Если удастся проездить зиму, не влетев в кого-нибудь на гололёде, буду буйно праздновать – с шампанским и устрицами!
Насчёт устриц – пошутила, конечно.
Но насчёт шампанского – чистая правда.
Словно в назидание борцам с глобальным потеплением, зима выдалась лютой. Термометр показывал то тридцать, то сорок ниже нуля. Снег сыпал без перерыва, словно мы в Канаде. Мы отвыкли от настоящей зимы, ведь последние несколько лет месили ногами серую кашицу и ходили без шарфов и перчаток. И вдруг – подобное великолепие! Метели, трескучий мороз и ежедневно – новая порция сверкающего белого снега. Бывало, приходилось по пять раз чистить машину. Выхожу из дома – вижу сугроб. Выхожу из редакции – та же история. Приезжаю на интервью, и пока веду беседу, мой автомобиль планомерно заметает снегом.
Стихия.
Чудесно.
Одно плохо: городские службы постоянно пребывали в ступоре не в силах справиться с нештатной ситуацией. На неубранных дорогах – глубокая колея, на перекрёстках – ледяная гребёнка, по обочинам – трёхметровые сугробы.
Лучше бы сугробы лежали за городом. И «ниссан», улетев с шоссе, кувырнулся бы прямо в снежную подушку. Тогда, возможно, обошлось бы без человеческих жертв…
Сотрудник отдела выплат страховой компании «Атлант» гипнотизировал меня внимательным взглядом. Я его – возмущённо-заинтересованным. Всецело отдаться гневу мешала внешность Егора Максимовича. Ему, очевидно, нет и тридцати. Трудно ненавидеть мужчину с таким привлекательным лицом… А ведь в данный момент я наверняка раздражала господина Петрова. Тогда как же он выглядит, когда улыбается? Сводит женщин с ума?
Голубые глаза, тёмные волосы. Егор Максимович гладко выбрит, а губы его так красивы, что любовалась бы ими вечно, воображая всякие непристойные вещи…
Юля, прекрати!
Да, когда Никита в отъезде, я слегка не в себе! В перерывах между командировками любимый доводит меня до крайней степени возбуждения, непрерывно стимулируя моё либидо. А потом, превратив в пылающий факел, уезжает в очередной вояж. Долгие дни я провожу в тоскливом изнеможении…
Что остаётся?
Любоваться сотрудником страховой компании.
У него крепкие плечи, отличная фигура – костюм сидит идеально. Как мало надо мужчине, чтобы очутиться в номинации «красавчик». Но сколько усилий нужно приложить, чтобы удержаться в категории «классный парень»: здесь внешность не играет уже никакой роли. Неверное слово, липкий взгляд – и никто не убережёт давешнего красавчика от звания «козёл». Трусливый поступок, маленькая подлость – и ты уже даже не козёл, а просто «не мужик».
Но Егор Максимович пока что не произнёс ни слова. Мне только предстоит узнать, каков он на самом деле, этот симпатичный юноша. Документы, кстати, я сдавала не ему, а милой барышне в соседнем кабинете. Она сочувственно кивала, вздыхала и обещала всё сделать в максимально короткий срок. Но пролетело почти три недели, а страховая компания не торопится возвращать мне деньги.
Костюм у Егора Максимовича, кстати, явно не из дешёвых. Парнишка хорошо зарабатывает, «обувая» клиентов? Тянет с выплатами, занижает суммы или находит тысячу причин, чтобы и вовсе ничего не платить?
За стеклянной перегородкой – другие сотрудники и посетители. В воздухе летают обрывки разговоров, слышно гудение ксерокса и принтера, везде мерцают мониторы, деловито пробегают по коридору девушки с бумагами. Офис страховой компании не назовёшь сонным царством, скорее он напоминает встревоженный улей…
– Три недели назад написала заявление, сдала документы! – повторила я свою претензию. – А вы вообще ничего не делаете!
Во мне кипит негодование. На кону – немалая сумма. Изящный паркетный джип расколочен вдребезги и не подлежит восстановлению. Это значит, «Атлант» обязан выплатить мне полную стоимость автомобиля.
