Глава 4. Как я лишилась чести

За разговором с Аникой время пролетело незаметно. Горничная между тем успела меня причесать и одеть. Мои волосы она заколола по бокам, убрав их с лица, но оставив распущенными сзади, и я отметила про себя местный стиль. Это всяко лучше, чем парики с двухэтажный дом, что были в моде примерно в шестнадцатом веке моего мира.

С платьем тоже повезло – без корсета и кринолина, но с длинной юбкой, открытыми плечами и рукавами-клеш. Единственным неудобством были эти самые рукава, которые чуть ли не волочились по полу и повсюду лезли, но это мелочь.

Закончив с приготовлениями, мы покинули спальню. Аника проводила меня до столовой. Я соврала ей, что нервничаю и не хочу идти одна. На самом деле, я просто не знала дорогу.

Взять с собой горничную было мудрым поступком. Дом оказался внушительным особняком с множеством комнат, с высокими потолками, лепниной, картинами на стенах и натуральным паркетом. Похоже, семейство Анлуан не бедствует.

Со второго этажа по широкой парадной лестнице мы спустились на первый и еще какое-то время шли через анфиладу комнат. Наконец, Аника остановилась у двойных дверей из непрозрачного стекла.

– Дальше вы сами, леди Марилла, – сказала она.

Я кивнула, и Аника торопливо ушла. Я бы даже сказала, сбежала. Странно это. Я ведь спустилась на завтрак, а горничная ведет себя так, будто в пасть к чудовищу меня сунула.

Передернув плечами, я открыла дверь и шагнула в светлую комнату. Гостиная была под стать всему дому – с окнами в сад, обставленная со вкусом в стиле близкому к нашему арт-деко. Много золота, стекла, лепнины и даже парочка колонн.

Во главе длинного стола с белой скатертью восседала сама баронесса Анлуан. Она переоделась в яркое платье, на голове у нее был чепец, но уже не белый, а красный – под стать наряду. При виде меня баронесса чванливо поджала губы и отодвинула тарелку, словно я испортила ей аппетит. Извините, сами меня позвали.

Дочурка сидела по правую руку от мамы и с кислым видом ковыряла кашу. А вот у меня живот заурчал, едва ноздрей коснулся запах пищи. Я не ела… а, собственно, сколько? Подсчитать вряд ли выйдет, тело-то не мое, но точно очень давно.

Не обращая внимания на двух мало приятных особ, я поспешила занять свое место за столом, а после наполнить свою тарелку. Затем сразу принялась за еду. Боже, как же я проголодалась! И вообще это тело надо откармливать, а не то ветром унесет.

Все казалось на вкус просто восхитительным. Свежая еще горячая выпечка, на которой таяло масло. Воздушный белковый омлет. Варенье из незнакомых мне ягод, немного терпкое на вкус.

Я ела и жмурилась от удовольствия. А в какой-то момент облизала пальцы, по которым тек сок надкушенного мной фрукта.

– Отвратительно, – фыркнула на это баронесса. – Ты ешь, как простолюдинка.

Я распахнула глаза и насупилась. Вообще-то я и есть простолюдинка. Обычная девчонка из пригорода, воспитанная двором, пока мама пропадала на двух работах, чтобы нас прокормить. До этого дня я свое происхождение зазорным не считала. Может, мне не хватает манер, но хорошим человека делает не умение правильно держать вилку, а то, что у него в душе.

Вот, например, Авелина – дочь баронессы – сидит с идеально прямой спиной, не кладет локти на стол и пользуется правильными столовыми приборами, и что с того? Манеры не делают ее лучше. Гадина она и есть гадина.

Подтверждая мои мысли, Авелина отложила приборы и произнесла:

– Маменька, мне кажется, пора перейти к делу.

– Ты права, душенька, – кивнула баронесса и хлопнула в ладоши.

На звук тут же открылась дверь, и в столовую вошли три человека – двое мужчин в ливреях и женщина в переднике. Все трое явно из прислуги. Их вид заставил меня напрячься. Вряд ли баронесса позвала их для дочери. Нет, они здесь по мою душу.

