Охота на Беса. Парапсихологический детектив - читать онлайн

Глава 1

Он проснулся от собственного стона. Ручейки холодного липкого пота, зарождаясь у корней волос, тонкими струйками стекали по лицу, вызывая неприятный озноб во всем теле. Кошмарный сон возвращался, стоило ему сомкнуть веки. Всякий раз он повторялся в мельчайших подробностях, поражая однообразием с пугающей последовательностью. Он видел себя не спеша идущего по центральному проспекту родного города. Несколько минут неторопливой прогулки, и он у трёхэтажного здания главпочтамта. Восемь лет назад на одной из его стен с торжественной помпой, установили огромные настенные часы. Так распорядился городской совет. Будучи, едва ли не самой главной достопримечательностью областного центра, они сразу же обозначились как некий символ города. По истечении каждого часа, огромный часовой механизм выплёскивал в уши пешеходов бравурную мелодию, написанную местным композитором-энтузиастом по случаю первого празднования дня города. При звуках торжественного гимна прохожие, задрав вверх головы, замирали, вслушиваясь в гулкие металлические перезвоны. Было очевидно, что для них это явление не стало будничным и обыденным. Местные куранты пользовались не меньшей популярностью у населения, чем те, которые установлены на Спасской башне Кремля.

Он останавливался у главпочтамта, и смешивался с толпой, вслушиваясь в гулкие металлические перезвоны. Первый болезненный толчок, зародившийся где-то глубоко в недрах кишечника, он ощущал при последних аккордах музыкального шедевра. Рези лавинообразно нарастали, становясь вскоре непереносимыми. Корчась от болей, он время от времени замирал, опасаясь резкими движениями усугубить страдания. Через минуту-полторы боль утихала, сменяясь симптомами менее болезненными, но крайне неприятными по своим физиологическим проявлениям. В глубинах его чрева бушевал настоящий вулкан. Спазмы разрывали живот. На самом пике событий он просыпался от собственных стонов или толчков жены, разбуженной сдавленными криками.

В этот раз он проснулся, тяжело дыша, словно после многокилометрового марафона и испуганно осмотрелся, пытаясь унять неприятную дрожь в коленях. Судорожно смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, некоторое время неподвижно сидел, приходя в себя и настороженно прислушиваясь к звукам, издаваемым организмом. Наяву тот работал как часы, без сбоев и видимых расстройств. Кресло, в котором он заснул, было неудобным и скрипучим. Много лет прослужило оно в городской квартире и теперь доживало свой век здесь, в маленьком домике на садовом участке. А что ещё люди вывозят на дачу? Старые ненужные в городской квартире вещи. Всякий хлам. Спальный гарнитур, куда входило и это кресло, они с женой приобрели ещё в далёкие студенческие годы, в самом начале супружеской жизни. Очень кстати пришлись деньги подаренные родственниками на свадьбу. Казалось святотатством снести старое кресло на свалку. В их понимании такой поступок был равносилен окончательному перечеркиванию уже и так блекнущих воспоминаний молодости. От долгого сидения в неудобной позе, левая рука занемела и противно ныла. Сжимая и разжимая пальцы кисти, он восстановил кровообращение, избавившись, наконец, от неприятного ощущения.

За окном бушевала непогода. Порывистый ветер трепал молоденькую яблоньку, пригибая её тонкие ветви к земле. Дождь толстыми косыми струями барабанил по стеклу. Ухудшение погоды всегда вызывало у него сонливость. Человек лениво закурил, разгоняя остатки сна. «Всё что Бог даёт – к лучшему, – философски отметил он про себя, испытывая явное облегчение». Намеченный на завтрашний день объём работ по дачному участку можно отложить без всяких угрызений совести. Непогода перечеркнула все планы. Впрочем, почему все? В перечне работ намечался, в том числе, и полив участка. Теперь эту позицию можно было зачесть в актив. Дождь работал на славу.

Мужчина, лениво потянувшись, глубоко вздохнул. Воздух комнаты небольшого дачного домика, построенного им много лет назад вместе с покойником отцом, был насыщен устоявшимися запахами и звуками. Пахло травами и старыми вещами. На стене монотонно отсчитывали секунды, доставшиеся по наследству от родителей ходики с кукушкой; время от времени тарахтел то, включаясь, то, выключаясь, древний холодильник «Тамбов».

Какое-то время мужчина неподвижно сидел, грузно откинувшись на высокую спинку кресла, приходя в себя от неприятных ощущений, пережитых во сне. Сколько раз он пытался анализировать природу возникновения мучивших его кошмаров. Напрасный труд. Как специалист с высшим медицинским образованием он понимал – сны являются логическим продолжением активной жизни, каждого прожитого им дня. Чувства, пережитые человеком наяву, они ведь никуда не исчезают. Страх, волнение, радость, горе, тревога, обеспокоенность, вся эта многополярная и противоречивая гамма эмоций находит отражение во снах в виде законченных действий. Иногда, сновидения разумны и понятны, но чаще они дики, несуразны, и лишены здравого смысла. Человечество испокон веков трактовало сны как высшие, недоступные познанию разумом откровения. Их признавали вещими или пророческими, определяющими судьбу и будущее человека, его близких. Немало наблюдательных ловких людей, сделали толкование снов своей профессией. Они тонко чувствовали состояние психики человека, прибегнувшего к их услугам, и с большой для себя выгодой пользовались этим. Для них не составляло большого труда довольно точно определить причину тревог и волнений «клиента», с большой степенью достоверности прогнозировать развитие событий, облачая их в витиеватую форму предсказаний.

Считая себя искушённым психологом, он справедливо полагал, что знания, приобретенные в медицинском ВУЗе, плюс бесценный многолетний опыт, накопленный за время практической работы в системе здравоохранения, ставят его на голову выше окружающих. Да, именно это помогло ему занять более – менее стабильное место в суетной жизни. Ровный и спокойный в отношениях с коллегами и начальством, он не пытался выслужиться, довольствуясь скромным местом рядового врача в районной больнице. Нелегко решать проблемы то и дело возникающие на тернистом жизненном пути, но у него получалось. Если бы не ночные кошмары. В последние дни они выбивали его из привычной жизненной колеи, не поддаваясь ни диагностированию, ни какому-либо разумному толкованию.

Жена, проконсультировавшись с всезнающими соседками по поводу недомогания мужа, настаивала на присвоение снам статуса вещих, а значит сулящих перемены в жизни. В вещие сны он не верил, но понимал – с ним происходит что-то неординарное. «Что это? – в очередной раз задавался он вопросом, – последствия нервного срыва или скрытый, подтачивающий здоровье недуг, проявляющийся таким вот необычным способом. Сновидения были странными, непонятными, а потому пугающими. Одни и те же мысли – попутчики неосознанного страха, постоянно копошились в голове. Надоело. А куда от них денешься? Причин для нервных срывов не было. Жизнь текла по накатанной колее гладко, без стрессов и ненужных эмоций.

Рука, непроизвольно потянувшаяся за очередной сигаретой, замерла в нескольких сантиметрах от заветной пачки. Сорок ваттная лампочка, вспыхнув ярким светом, погасла. Комната погрузилась во тьму. Мужчина с трудом выбрался из кресла и подошёл к окну. Ветер усиливался. За окном стемнело так, что он с трудом различал смутные силуэты деревьев. Свет в доме у соседа горел. Понятно, неисправность была где-то в его хозяйстве. Мужчина стоял, напряжённо вглядываясь в чернильную темноту лениво пытаясь угадать причину отключения света. Наконец, при очередной вспышке молнии, он заметил оборванный веткой яблони провод, извивающийся под непрекращающимися порывами ветра. Ветку он собирался отпилить уже давно, да как-то руки не доходили. Винить, выходит, некого, кроме себя самого.

Часы показывали девять часов вечера. Устраиваться на ночлег было рано. Обычно он предпочитал укладываться в постель не раньше двенадцати. Но, и в темноте долго не просидишь. С другой стороны, мокнуть под проливным дождём тоже радости мало. Что же делать? После недолгих колебаний и сомнений, он все же решил устранить неисправность. На ощупь нашёл пассатижи, накинул на плечи дождевик и вышел за дверь, освещая путь фонариком. Провод оборвался у самого электрода, тускло белеющего высоко под крышей дома. Без лестницы туда не добраться. Несколько минут ушло на процедуру изъятия четырехметровой лестницы из сарайчика и установления её в нужном для ремонта положении. Сам ремонт большой сложности не представлял. Необходимо было подтянуть оторванный кусок провода к электроду, зафиксировав его прихваченным для наращивания куском проволоки. Проблема заключалась в ином – провода были под напряжением и в сырую погоду представляли немалую опасность. Впрочем, надёжно изолированные рукоятки пассатижей позволяли не опасаться удара током. Крепко зажав оборванный провод, он медленно поднялся по лестнице, установив фонарь в удобном для работы положении. Теперь место ремонта было равномерно освещено, и можно приниматься за дело.

Первые смутные симптомы тревоги он ощутил, когда работа близилась к концу. Чувство близкой опасности порождало чье-то чужое, пугающее присутствие. Медленно повернув голову, мужчина осмотрелся. Неестественной голубизны шар, размером с баскетбольный мяч, висел в воздухе метрах в трёх от его головы. Шар пульсировал, мерцая мягким матовым светом. Время от времени по его выпуклой поверхности скользила лёгкая белая дымка, усиливающая мерцание. Человек зачарованно смотрел на необычное природное явление, не в силах пошевелить пальцем. Тело его обмякло, рука непроизвольно разжалась и пассатижи, гулко ударяясь о ступеньки лестницы, загрохотали в низ. Шар отреагировал на шум как разумное живое существо. Он вздрогнул и плавно опустился к самой земле, освещая мертвенным голубым светом небольшой участок бетонной дорожки. Пассатижи лежали у левой опоры лестницы. Шар завис сантиметрах в двадцати от земли, и, казалось, внимательно исследовал предмет. Процедура продолжалось несколько секунд, после чего голубой пришелец возвратился на прежнее место. Мужчина, не в силах отвести заворожённого взгляда от шара, с изумлением отметил, что перестал ощущать вес собственного тела. Страха не было, только вялость и равнодушие. Мышцы, скованные неведомой силой, окаменели. Мысли путались, очень хотелось спать. Из недр шара к неподвижному человеку пробивался тонкий красный луч, двигаясь размеренно и неторопливо. Ощупав каждый сантиметр тела, луч исчез так же внезапно, как и возник. С шаром происходили невероятные изменения. Он уже не мерцал ровным однообразным светом. Цвет его менялся на глазах. Мягкий светло-голубой тон сменился синим, затем тёмно-синим цветом и, наконец, шар превратился в тёмно-серый комок. Возобновилось мерцание, нарастающее с каждой минутой. Теперь шар пульсировал, с каждым движением увеличиваясь в объёме. Его мерцание достигло апогея. Низвергаясь разноцветными каскадами снопов света, шар неумолимо сближался с застывшей человеческой фигурой. Вот он уже совсем рядом у лица мужчины, ещё ближе, ещё.… И, наконец, наступило мгновение, когда человек и шар слились в единый сверкающий эллипс.

*****

Вера Ивановна Кондакова, в миру, баба Вера, жила в Петрушовке столько, сколько себя помнила. А если говорить точнее, то с самого дня своего рождения. Какая жизнь в деревне? Крутишься, весь день по хозяйству, про себя забываешь. С раннего утра со скотиной возишься потом сад-огород. В доме прибраться тоже надо, не то грязью зарастёшь. Да мало ли дел у сельского жителя в личном хозяйстве? Плюс работа, а она на селе не из лёгких. Труд же доярки – вообще каторга. А дояркой баба Вера отработала, считай, тридцать лет. День в день с петухами вставала, с ними же и ложилась. Как на пенсию вышла, забот поменьше стало. Дети разлетелись в разные стороны, сами себе на жизнь зарабатывают в городе. Бывало, случалось, и ей помогали в силу своих финансовых возможностей. А много ли одинокой пенсионерке надо? Как деда схоронила, столько живности, сколько держала прежде, стало без надобности. Первой отправилась на бойню старая корова, не стало свиней, исчезли с подворья гуси. Оставила два десятка кур на яйца с красавцем петухом да столько же уток на тот случай, чтобы было, чем стол накрыть. Мало ли что. Дети из города нагрянут, внуков привезут на каникулы. Чем кормить? А так, пожалуйста, на первое время есть и мясо и яйца. Времени свободного образовалось, хоть отбавляй.

Сельская жизнь текла вяло и однообразно. Зато рядом, в километре от Петрушовки, она била ключом. Здесь на месте непригодном не только для земледелия, но и для пастбищ, разместился дачный кооператив. Баба Вера помнила как долго, и нудно шли переговоры о выделении земли под дачные участки. Видела, сколько начальства приезжало уламывать председателя колхоза, обещая за ненужный, в общем-то, хозяйству кусок земли всякие льготы. И с закупкой удобрений обещали помочь, и с уборкой урожая, на что никогда не хватало рабочих рук. Но самый веский аргумент, собственно и склонивший чашу весов в сторону выделения земли под кооператив, было обещание наладить дороги. В заманчивую перспективу поверили оба председателя – и колхоза и сельсовета, поскольку понимали простую жизненную истину, дачные участки не только для рабочих пробивались. А начальство гробить дорогие машины по сельским колдобинам не станет. Имелись и другие причины покладистости сельских руководителей. Село медленно, но уверенно вымирало. Молодёжи почти не осталось. Все норовили уехать в город. Оно и понятно, труд каторжный, а заработков никаких. Дачники же, они как бы удлиняли жизнь села, делали её привлекательнее. А как же? Из города люди приезжают, неделями живут, отпуска проводят. А пенсионеры, те и вовсе зимуют. Веский аргумент для селян, колеблющихся в непростом выборе. Полюбуйтесь, люди из города бегут на природу, а вы в каменные дебри рвётесь непонятно зачем.

