Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток, поднятый моей железной волей и мчащийся в никуда, по багровой закатной степи, я часто думаю, где я в этом потоке?
Часть Его личности была как бы за закрытой дверью, где могла прятаться маленькая комната, а мог бы и размещаться целый особняк.
Если смотреть на эту великую страну из необъятных просторов черного космоса, то она чем-то напоминает гигантский свиной окорок, который с гастрономическим эксгибиционизмом выставлен в витрине галактического супермаркета. А этот город – всего лишь маленький участок, трепещущей живой плоти в огромной мясной горе. Однако, это именно он дает начало той самой сахарной косточке, на которой и держится вся эта великая держава.
Конечно, если у вас нет возможности рассматривать землю из иллюминатора космического корабля, то хотя бы купите «Атлас мира» за 25 баксов, и вы поймете, что я прав; ну, а если вам лениво или дорого, просто поверьте мне на слово…
Новый Вавилон носит имя Лос-Анджелеса.
Международный городской аэропорт уже многие десятки лет служит для мигрантов важнейшими «воротами в американскую мечту»!
Под крышей этой гостеприимной многоквартирной вавилонской башни нашли себе место люди всех цветов кожи и религий. Лоскутное одеяло Лос-Анджелеса всегда состояло из ярких этнических заплат, среди которых своим национальным колоритом особенно выделялись Китайский, Корейский и Таиландский кварталы, Маленькая Армения и даже Маленькая Эфиопия. А ведь когда в далеком XVI веке непоседливый испанец капитан Кабрильо[1] ступил на берег, здесь была лишь жалкая индейская деревушка Янг-На.
Прошло более двухсот лет, и очередная морская европейская экспедиция обнаружила около тридцати индейских стойбищ, в среднем по сто душ в каждом.
Их было всего 46, испанских колонистов, основавших малюсенькое, но очень гордое поселение. Дабы восполнить демографическую брешь, они дали ему пышное название из 63 букв: «El Pueblo de Nuestra Señora la Reina de los Ángeles sobre El Río Porciúncula», что на языке Сервантеса означало «Селение Девы Марии, царицы ангелов, на реке Порсьюнкула». Хотя к началу XIX века население увеличилось аж в четырнадцать раз, однако поселение по-прежнему оставалось большой, но все-таки деревней. Чтобы стать городом, пришлось ждать еще долгих тридцать лет. А когда коричневая чума захлестнула Европу, то здесь нашли свой новый дом титаны немецкой литературы Фейхтвангер, Манн, Брехт…
А вот в 1942 году указом № 9066 главного управляющего американским домом по фамилии Рузвельт тысячи японцев, ставших по велению времени неблагонадежными, из своих лос-анджелесских квартир были насильственно переселены в лагеря…
Одних вселяли в этот дом, а других, как принято, выселяли. Дом же не резиновый…
Этот город видел все: и олимпиады, и землетрясения, и расовые убийства.
Сам же город напоминает гигантскую королевскую корону, окаймленную зубцами гор Сан-Габриель, Санта-Моника и Санта-Ана. Здесь и расцвел самый необычный африканский цветок – Стрелиция Королевская, ставший цветочным символом Лос Анджелеса. А каким же еще быть цветку, который украшает корону? Сам по себе этот цветок напоминает волшебную райскую птицу, на мгновенье присевшую на зеленый куст и оставшуюся там навсегда. Ее растительное оперение переливается всеми цветами радуги.
А когда вечером едешь по Оушен-авеню, что параллельна океанскому берегу, то в сумеречном небе пальмы напоминают гигантские спички с трепещущим на ветру зеленым пламенем крон. Несмотря на серо-бурый смог, висящий над городом, горы, окружающие Лос-Анджелес, регулярно покрываются белейшим снегом. В этом туристическом раю возможно в один и тот же день прокатиться на горных лыжах, и поспорить с волнами как серфингист.
Город без перерыва, Город бессонницы и удовольствий, с кричащими неоновыми рекламами клубов и баров Сансет-Стрип и Сильвер-Лейк. Это конечно, если вы молоды, и одиноки…
Ну, а если вы уже успели обзавестись вечно клянчащими мороженое отпрысками, то в Анахайме вас ждут Микки-Маус и Белоснежка. Если же вам вдруг удалось отправить супругу с детьми на шопинг в Беверли-Хиллз или в Пасадену, значит, лично вам захотелось попасть на бикини-парад. Шикарные пляжи Санта-Моники и Малибу удовлетворят самый изысканный вкус. Конечно, город не может похвастаться античными памятниками, готическими соборами и средневековыми замками. Однако, здесь есть и свои архитектурные шедевры. Такие, как концертный зал Уолта Диснея, похожий на гигантские кадры разворачивающейся серебристой пленки или на необычный экзотический цветок внеземного происхождения.
Конечно, фрески Сикейроса[2] со товарищи уступают по качеству росписям в Ватикане, однако, берут количеством и современной интерпретацией культа кино-поп-рок звезд.
Вряд ли портрет Джима Моррисона[3] разрешили бы разместить на стенах Колизея. Кстати, и собственный «Колизей» здесь тоже есть, и хотя там не устраивают гладиаторских боев, зато у него есть славное олимпийское прошлое.
Еще Лос-Анджелес – это колыбель современного искусства; именно здесь вручают «Грэмми» и «Оскара». А однажды здесь выросли три футуристические башни высотой от 16 до 30 метров, построенные из подручных материалов с использованием битой кафельной плитки, посуды, бутылок и ракушек. Этот модернистский шедевр получил имя «Уоттс-Тауэрс».
Короче, пытливому путешественнику абсолютно не надо тратить тысячи долларов, совершая кругосветное путешествие. Ему экономически выгодно и вполне достаточно посетить один Лос-Анджелес, чтобы увидеть 140 стран и услышать многоголосый гомон на 225 языках…
Сам город чем-то похож на растревоженный гигантский муравейник, впрочем, как и любой другой мегаполис, где жизнь не затихает ни на минуту.
И Он, ставший новым Богом, даже придумал новое название жителям города, которое отражало их подлинную сущность – «муравьеки»…
Мелкие, никчемные, трудолюбивые или вынужденные быть трудолюбивыми, эти полу-люди, полу-муравьи представлялись ему бессмысленной копошащейся живой массой.
Длина их жизни измерялась размером его ботинка. Только Бог решает и всегда решал, кому жить, а кому умереть под его пятой. Когда-то давно он читал греческую легенду, как однажды олимпийский владыка Зевс уничтожил людей, так как они чем-то его сильно разозлили, а потом, опомнившись или просто от скуки, решил их создать заново. Но никого, кроме муравьев, под рукой не оказалось, вот он и создал племя, которое называл мармидоняне. Трудолюбивые и бессловесные твари, всю жизнь гнущие спину…
В памяти всплыли строки малоизвестного поэта-символиста:
Красной бритвой рассвета,
Вскрыто брюхо у ночи,
Мы совсем не другие,
Мы похожи на прочих…
Мы живем, словно вечны,
Веселимся и пляшем,
Под пятой у Бога,
В муравейнике нашем…
Что ж, история повторяется…
Стоя на крыше «U.S. Bank Tower», торчащего обломком гигантской скалы среди асфальтового моря, Он с холодной улыбкой смотрел на деловито снующие светлячки машин и с трехсотметровой высоты слушал прерывистое жаркое дыхание этого мегаполиса.
Это был Его Город, построенный Его слугами, на Его холме…