– Вы что задумали? – подозрительно сощурилась я, крепче сжимая столовый нож в руке.

Чуть подумав, я отложила нож. Он тупой и бесполезный. Лучше возьму вилку. Если ей ткнуть, как следует, мало не покажется.

– Пора преподать тебе урок, Марилла, – заявила матрона. – Ты совершенно распоясалась. Будь твой отец жив, он бы сгорел со стыда за твое поведение.

– И в чем суть урока? – уточнила я.

– Она проста: ничто не остается безнаказанным. Ты скомпрометировала себя встречей наедине с мужчиной, а, как известно, падшей женщине не пристало носить длинные волосы. Их стригут в знак позора. Чтобы любому, кто взглянет на нее, было очевидно – перед ним блудница.

Ни на миг я не поверила, что дело в мужчине. Баронесса мстит мне за утренний прилет подушки. Мелочная особа!

Не то чтобы я против коротких стрижек. Наоборот, люблю их, в том числе делать. Но в этом мире с короткими волосами придется туго. Слова баронессы ясно дали это понять.

Я рискую превратиться в изгоя. Воображение нарисовало жуткую картинку – вот я иду по улице, а мне вслед летят камни. Люди кричат – «Ату ее! Ату»! В подобной обстановке будет сложно искать настоящую Мариллу.

– Не хочу я стричься, – качнула головой. – Мне и так нравится.

– А тебя никто не спрашивает, – хихикнула Авелина.

Она еще не договорила, а лакеи бросились на меня с двух сторон. Схватили за руки, надавили ладонями на плечи, намертво пригвоздив к стулу. Я вырывалась и пыталась нанести удар вилкой, но ее быстро выбили из моей руки.

Обезоружили, гады! Двое сильных мужчин на слабую хрупкую девушку. Совсем совести нет.

– Пустите! – кричала я. – Не смейте!

На мои вопли никто не реагировал. Разве что Авелина залилась противным хохотом.

Баронесса кивнула женщине в переднике, и та достала из кармана ножницы. Большие и ржавые. Я в ужасе застыла. Этим она будет меня стричь? Да у меня же все концы посекутся! Парикмахер во мне бился в предсмертных судорогах. В самом страшном сне не могло привидеться, что меня будет стричь малограмотная тетка тупыми ножницами для резки бумаги.

Я крутила головой, не даваясь ей в руки. Но, увы, сделала только хуже. От моего сопротивления пряди она срезала неровно. Впрочем, сомневаюсь, что сиди я спокойно, результат был бы лучше.

Женщина хватала пряди моих волос, с силой оттягивала их от головы, будто хотела сорвать с меня скальп и разом покончить с унизительной процедурой. А потом она долго и упорно кромсала волосы ножницами.

Прядь за прядью летели на пол. Одна – длиннее, другая – короче. Никакой симметрии, стиля или вообще прически. Одна тупая физическая сила и желание угодить хозяйке. Уверена, баронесса специально позвала неумеху, чтобы я в итоге выглядела еще ужаснее.

Все время унизительной процедуры я сражалась, как львица, но враги превосходили по количеству и силе. В конце концов, им удалось задуманное – меня насильно остригли. Когда с делом было покончено, служанка в переднике ушла, а вот лакеи остались и по-прежнему держали меня. Знали, если отпустят, – я тут же брошусь на баронессу и без всяких ножниц вырву ей волосы!

– Сволочи! Гады! – ругалась я, а по щекам от бессильной злобы катились слезы.

Голова раскалывалась. Меня будто за косу оттаскали, а то и вовсе сняли скальп.

Я посмотрела на пряди на полу и прикинула, насколько ужасно сейчас выгляжу. Судя по всему, у меня на голове теперь что-то вроде прически-ежика – короткие неравномерные клочья торчат в разные стороны.