У бабы Веры к дачным участкам был свой интерес, коммерческий. Она продавала дачникам рассаду овощей, которые сама же и выращивала в небольшой тепличке за домом. Те с удовольствие покупали её товар, получая в качестве бесплатного довеска массу ценнейшей информации, подробно записывая в клетчатые тетрадки азы растениеводства. Советы были самые, что ни на есть полезные: что, как и когда лучше выращивать на грядках, чтобы получить нормальный урожай; как и когда правильно обрезать ветки деревьев; какими средствами сподручнее бороться с вредителями садов полей и огородов. Со многими дачниками баба Вера сдружилась и частенько заходила просто так «поболтать за жизнь».

В тот памятный день она принесла рассаду цветов, которую давно уже обещала одной из дачниц, задержавшись в гостях дольше обычного. Вначале помогала хозяйке правильно высадить рассаду, затем они долго пили чай и вели бесконечные бабские разговоры о том, о сём. Спохватились, когда небо уже заволокло тучами, грозившимися вот-вот разразиться проливным дождём. Баба Вера спешно собралась и, быстро простившись с гостеприимной хозяйкой, пустилась в обратный путь мелкой старческой трусцой. Ливень настиг её у крайних дач. Идти дальше под секущим холодным дождём было невозможно. Дорожная глина расползалась под ногами, цепляясь огромными коричневыми комками за подошвы стареньких туфель. Промокнув до нитки, женщина бросилась искать убежище, где бы могла укрыться от разыгравшейся не на шутку непогоды. Небольшой спасительный навес из полиэтиленовой плёнки, провисшей под тяжестью скопившейся воды, обнаружился совсем рядом. Укрывшись, женщина решила переждать грозу здесь, разумно рассудив, что дождь этот не навсегда и когда-нибудь всё же прекратится.

Она томилась под навесом уже довольно долго. Время шло, а дождь не прекращался. Даже наоборот, усилился. Всякий раз, вздрагивая при очередном гулком раскате грома, сопровождающегося ослепительной вспышкой молнии, она нервно крестилась, зябко поёживаясь, с тоской осознавая, что канитель эта, по всей вероятности, закончится не скоро. Сильный ветер чувствительно пронизывал старческое тело через промокшую одежду. Очередным его порывом согнутая почти до земли молоденькая яблонька оборвала электрический провод, тянущийся от столба к электродам. Свет в доме погас. Спустя какое-то время скрипнула дверь, на пороге появился мужчина, укутанный в дождевик. В мужчине баба Вера признала хозяина дачного участка. Женщина продрогла окончательно и решила сразу же по окончанию ремонта попроситься переждать непогоду под крышей. Необходимо было согреться да подсушить одежду у камина, чтобы, не дай Бог, не захворать. Болеть ей никак было нельзя.

Мужчина, стоя на лестнице, всё ещё возился с оборванным проводом, когда внимание старушки привлёк необычный голубой шар, медленно выплывающий из-за деревьев. Некоторое время он бесшумно парил в воздухе, затем направился к человеку на лестнице, зависнув над землей метрах в трёх от его головы. Человек на лестнице обернулся, зачарованно глядя на пульсирующий шар. Со стороны казалось, что шар действовал на него гипнотически. Мужчина обмяк, ссутулился. Непроизвольно разжавшаяся рука выпустила инструмент и тот, цепляясь за лестничные ступеньки, загрохотал вниз. Баба Вера с удивлением заметила, что этот маленький инцидент вызвал интерес у голубого пришельца. Шар медленно опустился к месту падения предмета, обследовав его тонким красным лучом, как по волшебству возникшим из глубины его недр. Металлический предмет видимо не вызвал у шара большого интереса и он вернулся на прежнее место. Теперь красная точка уже скользила по телу мужчины, ощупывая каждый его сантиметр. Движения луча становились быстрее и хаотичнее. Шар мерцал, постоянно меняясь в цвете и, когда пульсация достигла апогея, сорвавшись с места, ринулся на мужчину, неподвижно стоящего на лестнице. Мгновение и они слились в единый сверкающий эллипс. Шар поглотил человека, приняв его форму и не переставая мерцать. Огромный сверкающий кокон, внутри которого смутно различалась, напоминающая эмбрион человеческая фигура, подобно пресыщенному удаву мягко опустился к подножью лестницы.

Баба Вера, парализованная ужасом, опустилась на четвереньки и, мелко крестя морщинистый лоб, осторожно отползала от проклятого места, стараясь, не дай Бог, не привлечь внимания пожирающего людей шара. Не ощущая: ни ветра, ни луж, ни колючих кустов крыжовника, больно царапающих тело даже через одежду, она проделывала путь к спасению способом, считавшимся в живой природе пригодным разве что для класса ракообразных. Толстый зад с прилипшей к нему мокрой цветастой юбкой подобно могучему ледоколу рассекал культурную растительность, колышась над кустами, словно яркий поплавок на рябой поверхности зеленого водоёма. Выбравшись на дорогу, старушка не без труда приняла вертикальное положение, рванув в сторону родного села с прытью, которую только могли позволить развить её подагрические ноги. Оглядываясь на дачный поселок, она всякий раз мелко крестилась, дав себе клятву, что если живой и здоровой доберётся домой, то никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не откроет ужасную трагедию, свидетелем которой ей поневоле пришлось стать.

*****

Сознание медленно возвращалось. Голова раскалывалась от дикой, ломящей виски боли. Болела и противно ныла каждая мышца тела. С трудом открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на бетонной дорожке, ведущей от домика к бытовым постройкам в глубине сада. Справа, на расстоянии вытянутой руки, стояла приставленная к стене дачного домика деревянная лестница. Яркое солнце слепило глаза. Осторожно пошевелил правой рукой. Она двигалась, это уже хорошо. Рядом, в траве у края дорожки, лежали пассатижи.

– Сосе-е-ед, ты где прячешься? – услышал он рядом знакомый голос и гулкий топот сапог. – О Господи! – он увидел склонившееся над собой озабоченное лицо Павла Григорьевича Огородникова, соседа по даче. – Что с тобой? Ты жив? Слышишь меня?

– Слышу, – прохрипел пострадавший чужим голосом. – Помоги подняться.

– Сейчас. Обними меня за шею. Нет, не так.… Обеими руками.… Вот, вот… Осторожнее.… Теперь тихонечко поднимаемся.

Обхватив обеими руками могучую шею Огородникова, он попытался сесть. Резкая боль, зародившаяся в позвоночнике, кинжальным ударом пронзила все тело. Он застонал. Сосед испуганно замер, остерегаясь неосторожным движением повредить пострадавшему.

– Может быть тебя нельзя кантовать? – тревожно спросил Павел Григорьевич.

– Погоди. Отдышусь, ещё раз попробуем, – хрипел страдалец, ощущая противную слабость во всём теле. Лоб покрылся липкой испариной. Руки дрожали. Постоянно бросало то в жар, то в холод. – Давай ещё?

Прошло не менее получаса, прежде чем мужчину удалось взгромоздить на короткую садовую лавочку, вкопанную в землю впритык к стене дома.

– С тобой всё в порядке? – не сводил беспокойного взгляда с соседа Павел Григорьевич. – А я вышел, смотрю, дверь нараспашку и никого нет, – не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжал он, – Что случилось-то?

– Не помню, – с трудом выговаривая слова, ответил пострадавший.

– Может быть скорую помощь вызвать? Мало ли, что…

– Не стоит… Мне уже немного легче.

– Отдохни. Приди в себя. Вот так тебе будет удобнее, – пророкотал Огородников, прислонив соседа спиной к стене дома. – Ты можешь вспомнить, что с тобой случилось?

– Да, – он вдруг отчётливо вспомнил вчерашний вечер: грозу, непрекращающиеся порывы ветра, – помню. Сильный дождь. Ливень. Веткой яблони оборвало провод и….

• Вот оно что? То-то я удивился, свет у тебя рано погас. Ты ведь раньше двенадцати в постель не ложишься.

– Я решил не ждать до утра с ремонтом. Быстро обнаружил обрыв. Дело показалось пустяковым. Одна трудность – электроды у меня высоко, под самой крышей. Пришлось тащиться через весь сад за лестницей. Помню, заканчивая ремонт, почувствовал себя плохо….

– По всему выходит, током тебя ударило. И ты с лестницы кувыркнулся вниз на бетонную дорожку…. Всей своей массой.

– Скорее всего, так оно и было, – согласился травмированный.

– Так ведь высота-то какая? Метра два с половиной – три будет. А в низу цемент. Мог и головой.… И руки – ноги повредить очень даже запросто.

– Да цело всё. Были бы переломы, вряд ли ты меня на лавку бы поднял. Перелом нельзя не почувствовать. В этих делах я кое-что соображаю. Можешь поверить мне на слово.

– Соображаешь? После того как головой об бетон? Будет ли после такого удара соображалка работать? Так что ты теперь не медик, а инвалид. Здесь настоящий врач нужен. Травматолог.

– Что-то я перестаю понимать, кто из нас с лестницы упал, я или ты? Травматологи в крупных городах водятся. Там их ореол обитания….

– Не скажи. Квалифицированные врачи, они не только в человеческих внутренностях, но и на грядках поковыряться любят. Снять, так сказать, профессиональный стресс. Для разнообразия, что ли? А, может быть, им надоедает всё время что-то там лишнее удалять. Хочется наоборот, что-нибудь посадить и вырастить. Когда дачные участки распределялись, их столько втиснулось, что при дачном кооперативе можно открыть маленькую поликлинику. Было бы желание. Кое с кем я лично знаком. Обретается тут недалеко на Яблоневой улице один старичок. Пенсионер. Говорят, в прошлом, неплохой хирург был. Я быстренько сгоняю, приведу его.

– Валяй. Только аппарат не забудьте прихватить.

– Какой аппарат?

– Известно какой. Рентгеновский. Возможно, он у него в погребе стоит.

– Понятно. Если шутишь, значит, жить будешь, но не долго.

– Это почему же?

– А потому. Экстремал ты у нас, вот, что я скажу. В дождливую погоду с железными пассатижами и медицинским образованием, имеешь привычку с оголёнными проводами экспериментировать. Ну да ладно. Как говорится, не обсуждается. Жди, я скоро обернусь.

Вернулся он быстро и не один. За ним, явно не поспевая, семенил маленький, сухонький старичок в клетчатой ковбойке и джинсах. Не тратя время попусту, врач сразу же приступил к осмотру.

– Как Вы себя чувствуете? – быстро пробегая пальцами по ноющему телу, поинтересовался он. – Где беспокоит?

– Всё тело ноет, доктор, – болезненно поморщился пострадавший.

– Странно, – задумчиво почесал нос старый доктор. – Видимых повреждений незаметно. Даже мельчайших ссадин на голове и теле нет. Сердечко не беспокоит?

– На сердце никогда не жаловался.

– Выходит и сердечный приступ мы исключаем. Что же всё-таки произошло? – задумчиво пробормотал доктор.

– Как всё произошло? – обернулся к Огородникову.

– Я так предполагаю, доктор, током его садануло. Он, видите ли, в проливной дождь, в тёмное время суток, решил вплотную электрическими работами заняться.

– Током говорите? – с сомнением в голосе протянул тот, внимательно рассматривая руки пострадавшего. – Очень может быть…. Впрочем, нет. Не похоже что-то. Ожогов и электрических знаков на коже нет, а при ударе током должны быть обязательно ожоги или электрические знаки. Весьма странная история, не находите?

– Что же здесь странного? – откровенно удивился Огородников. – Обычная история. В кооперативе случаи поражения током дело привычное. Меня самого било несколько раз и ничего, никаких следов…

• Я не об этом, – перебил его доктор. – Предположим, человека ударило током. Что же, явление, как Вы утверждаете, многоуважаемый Павел Григорьевич, вполне ординарное. Закономерным можно считать и тот факт, что получив пусть даже незначительный электрический удар, он потерял равновесие и упал с лестницы. Необычным же является то, что упав с трёхметровой высоты наш пациент не получил видимых повреждений. Не наблюдаются даже обязательных при таких травмах гематом, царапин, ссадин. И последнее. Дождь, как Вы помните, прекратился час-полтора тому назад. Обратите внимание, вокруг мокрая земля и стоят лужи, а пострадавший сухой как пух тополя. И это притом, что ему пришлось пролежать без движения практически всю ночь. Как же, спрашиваю я Вас, ему удалось не намокнуть при таком ливне? Вопрос?

– Сам удивляюсь, – развёл руками Огородников. – Но состояние-то его, не ахти какое. Наружных повреждений, может быть, и нет. Тут Вы правы. А пойди, разберись, что там внутри покалечено.

– Поступим так, Павел Григорьевич, – принял решение врач. – Его нужно в дом перенести. На руках не получится. Очень уж болезненно будет. Носилок, естественно, нет.

– Носилки как раз, имеются, доктор.

– Те, что для переноски мусора и опавших листьев не подойдут. Нужны специальные, медицинские…

– Именно такие и есть. Самые настоящие носилки, которыми оснащались прежние кареты скорой помощи. Я по случаю прибрёл на их толчке. Сам не знаю для чего. Вот, выходит, и пригодились.

– После долгой возни мужчинам, наконец-то, удалось водворить пострадавшего на старую пружинистую кровать на веранде.

– Ему необходим покой, – заявил старый доктор, – смахивая пот со лба. – Вероятнее всего, в нашем случае имеет место ушиб рёбер. Больной жаловался на затруднённое и болезненное дыхание. Дадим ему обезболивающее средство. Не помешает и снотворное. Пусть вздремнёт. В его теперешнем состоянии крайне необходим абсолютный покой. Желательно чтобы кто-нибудь подежурил у его постели.

– Понял, доктор. Жене его я уже позвонил. Будет часа через два. Пока же с ним останусь я.

– Ну, вот и отлично. Если больному станет хуже, без промедления ко мне.

– Непременно. Спасибо большое доктор. Извините ради Бога за беспокойство.

Встревоженная жена примчалась много раньше, чем её ожидали. Пребывая в крайне взволнованном состоянии, она растерянно озиралась вокруг, готовясь услышать самые плохие новости.

– Успокойтесь, голубушка Лариса Викторовна, – попытался успокоить женщину Огородников. – Всё уже позади….

– Что случилось, Павел Григорьевич? – с трудом выдавливая слова непослушными губами, взволнованно спросила она.

