Я проснулась от сильной болевой судороги. Открыла глаза и посмотрела на часы. Проспала почти три часа. Как же так… Сознательно забрала у себя три часа и без того короткой жизни. От этой мысли на глазах появились слёзы. Когда я вернулась домой, мне было так плохо, что я с трудом добрела до кровати и рухнула на неё, не чувствуя ног. Упала и отрубилась. Ещё минус три часа. Может, и не стоит себя корить. В конце концов, Я ПРОСНУЛАСЬ, а это главное. А ведь могла и не проснуться.
– Джина, я проснулась, – потрепала я лежащую рядом собаку. – Представляешь, я проснулась! Какое счастье!!!
Обрадованная Джина стала радостно лизать моё лицо и слизывать своим шершавым языком мои слезинки. Джина единственная, кому я разрешала себя жалеть.
Зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мамы. Я скинула вызов и послала ей эсэмэс: «Мамочка, я на совещании. Не могу говорить. Работа занимает почти двадцать четыре часа в сутки. Прости. Обязательно позвоню. У меня всё отлично. Люблю. Поцелуй папу». Мама не раз порывалась ко мне прилететь, но её сдерживал Колька. Он знал, что ко мне нельзя.
Когда сюда прилетела, я ощущала нереальность происходящего, но сейчас уже привыкла. Поначалу не хотела мириться, думала, поборюсь. Но как бороться с ветряными мельницами? Говорят, болезнь боится сильных, но ведь от болезни так сильно слабеют. Потому-то она и побеждает, эта болезнь, делая людей слабыми и несчастными. Помню, перед отъездом я подошла к маме и с трудом удержалась от признания: «Мам, я скоро умру… Я улетаю, потому что не хочу умирать зимой. Холодно. Замёрзшая земля, унылые пейзажи. Уж если мне суждено умереть, лучше я умру летом. Пусть вокруг будут цветы, трава, солнце. Я хочу улететь в мечту и умереть там. Улететь туда, где вечное лето. Мам, из-за болезни я не смогу умереть красивой, но я в состоянии сделать это в красивом месте. Ты же всегда говорила, что всё должно быть красиво»…
Здесь, на берегу океана, я поняла: уж если не могла жить правильно, то выбрала ПРАВИЛЬНЫЙ ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ.
Я ещё умею чувствовать. С каждым днём всё сильнее ощущаю, что мой внутренний потенциал гораздо больше возможностей моего тела. Возможности тела почти на исходе. Я научилась жить с этим конфликтом. Непростой конфликт, ведь все эти годы я жила и не знала таких слов как «нет» и «не могу».
Я могла остаться, никуда не ехать и изматывать своей болезнью родных и близких, раздражаясь от бессилия, что ничего нельзя изменить. Я выбрала другой путь и пытаюсь получить от жизни всё самое приятное, что можно получить за этот короткий отрезок времени. Подсознательно я понимала, что это карма. Карма – это в том числе события, происходящие в нашей жизни, люди, которых мы встречаем. Говорят, душа сама выбирает себе жизнь. Моя, видимо, решила, что ей много не надо. Возможно, в другом физическом теле ей будет поинтереснее. Наверное, в этом теле я должна отработать грехи предыдущей жизни, а в следующем буду отрабатывать грехи этой. Такая своеобразная чистка за всё плохое, что мы совершили.
И всё же непонятно получается. Одна моя знакомая – редкостная стерва. Живёт как шагает по трупам. Но вдруг выходит замуж за очень крутого чувака, и всё у неё «в шоколаде», без проблем и потрясений, если, конечно, алкоголь не считать проблемой. Роскошный особняк, путешествия по всем странам, муж одаривает её такими вещами, о которых мы даже не смеем мечтать. Получается, в её прошлой жизни всё было гладко и ей не за что расплачиваться? Другая работает на износ и хрен что от жизни получает. Только болезни и синдром хронической усталости. Злая стала жутко. Общаться с ней невозможно.
Поставив на пол правую ногу, следом – левую, я встала и посмотрела на соскочившую с кровати Джину.
– Джина, ты помнишь, в полночь мы идём встречать рассвет у океана? Пойдёшь?
Джина подпрыгнула и радостно гавкнула.
– А я не знаю. Очень тяжело и утомительно. Вдруг мне опять станет плохо? Для меня это такая нагрузка… Трудно столько ходить.
Джина села, заскулила и посмотрела на меня грустным взглядом.
– Ну не скули. Хорошо, пойдём. Знаешь, рассвет – это же так красиво, празднично. Может, мне примерить красивое платье? Я уезжала из дома в таком ужасном состоянии… Не ведала, что творила. Наверное, оттого, что уезжала навсегда. Мне было сложно с этим смириться. Побросала в сумку несколько новых вещей. Зачем они мне? Всё равно скоро умру.
Джина радостно залаяла. Я подошла к шкафу и открыла двери. Остановила взгляд на белоснежном платье.
Когда мой диагноз подтвердили, я очень плохо тогда всё понимала и в каком-то чересчур бодрящем состоянии, как на автопилоте, пошла в магазин и купила несколько дорогих платьев. Просто снимала их с вешалки. Даже не меряла. Продавец смотрела на меня удивлённо и напомнила мне о том, что это очень дорогие платья, и их лучше не покупать без примерки. Но я взяла наряды с ценниками подороже и поспешила к кассе. Я держала пакеты с платьями и думала о том, как сильно мне ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ… Нарядиться в эти платья и оторваться по полной так, чтобы дух захватывало.