Но они почему-то не торопятся!
Егор Максимович сосредоточенно поворошил бумаги, что-то почитал. Затем потёр переносицу указательным пальцем, нахмурил брови. Этот роскошный изгиб бровей… Точь-в-точь как у Марлона Брандо!
Я опять думаю не о том.
– Юлия Андреевна, – неожиданно мягко произнес Егор Максимович, – я понимаю ваше негодование. Но мы ещё не готовы выплатить вам деньги, так как собрали не все документы.
– Чего конкретно вам не хватает?
– Согласитесь, Юлия Андреевна, у вас не совсем простая ситуация… – сокрушённо покачал головой сотрудник. – Мы разослали запросы. Теперь ждём, когда ответят. Проверяем все обстоятельства. Поверьте, на это требуется определённое время.
– Неужели трёх недель было недостаточно?
Егор Максимович развел руками:
– Да, недостаточно. До выяснения всех обстоятельств мы имеем полное право задержать выплату. Принести вам кофе? У нас есть автомат.
– Нет, спасибо.
– Почему же? На улице жуткий мороз. Вы как добрались? На общественном транспорте?
– Нет. У меня машина.
Егор Максимович удивлённо приподнял бровь.
Да, белоснежный «ниссан» в руинах, восстановить его не по силам даже волшебнику. Да и смысла нет. Но откуда Егор Максимовичу знать, что у меня ещё есть верный Санчо Панса – «жигулёнок»? Сегодня утром было минус тридцать пять, и он завёлся – пусть даже и с третьей попытки. А справа на парковке у дома так и не ожил «мерс», слева – хрюкнул и затих «фольксваген».
Русская зима губительна для немцев.
Кто бы сомневался!
– Да, приехала на машине. И совершенно не хочу вашего кофе! – вредно заявила я, надевая маску злобной гарпии. Если они не отдадут мне деньги, эта маска станет моей сутью. – Уточните, Егор Максимович, как долго вы собираетесь выяснять обстоятельства? Хотя чего там не ясного. В ГАИ всё зафиксировано. Скажите точнее – когда будет результат?
– М-м… В разумные сроки.
– Разумные – это как? Сколько ждать? Ещё неделю, месяц?
– Юлия Андреевна, в каждом конкретном случае это определяется отдельно.
– Целый год?! – изумлённо выдохнула я.
Вкрадчивый голос сотрудника отдела выплат завораживал. Егор Максимович сидел напротив меня, нас разделял стол с аккуратно разложенными папками. Степлер лежал строго перпендикулярно к подставке с карандашами и ручками и параллельно папкам. Файл с моими документами имел нарядную зелёную обложку, Егор Максимович листал страницы, придерживая их за уголок – едва ли не с благоговением… Его ногти идеально подстрижены.
Я попала в лапы педанта?
Только не это!
Он меня замучает!
Однако манера Егора Максимовича вести диалог такова, что я не чувствовала в нём противника. Он словно и не сидел напротив, готовый дать отпор любой претензии или обвинению. Нет, он словно сочувственно обнимал за плечи. Десять минут назад мне казалось, что я раздражаю господина Петрова. Но, видимо, это был фантом, существовавший исключительно в моей голове: я представила, как раздражали бы меня нервные посетительницы, будь я сама на месте Егора.
На самом деле он готов беседовать со мной бесконечно долго, терпеливо разъясняя детали. И не отвечая прямо ни на один вопрос!
– Целый год? М-м… Вряд ли. Но два-три месяца – запросто.
– Кошмар. Я буду жаловаться, – неуверенно промямлила я. Моя злобная гарпия уползла под стол и затаилась там.
– Вы имеете на это полное право, – поддержал меня Егор. – Можете изложить свои претензии в письменной форме. Если что – вплоть до суда. Вы не передумали насчёт кофе?
– Передумала. Давайте несите.
Надеюсь, бумажный стаканчик с кофе не станет единственной компенсацией, выданной мне страховой компанией «Атлант»?
