрыть за собой дверь, бывшая укоризненно шепнула:
– Видишь, на что я иду из-за твоей прогрессирующей паранойи?
Я сделал вид, что не расслышал, и шагнул в услужливо распахнутую для меня Зинаидой дверь. Никакой наркоз мне, разумеется, вкалывать на этот раз не стали. Двое сотрудников в белом настраивали оборудование, третий мрачно стучал по клавиатуре. Я скучающе уставился в окно. Очень хотелось спать, глаза закрывались. Широко зевнув, незаметно для себя провалился в сладкую дрёму.
– Ну вот и всё, – разбудил меня весёлый голос.
Взглянув на руку, я снова увидел покрасневшую кожу с видимым, немного побледневшим рисунком тату.
– Да вы что, издеваетесь? – взревел я.
– О, не волнуйтесь. Покраснение пройдёт. Рисунок уходит постепенно, не сразу. Хорошая новость: дополнительных сеансов потребуется всего один или два. Через три дня нужно будет подойти к нам на осмотр. Тогда и определимся окончательно.
– Тогда почему вчера мне говорили совершенно другое?
Две фигуры в белом переглянулись.
– Вы вчера консультировались у нас в клинике? По телефону? Скажите, с кем конкретно говорили?
Я безнадёжно махнул рукой:
– Всё, я могу идти?
– Да, конечно, – синхронно ответили белые фигуры и на всякий случай отступили на шаг назад.
В коридоре меня уже ждала Ирина. Татуировка на её руке после процедуры выглядела примерно так же, как моя.
– Скажи, – уже агрессивнее, чем раньше, спросила меня девушка, – теперь ты доволен?
– Я буду доволен, когда эта дрянь окончательно уйдёт, – недовольно буркнул я.
– Хорошо, позже поговорим! – ответила девушка и отвернулась.
Я не собирался ни с кем разговаривать, просто хотел, чтобы этот кошмар закончился как можно быстрее. И Ирина навсегда исчезла из моей жизни. Так я подумал про себя, но вслух озвучивать ничего не стал. Кивнул Ирине, которая по-прежнему смотрела в сторону, и молча пошёл к выходу.
Зина дежурно улыбалась, поэтому я выдавил из себя некую кислую гримасу, призванную порадовать её в ответ, цели не достиг и поспешил к выходу. Пройдя несколько шагов вперёд по улице, я непроизвольно оглянулся, спиной почувствовав чей-то взгляд. Сквозь прозрачные панорамные окна увидел стоящих вместе Ирину и Виктора Елизаровича, провожавших меня довольными взглядами. Управляющий поднял руку и помахал мне. На миг мне показалось, что так машет рачительный хозяин своей корове, которая уходит пастись в общем стаде. Я отогнал от себя неприятную аналогию, вылезшую из каких-то неведомых глубин моего городского подсознания, и помахал в ответ.
Идти домой не хотелось. Как хорошо, что я в отпуске. Не надо думать хотя бы о работе. Внезапно удачная мысль посетила мою уставшую от непонятных проблем голову. Была у меня старинная подруга детства – Алевтина. Я прекрасно знал, что она неровно ко мне дышит и мечтает о серьёзных отношениях. Пару раз мы целовались, разочек всё зашло совсем далеко, но дальше отношения я развивать не собирался. Скучно. Подруга детства заглядывала мне в глаза, была абсолютно на всё согласна. Такую лучше держать про запас – при случае забежать залечить раны. Сейчас как раз такой случай. Я набрал её номер, поинтересовался, дома ли она, и, не спрашивая согласия, сообщил, что скоро буду.
Алевтина открыла дверь так быстро, словно за ней стояла. На ней был прозрачный кружевной пеньюар в пол, под ним просвечивало алое бельё. Высокие шпильки довершали образ. Ноздри защекотал тонкий аромат духов. Девушка застенчиво улыбалась и, как мне показалось, часто дышала. Не удержавшись, я без лишних слов обнял её, и вскоре мы оказались в спальне на шёлковых свежих простынях, явно застеленных к моему приходу. На какое-то время я наконец-то расслабился и обо всём позабыл. А когда всё закончилось, послал Алевтину на кухню за лёгкой закуской и кофе. Но, не дождавшись, задремал.
– Отпусти меня-а-а-а-а-а! – хрипела девушка.
Я очнулся. На лице Алевтины был след от пощёчины, пеньюар разорван, а мои руки яростно сжимали её шею. Я совершенно не помнил, что произошло. Всё же было хорошо. Послушно отпустил подругу, она тут же отползла на другой конец кровати и громко зарыдала.
– За что? – всхлипывала Аля.
– Прости меня, – забормотал я. – Наверно, мне что-то приснилось. Я ничего не помню.
– Ты накинулся на меня, ударил! – плакала подруга.
Тут я заметил валяющиеся на полу поднос, разбитую тарелку, чудом уцелевшую чашку, разлитый кофе и разбросанную еду. Кажется, я способен нанести вред окружающим. Меня посетила неприятная мысль, не схожу ли я попросту с ума.