– Всё уже позади, всё позади, – Огородников неуклюже топтался возле расстроенной женщины, плохо представляя собственное поведение в подобной ситуации. – Вот и доктор говорит….

– Какой доктор? Здесь была скорая помощь?

– Ну, что Вы, какая скорая помощь? Господь с Вами. Видите ли, Ваш супруг ремонтировал электропроводку, и по неосторожности упал с лестницы. Ушибся, конечно. Но с кем, знаете ли, не бывает. Случай. Слава Богу, никаких переломов. Даже царапин нет. Очень удачно приземлился. Врач дал ему обезболивающее и снотворное. Сейчас ваш супруг спит, и его желательно не тревожить.

– Гора с плеч, – обессилено упала на стул женщина. – А я уже чего только не передумала.

– Нет, нет. Ничего страшного. Сейчас он нуждается только в отдыхе. Несколько часов покоя. А там, смотришь, всё и обойдётся.

– Спасибо Вам, Павел Григорьевич, за помощь. Вы уж извините, что пришлось Вас побеспокоить….

– Ну что Вы, Лариса Викторовна, такое говорите. Какое беспокойство. Соседи должны помогать друг другу. А теперь я вынужден Вас оставить. Если что-то срочное, прошу без церемоний.

– Очнулся, милый, – мягко проворковала жена, поправляя дрожащей рукой край пледа. – Как себя чувствуешь?

– На три с плюсом, – после небольшой паузы шутливо ответил он, заметив, что женщина с трудом сдерживается, чтобы ни разрыдаться. – Ты давно здесь?

– Да уже часа три, пожалуй, – бросив быстрый взгляд на настенные часы, ответила она. – Мне сосед сообщил…. Павел Григорьевич позвонил, и я сразу сюда. Очень болит?

– Не беспокойся. Всё в норме. Кажется, в этот раз я отделался легко. Без больших потерь. Немного ноет тело, вот и все, пожалуй.

– Без больших? – переспросила она, недоверчиво косясь на бледное лицо мужа. – Как ты определил, большие они или небольшие. – Все-таки с трёх метровой высоты выпорхнул…

– Кто видел, с какой высоты я падал? Никто. Так что нечего придумывать….

– Павел Григорьевич говорил, что ты с лестницы упал, с самого верха. А лестница-то у нас четырёхметровая.

– Не было Огородникова рядом, когда я падал. Вообще никого не было поблизости, – раздражённо буркнул он насупившись.

– Ладно, не заводись. Не было, значит, не было. Двигаться сможешь? Мне бы тебя в дом переместить как-нибудь.

– Давай попробуем. Помоги мне сесть. Вот так, – удовлетворённо крякнул он, тяжело усаживаясь на кровати. Под ногами взвизгнуло, послышался хриплый лай. – Тварь эту, зачем с собой приволокла?

– На кого же мне ее оставить? – женщина подняла с пола небольшого лохматого пекинеса и прижала к груди. – Марта уже старенькая. Шерсть вон клочьями лезет. Соседи не хотят брать даже на час. Аллергия, говорят, от собачьей шерсти. А ты сам знаешь, у Марты шерсть лечебная….

– Завела любимую пластинку. Хорошо пусть остаётся, но снаружи. Никуда она не денется, – предвидя возражения жены, аргументировал он своё решение и, убедившись, что собака оказалась по ту сторону двери, попросил. – Помоги мне в дом войти. Я на диванчике пока устроюсь. У этой старой кровати сетка провисает до самого пола. Неудобно лежать.

– Сейчас помогу. Постелю диван и помогу.

На преодоление пятиметрового расстояния до дивана потребовалось почти полчаса.

– Тяжеленный ты, – устало выдохнула жена, с трудом распрямляя спину. – Здесь тебе лучше будет. Лежи, отдыхай, а я приготовлю завтрак. Съестное в холодильнике водится?

– В морозильнике курица должна быть.

– Есть птичка заморская венгерской национальности в упаковке.

– Свари бульончик. В кладовой, в сумке, картошка. Укроп, петрушка и лук – на грядке….

– Не переживай, разберёмся, что к чему. Печка не работает. Свет-то есть?

– Есть свет. Пробку надо вкрутить, на холодильнике лежит. Успел проводку починить. Чертовщина какая-то вчера приключилась. Если бы не этот шарик, всё бы обошлось.

– Какой шарик?

– Голубой. Я уже было закончил работу и надо же, прилетела шаровая молния с баскетбольный мяч величиной…

– Шаровые молнии жёлтого цвета бывают, это общеизвестно. Приходилось мне однажды в детстве ее видеть ….

– Ты видела жёлтую, а я голубую. Наверное, они разных цветов бывают.

– Ну, и времена пошли. Даже шаровые молнии, которые всегда жёлтыми были, и те голубыми становятся. Интересно, розовыми они случайно не бывают?

– Давай, веселись. Странный вы народ, женщины. Только что тряслась от страха, а сейчас, надо же тебе, веселье накатило. Наверное, это нервное.

– Нет, правда. Ни одного цвета порядочного не осталось. Красный, коммунисты заграбастали, голубой и розовый – по жизни нетрадиционно ориентированные под себя приспособили, оранжевый новое поколение революционеров перехватило….

– Вот, вот. Именно поэтому я про шар и рассказывать-то никому не стал: ни Павлу Григорьевичу, ни доктору. Будут, вот так же как ты, хихикать и зубоскалить. Мол, так, бедолага, головой треснулся, что всякая чертовщина привиделась.

– Зачем же сразу обижаться? Пошутила я. Надо же как-то стресс снять. Испугалась за тебя. После звонка Павла Григорьевича просто обомлела. Куда бежать, что делать? Не знаю. Душа окаменела, ноги не идут. Отнялись от страха. Акимов Володька почему-то вспомнился. Помнишь, которого в прошлом году током убило. Молодой ещё парень. Я как представила себе, что и с тобой нечто подобное могло произойти…. Ужас.

– Не нагнетай. Обошлось ведь…

– В этот раз обошлось, а могло и не обойтись. Ну, чего, спрашивается, полез на верхотуру? Да ещё в проливной дождь. Нельзя было потерпеть до утра? И занимайся ремонтом при нормальной погоде. Так нет же…. Сколько лет живешь, а все как мальчишка.

Глава 2

Странный сон приснился ему этой ночью, сказочный. Вернее былинный. Будто лежит он на печи в бревенчатой покосившейся избе. Тридцать лет и три года без движения. Инвалид, калека несчастный. Отнялись ноги с самого детства. Цепко держит хворь, не отпускает. От бессилия и отчаяния стонет, стиснув зубы, судьбу проклиная свою горемычную. Скрипнула косая дверь, отвалившись вовнутрь, и вошли в избу трое старцев.

– Не подашь ли, Илюша, водицы студеной странникам, каликам перехожим, – высокий старик с крючковатым носом и окладистой платиновой бородой впился цепким взглядом в него, лежащего неподвижной колодой на печи.

«К кому это они обращаются? – удивился он. – В избе кроме меня и нет никого.

– Злые шутки вы, странники, шутите: тридцать лет я на печи сиднем сижу, встать не могу.

«Это я отвечаю. До чего забавно получается. По всему выходит, что Илья Муромец, тридцати трёх летний инвалид из глухой Российской глубинки под названием Карачарово, что не далеко от города Мурома, это я и есть. Что там опять говорит старик?»

– А ты приподнимись, Илюшенька. Разомни ноги затекшие, распрями плечи молодецкие, принеси-ка студёной воды.

«Понятно. Просит принести воду из колодца. Колодец недалеко от избы должен быть, но как же я доберусь до него калека параличом разбитый».

Старик настаивает. Сердится. Глазищи из-под мохнатых насупленных бровей сверкают, громы и молнии мечут. Пошёл на ватных негнущихся ногах, гонимый чужой волей и толкаемый неведомой силой. Один неуклюжий шаг, второй, третий. Уже лучше получается. Ударилась деревянная бадья о воду, напряглась верёвка, вынырнула из холодной глубины колодца, расплёскивая хрустальную воду. Поставил бадью перед старцем. Налил старик воды в ковшик, протянул ему.

– Попей, Илья. В этом ковше вода всех рек, всех озёр Руси-матушки.

Под пристальным взглядом старика жадно пьёт воду, расплёскивая её, ощущая с каждым глотком необычный прилив энергии, наполняющей каждую его клетку.

– Много ли чуешь в себе силушки?

– Много, странники. Кабы мне лопату, всю бы землю перекопал.

«Это точно. Теперь уж на вскапывание дачного участка, что всегда было проблемой, никого нанимать не придется».

– Выпей, Илья, остаточек. В том остаточке всей земли роса, с зелёных лугов, с высоких лесов, с хлебородных полей. Пей.

Выпил еще ковшик.

– А теперь много в тебе силушки?

– Ох, калики перехожие, столько во мне силы, что, кабы было в небесах, кольцо, ухватился бы я за него и всю землю перевернул.

Он проснулся от ощущения прилива необычайной силы и свежести. Не сдерживая юношескую энергию, бурлящую в сосудах, легко вскочил с дивана, шагая по комнате упругой походкой восемнадцатилетнего юноши. Сон продолжался наяву. Эх, были бы эти кольца, вспомнил он странный сон, пригнул бы он небеса к земле одним махом. Осмотрелся. Успокоился. Комната показалась ему крохотной, с ничтожно малым жизненным пространством. Жена тихо посапывала на кровати у окна, мерно тикали ходики, неумолимо отсчитывая секунды, прессуя их в минуты и часы. Как огромный кот, которого чешут за ухом, с заданной периодичностью урчал холодильник, содрогаясь перед каждым отключением кратковременной агонией. Ощущения наполнения тела энергией не оставляло. Казалось, он продолжает пить волшебную воду из колодца, и не может утолить жажду. Энергией наполнялась каждая клетка, каждая мышца трепетала, впитывая силу с жадностью разряженного аккумулятора. Ощущения эйфории, необъяснимого физиологического комфорта, слились в единый трепетный порыв жажды наполнения.

Где скрывался источник волшебной энергии, какими неведомыми потоками проникала она вовнутрь, он не знал, да и знать не желал, всецело отдавшись всепоглощающему чувству насыщения волшебным эликсиром. Энергия наполнила его всего полностью и уже хлестала через край. Он с тревогой уловил первые симптомы пресыщения. Передозировка. Ну, конечно же, каждый сосуд ограничен своими объёмами. Не составляет исключения и его тело. Эйфория поглощения сменилась неприятными симптомами переполнения, вызванного нарушением принципа гармонии между притоком энергии и выведением её в пользу притока. Давление нарастало, грозясь разорвать тело изнутри. Кровь ударялась о стенки сосудов с энергией молота падающего на наковальню, отдаваясь нестерпимой ломящей болью в висках. Теряя сознание, он рухнул на пол. Изуродованные судорогой пальцы сжимали какой-то мягкий, теплый предмет, случайно подвернувшийся под руку. Сдавленный визг, сменившийся злобным рычанием – последние звуки, услышанные им наяву.

Он пришел в себя, когда серый рассвет только начинал разрывать чернильные сгустки ночи. Открыл глаза, потянулся во весь рост. Лежа на полу, он всё ещё продолжал цепко сжимать руками полузадохнувшуюся собачонку, не сводящую с него испуганных выпуклых глаз. Приступ, по всей видимости, прекратился. Выпустив животное из рук, он с трудом утвердился на коленях, всё ещё покачиваясь от слабости. Собака, скуля и подвывая, ползла на брюхе к хозяйке, мирно сопящей на кровати. Женщина проснулась и спросонья позвала.

– Марта, Марта. Иди ко мне малышка.

Услышав голос хозяйки, собака заскулила еще громче. Щёлкнул выключатель. Женщина, увидев коленопреклонного мужа, бросилась к нему, на ходу запахивая коротенький халатик.

– Потерпи… Я сейчас…. Сбегаю к Павлу Григорьевичу…. Пусть он врача…, – хлопотала она, склонившись над обессилившим мужем.

Мужчина, навалившись на плечо женщины, тяжело поднялся на ноги.

– Отдохни, приди в себя, – приговаривала жена, опрокидывая тяжелое тело на диван. – Сейчас я водички холодненькой принесу.

Дрожащая рука неуверенно приняла стакан. Он жадно пил расплёскивая воду. Отобрав у мужа пустой стакан, она полотенцем вытерла пот с покрывшегося испариной лба.

– Легче стало? Сейчас примем снотворное…. Надо поспать…. Устраивайся поудобнее…. Вот так. Спи.

Возбуждённый голос жены разогнал остатки сна.

«С кем она разговаривает? – лениво подумал он, осторожно поворачиваясь на бок. – Наверно Павел Григорьевич пришел».

Часы показывали без пятнадцати девять. Было светло, по полу сновали весёлые солнечные зайчики. Жена расположилась на низком табурете, рядом с диваном, держа на руках притихшую Марту.

– Ты только посмотри, что деется-то, – весело защебетала Лариса, заметив, что муж открыл глаза. – Марта помолодела.

– Очень заметно, – иронично отметил он, – собаке четырнадцать лет, а выглядит на восемь…

– Нет, серьёзно, – жена внимательно рассматривала собаку, пристроившуюся у нее на коленях. – Смотри, у неё через старую свалявшуюся шерсть молодые волосики пробиваются. И шёрстка гладкая и блестящая, как у щенка. Зубки молоденькие появились, острые как иголочки.

– Помолодела, говоришь, – переспросил он, с интересом заглядывая в беззубую пасть пекинеса. – Чудеса. С чего бы это ей молодеть?

– Кто его знает. Может быть, свежий воздух подействовал или ещё что. Сам-то ты как?

– Чувствую себя замечательно, местами даже превосходно, – обронил он, направляясь к умывальнику. Собака, спрыгнув с колен хозяйки, затрусила следом.

– Надо же какая любовь, – удивилась хозяйка, наблюдая за собакой, устраивающейся у ног мужа. – Прежде в особом к тебе расположении замечена не была….

– У нас взаимная неприязнь…

– Я в курсе. Не похоже на Марту так резко менять свою привязанность. Не тот характер. Впрочем, от любви до ненависти один шаг. В нашем случае, правда, вариант обратный.

Взяв собаку на руки, мужчина почесал её за ухом.

