Путешествуя, не заезжай слишком далеко, а не то увидишь такое, что потом и забыть будет невозможно…
Клим Петрович Шалавин разменял уже шестой десяток и на своем не таком уж и коротком веку повидал многое. И многих. В том числе – и американцев. Еще при царе ходил Клим матросом во Фриско, да и на Аляске бывал. Насмотрелся на американцев, и когда с берданкой в партизанском отряде геройствовал. А потом, во Владивостоке, уже при нынешних властях, тоже не раз встречал заокеанских детинушек, что жуют табак или резину, ровно твои коровы. Для того-то и языку набалтыкался – дюже тяжко немтырям этим на пальцах все растолковывать. Но вот такого американца он видел впервые. Странный какой-то – страннее некуда!
Попыхивая самосадом-зеленухой,[2] Клим Петрович бурчал себе под нос:
– Мериканец, ага… А говорит чудно.
Действительно, их найденыш в разговоре почти не двигал челюстями. Все вроде правильно, по выговору судить – южанин, встречал Шалавин на своем веку парняг из Тексасу, Луйзияны, Георгии, но чтобы вот так говорили?.. Да любой мерикан, будь он хоть с Севера, хоть с Юга, хоть с Фриско, варежку первым делом раззявит и лыбится – чисто дурачок! А у этого лицо застывшее, и даже когда улыбается – одни губы растянет, а в глазах – хоть бы смешинка! Навидался Клим Петрович таких, когда колчаковцев и японцев в тайге привечал. Взгляд – лед ледяной, и на мушку такому попал – перекреститься не успел, как уже с небесными угодниками беседуешь.
– Лоцман, как же,[3] – ворчал Шалавин, весь в облаках сизого дыма. – Ежели он лоцман, так я – мля, Кацман! Убивец, поди, из заокеанских большевиков… В гэпэу – тьфу, прости господи! – в энкаведе простому мерикану делать неча, а вот ежели такому… – Доворчать он не успел. Говорят же: «Помяни черта – он и объявится». Вот и этот «лоцман» нарисовался, незван, непрошен. Миску протягивает, а в миске… Мать моя, кержачка сибирская! В миске ароматным парком исходят мясо и бобы в красном соусе помидорном.
– Here you are[4]… – Во! снова улыбка его одними губищами! – Прощу… Берьите…
Вкусно… Дык, понятно, что скусно. Язви его, из своих запасов, поди, сварганил. Вот тоже новость. Да ни единый американец, не говоря уж об англичанине – а Клим Петрович видывал и их – в жисть ничего за так не сделает и не отдаст. Ну, разве что водочкой – уиски или джин, по-ихнему, поднести может, ежели праздник, наприклад, какой. А вот чтоб еду, да еще сам сготовил… Чудной мерикан, что и говорить, чудной… Такому и впрямь – только в энкаведе и место!
Рацион в виде ячневой каши с солёной рыбой был путешественником во времени категорически забракован, и пришлось доставать банки с тушёнкой и прочими вкусностями из собственных запасов и из запасов убитых бандитов, уничтожая по возможности этикетки или затирая даты. Для этого, правда, пришлось взять готовку на себя, но речные волки не возражали, так как качество еды сильно улучшилось.
Заправлялись углём и водой в каких-то мелких городках и селениях раз пять, но в итоге катерок, гордо дымя трубой, вошёл в залив Онемен, где и стоял Анадырь.
Сразу же по прибытии капитан куда-то исчез, а через полчаса имущество Новикова и его самого погрузили на телегу и, в сопровождении солдатика в застиранной до белизны гимнастёрке, вооруженного мосинкой с примкнутым штыком, повезли по пыльным улицам. Люди, видя телегу под конвоем солдатика ВОХР, поглядывали с интересом, но без излишнего любопытства. Здание, в котором находилось местное отделение НКВД, представляло собой трёхэтажный деревянный дом, явно принадлежавший ранее какому-нибудь купцу. Стоило телеге остановиться, как из дверей показался сержант в зелёной с синим форме и с большой кобурой на поясном ремне.
– Тебе чего, Василич? – Тут его взгляд скользнул по Новикову, и рука потянулась к кобуре. – Шпиона привёз, что ли?
