Мой отец – Адольф Файер – родился в Сибири в начале шестидесятых. Как я знаю, он рос добрым и умным мальчиком, с раннего детства отдавая предпочтение точным наукам и естествознанию. Окончив политехнический институт, по распределению папа очутился в нашем славном небольшом городке, где и познакомился с моей мамой – заслуженным учителем русского языка и литературы Антониной Ивановной Добровинской.
Так родилась наша семья.
Более непохожих людей я вряд ли когда-нибудь встречу, но мои родители уже тридцать восемь лет живут в счастливом браке и в ус не дуют.
Я тоже еще с утра мечтала о счастливом браке…
Мне двадцать пять. У меня… часики тикают. Причем так громко, что очередного козла в своей жизни я не заметила. А вот его дружка на принадлежность к мелкому рогатому скоту сразу определила. Еще во время знакомства.
В гостях у Огнева я тоже, естественно, не бывала. Саша много рассказывал, что квартира его дружку досталась на третьем этаже и в третьем подъезде. Еще и номер примечательный – сто тридцать три.
Везунчик чертов!
Оказавшись у новенькой двери, вспоминаю все, что в этой жизни до скрежета зубов терпеть не могу, – это чтобы разозлиться как следует. В голове яркими картинками проносятся: отросший трехнедельный маникюр, заседание педсовета, Сочи в разгар летнего сезона, теорема Ферма и… скользкие большие улитки. Последних не пробовала ни разу, но почему-то хочется и о них сейчас вспомнить.
Завершаю парад самых мерзких вещей по версии Есении Файер новым стоп-кадром – мой любимый Саша между жирных ляжек молодой девицы. Во всей красе.
Теперь я точно готова к встрече с Антоном Огневым.
Постучавшись три раза, терпеливо жду.
Работают парни в одной смене, то есть чисто теоретически старлей должен быть дома. На то, что он под монотонный звук стирающей БОП машинки готовит себе вкусный, питательный завтрак и смотрит «Модный приговор», не надеюсь. Я не такая наивная, а Саша болтал, что у Антона есть помощница в годах, которую он ласково называет своей няней-гувернанткой.
Классовая разница добавляет внутренней злости несколько очков. Самых нужных, потому что пальцы теперь сжимают ненавистный пакет еще более остервенело.
Снова стук и долгое ожидание. Спит он, что ли?
Дверь распахивается, и я удивленно округляю глаза.
– Здравствуйте, – лепечет миловидная брюнетка, заглядывая куда-то за меня.
Она сладко улыбается и гладит блестящие волосы.
– Доброе утро, девушка, – строго здороваюсь, будто со своей восьмиклассницей. – А вы как здесь оказались? – Прохожу в квартиру, по-хамски ее отодвигая.
Мельком озираюсь, отмечая современный ремонт в серых оттенках и белоснежные двери. И когда Огнев успел? Только ведь заехал. Саша сменить убранство от застройщика в следующем году планировал.
– А вы кто? – проигнорировав мой вопрос, допытывается брюнетка. Тихо-тихо.
Я оборачиваюсь, чтобы рассмотреть ее получше. Стройная спортивная фигура и короткая джинсовая юбка наводят на мысль, что это очередная дама младшего сердца самого Огнева. Про себя вздыхаю. Если бы Саша изменил мне с такой красавицей, я бы его простила. Клянусь, мы бы пережили, как он выразился.
– Вы, наверное, помощница Антона? – предполагает наивная Бэмби.
– Как кто? – усмехаюсь. – Я – жена. А вы?
Видя, как она нервно сглатывает, понимаю, что сила мести начала действовать.
– Жена? – откашливается она.
– Ага. Огнева… Есения.
Чисто технически даже не вру. Не прикопаешься. Файер переводится как «огонь».
Кинув взгляд на дрожащие тонкие руки девушки, подмигиваю:
– Здороваться не будем. Я пойду на стол соберу чего повкуснее.
– А… как…
– Вас как зовут? – оглядываюсь, скидывая туфли и пиджак.
Пакет с собой забираю.
– Даша, – шокированно выдыхает Олененок.
– Красивое имя… Редкое.
Чисто интуитивно угадываю помещение, отведенное в этой квартире под кухню. За дверью ванной комнаты слышится звук льющейся воды. Чтоб ты там поперхнулся, старлей.
Глядя на обалденный глянцевый кухонный гарнитур, снова удивляюсь. Заработная плата у пожарного нынче неплохая, кроме того, многие из ребят постоянно подрабатывают. График один через три вроде как позволяет.
Огнев, например, занимается ремонтом и перепродажей мотоциклов. По всей видимости, вполне успешно.
– Будем чай пить, Даша, – проверяю количество воды, щелкаю кнопку на белоснежном чайнике и иду к столу.
– Я немного не понимаю, – она падает на стул и переводит озадаченный взгляд на дверь в ванную комнату.
Наращенные ресницы подрагивают.
– Нормально все, – отмахиваюсь. – Вы не переживайте. Антоша у меня золотой. Все будет хорошо.
– Же-е-есть, – тянет Даша, прислоняясь к стене. – Вы извращенцы, да? Какие-нибудь свингеры?
– Попрошу не выражаться. Я педагог, – гордо заявляю, чтобы она осознала абсурдность своих грязных мыслей. – Мы с Антошей вполне традиционная пара.
Олененок виновато опускает красивые глаза.
Звук льющейся воды стихает. Отскакивающая кнопка чайника совпадает со щелчком замка на двери, и я оборачиваюсь с кружкой в руках.
Так и зависаю.
Матерь Божья.
Быстро пересчитываю отчетливые кубики на прессе (это, скорее всего, профдеформация) и, следуя взглядом по влажной рельефной груди, добираюсь до озадаченного смазливого лица: нахмуренные широкие брови, темные глаза, высокие скулы и привычная легкая небритость.
– Привет, – произношу, с грохотом опуская кружку на стол. – Надо поговорить.
Антон проходит на кухню и запахивает коричневое полотенце на бедрах поплотнее. Выпирающий бугор недвусмысленно дает понять, чему именно я помешала.
– Ты можешь мне это как-то объяснить, Антон? – тут же подскакивает брюнетка со стула и кидается к Огневу.
В двух шагах останавливается. Все-таки жена за спиной.
– Сейчас разберемся, Дашуль, – кивает ей Огнев и, мягко подтолкнув Дашу к коридору, прикрывает дверь. Мы остаемся наедине.