Сколько себя помню, мама всегда была недовольна моей работой. Раньше я писала статьи для рекламного журнала «Удачные покупки». Сейчас тружусь в областной газете «Уральская звезда». Роднит два издания только заглавная буква «У» в названии. На этом сходство заканчивается. В журнале я получала хороший оклад, гонорары и комиссионные за рекламу, а в газете платят три копейки. Там была неотъемлемым звеном славного коллектива, тут – страдаю в окружении хмурых личностей, уже взъевшихся на меня из-за чрезмерной деловой активности.
Да, вероятно, на этот раз Марго права!
Журнал «Удачные покупки», увы, прекратил своё существование в прошлом году. Но, несмотря на экономический кризис и паралич рынка труда, я сразу же получила массу предложений о работе – в том числе и великолепных. И умудрилась выбрать самое никудышное.
Как меня угораздило?
И кто виноват?
Виновата в моём поспешном выборе, как ни странно, сама Марго! Все годы, пока я работала в «Удачных покупках», она не прекращала меня терроризировать. Мол, воспеваю на страницах журнала богачей. А я всего лишь писала имиджевые статьи для успешных предпринимателей, занималась рекламой – это разве преступление? И вот подвернулся шанс реабилитироваться в глазах любимой маман. Теперь я вкалываю в «Уральской звезде», заведую отделом социальных проблем, поднимаю голос в защиту «униженных и оскорблённых».
Областная газета выпускается с 1968 года – это старейшее издание нашего региона. Естественно, название ей придумали в те времена, когда каждый второй листок назывался «Звездой» или «Вестником»… Прошли годы, и сейчас словосочетание «уральская звезда» навевает мысль о какой-нибудь звезде шоу-бизнеса родом из уральской глубинки… Насколько быстро меняются значения слов! Я, например, ещё не нажила седых волос, но помню времена, когда слово «интимный» относилось исключительно к сфере психологии и вовсе не подразумевало что-то, связанное с нижним отделом человеческого организма. А сейчас это слово имеет сугубо физиологическое значение…
Главный редактор постукивал авторучкой по бумагам и смотрел в окно. У нас серьёзный разговор. В новом боссе я уже разочаровалась. На работу меня принимал обаятельный мужчина монументального роста с львиной гривой волос и хорошо поставленным голосом. Его бас разливался по редакции полноводной рекой. Главред умело одаривал комплиментами: я вдруг поняла, что без моего суперпрофессионального пера «Уральская звезда» просто не выживет!
И вот сейчас, спустя три месяца, передо мной не властный лев, а жалко тявкающая гиена на трясущихся ножках. Я уже знаю: мой босс всего боится. Особенно сильно – порицания со стороны негласного владельца печатного органа.
Даже не подозревала, что в наше время, когда страницы всех изданий залиты зловонной жижей сплетен и пропахли грязным бельём, вывернутым наизнанку, всё ещё существует цензура! Уже лет сто никто не исправлял моих статей. И вот на тебе – главный редактор цепляется к каждой фразе. «Зачем вы так написали, возникнет нежелательный резонанс… А здесь, Юлия Андреевна, надо выразиться более обтекаемо. И уберите, пожалуйста, фамилии. Не надо, ни к чему!»
Стыд и позор.
Мой новый босс балансирует на проволоке, натянутой между двумя небоскрёбами. Он высоко забрался и очень боится упасть. У него в груди дрожит тушканчик, задевая пушистыми боками рёбра, сердце, желудок…
Зазывая меня в штат, шеф явно помнил о том, как ловко я умею приукрасить действительность. В рекламе без этого таланта не обойтись. Когда пишешь статьи, щедро оплаченные клиентами, естественно, акцентируешь внимание только на достоинствах продукта/предприятия/личности. Очевидно, шеф планировал выгодно использовать мои навыки. Но я-то, устраиваясь в «Уральскую звезду», ставила перед собой противоположную задачу – реализовать гражданскую позицию, яростно высказываясь по всем волнующим меня вопросам. Кто-то с возрастом обрастает бронёй цинизма, а у кого-то, наоборот, истончается кожа и любая несправедливость больно ранит… Таким образом, обнаружилось полное несовпадение наших с боссом векторов: меня влекло на баррикады социальных боёв, а он желал, чтобы я, как и прежде, писала на заказ, ненавязчиво формируя блистательный имидж владельца газеты.