– Чудны дела твои, Господи, – не переставала поражаться хозяйка. – Надо же тебе, взял, не побрезговал. Прямо сладкая парочка.

– Что брезговать-то? Любая живая тварь – дитя природы. И разумная и неразумная. Сапиенсы, вроде нас с тобой, со знаком качества выпущены, над другими, – опустил он на пол Марту, – природа не так тщательно корпела. Где-то недодала, где-то недотянула до высоких стандартов. Впрочем, неизвестно кому лучше.

– Стройная философия. Что-то ты сегодня сам на себя не похож. Где солидность, где фасон? Скачешь, что кенгуру, – иронично всматриваясь в пышущее энергией лицо мужа, заметила она.

– Ничего удивительного. Молодеющие пожилые собаки в твоём понимании нормальный процесс, а случись у мужа с утра хорошее настроение и прилив жизненных сил – это уже подозрительно.

– Оно бы ничего, не собирайся ты вчера отдать Богу душу….

– Вчера, не спорю, имелось такое намерение, – весело перебил он жену, – а сегодня передумал. Надо же куда-то энергию злоупотребить по назначению. Через край хлещет. Полагаю прополка сорняков нынче самое удачное приложение сил.

– Конечно, после вчерашнего ливня в самый раз. Если в огород влезешь по такой грязи, – мудро рассудила Лариса, когда за мужем закрылась дверь.

Женщина, взяв на руки скулящую собачонку, ещё долго перебирала пальцами коричневую шерсть, с интересом рассматривала слюнявую пасть.

– Чудеса, да и только, – в недоумении покачивала она головой.

Отпуск подходил к концу. Стояли жаркие августовские дни, но утренняя прохлада напоминала о приближении осени. Четыре недели пролетели как один день. Пришла пора возвращаться в город. Перед выходом на работу надо было привести в порядок домашние дела – прибраться в квартире, где давно не ступала нога хозяев. Забот хватало. Урожай был тщательно собран, рассортирован по мешкам, ящикам, корзинам и приготовлен к вывозу. Овощей и фруктов на их участке в этом году уродилось больше, чем у соседей, что не ускользнуло от завистливого взгляда Огородникова.

– Поделился бы секретом, сосед, не чужие ведь люди. Удобрения, какие новые раздобыл или семена высокоурожайных сортов?

– Есть такая поговорка, Павел Григорьевич, – самодовольно усмехнулся он, зная, как гордился Огородников своим участком, считая его лучшим в кооперативе, – в чужих руках всегда толще и длиннее….

– Не скажи, – не удовлетворился простым объяснением Огородников. – Вчера хозяйка твоя яблочками угощала. Мёд не яблоки. Сочные, сладкие и не одной червоточинки.

– На яблоки у нас каждый год урожайный. Сорта элитные из питомника. Я тебе сколько раз говорил, Павел Григорьевич, деревья надо покупать только в питомнике. На рынке такой корень всучить могут, не обрадуешься. Сколько будешь выращивать, столько мучиться. Моему вот коллеге пять лет назад сливу продали. Высокоурожайный сорт, адаптированный к нашей местности. Он только в этом году узнал, что всё это время лелеял и холил пирамидальный тополь. Слышал бы ты его причитания, когда он корчевал это совсем не фруктовое дерево.

– Бог с ними фруктами. А картофеля сколько собрал?

– Полторы тонны.

– Полторы тонны! С трёх соток. По полтонны с сотки. Нормально, а? Другие столько с гектара не собирают. Урожай у тебя, ей Богу, будто с выставки достижений народного хозяйства доставили.

– Грех жаловаться. В этом году уродилось как никогда. Год на год не приходится, сам знаешь. Должно же и мне когда-нибудь подфартить. Не всё же время вам, огородникам-профессионалам в передовиках ходить.

– И то верно, – сокрушённо выдохнул сосед.

– О чём это вы тут спорите? – жена с собакой на руках подошла к мужчинам.

– Урожаем вашим восторгаюсь, Лариса Викторовна, завидую. Безуспешно пытаюсь выведать секрет изобилия у вашего супруга.

– Какой там секрет? Нет никакого секрета. Повезло с погодой, вот и весь секрет.

– Погода для всех одна и та же, вот только урожай разный, – продолжал сокрушаться Огородников, внимательно рассматривая собаку, дремлющую на руках хозяйки. – Марту не узнать. Шерсть блестящая, зубы пробиваются острые как иголки. Что это с ней, вторая молодость?

– Вот именно, молодость, – хозяйка осторожно опустила собаку на землю. – Сама не устаю поражаться переменам. Если так дело пойдёт дальше, смотришь, щенки появятся.

– Ну, это Вы уж того, чересчур загнули со щенками.

– Я заметила, смирновский Буч сегодня возле неё крутился.

– Нам с тобой только щенков недоставало, – взяв собаку на руки, хозяин принялся с интересом осматривать помолодевшую сучку. – Не вижу я никаких признаков готовности стать матерью.

– Рано признаки видеть, – категорично заявила жена, забирая собаку из рук мужа. – Пройдёт нужное время, появятся признаки и щенки вслед за ними.

– Да-а-а, – хитро улыбнулся Огородников, – судя по всему, у вас не только на огороде и в саду урожай. Не зря люди говорят – если уже везёт, то во всём.

Городская квартира встретила их тишиной и толстым слоем пыли на подоконниках и мебели. Вещи были расставлены в привычном порядке, урожай отправлен в подвал под гаражом.

– Работы-ы делать, не переделать. Я займусь уборкой квартиры, – распорядилась жена, – а ты давай, топай на рынок. В холодильнике пусто. Денег у нас с тобой кот наплакал. Рассчитывай, чтобы продуктов хватило на неделю. Бери ручку, бумагу, набросаем списочек первоочередных покупок.

Денег в необходимом количестве в их семье не водилось уже давно. Левых доходов ни у него, ни у неё не было, так что выживать приходилось на две не очень высокие зарплаты. А этого для безбедной жизни было мало. Перезимовать помогал урожай, собираемый ежегодно на даче. Картошка, капуста, свёкла, да и соления скрашивали стол, но и только. Крутиться, как крутились некоторые его знакомые и коллеги, добывая средства к существованию везде, где только было возможно, у него не получалось. Ну, не мог он вымогать деньги у больных в силу воспитания и сложившихся привычек. Жена свыклась с таким положением и не докучала ему требованиями приносить в дом больше денег. Работает и, слава Богу. Как-то умудрялась стягивать концы с концами. Детей им Бог не дал, а вдвоём прожить было легче. Закончив писать список, получившийся весьма коротким, он отправился на рынок, по ходу выслушивая наставления жены об искусстве торговаться с продавцами. Здесь он всегда следовал советам второй половины, поскольку в вопросах, как за сравнительно небольшие деньги купить недорогие, но качественные продукты ей не было равных.

Рынок – длинный ряд контейнеров, где торговали всем, что только может пожелать самый привередливый покупатель, располагался в пятнадцати минутах ходьбы от их дома. Этот нецивилизованный супермаркет был городом в городе, с улицами, переулками и проспектами. Он раскинулся на территории, где легко разместились бы несколько футбольных полей. За внешним хаосом и кажущейся неразберихой, опытный взгляд мог подметить определённый порядок или, можно даже сказать, систему распределения товаров. Промтовары располагались в одной части рынка, продукты питания – в противоположной. В свою очередь, город промтоваров состоял из: проспектов верхней одежды и обуви; улиц парфюмерии и нижнего белья; переулков детской одежды, бижутерии и многих других товаров. Продукты питания также были упорядочены, разделяясь на колбасные, мясные, рыбные, фруктовые и овощные улицы и множество переулков, где в широком ассортименте можно было приобрести сыры, молочные продукты, яйца, грибы, то есть, всё, что требовал желудок и позволял кошелёк. Так что покупатель, пришедший за конкретной покупкой, мог без особых проблем сориентироваться в этом огромном людском муравейнике и приобрести нужный ему товар.

Оказавшись на территории рынка, он сразу же направился в мясные ряды. Первым номером в списке, продиктованном ему женой, стояла говядина на борщ. Пятьсот грамм без кости. Цены на мясо здесь были существенно ниже, чем в сверкающих супермаркетах и обычных продуктовых магазинах, но для их скромного бюджета всё же оставались довольно кусачими. Кусок мяса для первого блюда – всё, что они могли себе позволить, да и то, всего лишь два – три раза в месяц. Их семейный бюджет ещё мог выдерживать такую нагрузку.

Он выбрал контейнер с вполне приемлемым ассортиментом и, даже, присмотрел симпатичный кусок телятины, вполне соответствующий его кулинарному замыслу. Перед прилавком стояли не более пяти человек, что устраивало как нельзя лучше. Было время тщательно рассмотреть содержимое витрины. Ему нравилось вот так, в ожидании очереди стоять, оценивая продукты, прикидывая, какие блюда можно из них приготовить. Он любил и умел разнообразно и вкусно готовить. Дар достался ему в наследство от матери, имеющей полтавские корни. В самом центре витрины красовался огромный кусок свинины. Люди, разбирающиеся в мясе, называют эту часть ошейком. Всю розовую поверхность куска пересекали тоненькие белые прожилки жира. Такое мясо идеально подходило для приготовления барбекю на углях. Порции следовало нарезать толщиной в палец, чтобы жар от углей излишне не высушивал мясо и, оно оставалось сочным. Резать его надо ножом с широким лезвием, тогда куски получались ровными, одинаковой толщины. Приправа для такого мяса шла особая. Помимо обычных ингредиентов – лука, чеснока, соли, перца, кориандра, присутствие которых обязательно при приготовлении любого мяса, в смесь обязательно добавлялись тмин, щавель, эстрагон и базилик. Для придания барбекю своеобразного, приятного аромата он обильно полил бы мясо, достигшее готовности, смесью из кленового сиропа и яблочного уксуса. В качестве гарнира нельзя придумать ничего лучше молодого розового картофеля, запечённого особым способом. Обильно сдобренный укропом, он подаётся к столу слегка подрумяненный. Помимо картофеля, к мясу можно подать печёную тыкву и овощной салат. Но это уже на любителя.

Рядом с облюбованным куском свинины, свернулись в небольшие рулончики две пластинки свиных рёбрышек общим весом не более полутора килограммов. Они особенно хороши в остро-сладком соусе. Впрочем, на его вкус, рёбрышки были слишком жирноваты. Предварительно их требовалось проварить в течение десяти минут и тогда большая часть жира будет удалена, что позволит прожарить их гораздо быстрее и качественнее. Особый вкус жареным рёбрышкам придаст остро-сладкий соус, который готовится из кетчупа, томатной пасты, уксуса, горчицы «Дижон», бастра, сухой горчицы и чеснока. Салат из макарон или тосты, тонкие кусочки поджаренного хлеба со сливочным маслом, прекрасно дополнят это блюдо.

Печень. Из неё можно приготовить огромное количество вкусных и полезных блюд, но он всегда отдавал предпочтение паштету. Готовился он очень просто и быстро, по особому семейному рецепту, перешедшему к нему от матери. Толстыми кусками на сковороду нарезалось свежее сало, затем морковь, лук и, наконец, сама печень. Специи использовались самые обычные – немного лаврового листа, десяток горошин душистого и горького перца, соль. По желанию, но совсем не обязательно, добавлялся десяток чёрных ягод можжевельника или мускатный орех. Всё это доводилось на медленном огне до полной готовности, остужалось и пропускалось через мясорубку. Паштет готов. Быстро, дёшево, сердито. Его можно есть просто так, делать бутерброды, фаршировать им яйца, сваренные вкрутую.

«Да, – тяжело вздохнул он, нервно комкая в кармане мятую сотню, – была бы ты родная пятью тысячами, все это великолепие можно было бы прибрести, порадовать жену кулинарными изысками. Незаметно подошла его очередь. Продавщица вопросительно взглянула на неуклюже засуетившегося покупателя. Рука, сжимающая в кармане сотню, никак не могла вынырнуть наружу. Наконец, помятая купюра легла на прилавок. Он не верил собственным глазам – продавщица упаковывала в целлофановый пакет облюбованный кусок свинины. За ним последовали рёбра и, отдельно, печень. Он подался вперёд, пытаясь устранить недоразумение, объяснить, что не в состоянии оплатить всё это. Но услышав традиционное «благодарю за покупку» в недоумении отошел в сторону, унося пакет с мясом и сдачу, аккуратно отсчитанную продавщицей. Выйдя с территории рынка, в растерянности плюхнулся на первую же подвернувшуюся парковую скамейку. Пересчитал сдачу, прикинул цену покупки. По всему выходило, что сдачу он получил из рук продавщицы с пяти тысяч рублей. «Пьяная она, что ли? – подумал он не в состоянии объяснить, как человек, находящийся при здравом уме и ясной памяти мог так ошибиться». Он извлёк из бокового кармана портмоне и внимательно исследовал его содержимое. Три сотни лежали там, куда он их и положил, покидая квартиру. Четвёртую купюру он переложил в карман, чтобы не доставать кошелёк в толпе. Делалось это специально, по рынку сновали лихие ребята, готовые лишить зазевавшегося покупателя его кровных. Кошелёк могли вытащить, выхватить, просто отобрать. Подобные инциденты ему доводилось видеть и не единожды именно на этом рынке. Внимание его привлёк список, белеющий в одном из отделений портмоне. Необходимо было купить ещё очень многое – овощи, хлеб, сахар, растительное масло, но он не мог заставить себя вновь вернуться на рынок, не без основания опасаясь, что продавщица спохватилась и мечется в поисках удачливого покупателя. Надо идти домой. Как объяснить жене появление неожиданного богатства? Разумного объяснения свалившихся с неба средств на шикарные покупки не находилось.

За время его отсутствия квартира под умелыми руками жены преобразилась, приобретя жилой вид.

– Быстро ты справился, – встретила его жена в прихожей, забирая пакет с мясом их рук мужа. – Сейчас я что-нибудь, быстренько приготовлю перекусить, – донёсся её голос уже с кухни. – Боже мой, что это такое? Ты набрал мяса на десять человек. А где всё остальное? Потерял список?