– Ноу, я не шпион. – Кирилл растянул губы в резиновой улыбке. – Американ ситизен. Гражьданьин. Ай’м вонт нашальник ЭнКаВеДе. Срочно!
– Так, – сержант уже сделал какие-то выводы и кивнул вознице: – Давай во двор. Вещи занесёшь в сени, там оставь.
– Ноу сеньи! – Новиков замахал руками. – Охрана, секрьетно!
– Тьфу тебя, чёрт нерусский! – Сержант вздохнул и неожиданно гаркнул во всю глотку: – Иванцов, Капустин!
Сразу же из дверей выскочили пара солдатиков в белых гимнастёрках с помятыми от сна лицами.
– Всё, что лежит на телеге, под охрану. Глаз не спускать. Если что… – он ловко выдернул наган из кобуры и красноречиво крутанул барабан.
– Понятно… – один из бойцов кивнул и, приняв лошадь под уздцы, стал заводить её во внутренний двор.
– Пойдём… – сержант кивнул и пошёл вперёд, а Кириллу ничего не оставалось, как следовать за ним.
Кабинет начальника окружного НКВД находился на втором этаже в бывшей столовой купца, что следовало из не вывезенных деталей интерьера. Не вписывался в картину лишь тяжелый двухтумбовый стол, покрытый зелёным сукном, и роскошный кожаный диван. За столом сидел широкоплечий мужчина лет тридцати и что-то сосредоточенно писал в толстой книге, которую в те года называли амбарной. Потом поднял голову и устало посмотрел на сержанта:
– Ну чего тебе, Сытин? Кого привёл?
– Вот, требует вас, товарищ капитан госбезопасности, – нейтрально произнёс сержант. – Говорит, из Америки. – Он тактично отошёл назад, давая Новикову возможность говорить.
– Съекретный груз. Нужно подньять зюда. Говорить.
Капитан госбезопасности положил перо на письменный прибор и протер усталое лицо ладонями.
– Давай, Сытин. Пусть поднимут вещи.
– Есть! – Сержант куда-то испарился, а капитан очень внимательно прошёлся по фигуре пришельца, задержавшись на ботинках и камуфляжной куртке.
– Да. Странный вы, гражданин. Даже для американца.
– Давайте сразу договоримся, – произнёс Кирилл на нормальном русском. – Мне нужно в НКВД в Москву, к Лаврентию Павловичу Берия или Всеволоду Николаевичу Меркулову. Я могу показать вам кое-что, но есть шанс, что вас, как видевшего слишком много, просто запрячут подальше.
– Куда уж дальше… – Капитан неожиданно улыбнулся. – Давай показывай, что там. Золотой самородок? Или ещё что нашли?
Вытащив свой мобильник и включив заранее заготовленный ролик, Новиков положил его на стол перед офицером, внимательно отслеживая реакцию собеседника. Все пять минут, пока шёл короткий фильм о пилотаже Су-50, капитан просидел молча и, похоже, даже не дыша.
– Товарищ капитан, куда сгружать?
Рефлексы у энкавэдэшника оказались правильными. Он мгновенно прикрыл смарт каким-то документом и подбородком показал в угол кабинета.
– Давай бросай туда, я разберусь.
Через минуту, когда солдаты ушли, он медленно, словно боясь, что под бумагой ничего не окажется, убрал документ и посмотрел на почерневший экран:
– Что это было?
– Самолёт. – Кирилл пожал плечами. – Лучший, конечно. Чуть меньше, чем через сто лет, такие будут в воздухе. Могу ещё кое-что показать. – Он достал из рюкзака пластиковый пакет и вынул защищённый планшет, за который в своё время отдал кучу денег.
Несколько касаний экрана, и на его поверхности высветилась карта России, испещрённая значками.
– Вот так можно увеличить масштаб. Это золото, это комплексные никельсодержащие руды, из которых добывают и золото, и платину, это нефть… Ну, тут много всего.
– Дела… – Начальник краевой госбезопасности побарабанил пальцами. Но соображал он быстро. – Так. Я на радиостанцию, свяжусь с Москвой. А вы пока отдохните. Это недолго. У нас здесь аэродром свой, так что если что, за четыре дня будем там. – Капитан поднял напряжённый взгляд. – Охрана у дверей, это для вашей же безопасности.