К чёрту!
Февраль был безумным: автокатастрофа, похороны, депрессия… Но всё-таки я кое-что успела.
1. Организовала ремонт детского дома, где штукатурка сыпалась с потолка прямо в детские кроватки. Попутно загубила карьеру депутата, в чьём округе находилось ветхое здание, а также довела до инфаркта главу района. Статные и холёные мужчины, разъезжающие на дорогих джипах, могли бы и сами озаботиться этой проблемой, а не ждать, пока их ткнут физиономией в вопиющее безобразие.
2. Помогла установить светофор рядом с восемьдесят девятой школой. Родители школьников прислали в редакцию трагическое письмо о том, как трудно их детям пересекать загруженную транспортом дорогу по «зебре», игнорируемой большинством водителей, как стоят они, бедняжки, по десять минут на обочине…
3. Выгрызла у чиновников зубами, как ротвейлер, право поставить в очередь на жильё ветерана войны… О, это была эпопея покруче «Звёздных войн». Восьмидесятивосьмилетнему Иннокентию Михайловичу отказывали по тысяче надуманных причин: неправильно оформлена справка, не хватает документов, не являетесь малоимущим, не нуждаетесь в дополнительной жилплощади… И т. д.
Как странно! Президент день за днём обнадёживает с телеэкрана – будет сделано то-то и то-то. И жизнь вот-вот наладится… Но ничего не происходит. У нас же вертикаль власти, и обещания, прозвучавшие где-то в заоблачной дали, почти в стратосфере, долетают до земли неясным эхом. Исполнителям государственных указов даже не ясно: то ли действительно был звон, то ли померещилось… До Москвы – сто тысяч световых лет, это другая галактика. А у местных бюрократов существуют миллионы отговорок. В результате ветеран войны не только до сих пор не получил от благодарного государства квартиру – ему даже никак не удавалось хотя бы встать в очередь.
Всё, поставили.
Теперь будем сражаться за реальные, а не мифические квадратные метры жилплощади. Иннокентий Михайлович – уже не мальчик. Доживёт ли до получения квартиры?
4. Организовала денежный транш для школы № 32: на выделенные средства они отремонтировали крышу, оборудовали химическую лабораторию и отправили на международную олимпиаду двух юных Менделеевых…
Тихо собой горжусь.
– Лавры принцессы Дианы не дают покоя? Мечтаешь стать народной любимицей? – морщила нос ведущая рубрики «Садовый участок», грузная тётенька, обитающая в редакции ещё со времён битвы при Дарданеллах.
О чём ей беспокоиться? Её колонка – абсолютный хит. Дачники зачитываются поэмами о правильной высадке сидератов и безотвальной вспашке и заваливают Викторию Анатольевну восторженными или озабоченными посланиями.
Куда мне!
Хотя нет, на моём столе в кабинете тоже высится стопка писем. Народ по-прежнему верит в силу печатного слова и ждёт от газеты защиты и содействия. А времена давно изменились. Когда я только начинала карьеру журналиста, чиновники покрывались испариной, увидев свою фамилию в разгромной статье. Сейчас их гораздо труднее пронять…
Трудно, но можно.
Я подумала о принцессе Диане, упомянутой Садовым Участком. Она многим помогала, ездила в Африку, открывала больницы и школы. Но в какой-то момент ощутила, сколь непомерна подобная ноша. И призналась об этом в одном из интервью.
Когда у тебя что-то получается хорошо, люди ждут продолжения. Но самое главное – ты и сам начинаешь от себя требовать. Снижение оборотов расценивается как неудача. Я извела бездну нервов и времени, пристраивая в очередь на жильё одного-единственного старика. А ветеранов, так и не получивших обещанных квартир, тысячи! Кто им поможет? Мои усилия – капля в море.
