Михаил Лермонтов
(3 [15] октября 1814, Москва – 15 [27] июля 1841, Пятигорск) – русский поэт, прозаик, драматург, художник.
В 2018 году я прокурировал проект в жанре Книга художника, посвящённый Лермонтову «И тронул камень он немой…», который был представлен в Санкт-Петербурге в библиотеке имени М.Ю. Лермонтова. В пресс-релизе этого проекта я писал: «Для Книги художника, как и для творчества Лермонтова, характерны экспрессия, эксперимент, жажда нового, но также и переосмысление старого, философичность, вдумчивость и глубина.
Книга художника, в отличие от обычной книги с иллюстрациями, не просто дополняет поэтические тексты, но вступает с ними в диалог, осуществляет синтез слова и образа, в результате которого 1+1 всегда больше двух.
При работе с поэзией основная задача букартиста – это услышать внутреннюю амплитуду стихотворения и осуществить дополнительный визуальный толчок, который приведёт к общему резонансу системы, многократно увеличив общую амплитуду восприятия! Подобно лермонтовскому Аарону, который своим волшебным жезлом заставил бить ключом поэзии немой камень, букартисты оживляют своим творчеством бумагу, дерево, камни и саму ткань бытия…
Лермонтов был не только гениальным поэтом и писателем, но также и незаурядным художником. Его рукописи, с лёгкими парящими рисунками на полях, как и рукописи других великих писателей, могут считаться предтечей Книги художника, поскольку в них поэт соединял воедино визуальную и вербальную составляющие».
Специально для этого проекта я создал поэму, посвящённую Лермонтову, «Демон гремящего паруса», которую написал по кругу на абажуре настольной лампы. Поэма светилась своим внутренним светом и отбрасывала свои лучи на все экспонаты выставки.
Демон гремящего паруса
Из глубин подсознанья прорывался пророк,
Изменяя глаголы воды[23],
Рассыпая средь скал многоточий песок…
Волны цезур у горной гряды.
Поднимались шторма и поэмы рвались,
Обнажалась камней немота[24],
И менялись местами
верх и пламенный низ,
И в стихах бушевали ветра.
И громили грома голубой небосвод!
И в грозе белый парус парил…
Одинокий Лермонт[25] из печали и слов,
Как алхимик, балладу варил…
Из глубин подсознанья прорывался пророк,
Словно чайка, забывшая рыб[26],
И на север летел одинокий листок[27],
Про любовь и чинару забыв.
И на Севере диком средь снегов и туманов,
Там, где сосны и пальмы срослись[28],
Ночевала строка на груди великана[29],
Ночевала, как сон… как каприз…
И осталась на скулах великана-утёса
Звёзно-серая горечь беды…
Уходила любовь без разбора и спроса,
Изменяя глаголы воды…
Изменяя глаголы воды,
Отражаясь в речах Арагви,
Серебристая тень звезды
Направляет любви кораблик…
Направляет изгнанья дух[30]
В роковые тенёта счастья,
И строка завершает круг,
И опять его рвёт на части!
Сумму снов поделив на ноль[31],
Устье снова впадает в исток…
И безумия вновь выступает соль,
Рассыпая средь скал многоточий песок…
Рассыпая средь скал многоточий песок…
Поднимая поддонную муть,
Сквозь гранитную твердь родниковый глоток
Проявляет застывшую суть…
Он скользит по прожилкам суровых камней
Хрусталями пещерных слёз…
И наскальная пена далёких дней
Возвращает в прапамять грёз…
Где, прижавшись к стене раскалённым лбом,
Строфы строил поэт в ряды.
И сбивались у ног в молчаливый ком
Волны цезур у горной гряды.
Волны цезур у горной гряды
Оттеняли структуру стиха…
И в безлюдной пустыне богов следы
Подтверждали, что ночь тиха[32]…
И звезда говорила своей звезде:
«Ты сквозь тьму маяком свети.
Ты свети! И в космической темноте
В свет иной мотыльком лети!»
И под звёздным простором гроза и пыль,
Как сон-явь, как инь-ян, сплелись.