В моем мире такое вполне могло сойти за модную стрижку, особенно если покрасить прядки в разные цвета. Но здесь, как любезно сообщила баронесса, – это символ позора. Теперь мужчины будут бежать от меня, как от чумной. Наверняка, здесь женятся исключительно на девственницах, раз правила запрещают даже побыть с мужчиной наедине. Не видать мне замужества.

– Сейчас ты выглядишь так, как должно, – похвалила баронесса. – Твой позор увидят все.

– Но ведь это и ваш позор, – напомнила я. – Как мне найти мужа с такими волосами?

Не то чтобы я собиралась искать, но сам факт того, что слова и действия мачехи противоречили друг другу, вызывал недоумение.

– А ты постарайся, – хмыкнула она в ответ. – В противном случае тебя ждет монастырь.

После ее слов я вдруг поняла – а ведь она хочет сплавить меня в монастырь! В этом ее настоящий план, а вовсе не в том, чтобы отдать меня замуж. Замужество не вычеркнет меня из ее жизни, а монастырь очень даже. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

Я пока не понимала причину ее поведения, но обязательно все выясню. Раз уж мне придется какое-то время жить с двумя змеями под одной крышей, надо быть начеку.

Ненавижу, когда из меня делают дуру. А еще терпеть не могу проигрывать. Госпожа Анлуан совершила ошибку, связавшись со мной. Никому не позволю себя унижать! Я выросла во дворе, а там всякое бывало. Мямлям и рохлям у нас приходилось туго, поэтому я с детства умела за себя постоять. Дворовая жизнь она такая… воспитывает характер.

Я уже минут пять как перестала вырываться, и лакеи ослабили хватку, решив, что я сдалась. Мне только это и нужно было. Резко дернувшись, я, наконец, освободилась и тут же вскочила на ноги. Да так резво, что стул отлетел назад и сшиб с ног сразу обоих моих мучителей.

В столовой вмиг стало шумно. Бабах! – грохнулся стул. Хрясь! – по пути зацепив лакеев. Бух! Бух! – они упали на зады. А-а-а-а-а! – завизжала Авелина, когда я с вилкой в руке кинулась к ее драгоценной маменьке.

Баронесса от шока и неожиданности застыла на стуле. Ее округлое лицо вытянулось, глаза расширились от ужаса.

Я была стремительна и достигла цели еще до того, как лакеи поднялись. Меня некому было остановить. Я могла вонзить вилку прямо в лоб баронессы. Будет торчать, как антенна. Я хихикнула, представив это зрелище.

Но все же в итоге я воткнула вилку в стол. Буквально в миллиметре от лежащей на нем руки баронессы. Та аж икнула одновременно от страха и облегчения.

Я не стала ей вредить, потому что осознавала – сделай я что-то баронессе и окажусь в монастыре уже сегодня, а то и в месте похуже. Например, в тюрьме. Время моей мести еще не пришло, но оно обязательно наступит.

И все же я дала баронессе понять, что со мной шутки плохи. Не оставит меня в покое – пожалеет.

Лакеи к этому времени встали и поспешили ко мне, но я так глянула на них через плечо, что они предпочли остаться в стороне. Вдруг у меня еще вилка припрятана или что посерьезнее.

Расправив плечи, я вытерла слезы с щек и пригладила торчащие волосы.

– Когда там бал? – уточнила спокойным ровным голосом.

– Ч-через т-три д-дня, – заикаясь на каждом слове, ответила Авелина.

Баронесса вовсе лишилась дара речи и молча смотрела на вилку, торчащую из стола. Она просто не могла оторвать от ее глаз.

– Отлично, – кивнула я. – Готовьте свадебный пир, маменька. Через три дня я выхожу замуж.

С этими словами я развернулась спиной к семейству и пошла к выходу. Дистанция между нами пошла баронессе на пользу, она наконец очнулась и крикнула мне в спину:

– За кого же ты выходишь, Марилла?

– Пока не знаю, – я на ходу пожала плечами. – Сюрпризом будет, – а оказавшись в коридоре, добавила мрачно: – Для нас обоих…

Загрузка...