– Милая, ты не поверишь, – нарочито бодрым голосом сказал он, входя вслед за женой на кухню. – Со мною такое случается впервые. Можешь себе представить, я нашёл на рынке пять тысяч рублей. Впервые в жизни я нахожу деньги, и именно в тот момент, когда они нам так необходимы. Ну, естественно, на радостях накупил всякой всячины.

– Ты нашёл, а кто-то потерял. Горе у человека. Ты бы порасспросил вокруг….

– Ты не знаешь, что такое рынок? Тысячи снующих людей, – снисходительно обронил он. – Представь на минуту такую картину – я поднимаю купюру над головой и объявляю, граждане, кто потерял пять тысяч? Как бы ты думаешь, обнаружился бы хозяин?

– Ну, я не знаю…. Если бы он был не очень далеко и услышал бы тебя…

– Ты ошибаешься. Он нашёлся бы сразу. И это был бы человек ближе всех ко мне стоящий.

– Не думай плохо о людях. Подлецов, конечно, предостаточно, но есть же, в конце концов, и порядочные люди.

– Вопрос о том подлец этот человек или нет, зависит от точки зрения. В твоём понимании он подлец, а в его – нормальный, разумный человек. А вот я в его представлении, так вообще круглым идиотом выглядел бы. Ведь как бы он рассуждал. Нашёл деньги и радуйся, что подфартило. Прячь в карман и живи дальше. А он, идиот, размахивает купюрой, хозяина ищет. Вот, что он подумал бы обо мне. На оптовом рынке обретается еще тот контингент. Перекупщики. Так-то вот….

– Не будем спорить, может быть, ты и прав. Всё так изменилось в мире. Что было чёрным, стало красным и наоборот. Придётся тебе вновь идти за покупками.

– На рынок не пойду, далековато. Скуплюсь рядом, в магазине. Тем более образовалась такая солидная экономия.

Глава 3

Майор Виктор Николаевич Быстров, начальник оперативно – розыскной части уголовного розыска Петровского районного отдела внутренних дел, вошел в кабинет, когда до конца рабочего дня оставалось менее получаса. Подчиненные с нетерпением ожидали появления шефа, вызванного наверх еще перед обедом. Удивляла и настораживала срочность вызова и время пребывания майора на ковре. Все офицеры находились на рабочих местах, но на шум открываемой двери поднял голову только капитан Олег Стасов.

– Мы уже думали, что не дождемся, – сказал он, пытаясь по выражению лица начальника определить итоги хождения наверх.

– А у нас, что ввели нормированный рабочий день? – зло огрызнулся Быстров.

Заняв место за рабочим столом, он принялся быстро просматривать бумаги, скопившиеся за время его отсутствия.

– Виктор Николаевич, Вас ожидает представительная делегация работников оптового рынка, – доложил лейтенант Игорь Черкашин, работающий в управлении всего несколько месяцев.

– Так быстро? Где они? – вяло, поинтересовался Быстров, непроизвольно перекладывая с места на место бумаги на столе.

– В соседней комнате, – удивился Стасов осведомленности начальника. – Пришлось выдворить из кабинета высоких гостей, поскольку шумят, скандалят, мешают работать представителям силовых структур в моём лице и лице уважаемого Федора Степановича, – кивнул он в сторону стола, за которым вальяжно расположился добродушный толстяк, капитан Вершинин. – Я уже не говорю о молодом специалисте, – он выразительно посмотрел на Черкашина, – у которого от общения с нехорошей компанией может сложиться превратное мнение о нашей службе.

– Надо же. Докладывай. Только покороче.

– Кошмарная история из жизни привидений и вампиров. Видите ли, Виктор Николаевич, на нашем рынке объявилась потусторонняя сила, которая бомбит киоски, ларьки и прочие торговые точки, отбирая у славных тружеников прилавка товары и капиталы. И что самое поразительное, не брезгует ни чем: ни колбасой, ни водкой, ни, простите, молочнокислыми продуктами….

– А можно без комментариев? Хотелось бы услышать исключительно факты. Фёдор Степанович, доложите.

– Видите ли, Виктор Николаевич, – стал обстоятельно излагать суть дела Вершинин, – насколько я правильно понял ситуацию, на рынке кто-то вот уже два месяца бомбит торговые точки. Не по-крупному – от пяти до двадцати тысяч рублей с носа. Но, товар на указанные суммы изымаются регулярно и незаметно. Местная охрана с ног сбилась в поисках шутника и вот, наконец, они его достали. Мужику пришлось бы очень туго, если бы не наряд полиции. Можно только предполагать с каким нетерпением работники рынка ожидали этой долгожданной встречи. По самым скромным подсчетам, товар похищен на весьма значительную сумму. Наши сотрудники, можно сказать, спасли преступника от праведного гнева работников торговли, предотвратив самосуд. Вся компания доставлена к нам для дальнейшего выяснения подробностей. Я думаю, будет лучше, если Вы почерпнёте информацию непосредственно из первоисточника. Не понятным для меня остается один вопрос, почему очевидную финансовую махинацию начальство поручило расследовать нам, а не славным борцам с экономическими преступлениями?

– Черкашин, пригласите всех сюда, – проигнорировал вопрос капитана Быстров. – Олег, организуй необходимое количество посадочных мест для гостей. Ко всему прочему, нам только с рынком хлопот недоставало.

Группа работников рынка, как и предполагалось, оказалась разношёрстной. Шкафоподобные охранникиа неуклюже толкались у входа в кабинет, не спуская холодных рыбьих глаз с тощего мужичка, одетого в поношенное коричневое пальто. Тот пугливо озирался на громил и беспомощно жался к полицейскому. Две женщины, видимо продавщицы, и маленький юркий мужчина в очках, как потом выяснилось представитель владельцев рынка, завершали пёстрый групповой портрет.

– Присаживайтесь, дамы и господа, не стесняйтесь, – Стасов гостеприимно расставил принесенные из соседней комнаты стулья. – Разговор у нас предстоит серьёзный и долгий. Может даже так случится, что не все по его окончании покинут наше учреждение через дверь, ведущую на свободу.

Присутствующим речь капитана явно не понравилась. Они нехотя заняли предложенные места, за исключением двух охранников, всё ещё топчущихся у двери.

– Вам, коллеги, что отдельное приглашение требуется? – ехидно поинтересовался Стасов. – Займите те вон стульчики. Я полагаю, они выдержат ваш вес.

– Итак, – Быстров недружелюбным взглядом обвёл присутствующих, – Я майор Петровского районного отдела внутренних дел Быстров Виктор Николаевич. Территория оптового рынка – наша епархия. Мои коллеги, капитаны Вершинин Фёдор Степанович, Стасов Олег Валерьевич и лейтенант Черкашин Игорь Владимирович, вкратце меня ввели в курс дела, но хотелось бы услышать подробное изложение событий. Интересуют детали. Кто начнёт первым? Есть желающие пролить свет на печальные события? – продолжил он после паузы.

Никто из гостей не решался начать первым. Так бывало всегда или почти всегда. Люди долго затрудняются произнести первые слова, зато потом строчат как из пулемёта, не остановишь.

– Придётся, видимо, мне, – сняв очки, заявил представитель рынка.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил его Быстров.

– Голубович Борис Моисеевич, заместитель директора рынка. Видите ли, в мои функции входит решение круга вопросов, касающихся, в основном, урегулирования отношений между арендаторами и непосредственно владельцами рынка. О хозяевах я говорить не стану. Это уважаемые, известные в городе люди, тем более, к инциденту отношения не имеющие. Произошло же вот что. Если мне не изменяет память, в конце августа был отмечен первый случай, положивший начало длинной цепи происшествий на рынке. Продавщица Мария Николаевна Воркунова, контейнер принадлежит частному предпринимателю Тишкину, подсчитывая дневную выручку, обнаружила недостачу на сумму около пяти тысяч рублей. Кроме пострадавшей на это неприятное событие мало кто обратил внимание. Люди торгуют весь день, устают. Могут ошибиться, давая сдачу. Потеря подобных сумм, конечно, редкость, но, тем не менее, случается. Обычно вопрос решается полюбовно между владельцем товара и продавцом. Утраченная сумма вносится продавцом и жизнь, как говорится, продолжается. Событие не смертельное, хотя и неприятное.

– А, что тут приятного? Я целый месяц отрабатывала долг, а у меня на шее двое детей и муж недотёпа, – сердито сопя, возмутилась полная женщина с ярко накрашенными губами.

– Как вы, господа, вероятно, догадались, это и есть Воркунова Мария Николаевна. Первая, но, к сожалению, не последняя пострадавшая. Я, конечно, извиняюсь, Виктор Николаевич, возможно, имеет смысл, чтобы рассказ об этом эпизоде Вы услышали, так сказать, из первых уст, непосредственно от самой потерпевшей? – Быстров утвердительным кивком головы согласился с предложением Голубовича. – Машенька, расскажи, как всё было, – предложил заместитель директора рынка продавщице.

– Было как всегда, – женщина извлекла из сумочки платок и вытерла вспотевший лоб, – торговала мясом. Тишкин, работодатель мой, ещё с вечера завёз товар, договорился на утро с рубщиком. Всё шло обычным чередом. Мясо распродала быстро. В тот день, помню, несколько покупателей взяли много товара. Сами знаете, как бывает. На свадьбу или, наоборот, на похороны требуется мясо, что не дай, конечно, Господь, при нынешних-то ценах. Крупные покупки сделали трое. Женщина с двумя молодыми парнями взяла на тысячу восемьсот. Парни помогали нести. Затем был видный такой мужчина. Взял семь килограммов вырезки и заднюю ногу. И ещё один человек, тот просто гурман.

– Почему же Вы решили, что он гурман? – улыбнулся Быстров обстоятельности собеседницы.

– Понимаете, он не просто покупал мясо, на авось. Он точно знал, что и для какого блюда предназначалось. Вот он-то и расплатился теми пятью тысячами которые я не нашла, сколько не искала.

– Марья Николаевна, – остановил взволнованную женщину Быстров, – я бы попросил Вас об этом эпизоде рассказать подробнее. Чем так знаменательна эта пятитысячная купюра и как Вы могли отличить её от других, аналогичных? Она, что была как-то помечена?

– В том-то всё дело. Она в тот день была у меня единственная. Женщина и солидный мужик рассчитывались тысячами, пятисотками и другими мелкими деньгами и только «гурман» дал пять тысяч.

– Понятно. Так почему же всё-таки «гурман», а, Марья Николаевна?

– Сейчас расскажу. Шею он брал для того, чтобы приготовить на природе барбекю. И специи все с подбором. Мало того, чтобы мясо не получилось жёстким, он собирался поливать его кленовым сиропом. Рёбра свиные он хотел употреблять под остро-сладким соусом, состав которого мне в жизни не запомнить. А он наизусть шпарил, как будто поваренную книгу читал. А ещё, помню, про печёночный паштет. Здесь рецепт простой. Печёнка, лук, морковка и сало пережариваются на сковороде и прокручиваются через мясорубку. И специи понятные, без выкрутасов – соль, перец. Я потом, у себя дома пробовала, готовила. Действительно очень вкусно получилось и сравнительно недорого.

– Мария Николаевна, Вы уверены, что не обронили купюру на пол и не вымели её вместе с мусором? – дождавшись паузы, спросил Вершинин.

Сослуживцы знали об этой профессиональной черте характера капитана. С присущей ему дотошностью, он готов был копаться в самых незначительных мелочах и несущественных, на первый взгляд, деталях. Но, впоследствии, это часто помогало устанавливать истину.

– Нет, – категорично возразила Воркунова. – Я всегда убираюсь, когда заканчиваю торговлю. Но, вначале пересчитываю выручку. Так пропажа и обнаружилась. Поверите, люди добрые, каждую коробку перевернула, заглянула в каждую щель. Нигде нет, сгинула, проклятая, как будто и не было её никогда.

– А, может быть, действительно не было? – усмехнулся Стасов.

– И Вы туда же! Была, точно была. В руках я её держала и сдачу с неё дала, – убеждённо заявила женщина.

– Мария Николаевна, – Быстров кивнул в сторону задержанного, – Вы опознаёте в присутствующем здесь гражданине человека, купившего у Вас мясо и рассчитавшегося пятитысячной купюрой?

– Не знаю. Может быть это и он. Тот же фокус… Суёт, что попало вместо нормальных денег.

– Не понял, – Быстров с удивлением посмотрел на женщину. – Так он это или нет?

– Я-то откуда знаю? Не вспоминается мне его лицо. Нет лица. Голос есть, слова, ну рецепты эти… кулинарные, в голове крутятся, а лица нет….

– Подождите, так дальше не пойдёт. Судя по тому, что Вы нам здесь поведали, с незнакомцем Вы общались не менее пяти минут. И Вы хотите меня уверить, что за это время ни разу не взглянули в его лицо? Вам не нравится во время разговора смотреть в лицо собеседнику? Мы общаемся уже несколько минут, но я не заметил за Вами такой привычки. Наоборот, Вы всё здесь успели рассмотреть и составить мнение об увиденном и услышанном.

– Я и сама не знаю, как так получилось. Не понимаю…. Никак не могу объяснить. Да и не общались мы с ним, вроде…. Словами, я имею ввиду. Не до разговоров, когда товар отпускаешь. Откуда эти рецепты взялись в моей голове, ума не приложу.

– Вспомните, Мария Николаевна, – Вершинин пристально посмотрел в глаза женщине, – помимо этого покупателя, был ли кто-то знакомый рядом?

– Были, – ахнула женщина, хлопнув ладонью по лбу. – Ну, конечно же, были. Целая очередь была. Человек пять или шесть.

– Уже лучше, – поощрил капитан продавщицу. – Лица этих людей Вы вспомнить сможете?

– Да, конечно, этих я вспоминаю. А одну женщину вообще знаю. В нашем доме она живёт. Синицына Лена. Отчества не помню.

– Какой, Вы говорите, адресочек у вашей знакомой? – приготовился писать Стасов.

– Улица Спортивная, дом двенадцать. А вот квартира, – задумалась она. – Квартира, по-моему, пятьдесят семь. Да, точно, пятьдесят семь.