И всё равно…
…Ой, я совершенно забыла о главном редакторе!
Он что-то говорит.
– А вы, Юлия Андреевна, могли бы разработать эту занимательную тему.
Какую?!
Я прослушала!
– Вы считаете, она мне по плечу? – уклончиво поинтересовалась я, пытаясь догадаться, о чём шла речь.
– Но ведь именно вы раскручивали кофейни «Золото» и «Шоколад».
Здрасьте.
А кофейни тут при чём?
– Организовали блестящую рекламную компанию, – настаивал шеф.
– Спасибо. Да, это было. Но сейчас я уже не занимаюсь рекламой.
Главный редактор демонстративно вздохнул. Он бы предпочёл, чтоб моё увлечение рекламным делом не угасало никогда. «Уральская звезда» публиковала бы роскошные имиджевые статьи о нужных людях. Но это – мечты босса. Его замысел не удался. Пригласив меня в газету, он самолично вонзил себе огромную занозу в задницу. Теперь его телефон раздирают звонки: «Зачем ты прислал эту стерву Бронникову?! Куда она лезет?! Она уже всех достала!»
Я так и не поняла, почему главный вспомнил про кофейни?
– Если не ошибаюсь, вы были близкой подругой той дамы… Её звали… м-м… Нонна Кратова. Я прав?
– Да.
Милая Нонночка.
При упоминании о моей бедной подруге настроение сразу испортилось. Кошмар прошедшего месяца навалился на плечи, вдавил меня в кресло.
– Да, – уныло повторила я. – И что?
– Нонна Кратова управляла «Золотом» и «Шоколадом».
– Угу. И?
Шеф замялся. Ничего не говорил, тянул время, многозначительно посматривая в мою сторону.
– Юлия Андреевна! А вы бы взяли да и прозондировали почву! – вдруг с деланной живостью сообщил он.
– На тему чего? – тупо промычала я.
– Ах, ну я же объяснил! – раздражённо произнёс главный.
– Извините, не совсем поняла.
В глазах главного редактора – досада и удивление. Когда читаешь мои статьи, складывается обманчивое впечатление, что они написаны невероятно умным человеком. На самом деле я – непроходимая тупица. Шеф это понял прямо сейчас.
– А что вы объяснили? – я недоумённо и наивно моргнула.
Нет, правда! Серьёзное объяснение не проскочило бы мимо моих ушей. Хоть что-нибудь обязательно бы уловила. Раз не уловила – значит, главный на самом деле не говорил ничего конкретного. Так, намекнул, закинул наживку. И понадеялся на мою догадливость.
– Юлия Андреевна… Ну как же! Неужели вы не в курсе? Ходят слухи, что всплыли серьёзные документы, способные подпортить репутацию самому Богдану Гынде, хорошо вам конечно же знакомому.
– С чего вы взяли?
– Пробил по своим каналам. Компромат на Богдана Гынду безусловно существует.
– Я в этом не сомневаюсь. Конечно, он есть – компромат на Гынду. Учитывая масштабы деятельности этого господина и методы его работы. Но с чего вы взяли, что я хорошо знакома с Гындой?
– Позвольте-позвольте, Юлия Андреевна! – засуетился шеф. – Вы целый год подвизались у него пиар-специалистом. Рекламировали две его кофейни. Более того, дружили с Нонной Кратовой, управлявшей этими заведениями. А она, в свою очередь, являлась правой рукой Богдана. Его преданной помощницей.
Какой бред!
– Босс, вы заблуждаетесь, – мягко возразила я.
По лицу главного пробежала мгновенная судорога удовольствия – американское «босс» вместо привычного обращения по имени-отчеству явно ему по душе. Он тут же расправил плечи, встряхнул львиной гривой.
Как ребёнок, честное слово!
– Моя подруга Нонна никогда не являлась преданной помощницей Богдана Гынды. А я вовсе не работала у него пиарщиком. В штате не состояла, зарплату не получала. Кофейни рекламировала на общественных началах. Просто чтобы помочь подруге. А самого Гынду видела в основном по телевизору. Живьём – всего пару раз.
