Мы собираемся у клуба «Стар», точнее, там, где он прежде стоял, пока в 1983-м от него не остались одни головешки. Косая надпись на высоком черном знаке, похожем на блестящее надгробие, сообщает: «Клуб „Стар“», а снизу под ней – изображение электрогитары. Под гитарой – перечень имен из далекого прошлого, каждое написано под лихим углом, своим шрифтом: The Liverbirds Рэй Чарльз The Pretty Things Джин Винсент Бо Диддли Remo Four Билл Хейли King Size Taylor and the Dominoes Скриминг Лорд Сатч Литтл Ричард Johnny Kidd and the Pirates Gerry and the Pacemakers The Rattles The Searchers Бренда Ли The V.I.P.s The Walker Brothers Ian and the Zodiacs Джерри Ли Льюис Тони Шеридан Чабби Чекер Рой Янг The Lords.
И наконец, в верхнем левом углу – «Битлз».
– О’кей, группа пробыла в Гамбурге триста дней. Ливерпульская четверка только четыре недели, остальное время на барабанах был Пит Бест, в шестидесятом и шестьдесят первом – выступали со Стюартом, Стюарт покинул группу в шестьдесят первом поступает в Художественную школу умирает в апреле шестьдесят второго в Гамбурге в шестьдесят первом Пол сменил гитару на бас…
Нашего гида зовут Петер. Это жилистый мужчина за семьдесят, заядлый курильщик, редкие седые волосы собраны в хвост. Петер галопом несется по событиям и датам, словно цитируя краткое содержание краткого пересказа как нечто, прочитанное уже сотни раз. Так оно, собственно, и есть: Петер водит группы по этому туру четыре дня в неделю начиная с 1970-го. Он говорит с сильным немецким акцентом:
– В шестьдесят девятом клуб «Стар» закрылся, потом тут тринадцать лет было кабаре, в восемьдесят третьем все сгорело. Одно здание было спереди и отстроили то, которое сзади, а там, где в шестидесятых был зал, теперь задний двор. «Пидлс» играли тут апрель май, потом ноябрь и декабрь шестьдесят второго.
Прошло всего несколько минут, а мы уже с трудом за ним поспеваем. Это напоминает мне урок математики, ну или хотя бы урок истории о Войне роз: густая мешанина дат и мест.
– Топ-исполнители в апреле, шесть недель до мая главным образом Джин Винсент, но в ноябре Литтл Ричард и в декабре Johnny and The Hurricans. «Пидлс» были одна из всего четырех или пяти групп, которые аккомпанировали только топ-исполнителям.
Петер то и дело рассказывает анекдоты, но делает это слишком неожиданно, да и понять его часто тяжело.
– В Германии знают альбом «My Bonnie», Tony Sheridan and the Beat Brothers, а в Англии – Тони Шеридан и «Пидлс», так что никто не знает, что «Пидлс» и Тони Шеридан – одна группа!!!![82] Смотрю на них и думаю: кто это? Что за рокеры из Англии? Потом такой: шайзе, это же «Пидлс»!!!!
Мы как можем стараемся в нужный момент улыбаться. Тем временем Петер заводит нас в грязный, замусоренный внутренний дворик и передает нам небольшую черно-белую фотографию – снимок этого места в прошлом. Тогда оно тоже не отличалось чистотой, но выглядело совершенно иначе.
– Это фото до пожара. Тут была сцена, а тут зал, сцена налево, в пяти метрах. Тот еще пожарчик выдался!
Мы передаем открытку по кругу: смотрим на нее по очереди, потом на дворик в его теперешнем виде, потом снова на открытку, словно пытаясь сложить пазл. «Кусочки» не сходятся.
– Тут было три ступеньки: раз, два, три.
Мы смотрим под ноги, притворяясь, будто видим ступеньки.
– О’кей, тут можно сфотографироваться. – Один или два человека снимают призрачные три ступеньки.
Петер идет дальше, а мы за ним по пятам. На ходу он быстренько рассказывает еще один личный анекдот:
– Я встретил Джона в шестьдесят шестом, в кожгалантерее на Рипербане. Они там покупали ковбойские сапоги, кожаные куртки, а я был в магазине, когда он снимался в фильме «Как я выиграл войну»[83], и я говорил с ним десять минут.
Кто-то спросил, о чем они болтали.
– Это было так давно, что уже не помню.