– Спасибо, – Стасов вырвав лист с записью из блокнота, протянул его лейтенанту. – Игорёк, не в службу, а в дружбу. Сгоняй-ка ты к этой Синицыной Лене, расспроси поподробнее, что и как. Здесь недалеко, десять минут хода.

– Понял, – Черкашин, накинув на плечи пиджак, исчез за дверью.

– Я могу продолжить? – Голубович не преминул воспользоваться возникшей паузой.

– Да, конечно, – разрешил Быстров и приготовился слушать. Ему импонировало то, как заместитель директора рынка излагал факты. Люди такого склада ума, как правило, верно оценивали любую ситуацию, делали правильные выводы и могли в доступной и понятной форме изложить своё понимание проблемы.

– Так вот, – продолжил Голубович, стараясь не упустить нить повествования. – Ровно через две недели, ситуация повторилась, но теперь уже в колбасных рядах. Затем товара и денег недосчитались в контейнерах, где торгуют рыбой, потом пострадали торговцы яйцами, сырами и так далее. Рыночный Бес не оставил своим вниманием даже молоко и молочнокислые продукты.

– Как Вы сказали? Рыночный Бес? – удивился Быстров.

– Так его прозвали люди. Уже не помню, кто первым придумал ему такое прозвище, но оно как нельзя точно характеризует этого человека. Знаете, есть такая поговорка – Бес попутал. Наш Рыночный Бес попутал очень многих. Всего пострадало более тридцати точек на пищевом рынке и около десяти на вещевом.

– Ну, что же, – с напускной серьёзностью заметил Стасов, – человек, видимо, наконец-то, наелся и решил приодеться. Вполне логично.

– Я с вами с удовольствием согласился бы, если бы не один нюанс – пострадали, в основном, точки, торгующие женской одеждой.

– Выходит, Бес к тому же еще женщина, – предположил Быстров.

– А может быть любящий муж или нежный любовник, – не исключил Стасов

– Скорее верно первое предположение, уважаемый Олег Валерьевич. Это жена.

– Что заставляет Вас так думать, Борис Моисеевич? – Быстров был явно заинтригован.

– Я взял на себя труд проанализировать ассортимент вещей, если можно так сказать, приобретенных нашим неизвестным «другом». Судя по размерам, расцветкам и фасону вещей, они, скорее всего, подойдут тридцати пяти – сорокалетней женщине. И вот, что я вам ещё скажу, у этого человека есть вкус, он умеет выбирать одежду. Если Вас интересует, я тут списочек набросал. – Извлёк он из кармана вчетверо сложенный лист бумаги.

– Видите, какого высокого о Вас мнения специалист, имеющий солидный опыт в торговле, – Стасов склонился над человеком в коричневом пальто и заглянул в его глаза. – Надеюсь, нас не постигнет разочарование при более близком знакомстве. Всем здесь присутствующим поклонникам столь редкого дарования, доставит совершеннейшее удовольствие общение с интеллектуалом-невидимкой.

– Что Вы все ко мне пристали? Какие два месяца? Какие тридцать точек? Да я в городе-то всего третий день. И вообще, я гражданин другой страны. Иностранец, если хотите знать, и вы не имеете права так со мной обращаться.… Хватать, бить. Я жаловаться буду на ваше самоуправство.

– О-ба-на, – Стасов упал на стул, выпучив глаза, – нам ещё только международного скандала недоставало.

– Позвольте Ваши документы, – Быстров протянул руку. Человек в пальто нехотя достал из бокового кармана паспорт, на тёмно-синей обложке которого красовался золотой трезубец. Над трезубцем было написано «Украина», под ним – «паспорт». – Так, – раскрыл документ майор, – Хвостенко Павел Захарович. Прописан по адресу Винницкая область, село Ивановка.

– Вы кого сцапали, варвары, – грозно глядя на побелевших охранников, театрально воскликнул Стасов. – Ввергнуть страну в пучину политического скандала. Запомните, если суверенное государство Украина потребует вашей выдачи, мы возражать не станем.

Вершинина душил смех. Он знал, если Олег оседлал своего конька, будет резвиться по полной программе. Остановить его мог только Быстров, но тот в общем веселье участия не принимал.

– Так он же вместо денег бумажки какие-то совал, – расстроено промямлил один из охранников. – Вот Валентина шум и подняла, – ткнул он пальцем в сторону второй продавщицы…

– А я, что, понимаю, чем он платит? Вижу не рубли, не доллары и уж точно не еврики…

– Не рубли, не доллары, – передразнил продавщицу Стасов. – Соображать надо, не маленькая уже. Тебе предлагалась украинская национальная валюта. За одну их гривню почти пять наших рублей идёт. Так что промахнулась ты Валентина. Сколько могла наварить, если бы по хорошему курсу взяла.

– Ой, да ну Вас. Куда бы я потом эту валюту сдала? Ни одна обменка не примет.

– Позвольте полюбопытствовать, с какой целью к нам пожаловали? – отложил документ на край стола майор.

– Подработать приехал, да вот не сложилось. Теперь надо домой возвращаться не солоно хлебавши. Не срослось, как говорится. И вот это ещё, – он осторожно пощупал синяк под глазом. – Куда мне в таком виде?

– Кстати, об инциденте, – Быстров достав из папки лист бумаги и ручку, – Вы вправе написать заявление. Мы разберёмся и накажем виновных в нанесении побоев.

Хвостенко бросил испуганный взгляд вначале на бумагу, затем на дюжих охранников все еще плотоядно на него смотревших и сник.

– Виктор Николаевич, – Голубович подался вперёд, стараясь привлечь внимание майора, – может быть, мы уладим конфликт полюбовно с нашим украинским гостем?

– Если пострадавший хочет, чтобы виновники инцидента были наказаны, мы обязаны предложить написать ему заявление. Если такового желания не обнаружится, что же – вольному воля, спасённому рай.

– Павел Захарович, если я правильно понял, Вы рассчитывали найти работу в нашем городе, – Хвостенко утвердительно кивнул головой. – Какую работу Вы искали?

– Я квалифицированный плотник. Любая работа с деревом.

– Тогда без проблем. Рынок – то самое место, где плотнику всегда найдётся работа. – Естественно, Виктор Николаевич, – обернулся он в сторону Быстрова, – господин Хвостенко будет оформлен на работу с соблюдением существующего законодательства.

– Я ещё не услышал решения потерпевшего.

– Я согласен, – робко сказал Хвостенко.

Вошедший в комнату Игорь Черкашин, оказался свидетелем финальной сцены примирения двух братских народов.

– Как успехи? – Быстров обратил свой взор в сторону вновь прибывшего сотрудника. – Синицына Лена внесла ясность в дело?

– Да, конечно, Виктор Николаевич. Она хорошо запомнила специи, применяемые для приготовления барбекю и кое-какие компоненты, входящие в состав остро-сладкого соуса. Паштет, кстати, ей тоже пришёлся по вкусу.

– Та-ак! Думаю, поиск остальных свидетелей не имеет смысла, разве что для того, чтобы окончательно уточнить состав кулинарных рецептов.

– Так вот, Виктор Николаевич, наконец-то, мы приблизились к самому главному, – Глубович, как опытный оратор сделал паузу и, когда внимание стало всеобщим, продолжил. – Я не рассказал Вам, как я, человек, в общем-то, занятой, был вовлечён в эти события и оказался на месте конфликта.

– Интересно. Нам как-то в голову не приходило, что Вы, Борис Моисеевич, можете быть не на рынке.

– Ошибаетесь, Олег Валерьевич, на рынке я как раз бываю крайне редко. А оказался я здесь потому, что экстрасенс, нанятый нами накануне для отслеживания непрошенного визави сообщил, что тот, наконец-то объявился в зоне его досягаемости и указал маршрут, по которому тот двигался.

– Экстрасенс! Это интересно. Значит, Вы решили изловить Беса при помощи экстрасенса? – Быстров с интересом посмотрел на Голубовича. – Но судя по результату, вытащили пустышку.

– Не совсем так, – Голубович сняв очки, принялся тщательно протирать линзы огромным, синим носовым платком, извлеченным из кармана пиджака. – Вильяму Давыдовичу удалость обнаружить Беса. Мы даже какое-то время преследовали его, и только в районе продуктового рынка потеряли. А затем этот неприятный инцидент с нашим гостем….

– Другими словами, Вы хотите сказать, что все, кто участвовал в преследовании, видели Беса и могут его опознать. Я правильно Вас понял, Борис Моисеевич?

– Не совсем, – смутился Голубович. – Самого Беса мы не видели, но экстрасенс установил с ним телепатическую связь и по ней, собственно, определял маршрут его передвижения.

– Все понятно, – радостно воскликнул Стасов. – Белая и черная магия вот, что нам поможет. Привязываем экстрасенса веревкой за ногу, тот берет магический след, и мы настигаем возмутителя спокойствия имевшего наглость посягнуть на незыблемость рыночных отношений. А дальше дело техники, захватываем его как простого уголовника…

– Вы, капитан, как раз этим экстрасенсом и займетесь, – остановил Стасова майор. – Кстати, как его звать-величать и где можно найти?

– Это как раз несложно, – Голубович извлек из бокового кармана записную книжку и принялся ее листать. – Жаков Вильям Давыдович. Озерный район, проспект Победы, 27, офис 12.

– У меня к Вам вопрос, Борис Моисеевич, – заговорил капитан Вершинин, дождавшись паузы в разговоре, – почему Вы выбрали именно этого экстрасенса, а не какого-либо другого?

– Видите ли, – замялся Голубович, – в свое время он помог моей супруге, как бы это точнее выразится.… Помог решить некоторые проблемы частного характера. Речь идет о здоровье. Я бы не хотел углубляться в детали, это слишком личное, но, поверьте на слово, этот человек обладает уникальными способностями.

– Что же, надеюсь, он и нас не разочарует, – подвел черту Быстров. – Теперь вот что. Меня интересует человек, организовавший группу по захвату Беса? И еще, очертите круг лиц входящих в эту группу и развитие событий по времени.

– Специально группу никто не организовывал. Жаков, как обычно, расположился со своими приборами, приспособлениями в одном из помещений администрации рынка. Не знаю их правильного названия. Когда он сообщил, что установлен контакт с Бесом, часы показывали без пятнадцати девять. Мы выскочили в вестибюль, и я приказал двум постоянно находящимся там охранникам следовать за нами. Они присутствуют здесь, в кабинете. По пути к нам присоединились еще двое. Они наблюдали за порядком на вещевом рынке.

– Где же они? – быстро спросил Быстров.

– Вернулись на свой пост. Мне показалось, что делегация и так довольно представительная. Сопровождавшие нас сотрудники полиции не возражали.

– Вы можете назвать их имена?

– Да. Ивлев Игорь… простите, отчества не помню и Демидов Андрей Николаевич. Их домашние адреса можно узнать в службе кадров. Ивлев у нас работает недавно, буквально несколько месяцев. Собственно, Демидов его и привел. Ивлев был принят на работу именно по его рекомендации. То ли они друзья детства, то ли служили вместе.

– Вы всегда набираете сотрудников по рекомендациям, – Быстров что-то пометил в блокноте.

– Практически всегда, если рекомендующий оценивается нами положительно. А Андрей профессионал своего дела. Он у нас на хорошем счету.

– Итак, погоня началась около девяти часов, а закончилась? – майор вопросительно посмотрел на Голубовича.

– Точно не скажу, но когда началась свалка, было начало одиннадцатого. Минут двенадцать – пятнадцать.

– Какая свалка? – быстро спросил Быстров.

– Возникшая при задержании господина Хвостенко. Он, как это принято у вас выражаться, оказал сопротивление. Короче говоря, ударил головой Демидова в грудь и….

– А, что я должен был делать, когда на меня навалилась стокилограммовая туша? – возмутился, молчавший до сей поры Хвостенко. – Не я первый начал.

– Понятно. Дальше, что? – майор делал пометки в блокноте.

– Все, – удивился Голубович. – Мы вернулись уже в сопровождении ваших сотрудников в здание правления рынка. Был составлен протокол….

– Все пошли в правление? – напор Быстрова встревожил Бориса Моисеевича.

– Не понял.

– Я спрашиваю, все участники конфликта вернулись в здание правления рынка?

– Ну, да. За исключением, пожалуй, Демидова и Ивлева.

– Итак, подведем неутешительные итоги. Вы, господа участники событий, поправите меня, если я допущу неточность. В районе девяти часов началась погоня за Бесом и продолжалась где-то час – час пятнадцать. В половину одиннадцатого вся компания направилась в здание правления рынка за исключением двух охранников – Демидова и Ивлева. Пока все правильно?

– Да, – подтвердил Голубович.

– Отлично. В конторе вы появились…? – Майор вопросительно посмотрел на Голубовича.

– Минут через десять – пятнадцать. Где-то в половине одиннадцатого.

– Составление протокола и прочие формальности пусть заняли еще минут тридцать – сорок. К нам вы прибыли…?

– Время зафиксировано, – Черкашин поднял трубку телефонного аппарата. – Дежурный? Время прибытия представителей с рынка? Спасибо. Двенадцать часов двадцать семь минут, – сказал он, возвращая трубку на место.

– Сейчас мы имеем, – Быстров, откинув рукав пиджака, посмотрел на циферблат наручных часов, – восемнадцать часов семь минут. А в пятнадцать тридцать труп вашего охранника Андрея Демидова был обнаружен на территории строящейся части рынка.

– Убийство? – Голубович встревожено посмотрел на майора.

– Экспертиза установит, но по предварительному заключению – несчастный случай. Охранник убит обломком шлакоблока, упавшего с крыши киоска. Травма головы оказалась несовместимой с жизнью

– Странное стечение обстоятельств, – задумчиво потер подбородок Вершинин. – Вы не находите, Виктор Николаевич? – Быстров вопросительно посмотрел на капитана. – Исходя из утверждения господина Голубовича, возглавляемая им группа преследователей практически настигает Беса. И только досадный инцидент не позволяет довести дело до логического завершения.

– Не совсем так, – возразил Стасов. – Экстрасенс потерял контакт с Бесом.