И я нарядилась в белое. Но не для того, чтобы оторваться на полную катушку, а просто хотела встретить в нём рассвет. В конце концов, неизвестно, будет ли ещё в моей жизни один рассвет. Надеюсь…
Если бы я раньше знала, что на свете есть такие люди, как я сейчас, наверняка была бы добрее и даже честнее. По-другому бы ко всему относилась. Но ведь я не думала никогда о таких, как я. Даже представить не могла, что им приходится выдерживать. Как это – жить, когда уже ничего не имеет значения, когда понимаешь, что больше ты не можешь брать от жизни всё, и она перестаёт давать тебе даже малые крохи. Ненавижу ужасные боли, которые так часто охватывают всё моё тело. Когда смотрю на себя в зеркало, мне кажется, это не я, а жалкая пародия.
Я не общаюсь с докторами. Держу связь только с одним – он ведёт меня с первых дней моей болезни. Этот врач умеет хранить тайну. Я не люблю медиков, потому что они нагнетают страх. Из-за этого пациент впадает в депрессию, ещё больше способствуя усилению болезни. Мой доктор хотя бы не водит меня за нос и не говорит сегодня одно, а завтра другое типа: сегодня – «ты скоро умрёшь», а завтра – «ты обязательно поправишься». Один раз он предложил мне новую вакцину, которую вроде как ещё только экспериментировали на крысе, и она пока живая. Мы оба рассудили: лучше что-то, чем ничего. Укололи, но это не дало результата. Стало только хуже.
Я стояла в белоснежном платье у зеркала и ощутила, как меня бросило в пот. Проклятая слабость уже достала. Наверное, больному человеку не стоит надевать белое, ведь моё лицо и моё тело цвета платья. Они сливаются. Но непонятно откуда взявшееся желание быть в белом… Больному человеку нельзя отказывать.
В мою дверь постучали. Я распахнула её и увидела Джека. Я жила на первом этаже, поэтому он нашёл меня без проблем, вот только до звонка не смог дотянуться.
– Сейчас половина двенадцатого. Решил заехать за тобой, чтобы ты не шла ногами, – сказал он и тут же прикрыл рот ладонью. – Ничего, что я на «ты»?
– Ничего.
– Ты очень красивая. Как невеста.
– Невеста?! – я не могла не усмехнуться.
Я поправила платье и подумала о том, что хоронить меня лучше всего в белом. Ведь я так и не успела выйти замуж и примерить подвенечный наряд. Обычно незамужних девушек хоронят в белом. Значит, не зря я всё же купила это платье.
– Мне кажется, ты сомневаешься, ехать со мной или нет, – перебил мои мрачные мысли Джек.
– Просто я ещё не отошла. По-прежнему плохо себя чувствую. Видимо, сегодня что-то в атмосфере.
– Помнишь, что я тебе сказал? Если кто-то хоть раз встретит рассвет у океана, не сможет остаться прежним. Значит, с этим рассветом уйдут и твои болячки.
– Я оценила твой юмор, – грустно улыбнулась я и села к Джеку в коляску.
На берегу нас ждал красиво накрытый стол, живые цветы, фрукты, шампанское, свечи.
– Что это?
– Хотел создать романтическую обстановку.
Джина посмотрела на стоящую рядом со столом корзинку с косточками из магазина для собак и завиляла хвостом.
– Хотелось побаловать и Джину.
– У тебя получилось. Ты был в её любимом магазине. Она любит разные вкусности. Радуется, как ребёнок.
– Она такая забавная. Никогда бы не подумал, что она совсем старенькая.
– А по собаке не видно. У неё уже слепнет один глаз.
– Так жаль.
– Мы все когда-нибудь умрём. Просто мне бы очень хотелось, чтобы на ТОМ свете она тоже была моей собакой. Так не хочу с ней расставаться.
Джек открыл бутылку шампанского и стал разливать его по бокалам.
– Таня, мы все рождены для счастья. Я рад, что сегодня смог вернуть тебя к источнику нашей сути. Я хочу, чтобы мы любовались звёздным небом, а потом увидели восходящее солнце. Я могу смотреть в ночное небо без конца.
– Мне нельзя шампанское.
– Почему?
– Я пью сильные обезболивающие. Их нельзя смешивать со спиртным. Но если честно, мне так сильно хочется…
– Если хочется, тогда смочи губы шампанским. Просто чтобы ощутить вкус.
Я сделала, как сказал Джек, и расплылась в улыбке.
– Так вкусно. Раньше я могла пить шампанское литрами и не чувствовать вкуса. Главное, чтобы оно дало в голову. А сейчас я смочила им губы и ощущаю себя невероятно счастливой. Потрясающе.
– Может, это потому, что ЖИТЬ НУЖНО СО ВКУСОМ?
– Может быть, – задумалась я и растерянно посмотрела на Джека.
И кто бы это говорил… Калека… Он умеет радоваться жизни в своём теле и в своих возможностях. А я так не умела, когда была красивой и здоровой. И почему не встретила его раньше??? Почему он не сказал мне слова, в которых я так остро нуждалась… Моя болезнь научила меня смотреть на людей сквозь физические недостатки. Глядя на других, начинаешь понимать, что источник радости – в тебе.
Я вновь смочила губы шампанским и подумала о том, что всё, как в моих мечтах: океан, ночь, звёзды, живые цветы, праздничный стол, романтика, шампанское, фрукты… Только вместо мускулистого мачо рядом сидит физически уродливый человек, совсем не герой моего романа. А я почти не вижу этих уродств, потому что у него очень красивая душа и столько мужества, просто диву даёшься. ДАЖЕ СТЫДНО СТАНОВИТСЯ ЗА СВОИ МЫСЛИ О СМЕРТИУ. Чем больше с ним общаюсь, тем больше понимаю: МНЕ НЕ ХОЧЕТСЯ УМИРАТЬ.