Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…
Майков А. Н.
После уроков Артем с друзьями отправился в кино. Мобильник, установленный на «тихий» режим, три часа вибрировал в кармане, только юноша этого не замечал, а когда спохватился, увидел на дисплее 12 пропущенных вызовов от мамы и стремглав понесся домой.
Он ворвался в парадную, на одном дыхании взлетел на пятый этаж. Дверь квартиры была распахнута настежь, на лестничной площадке толпились соседи, шушукались: «Вот горе-то, горе!». Острый запах лекарства ударил в нос, сердце сжалось от необъяснимой тревоги, Тема шагнул в прихожую и закричал:
– Мама! – и вдруг увидел ее в дальнем углу, заплаканную, с растрепанными волосами.
Из кухни донесся сдавленный голос бабушки:
– Алло! Да, скоропостижно… А кто его знает, почему? Жил, не тужил, а потом вдруг раз – и умер… А? Что? Похороны? Скорее всего, в следующий четверг, да…
До похорон Теме казалось, будто он спит и видит кошмарный сон, однако, сколько бы ни старался проснуться, ничего не получалось. Даже на кладбище он не сразу осознал, что смерть папы – правда: отец, как живой, лежал под одеялом из белых цветов. Лишь когда несколько человек с лопатами подошли к гробу и, захлопнув крышку, начали опускать его в глубокую яму, Тема очнулся и заплакал.
– Слава, Славочка! – мама бросилась вперед, но бабушка ее остановила:
– Нужно держаться, у тебя же ребенок!
Люди выстроились гуськом, принялись кидать в могилу горсти земли и, когда настал черед миловидной женщины в сером платочке, бабушка язвительно прошептала:
– Ой, и наша Танечка тут! Действительно, куда же без нее-то?
Женщина вздрогнула от этих слов, перекрестилась и отошла в сторону. Тема взглянул в ее голубые, как чистые озера, глаза. Они были до боли знакомыми, родными, и на мгновение юноше почудилось, словно сам отец смотрит на него: «Да это же папина сестра, тетя Таня!» – догадался Артем.
Последний раз они виделись лет семь назад, в семье тетушку не привечали. Бабушка скверно отзывались о ней: «Совсем на вере своей помешалась! В юбку длинную обрядилась, с утра до ночи Библию читает, выходные на богомольях проводит. Неизвестно, что у нее на уме… Может, колдует по-тихому, злодейка? Надо нам по медному пятаку под стельки положить, чтоб не сглазила».
Папа тещины разговоры пресекал: «Не говорите глупостей, постыдитесь! Таня – верующая, Богу молится, а мы и мизинца ее не стоим». Но теперь некому было заступиться за Татьяну, и она одиноко стояла на ветру, такая маленькая, худенькая… Артем смотрел на нее и думал: «Нет, человек с папиными глазами не может быть дурным».
Дождавшись момента, когда толпа родственников потянулась в сторону автобуса у кладбищенских ворот, чтобы отправиться в кафе на поминки, Тема метнулся к тете и обнял. Она расцеловала его:
– Знаю, как сейчас тебе тяжело, но не унывай. Смерти нет! Нет ее, понимаешь?
– Как – «нет»?! – Артем отстранился и сначала всхлипнул, а потом не удержался и громко, надрывно завыл. – Вот папа мой лежит в холодной могиле, а вы говорите: смерти нееееет?!
– В гробу лишь тленная плоть человеческая, а душа бессмертна и жива. Молись, мальчик! Проси Господа, чтобы смилостивился к участи усопшего раба Своего.
– Я же не умею! И молитв не знаю…
– Это не так важно. Главное, что ты любишь папу.
– Люблю!
– Значит, проси своими словами от чистого сердца: «Господи, помилуй!», и Бог услышит. Вот тебе крестик нательный, надень его и не снимай. Крест – любовь, распятая за нас. Ведь ты же крещеный, Темочка…
– Разве?
– Да, милый! Крестили тебя в младенчестве, только после этого ни ты, ни папа твой в храме ни разу не были. Жаль, не исправить Славику уже ничего, а ты еще в состоянии себе и ему помочь – молись, сынок! И приходи на кладбище на сороковой день, буду ждать тебя в часовенке у входа.
Тут из-за деревьев появилась бабушка и, сдвинув брови домиком, набросилась на Татьяну:
– Нашла время языком трепать! Люди замерзли, устали, помянуть хотят покойника как положено, а ты парню голову морочишь?! – и, схватив Артема за воротник, потащила к «Икарусу».
Поначалу Артем надеть оловянный крестик не решался, просто каждый вечер держал его в руках и вспоминал слова тети Тани: «Любовь, распятая за нас». В эти минуты Тема думал об отце, плакал, и однажды ему сделалось так грустно, так плохо, что он непроизвольно прошептал: «Господи, помилуй моего папу!», и еще раз: «Господи, помилуй!», а потом еще, и еще, и еще… На душе впервые за несколько недель стало невероятно светло. Артем прислушался к себе и удивился: внутри словно бабочки запорхали… Он поцеловал крест, надел на шею и больше уже не снимал.
В день сороковин отца грянули лютые морозы, в школе отменили занятия. Тема проснулся рано, оделся теплее и, замотав нос шарфом, отправился на погост.
Тетя Таня встретила его в часовне, обняла, дала в руку зажженную свечу, подвела к плоскому металлическому столику у Распятия:
– Сейчас батюшка отслужит папе панихиду.
– А что мне делать? – в растерянности спросил Артем.
– Просто стой и молись. Господь милостив и все слышит.
Из алтаря вышел священник с кадилом и торжественно возгласил:
– Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков!
Во время службы Тема, смахивая слезы, повторял про себя: «Господи, помилуй моего папу!», а потом, когда все закончилось, в бессилии упал на колени и произнес: «Господи! Если Ты меня действительно слышишь, дай знак!».
Через секунду из алтаря вылетела белая бабочка и, описав по храму круг, села Артему на ладонь. Он замер в оцепенении: откуда среди февральской стужи взялось это нежнейшее чудесное существо? Затем осторожно прикоснулся к мотыльку губами, а тот, затрепыхавшись, расправил ажурные крылышки, взлетел ввысь и исчез под куполом.
– Спасибо, Господи! – с восторгом прошептал Тема и улыбнулся от пронзительного осознания, что может поддерживать с папой невидимую связь, которую ни за что теперь не оборвет: он будет молиться за отца, а где молитва, там и любовь, и смерти нет.