И он спешит рассказать дальше обо всех группах, которые выступали тогда в Гамбурге:
– О’кей, шестидесятые были просто удивительным временем. Тут были Jaybirds, потом Ten Years After всем составом. Выступали Small Faces, а потом, спустя десять недель, Eric Clapton und dur Cream. Выступала тут группа под названием Mandrake Root с Риччи Блэкмором, потом они стали Deep Purple. Тут выступала очень классная группа The Earth. На обратном пути они сменили название на Black Sabbath. Через полгода у нас тут выступал Джими Хендрикс. С шестого марта шестьдесят седьмого Хендрикс отыграл у нас три дня: пятница, суббота, воскресенье. Утром в понедельник Джими покупает «Фендер стратокастер», где-то за одиннадцать сотен. В среду он выступал на фестивале в Монтерее и сжег новый «Стратокастер», купленный в Гамбурге. Сжигать гитару он не хотел, но тогда The Who ломали барабаны, да? И вот он подумал: «Как бы мне их уделать?» А теперь мы отправляемся в район Рипербан.
Мы идем до конца улицы, а на ходу Петер рассказывает, какие люди приезжают на его экскурсии, посвященные «Битлз»:
– Часто одни англичане. Немцам почти неинтересно, если только людям постарше, с востока страны. А так еще испанцы, японцы, из Южной Америки. Жителям Гамбурга «Пидлс» не так интересны. У нас был Музей пидломании, но он через три года закрылся. Теперь всем только секс-туры подавай или про преступность.
О Музее битломании Петер хранит теплые воспоминания. Говорит, он занимал пять этажей, но экспонировались в основном репродукции, а не оригиналы.
– Подлинный был только контракт с Бертом Кемпфертом, все остальное – нет. Не подлинные гитары, не подлинные барабаны. Зато на пятом этаже подлинные знаки из клуба «Стар», из «Индры», все уличные знаки. Музей был очень хороший, но не популярный. Я много жителей Гамбурга спрашивал, они туда не ходили.
Останавливаемся на мощеном пятачке, где улица соединяется с Рипербаном. Это место называется Битлз-Платц. На краю круга стоят четыре алюминиевых силуэта с гитарами и еще один за барабанами. Они больше похожи на гигантские фигурные ножи для теста.
– Это их состав в шестидесятом. Тут у нас Джон, Джордж, Пол, Пит и вон там справа Стюарт. На барабанах Пит Бест, не Ринго.
Петер смотрит на пятачок безутешным взглядом. Здесь очень ветрено и уныло.
– Мне это место не нравится, но это лучше, чем ничего. Ему лет десять. А вон там лейбл. – Мы снова присматриваемся к пятачку, и я едва различаю то, о чем он говорит: в центре пятачка – кружок диаметром поменьше, из камня более светлого оттенка, похожий на этикетку гигантской пластинки, а по периметру того, что, наверное, представляет собой сам диск, бегут две-три[84] металлические дорожки с нанесенными на них названиями песен «Битлз». Какое-то все кустарное.
Кто-то спрашивает, возвращается ли сюда Пит Бест. Из сотен имен, что ассоциируются с «Битлз», Пит Бест – то, которое по-прежнему может омрачить атмосферу.
– Пит Бест бывал в Гамбурге четыре-пять раз, я часто видел его; говорят, будто он ничего не получил, но с ним же есть видео, дивиди, ему дали много денег, он очень счастлив.
Мы смотрим на названия песен, нанесенные на металлические дорожки, среди них: «She Loves You» и «I Want to Hold Your Hand»[85].
– В шестьдесят четвертом группа на неделю отправилась в Париж, там записала две песни из тех, которые они исполняли на немецком: «Sie Liebt Dich» и «Komm Gib Mir Deine Hand», можно на «Ютьюбе» послушать.
Пересекаем Рипербан. В витрине магазина под названием «Туристический центр» висит большой британский флаг, на его фоне выставлены сувенирные кру́жки и котики, собачки и пингвины с подвижными головами. Впрочем, ничего связанного с битлами не видать. Видимо, тут и располагалась та самая кожгалантерея, где Петер повстречал Джона больше полувека назад.
– Я был в магазине, когда туда в шестьдесят шестом заглянул Джон. С ним был актер Майкл Кроуфорд и Нил Эспинолл[86]. – Он осекается, вспомнив, что уже говорил об этом. – Джими Хендрикс пробыл в Гамбурге три дня, остановился в небольшом отеле, в марте шестьдесят седьмого. Хотите взглянуть?
Он достает фотографии и начинает их перебирать. Одна из них – черно-белый снимок Джими Хендрикса и Чеса Чедлера на германской улице.