Брррр!
Больше и не надо.
– Значит, вы не хотите заняться расследованием?
– Каким?
– Юлия Андреевна! – возопил главный. – Хватит тормозить!
– Так. Вы хотите поручить мне поиски документов, являющихся компроматом на Богдана Гынду. И мы их опубликуем. Правильно я вас поняла?
– Воспользуйтесь старыми связями, пообщайтесь с людьми, – кивнул главный. Он наконец-то удовлетворён: с пятой попытки, но я всё же уловила смысл его туманных намёков.
Неужели шеф решил сразиться с Богданом Гындой, всемогущим и грозным членом Законодательного собрания области, а попутно – владельцем половины города? Неужели босс проглотил сыворотку смелости? И теперь он будет не только выглядеть, но и действовать, как лев?
Удивительно!
– Браво, шеф! – зааплодировала я. – Очень смелая идея!
– Угу-м…
– Но только без меня.
– Почему?!
– Я боюсь.
– Чего?!
– Боюсь связываться с Гындой, – бесхитростно призналась я.
Главный редактор явно был ошарашен.
– Юлия Андреевна… – пробормотал он. – Но как же… Я полагал, вы смелая девушка. И настоящий принципиальный журналист.
– Спасибо. Но Гында любого оппонента раздавит, словно букашку. А меня и подавно. Даже не заметит, как что-то слабо хрустнет под каблуком его сверкающего английского ботинка… Гында – чересчур монументальная фигура. Зачем ввязываться в битву, заранее обречённую на провал? Не хочу приносить себя в жертву. Лучше буду и дальше потихоньку заниматься маленькими, но полезными делами – устанавливать светофоры, пристраивать ветеранов в очередь на квартиру, добывать деньги на школьные лаборатории… А копать пластмассовой лопаткой яму для отлова мамонта – слишком сложная задача. Она мне не по зубам.
– Я сильно разочарован, Юлия Андреевна… Ведь именно ваша дружба с Нонной Кратовой… Вы целый год находились в непосредственной близости к Богдану Гынде… Вы столько всего знаете… А могли бы узнать ещё больше… А?
– Нет, даже не уговаривайте. Я боюсь. Хватит мне проблем и несчастий!
Главный умолк в полной растерянности. Моя честность сразила его наповал. Стоило лишь признаться, что я умираю от страха при одном упоминании имени Богдана Гынды, и слова застряли у шефа в горле, а все аргументы иссякли.
Наверное, он втайне мне завидует. Я – пятидесятикилограммовая пигалица, тощий заморыш (как говорила Нонна), и поэтому могу откровенно заявлять о своих страхах. Это никого не удивит, более того, у многих появится желание встать на мою защиту. А вот если наш главный редактор распишется в глобальной трусости – это будет бомба!
Думаю, если взвесить наш страх, мой будет весить как пёрышко, а его – как железная булава.
Кофейня «Шоколад», где всего месяц назад ещё командовала моя подруга Нонна Кратова, находится на проспекте Металлургов – в двух шагах от редакции газеты. Короткими перебежками, как диверсант, я преодолела путь, а мороз вонзает в мои щёки миллионы ледяных иголок и мгновенно пробирается под пуховик.
Внутри кофейни царило волшебное тепло, пахло шоколадом и ванилью. Бариста Вадим печально кивнул из-за стойки. В последнее время многие знакомые провожают меня сочувственными взглядами.
В углу я заметила коллегу, Фёдора Полыхаева. Фёдор – фрилансер, поставляющий различным изданиям материалы, острые, как перчик чили. Меня он недавно снабдил информацией о том, какие хитроумные способы используют местные чиновники, добывая себе квартиры за государственный счёт. Эти сведения потребовались мне для написания статьи о жилье для ветеранов. Правда, потом главный редактор сократил самые интригующие абзацы.