И сквозь вымысел, сказку, легенду, быль
Поднимались шторма и поэмы рвались…
Поднимались шторма и поэмы рвались,
Корабли уходили за горизонт.
Паруса накрывала бездонная высь,
И гудел свою сагу древнегреческий понт[33].
Горевала гора, бесновалось весло,
Дни ложились на дно времён.
И бумажный корабль без руля несло
По причуде и воле волн…
В этом странном блуждании наугад
За пределы пустот… в никуда…
Открывались ворота в подводный град,
Обнажалась камней немота…
Обнажалась камней немота,
Горы бились в лавине лав…
У ракитового куста
Речи рвались рекой, стремглав…
И поэт, перо своё отточив,
Словно рыбу, ловит слова…
И строфа метафорой кровоточит…
И строку разрезает строка…
И менялись местами
верх и пламенный низ,
И шумела метель, и валил белый снег[37],
Врачеватель судьбы написал эпикриз[38],
И болезни планеты замедлили бег…
Врачеватель судьбы – одинокий поэт
Острым скальпелем режет мятущийся текст…
И в глубинных ущельях зарождается свет,
Что меняет на годы культурный контекст…
И история мира дрожала, как лист,
Вслед движеньям его пера…
И срывал двери с петель гремящий свист,
И в стихах бушевали ветра.
И в стихах бушевали ветра.
Демон слова искал любовь…
И вулканом горячих страстей гора
Из земли выпускала кипящую кровь.
И вдохновений кротких муза[39]
Ему внимала в пене гроз!
Потоки чувств, взрывая шлюзы,
Несли корабль на остров слёз…
И менестрели пели свои саги!
На рифы рока мчал бесстрашно флот!
И мореходы поднимали в небо флаги!
И громили грома голубой небосвод!
И громили грома голубой небосвод!
И дождём проливался слог!
Уходил в никуда вересковый плот,
Изменяя пунктир тревог.
И историю ровно одной души[40]
Записал в дневнике пловец,
Как, спускаясь на дно от седых вершин,
Он терновый пронёс венец…
Как он в чёрные ночи почти не спал[41],
Как в ущельях диких бродил…
И металась душа средь кавказских скал,
И в грозе белый парус парил…
И в грозе белый парус парил…
И меняли наклон века…
И, как взмах невесомых крыл,
Горизонт ломала строка.
Поднималась кипенем грусть!
Запах моря туманил мозг…
И стихов золотая ртуть
Расплавляла сознанья воск!..
На краю до предела пустынного Я,
На границе прозрений и сказочных снов
Создавал невозможный мотив бытия
Одинокий Лермонт из печали и слов…
Одинокий Лермонт из печали и слов,
Из каких-то немыслимых знаков
Собирает рассеянный звёздный покров
В перекрёстных лучах зодиака.
Проверяет орбиты планет и людей,
Как астролог осенних вер,
Он играет мелодию хрупких дней
На свирели небесных сфер.
Он незримую тайную Книгу книг
Не читал, а скорее чтил
И как маг вскрывал сокровенный стих…
…Как алхимик балладу варил…
Как алхимик балладу варил…
В образ жизнь и любовь вдыхая,
И по воле стихии плыл,
Этот образ в волнах играя…
Разрывая ткань древних чар,
Попирая вечный закон,
Пробивался дикий кентавр
Сквозь безумной любви огонь!
Сквозь огонь и вьюгу страстей,
Сквозь метель и пламя тревог,
Сквозь тоску печальных вестей
Из глубин подсознанья прорывался пророк!
Из глубин подсознанья прорывался пророк,
Изменяя глаголы воды,
Рассыпая средь скал многоточий песок…
Волны цезур у горной гряды.
Поднимались шторма и поэмы рвались,
Обнажалась камней немота,
И менялись местами
верх и пламенный низ,
И в стихах бушевали ветра.
И громили грома голубой небосвод!
И в грозе белый парус парил…
Одинокий Лермонт из печали и слов
Как алхимик балладу варил…