– Этих зданий уже нет. Джими спрашивает меня: «Где мне тогда найти места, связанные с „Пидлс“?» И я вожу его по городу. В марте шестьдесят седьмого я видел шесть концертов Джими. Я забираю его у выхода из отеля. В конце Джими дает мне автограф. Он пишет: «Петеру оставайся таким же клевым Джими Хендрикс». Джими угостил меня сигаретой. Это были сигареты «Кул», через К, вот и мне он пишет «kool»[87] через К.
Петер показывает нам здание, в котором располагался клуб «Топ Тен», и снова гонит урок истории, за которым очень тяжело поспеть:
– В том здании был клуб «Топ Тен», сегодня это дансинг. До «Топ Тен» в нем был ипподром, как цирк, там ослики или пони ходили по кругу… Такой вот был шоу-бизнес в пятидесятые! «Пидлс» отыграли тут три месяца, с первого апреля шестьдесят первого по конец июня, по шесть-восемь часов ежедневно, тридцать пять марок деньги не сильно большие. – Он указывает на крышу, где однажды Джон, Джордж и Пол позировали для фотографии. – В шестьдесят первом группа жила под крышей, занимали комнаты, одну-две. В шестьдесят первом Стюарт покинул группу, Пол сменил гитару на бас. Тут и другие группы играли – Алекс Харви, Рори Галлахер[88], но в восемьдесят восьмом клуб «Топ Тен» закрылся.
Нет ничего – ни знака, ни таблички, – что указало бы на то, что некогда тут было. Петер злится:
– Гамбургу плевать на клуб «Топ Тен»! Плевать на «Пидлс»!
А еще на Рипербане стоит полицейский участок, в котором Пола и Пита продержали ночь по обвинению в том, что они устроили небольшой поджог у себя в комнатах.
– Кто-то говорит, что это были презервативы на стене, кто-то – что это была какая-то бумага. Короче, начался пожар, их арестовали, потом выслали из страны, отсюда минут десять-пятнадцать до двери с «Rock’n’Roll».
По пути Петер снова рассказывает, что первую свою экскурсию он провел в мае 1967-го, для Джими Хендрикса, а теперь у него по четыре экскурсии в неделю, пятьдесят недель в год. «Уйма экскурсий». Хотя смотреть особо не на что. Все уже не то, что прежде. Прежний только полицейский участок. А так кругом одни воспоминания о воспоминаниях, интересные только самым преданным археологам-битловедам.
В 1967-м, когда Хантер Дэвис впервые спросил у битлов о работе в Гамбурге, они даже не смогли вспомнить, сколько раз туда ездили[89]. С тех пор историки группы постоянно пытаются воссоздать события их жизни в Германии, день за днем, час за часом. Но в хронологии битлов это время такое же древнее, как и Темные века.
Наконец мы останавливаемся у огромных ворот, где знак на английском сообщает: «Не входить». Петер говорит, что водить нас туда ему запрещено, но если мы пройдем на ту сторону сами по себе, то следует сфотографировать первую дверь справа. Стоя у нее, Джон и позировал для фото, которое позднее пошло на конверт его сольного альбома «Rock’n’Roll»[90].
– Удачи вам, первая дверь за воротами, вам пройти нормально, мне нельзя.
Отворив калитку, мы проходим на ту сторону и видим унылое пятиэтажное здание из красного кирпича, которому не помешал бы ремонт. Мы послушно фотографируем дверной проем, хотя сами толком не понимаем, на кой оно нам надо.
Наконец мы останавливаемся у клуба «Индра», который до сих пор каким-то чудом остается клубом с живой музыкой, но внутрь нас не пускают. Табличка у входа на немецком сообщает: «17 августа 1960 года на сцене „Индры“ выступали „Битлз“. Это были их первые гастроли в Германии и начало великой карьеры».
Тогда мы движемся к «Кайзеркеллеру», у которого висит обрамленная афиша: Rory Storm and the Hurricanes.
– Вот откуда пришел Ринго, – сообщает нам Петер, и мы пытаемся разглядеть его на афише, а Петер показывает фотографию семнадцатилетнего Джорджа с гитарой. – Продана на аукционе «Бонэм» за двести пятьдесят тысяч фунтов, включая налоги и прочее. На прошлой неделе в «Сотбис» контракт Брайана Эпстайна с группой продали за двести тридцать пять тысяч фунтов. Поразительно!
Мы проникаемся и вздыхаем, прикидывая, как столь малое могло вырасти в столь крупное.
– Но в шестьдесят втором «Кайзеркеллер» закрыли и тут сделали дискотеку.