Федя, в точном соответствии со своей фамилией, полыхает, он готов сиять всегда и везде. У него нет семьи, он волк-одиночка. Его страсть и мания – вскрывать язвы общества. Раньше такие взрывоопасные журналисты являлись бессребрениками, но сейчас Фёдор получает за статьи огромные гонорары – его материалы увеличивают тираж. Деньги не сильно волнуют Фёдора, однако и борцом за идею его тоже не назовёшь. В Федином желании выставить у позорного столба всех казнокрадов и мздоимцев ощущается какой-то спортивный азарт. Мой коллега словно участвует в бесконечной гонке и никак не может остановиться. Тщеславие и жажда адреналина заставляют его рисковать жизнью, раскапывая дела, где замешаны сильные мира сего. Часто после публикации очередной статьи, упоминающей громкие имена, возбуждается уголовное дело. Наверное, в эти моменты Фёдор чувствует себя всемогущим.
Он, безусловно, сразу ухватился бы за идею подпортить репутацию Богдану Гынде!
– А, Юлька, привет. Падай сюда. Чего несёшь?
– Взяла нам два эспрессо и круассаны.
– Знаешь, я уже писаю кофием, – интимно признался Фёдор. – И эякулирую им же.
– Упс. Надо же. Круто, – смущённо пробормотала я, быстро соображая, должна ли приличная барышня отвечать откровенностью на откровенность? Иными словами, обязана ли я поведать кавалеру парочку занимательных фактов о собственной физиологии? Федя даже не представляет, насколько у нас, девочек, всё интересно устроено!
Уж лучше я промолчу…
У Фёдора борода и эффектный свитер, поэтому он похож на геолога, а в просветлённые моменты дотягивает и до образа Хемингуэя.
Он отодвинул в сторону ноутбук, а официантка, невесомой бабочкой припорхнувшая к столику, унесла три пустые чашки. Я в двух словах рассказала коллеге о внезапном приступе храбрости у главного редактора «Уральской звезды».
– Но это легко объяснить, – хмыкнул Федя.
– Правда? А я, честно говоря, в недоумении.
– Девочка моя, раскинь мозгами. Они же у тебя есть, насколько я знаю.
– Спасибо, Федя, за комплимент. Но в прошлом месяце судьба мне здорово заехала кувалдой по голове. Поэтому мои мозги временно в анабиозе. Предпочла бы услышать готовое объяснение.
– Ладно, крошка, я тебе разжую. Газета «Уральская звезда» – акционерное общество.
– Я в курсе.
– А кому принадлежит большая часть акций?
– Сам скажи.
– Вице-губернатору!
Вот, открыл Америку.
– Да знаю об этом, Федя, знаю, – нетерпеливо воскликнула я. – В том-то и дело! Вице-губернатор и Богдан Гында – друзья. Почему же мой шеф решил наброситься на барского друга?
– Та-да-а-ам! Сюрприз! Вице-губернатор и Гында больше не друзья! – торжествующе заявил Фёдор. – Они дружили до недавнего времени, а месяц назад между ними кошка пробежала.
– Ах, вот оно что! Ну, тогда всё ясно. И что мальчики не поделили?
– Несколько десятков гектаров на Ласковом озере. Гында начал строить там клубный отель, а у вице-губернатора, как выяснилось, были другие планы.
– Но там же заповедник!
– Там настоящий рай, – согласился Фёдор. – Удивительно, что до сих пор ещё никто не прибрал к рукам этот лакомый кусочек. Теперь вице-губернатор и член Законодательного собрания области – в контрах. Кто победит – получит земельные угодья на Ласковом. «Уральская звезда», само собой, будет формировать общественное мнение в поддержку справедливой борьбы вице-губернатора. Сейчас ваша газета поднимет вой: «Не дадим разорить заповедник! Гында – go out!»
– Go out? – оживилась я. – А как переводится? Постой, запишу, я тут делаю английские карточки. Итак, go out. Уходи прочь?
– Скорее, иди на… – уточнил Фёдор.
– Э-э… Ясно. У тебя хорошее произношение.
– Безусловно.