– Совершенно справедливо, Олег Валерьевич, – согласился Вершинин. – Но рассматривая ситуацию в динамике, можно отметить одну особенность. Вот смотрите, в начале погони Бес не подозревает о том, что его преследуют, если, конечно, верить тому, что потуги экстрасенса не надувательство и телепатическая связь имела место быть. В пользу этого утверждения свидетельствует то, что он свободно, не спеша перемещается по рынку. Скорее всего, вышел на свой обычный промысел. Группе не составило особого труда очень быстро с ним сблизиться. Но, в какой-то момент Бес обнаруживает преследователей. Неизвестно каким образом: то ли увидел, то ли как-то почувствовал. Ведь мы имеем дело не с обычным человеком…

– Похоже, что так и было, – подтвердил Голубович. – В начале погони расстояние между нами сокращалось очень быстро, а потом…. У меня сложилось впечатление, что он побежал.

– Это вряд ли, – выразил сомнение Быстров. – На бегущего человека всегда обращают внимание. Скорее всего, он уходил быстрым шагом. Тем не менее, Игорь Владимирович, – повернулся он к Черкашину, – надо опросить продавцов на этом участке рынка. Может быть, кто-нибудь, обратил внимание на бегущего или быстро идущего человека. Борис Моисеевич, поспособствуйте лейтенанту.

– Безусловно, поможем. Я лично обойду с Игорем Владимировичем все торговые точки в этой части рынка.

– Есть еще кое-что, что позволяет усомниться в достоверности предварительной версии по поводу гибели охранника от несчастного случая, – продолжил Вершинин. – Я хорошо знаком с расположением рынка и могу утверждать, наиболее близкий за его пределы выход проходит именно через строящуюся территорию.

– То есть, Вы хотите сказать, что это Бес убил охранника, – Быстров, откинувшись на спинку стула, пристально посмотрел на капитана.

– Вы натолкнули меня на эту мысль, Виктор Николаевич. – Ведь если Бес видел преследовавших его людей и стал свидетелем задержания постороннего человека, то логично предположить, что воспользовавшись возникшей суматохой, он поспешил скрыться. Побежал он или пошел быстрым шагом мы не знаем. Я склоняюсь в пользу второго. Но, тем не менее, могло охраннику показаться подозрительным, что все присутствующие на этом пятачке люди поспешили к месту конфликта, и только один человек быстро его покидал. Тем более, человек этот направлялся в сторону выхода через строящуюся часть рынка.

– Охранник пустился в погоню за Бесом. Тот, обнаружив, что его преследует всего один человек, расправился с ним, сбросив на голову шлакоблок, – попытался развить мысль коллеги Стасов. – Не пойму что, но что-то здесь не вяжется.

– Почему же, все очень логично, – возразил автор версии.

– Подождем результатов вскрытия и дактилоскопической экспертизы, – подвел итог Быстров. – Тогда и прояснится, с убийством мы имеем дело или с несчастным случаем.

Глава 4

На рынке было многолюдно. Он двигался по привычному для него маршруту, рассеянно посматривая по сторонам. Сегодня целью его интересов был не товар, а деньги. Схему он продумал досконально и намерен был её реализовать в рядах, торгующих дорогими меховыми изделиями. На нестандартный шаг его подвинул острый дефицит наличных в семейном бюджете. Предыдущие вылазки в полной мере закрыли вопросы по обеспечению их небольшой семьи продуктами питания. В холодильник забит до отказа разнообразнейшей снедью. Проблематично было втиснуть туда даже сосиску. Супруга осталась довольна одеждой, о которой давно мечтала, но не в состоянии была приобрести из-за финансовых трудностей. Наличные же в их семейном бюджете, как и прежде, были в большом дефиците. И тогда ему в голову пришла великолепная идея. Он должен не приобретать, а совсем даже наоборот, продавать товар. Товар, которого у него нет, зато у других он имеется в большом и разнообразном ассортименте. В последние дни он очень внимательно изучал жизнь рынка, этого сложного социального организма, и почерпнул для себя много полезного. Ему в мельчайших подробностях было известно, откуда доставляется товар, какого рода финансовые отношения существуют между производителем и реализатором, довольно чётко представлял схему оборота наличных средств. Не составляло большого труда нащупать брешь в наработанной годами системе товарно-денежных отношений на рынке. Он уже четко осознавал, откуда без проблем можно вытащить наличные. Ряды, торгующие меховыми изделиями, как нельзя лучше подходили для его замысла. Как правило, дубленки и шубы не приобретались продавцом заранее, а брались у производителя под реализацию. В определённый день владелец товара и продавец производили взаимные расчёты по проданному товару или следовал его возврат в случае отсутствия спроса у покупателей в оговоренный срок. Задачка простая – установить точку, успешно поторговавшую в текущем месяце и, опередив владельца товара, получить деньги вместо него. Дело за малым – изящно реализовать задумку. Несколько часов размышлений и прикидок потребовалось на разработку механизма операции и доведения его до совершенства в теории и, как говорится, пришло время выхода на «полигон».

Он находился в десяти метрах от облюбованного объекта, когда интуитивно почувствовал опасность. Ощутил её настолько реально, что испугался. Его искали. Он это чувствовал. Нет, знал наверняка. Кто-то настойчиво пытался установить его местонахождение. Сама мысль, что этот некто, каким-то невероятным способом мог отыскать его в огромной многоликой толпе, не только пугала, шокировала. Плохо представляя, как можно избежать опасности, он заметался в поисках спасения. Присутствие ищущего его человека определялось с точностью до нескольких метров. Разделяющее их расстояние было невелико. Без колебаний изменив намеченный маршрут, повернул в сторону привычных продуктовых рядов. Расстояние между ним и преследователем не сокращалось. Охотник точно следовал его маршрутом. Сбить погоню со следа не удавалось. Прошло немало времени, проведенного в гонке по контейнерным лабиринтам. Он петлял подобно зайцу, запутывая следы и в какой-то момент, ему показалось, что преследователь потерял его след. Разгорячённый и усталый, остановился у контейнера, торгующего сырами и колбасами, чтобы перевести дух. Восстановив дыхание, неспешно направился к выходу. Отойдя от безопасного места на несколько шагов, вновь почувствовал, как возобновился контакт с преследователем. Неспешно возвратился на прежнее место, интуитивно чувствуя, что именно здесь находится в полной безопасности.

Наконец, он заметил группу из нескольких человек, быстрым шагом продвигающуюся по контейнерному ряду. Значит, преследователь был не один. Кто они и что им надо? Одержимые азартом погони, люди искали явно его, ощупывая цепкими взглядами лица снующих беспрерывным потоком покупателей. Без сомнения, им нужен был он. Что за люди? Основная ударная сила – охранники рынка. Двоих из них он знал в лицо. Эти двое всегда патрулировали продуктовую часть рынка. Остальных участников погони видел впервые. Группа продиралась сквозь толпу покупателей, энергично работая локтями. Впереди шёл невысокий седой человек, держа в руках небольшую металлическую трубку, напоминающую телескопическую удочку с прикрепленной к ней металлической рамкой. Внезапно он остановился, растерянно оглядываясь по сторонам. Двое дюжих охранников неуклюже топтались рядом. К мужчине с рамкой подошёл невысокий человек в очках, и они принялись оживлённо беседовать. Человек в очках в чём-то настойчиво убеждал седого, тот недоумённо пожимал плечами. Боясь, лишний раз пошевелиться, он с нетерпением ожидал ухода преследователей, но группа продолжала топтаться на месте.

Время шло, ситуация не менялась. Страх, зародившийся в душе Беса и не покидавший во время погони, сменился раздражением, вскоре переросшим в ярость. Он сконцентрировался на седом, и, сделав шаг вперед, вышел из под навеса контейнера. Седой покачнулся как от удара, выронив из рук трубку. Странно, но это очевидное событие осталось незамеченным остальными участниками погони. Вероятно потому, что громкий крик продавщицы, торгующей колбасой в контейнере, привлёк внимание охранников. Пышная работница прилавка наскакивала на плохо одетого мужичка в потёртом коричневом пальто, размахивая денежной купюрой, зажатой в высоко поднятой руке. Он не мог различить достоинства купюры с того места где находился, но деньги были какими-то странными.

– Что ты мне суёшь? Смотрите-ка люди на этого афериста…. Дуру какую нашёл. Я не слепая…. Мне, что попало, не всунешь.

– Это я ошибся, – лепетал покупатель, удивлённый неадекватностью возникшей ситуации и агрессивностью продавщицы. – Сейчас дам Вам русские деньги, только успокойтесь, не кричите. Вот, возьмите, пожалуйста. Ну, перепутал человек, что же так орать-то?

Охранники в мгновение ока оказались за спиной незадачливого покупателя, отрезая ему пути к отступлению.

– Перепутал! Знаем мы вас, путаников. Суёт, что попало, а в конце дня подсчитаешь, недостача.

– Нет, пожалуй, не стану ничего у Вас покупать. Мне за мои же деньги ещё и хамят. Слава Богу, дефицита в стране нет, приобретём нужный товар в другом месте.

– Хочешь легко отделаться? – зло ухмыльнулась продавщица, кося глазами на охранников, маячащих за спиной у незнакомца.

– Возникли проблемы, Валя? – мягко спросил мужчина в очках, косясь на незадачливого покупателя.

– Вот, полюбуйтесь, Борис Моисеевич, что мне этот аферист пытался всучить вместо денег. Фантики какие-то.

– Фантики, – презрительно скривил губы покупатель. – Да гривня дороже ваших рублей. И вообще, в чём дело? Что за выяснение отношений?

Мужчина резко повернулся и попытался уйти. Дорогу ему преградил ухмыляющийся охранник.

– Куда это мы так торопимся? У нас так дела не делаются, – навалившись всей массой огромного тела, охранник теснил незадачливого покупателя к прилавку. – Поговорим, познакомимся….

Дальше произошло то, чего не мог предположить никто. Мужчина, отступая под натиском напирающего охранника, сгруппировался и ринулся вперёд. Удар головой в солнечное сплетение был настолько силён, что опрокинул охранника на землю, чем беглец не преминул воспользоваться. Но уже было поздно. Слухи о поимке Рыночного Беса разнесся по торговым рядам. К месту конфликта подтягивалась возбуждённая толпа, среди которых было много людей в камуфляжной форме. Беглеца перехватили, повалили на землю. Началась потасовка. Вслед за звуками полицейского свистка у свалки человеческих тел появился наряд представителей правопорядка. Седого мужчину с трубкой в руках нигде не было видно. Рыночный Бес, воспользовавшись благоприятным случаем, незаметно улизнул. В этот раз судьба была к нему благосклонна, уберегла от расправы. Быстрым шагом направился к строящейся части рынка, который расширялся, захватывая все новые территории. Здесь находился ближайший выход в город. Хотелось бежать от опасности, но он сдержался. Бегство привлечет ненужное внимание зевак, это он знал точно. Выйдя за пределы рынка, оказавшимся в этот день таким негостеприимным, он успокоился, не спеша, направляясь, домой.

Открыв дверь квартиры своими ключами, тихо, стараясь не шуметь, прошёл в комнату. Жена спала на диване, по-детски подперев голову рукой. «Это хорошо, что Лариса спит, – пробираясь на цыпочках в спальню подумал он». Сейчас не до разговоров. Надо остаться наедине со своими мыслями. Подумать, как так могло случиться, что эти люди, интеллект которых он оценивал весьма низко, вычислили его менее чем за два месяца. Где-то допущена досадная ошибка. Промах. Что-то не учёл, не прочувствовал ситуацию. Утратил осторожность. До сегодняшнего дня у него была сто процентная уверенность в своей безнаказанности. И вот тебе на. Не накрыли по чистой случайности. Необходимо успокоиться и проанализировать положение. Он не умел принимать быстрых решений. На раздумья требовалось время. К счастью, оно у него было. А на рынке теперь появляться не стоит. Затаиться надо на какое-то время. Лечь на дно и затихнуть.

С чего все началось? Он отчётливо вспомнил тот день, когда принёс с рынка целую гору мяса, не заплатив за него ни копейки. Как потом, отпросившись с работы, несколько дней опасался выходить из дому, боясь, что его могут искать. Жене не удавалось уговорить его отправиться за покупками, делать которые он прежде так любил, а поскольку решений своих он, как правило, не менял, смирилась. Походы на рынок и в магазины стали теперь её святой обязанностью. Придя однажды домой, жена рассказала жуткую историю, выдуманную, по её мнению, самими же торговками.

– Представляешь, – рассказывала она, смеясь, – они утверждают, будто бы кто-то под гипнозом выманил у продавщицы гору мяса. И, что самое интересное, никто: ни сама продавщица, ни люди из очереди не запомнили этого человека. Помнят какие-то кулинарные рецепты, а лицо человека никто припомнить не может, будто и не было его вовсе.

– Средневековье, – пробормотал он, стараясь не обнаружить своего интереса к рассказу. – А, что за рецепты такие?

– Я сама толком не разобралась, но, по всей видимости, случилось коллективное помешательство. Можешь поверить, все кто стоял в очереди, включая продавщицу, в тот момент думали об одних и тех же рецептах приготовления мяса и чего-то там ещё. Представляешь, они уверены, что гипнотизер, подобным образом отвлекая внимание толпы от собственной персоны, утащил мяса почти на пять тысяч рублей.

– Надо же. Гипнотизёры и те оголодали. До чего опустились, мясо на рынках воруют. Чего только люди не придумают от скуки, – безразлично подвел он итог. – И, что действительно никто этого шутника узнать не сможет?

– Никто представляешь. Никто из шести взрослых нормальных людей, стоявших с ним в одной очереди. Как это тебе?

– Это уже из разряда очевидное невероятное. Стоять рядом с человеком и не запомнить его лица. Подумай сама, возможно ли такое?

– Я лично разговаривала с Верой Евдокимовной об этом инциденте. Она была второй в очереди….

– Это какая Вера Евдокимовна?

– Тёща Жени Самолётова.

– Понятно, – Самолётовы жили в их доме двумя этажами выше. Странно, но на старуху он тоже не обратил внимания. – Ну и что?

– Она вообще утверждает, что в очереди стояли пять, а не шесть человек. То есть, искать надо среди этих пятерых.