– Значит, вице-губернатор и Гында столкнулись лбами. Фигуры по масштабу равноценные. Интересно, кто победит. Хотя какая разница? Озеро Ласковое в любом случае будет оприходовано. И построят там вовсе не федеральный санаторий для детей с ДЦП. Спасибо, Фёдор, что прояснил ситуацию.
– А ты, Юлька, мне тоже кое-что объясни.
– Да?
– Ты столько лет занималась рекламой. Денежки мешками домой носила. И вдруг подалась в газету на скромный оклад, начала сражаться за справедливость. Почему такой вираж? Что произошло?
– Ничего особенного. «Удачные покупки» закрылись. Нашла другую работу. В «Уральской звезде».
– Не сомневаюсь, у тебя были предложения и повыгоднее.
– Наверное, вспомнила, что я журналист. Теперь возглавляю отдел социальных проблем. А раз так – сам Бог велел восстанавливать социальную справедливость. В меру моих сил.
– Понятно. Исповедуешь принцип: любое дело, за которое взялся, надо делать на пять с плюсом?
– Да. Хороший принцип. Разве нет? И потом, Фёдор… Мне уже не двадцать. В какой-то момент я задумалась о том, что имею в результате. Подшивку красиво написанных рекламных статей? Да, это тоже творчество, но его не положишь на чашу весов, оценивая жизнь. Из этого не сделаешь книгу, этим не похвастаешься перед детьми.
– Хм, а ты привыкла взвешивать и оценивать каждый свой шаг? Серьёзная девушка. А я вот просто живу, – Федя расправил богатырские плечи, сладко потянулся и кивнул официантке, чтобы принесла ещё эспрессо. – Жду весны. Конь застоялся в стойле. Скорей бы уж асфальт увидеть…
Я догадалась, он говорит о своём обожаемом мотоцикле. Тоска Фёдора была мне понятна. Жестокие погодные условия лишили его возможности перемещаться в пространстве излюбленным способом – верхом на роскошной сверкающей «ямахе», рычащей, как сотня разъярённых львиц. Не знаю, как бы я выжила, останься вдруг без машины…
– Значит, по словам твоего шефа, существует некий компромат, способный низвергнуть Богдана Гынду с его пьедестала? – задумчиво пробормотал Фёдор, сменив тему.
– Всем известно: Гында – великий махинатор. Он прибрал к рукам не одно предприятие.
– И, карабкаясь на Олимп, закатал в асфальт не один труп, – усмехнулся Фёдор.
– Но вслух об этом никто не говорит.
– Очевидно, твой главный редактор – экий храбрец! – решил громко заявить об этом. Но Юля! Ты же была как-то связана с Гындой? Пиарила его кофейни, – вспомнил коллега. – Вот эту, «Шоколад». А ещё… «Золото», точно, «Золото»!
Проклятье!
Мне теперь вовек не отмыться?
– Я на Гынду не работала. Помогла подруге, управляющей кофейнями, с рекламой. А Гында тут вовсе ни при чём. Мне он до лампочки.
– Жаль. Я надеялся, у тебя сохранились контакты. Было бы классно заполучить компромат на этого саблезубого тигра. Смотри, если что, сразу мне телеграфируй и документы из рук не выпускай.
– Вот ещё! Даже и не прикоснусь!
– Ты серьёзно?
– Мне жизнь дорога!
– А уж я бы использовал провокационные документики на полную катушку, – мечтательно произнёс Федя. – Устроил бы монреальский фестиваль фейерверков – искры сыпались бы из глаз и у Гынды, и у публики.
– Ты крупный, смелый мужчина. С бородой. Эякулирующий стопроцентной арабикой. Не каждому такое по плечу, – кротко напомнила я.
Фёдор самодовольно улыбнулся.
– Ты тоже девица не промах, – вернул он комплимент. – Какую свистопляску устроила из-за ветеранской квартиры! И с детским домом тоже постаралась… Ладно, не хочешь участвовать в крестовом походе против Гынды, и не надо. Пробью по своим каналам, какие занимательные факты из его биографии вдруг всплыли на поверхность. Надеюсь, удастся что-то ухватить…