Вначале он отказывался верить своим ушам. Возможно, владельцы рынка пытались усыпить его бдительность подобными слухами. А что? Представили случай с похищением мяса как обычные бабские сплетни, не более того. Потом призадумался. Стал анализировать факты, увязывая воедино обрывки сведений, которые до него доходили, со своими собственными наблюдениями. Появились сомнения. Тёща Самолётова не могла его не узнать. Они по нескольку раз в день сталкивались на лестничной площадке, в лифте, или у подъезда, где на скамье в компании других бабушек, та любила греться на солнышке. События выстраивались в довольно логичную смысловую цепочку.

С чего всё началось? Он снова и снова возвращался к этому вопросу. С происшествия на даче. Да, точно, на даче во время отпуска. Он отчётливо вспомнил ту грозовую ночь, оборванный провод и голубую шаровую молнию. Именно после событий многодневной давности с ним стали происходить странные вещи. Возникает вопрос – после событий или вследствие оных? Во-первых, его странные приступы и ощущение переполнения энергией. Затем помолодевшая Марта, у которой вот-вот появятся щенки – это два. Невиданный урожай на дачном участке, тоже из разряда необъяснимого. И, наконец, его собственные ощущения. Он чувствовал перемены в собственном организме, природу которых как врач объяснить не брался. В силу каких-то непонятных явлений зрение восстановилось полностью, очки за ненадобностью были спрятаны в самый дальний ящик стола. Близорукость, с которой он жил буквально со студенческой скамьи, исчезла. Супруга объясняла это возрастными изменениями. Мол, с возрастом развивается дальнозоркость, компенсируя, таким образом, близорукость. Пусть будет так, но куда исчезли полиартритные боли в коленных суставах, аллергия и, самое невероятное, восстановились гланды, вырезанные ещё в школьном возрасте по случаю непрекращающихся ангин. То, что удалённые нёбные миндалины не могли регенерировать так же, как отнятая рука или нога, известно даже студенту мединститута начальных курсов. А его организм, поправ все законы анатомии и биологии, возродил их в прежней красе. Загадка? Без сомнения. Есть ещё кое-что – неконтролируемые, невероятной мощи приливы энергии, время от времени сотрясающие его тело. И, наконец, огромная нечеловеческая сила, неизвестно из какого источника наполнившая его мышцы. Появлялось непреодолимое, едва сдерживаемое желание крушить все вокруг. Впервые он ощутил в себе эту мощь ещё на даче. Идя по саду, он споткнулся о пень и, падая, инстинктивно схватился рукой за ствол пятилетней яблони. Он не упал, но дерево вырвал с корнем. Пень также оказался выкорчеванным. Потом были оторванные дверные ручки, погнутые и сломанные ложки и вилки. Весь этот ужас продолжался довольно долго, пока он не научился кое-как управлять своей силой. Всё это, конечно, загадочно, но какое имеет отношение к событиям последних дней?

На рынке-то произошло нечто иное. Судя по разговорам и пересудам, имел место сеанс массового гипноза. Всё о чём он думал, что хотел получить, передалось каким-то невероятным образом продавщице, и было ею воспринято как руководство к действию. Всё правильно. Гипнотизировать – значит, посредством внушения подчинять кого-нибудь своей воле, своему влиянию. Вот он и внушил продавщице вкусную мысль, а та без лишних разговоров отвалила ему мяса, да еще дала сдачи с несуществующих пяти тысяч. Стоп! Что-то здесь не вяжется. Он помнил из курса физиологии, что процесс гипнотизирования многоступенчатый. Вначале следует подготовительная беседа, затем осуществляется тестирование на внушаемость и, только потом, реализуется та или иная формула внушения. Вот в чём закавыка. Гипноз – это словесное внушение, а он точно помнил, что стоя в очереди не произнёс ни единого слова. Даже тогда, когда продавщица отвешивала ему мясо. Он в тот момент по своему обыкновению изобретал изысканные рецепты великолепных блюд из продуктов, лежащих за стеклом витрины. Такая у него выработалась многолетняя привычка, при виде набора продуктов, дать волю кулинарной фантазии. Помечтать, какие блюда из них хорошо бы было приготовить, под каким соусом подать. Соусы были его кулинарной страстью. Любое, даже самое простое по вкусовым ощущениям блюдо, при правильно подобранном соусе становилось деликатесным. С аппетитом поглощая созданные мужем блюда, жена безапелляционно утверждала, что в нём дремлет талантливый кулинар. Но как он смог внедрить рецепты мясных блюд в голову всем стоящим в очереди и продавщице? Ведь он не произнёс ни единого слова. Это вопрос. Телепатия? Стоя в очереди, он передавал мысли о кулинарных изысках окружающим. Зачем? Он ведь этого не хотел. Не было такой цели – передавать мысли на расстояние. Загадка. Надо при случае пообщаться с Верой Евдокимовной.

Как-то встретив старушку на лестничном марше, ненавязчиво поинтересовался её рыночным приключением. Вера Евдокимовна, ставшая знаменитостью в связи известными событиями, в который уже раз поведала необычную историю очередному любопытствующему соседу. Удивительно, но, несмотря на возраст и порожденный им склероз, она довольно сносно изложила рецепт печёночного паштета, не перепутав ни одного ингредиента. Сомнений не было, этот один из трёх рецептов обдумываемый им во время томления в очереди. Строя различные поведенческие схемы он поймал себя на мысли, что профессионализм, всё-таки, берёт свое. Сейчас он размышлял как учёный, столкнувшийся с проблемой требующей незамедлительного решения. Первое, что надо сделать – сбросить с себя тяжёлый груз психологической доминанты гонимого человека. Отстраниться, забыть, что он в центре событий. Что это на него ведётся охота. Проблему надо тщательно рассмотреть со стороны исключив любое эмоциональное проявление. Изучить, оценить и сделать правильные выводы. Взгляд независимого исследователя привёл его к убеждению, что встреча с голубым шаром не прошла бесследно. Надо было разобраться в себе, скрупулезно изучить изменения с ним происшедшие. Путем построения поведенческих схем выяснить, действительно ли он обладает особенными, не присущими обыкновенному человеку способностями или всё это бред. Простое стечение обстоятельств. После недолгих раздумий и прикидок, в качестве наиболее информативного и достоверного способа установления истины, был выбран эксперимент. Если дар телепатии имеется, и он обладает умением внушать мысли на расстоянии, это несложно проверить. Необходим подходящий для проведения эксперимента объект. С выбором объекта особых проблем не предвиделось. Поскольку его перемещения были ограничены стенами собственной квартиры, выбор пал на одно из двух живых существ, помимо него обитающих здесь же, а именно на жену. Интеллект помолодевшей Марты для поставленной цели не годился. Впрочем, она сама была загадкой.

Идея использовать в научных целях самого близкого человека была не нова. Ещё на заре своей профессиональной деятельности пришлось ему работать бок о бок с терапевтом буквально помешанным на лечении травами. И фамилия у него была соответствующая, Травкин Семён Дмитриевич. В нагрузку к любому рецепту, выписанному больному с учётом рекомендаций «Фармакопеи», Семён Дмитриевич настойчиво советовал применять лечебные травы. Он легко внушал надломленным болезнями пациентам, что любой фармакологический препарат, как правило, имеет противопоказания, травы же можно применять смело, не боясь побочных действий. Надо отдать должное, во многих случаях настои и отвары оказывались значительно эффективнее лекарств полученных химическим путём. С этим самым доктором Травкиным и произошла скандальная история, разрушившая семейную жизнь травника-энтузиаста. Одержимый идеей траволечения он каждый свой отпуск проводил в малопривлекательных, забытых Богом уголках страны, где производил сбор редких лекарственных растений и их семян. Особо ценные экземпляры он культивировал на своём приусадебном участке. Все шесть соток огорода были плотно засеяны лекарственным разнотравьем. Всякие попытки жены сунуть в землю какой-либо полезный овощ встречали столь яростный отпор, что она, в конце концов, смирилась с использованием огорода не по прямому назначению. Но это еще, куда ни шло, были и неудобства похлеще. Огромные альбомы с гербариями растений заполнили все имеющиеся в квартире шкафы и полки. Снопы трав и веток, свисающие с потолка, сводили жизненное пространство квартиры к минимуму. На плите, в эмалированных кастрюлях, давно потерявших свой первоначальный вид, всегда готовились какие-то вонючие отвары, насыщая смрадом квартиру. Несколько раз, исключительно из гуманных соображений, хозяйка попыталась добавить в кастрюлю некоторое количество ароматических приправ. Но застигнутая за этой процедурой супругом, получила такой скандал, что у нее пропала всякая охота к дальнейшим экспериментам. Травкин рыдал над сливаемым в унитаз испорченным отваром, как над самым близким усопшим родственником, проклиная жену и ее устоявшие хозяйственные навыки. С тех самых пор над плитой был вывешен транспарант, на котором огромными буквами было начертано: «Не солить. Специй не добавлять. Убью». Семейная жизнь с человеком одержимым идеей сама по себе не сахар. Для нормального человека она довольно сложна и непредсказуема, особенно если навязчивой идее посвящается не только рабочее, но и всё домашнее время. А случай этот, как раз и был из разряда хронических. Особую страсть Семён Дмитриевич питал к исследовательской работе с травами, лечебный эффект которых был не изучен или изучен недостаточно полно. Самым же надёжным и эффективным способом установления эффективности воздействия лекарственного растения, как известно, является введение его в организм лабораторных животных и добровольцев из числа живых людей. С лабораторными животными проблем не было. Белые крысы и морские свинки томились в клетках и банках в одной из спален, отведенной под лабораторию. Иногда животные совершали дерзкие побеги из мест заточения и путь их, почему-то, всегда лежал через кухню, где колдовала над плитой жена. Всякий раз, обнаруживая беглеца у своих ног, она истошно вопила, поскольку «ужас, как боялась всяких этих мышей» и карабкалась на табуретку. Окончательно женщина успокаивалась только после поимки грызуна и возвращения его в место заключения. Эксперименты с лабораторными животными всегда проходили гладко, поскольку желание или нежелание последних участвовать в опыте естествоиспытателя интересовало мало. Хуже обстояло дело с добровольцами, которых не удавалось соблазнить никакими пряниками. Коллеги по работе и соседи по дому, зная одержимость Травкина, всерьёз и не без оснований опасались стать жертвой его сомнительных экспериментов. Первыми почувствовали неладное коллеги-медики еще на заре деятельности траыника, поскольку профессионально могли оценить состояние не только чужого, но и своего собственного организма. Они обратили внимание на некоторые неприятные постоянно меняющиеся симптомы расстройств жизнедеятельности их организмов, возникающие после чаепития на работе. Небольшой консилиум, собранный для установления истины заинтересованными лицами, пришёл к печальному выводу – чай, закупаемый ими в соседнем магазине, и есть искомая причина всех бед. Чай был изъят из шкафа и тщательно исследован органолептическим методом, то есть, рассмотрен, обнюхан, опробован языком. Визуальный осмотр дал нужный результат. В чай была подмешана неизвестная трава. Обмен мнениями и наблюдениями оказался плодотворным. Кто-то вспомнил, какой интерес к здоровью пострадавшего коллеги всякий раз проявлял Травкин. Он подробно расспрашивал о симптомах, аккуратно записывая результаты опроса в толстую тетрадь. А поскольку страстное увлечение коллеги ни для кого не являлось большим секретом, не трудно сложить два и два, чтобы в итоге получить искомые четыре. Доктора быстро сообразили, что помимо своей воли, можно сказать, в принудительном порядке, оказались участниками эксперимента на людях, как известно запрещённого мировой общественностью. Провинившегося тут же извлекли на суд праведный и после нескольких минут допроса с пристрастием, выбили из него необходимые показания. Преступник тут же повинился, прося пощады у разъярённых коллег. В качестве оправдательного аргумента, напирал на тот факт, что всё это безобразие творилось из любви к науке и истине, непонятно каким образом с этой самой наукой связанной. Поостыв, доктора решили шум не поднимать, но чай, сахар и другие сыпучие продукты с тех самых пор запирались в шкаф, куда Травкину доступ был заказан. Но всё же, несмотря на принятые предосторожности, освежающие напитки находились у коллег Травкина под большим подозрением. Прежде чем заварить чай в кружке, он постоянно обнюхивался и внимательно осматривался очередным любителем прекрасного тонизирующего напитка на предмет наличия в нем посторонних добавок. Делалось это особенно тщательно, если Травкин крутился здесь же в ординаторской. Соседи, пережив несколько стрессов и интуитивно вычислив, откуда ветер дует, старались у этой семьи ничего не одалживать: ни соли, ни сахара, ни, упаси боже, чайной заварки. Прямых обвинений никто не предъявлял, но судя по косвенным уликам, к семейству Травкиных доверия не было.

У опального учёного оставалось два последних пути. Первый он нащупал совершенно случайно. Как-то возвращаясь вечером домой, он был окликнут соседом – известным выпивохой и бузотером. Тот, прижимая руки к груди и клятвенно обещая, что через пару дней отдаст, просил денег «на похмелку». Травкин знал, сосед назанимал уже у всех жильцов дома и долги не возвращал в связи с чем, на все просьбы о заимствовании следовал, как правило, отказ, выражавшийся иногда в весьма неучтивой форме. Травкин быстро сообразил, какая ему выпала неожиданная удача. Тут же он предложил страждущему соседу выпить имеющийся у него спиртовой раствор малоизученного растения, давно ожидающего серьезного исследования. Травкин пояснил задавленному сушняком страдальцу, что денег у него нет, но он мог бы предложить настоянные на спирту лекарственные травы. И, если сосед и его уважаемые собутыльники желают, он мог бы безвозмездно, так сказать, исключительно из сострадания к их плохому самочувствию, помочь. Коллектив алкоголиков, подтянувшийся к месту переговоров, всеми возможными способами убеждали доктора, что если бы он только знал какие напитки они, бывает, употребляют вовнутрь, то перестал бы терзаться сомнениями в отношении каких-то там слабых травок. На том и порешили. Каждый получил своё. На следующий день, возвращаясь с работы, он вновь встретил вчерашнего знакомца. Тот понуро сидел на лавке и был абсолютно трезв.