– Не надо охрану, – Кирилл покачал головой. – Это моя страна, и сбежать я могу только на фронт. А насчёт безопасности… Лучше не отправляйте никаких шифровок. Просто погрузимся в самолёт и летим. На месте разберёмся. И это… Сделайте мне документы. Хотя бы паспорт.
Как уже было отмечено, думал энкавэдэшник быстро.
– Да… – он кивнул. – Думаю, это правильно. У нас тут такие дела творятся… – он махнул широкой, словно лопата, рукой. – Корейцев вот выселяют. А звание у вас какое?
– Ушёл подполковником, – Новиков улыбнулся, заранее предчувствуя реакцию.
– Что значит ушёл? – капитан нахмурился.
– У нас есть такая организация – Гохран. Государственное хранилище ценностей Минфина. Им срочно потребовался человек, вот меня и перевели. Занимался безопасностью приисков, поиском всяких гадов – ну, в общем, хватало забот.
– Минфин – это что?
– Ну, по-вашему – Наркомат финансов.
– А… – лицо энкавэдэшника сразу просветлело. – Ввели, значит, снова звание для помощника командира полка.[5] – Он шагнул в коридор и, достав из кармана огромную связку ключей, открыл небольшую комнатку, которая, видимо, служила кладовкой. Теперь здесь стоял широкий кожаный диван, пара стульев и широкий платяной шкаф.
Они быстро перетащили вещи в комнату, капитан отцепил ключ от связки и протянул его Кириллу.
– Держи. Ключ единственный, так что тебя никто не побеспокоит. Я быстро.
Пока начальника не было, Кирилл, как бывалый походник, сразу соорудил себе чайку на крошечной горелке, и даже успел закусить печеньем из сухпая, когда ручку двери подёргали на себя.
– Я тебе точно говорю, здесь он. Больше негде.
Потом раздался аккуратный стук в дверь и негромкий голос:
– Мистер Питерс, вы здесь?
Пакет с оружием лежал совсем рядом, и, подхватив калашников, Кирилл успел передёрнуть затвор, прежде чем двери распахнулись. Видимо, информация о единственном ключе оказалась не совсем верной.
На пороге стояла троица граждан, одетых в сапоги, широкие штаны, парусиновые пиджаки и картузы, а в руках они держали револьверы, причём у одного из них был настоящий кольт.
Вся картинка пролетела перед его глазами, словно брошенная мимо фотография.
Три молниеносных удара, от которых никто из гостей не смог защитится, – и все валятся на дощатый пол.
Связав им руки капроновым шнуром, Кирилл, не обращая внимания на постанывающих пленных, допил чай и как раз смотрел в окно, когда перед зданием остановилось нечто колёсное, порыкивающее мотором, откуда вылетел главный энкавэдэшник и рысью кинулся в здание.
– Вот ни хера ж себе! – произнёс он, глядя на тела с набухающими кровоподтёками на лицах. Склонившись над одним из неудачливых налётчиков, он перевернул того на спину. – Кого я вижу, ипать-колотить! Сам полковник Хватов, собственной персоной. Не думал я, что свидимся. – На лице капитана заиграла такая мечтательная улыбка, что сразу становилось понятно – этой встречи начальник окружного НКВД давно ждал, а полковник, скорее всего, ее не переживёт. – А кто тут ещё? Ба, знакомые всё лица. Ротмистр Кобылкин. Тоже уж не чаял встречи. А этого не знаю. – Он поднял взгляд на меня: – Ну, удружил, подполковник. Пепеляевцы это. Года три назад вырезали рабочий посёлок, так даже детей не пожалели. Они, видать, засекли, когда тебя везли, и решили, что это кто-то из ихних. Век не забуду. Теперь и помирать не страшно.
– Рано нам помирать. Давай, сбагривай этих, и вперёд. У нас с тобой сейчас другие задачи.
Капитан встал и протянул руку:
– Пётр Вольский.
– Кирилл Новиков, лучше просто Кир… – Подполковник с удовольствием пожал твёрдую сухую ладонь.
– Кир так Кир, – Пётр кивнул и, сделав два шага, выглянул в коридор: – Мальцев, Кисин!
Подбежавших на крик командиров капитан Вольский распекал, прикрыв двери комнаты, но слышно всё было прекрасно.
Вместе с описанием служебных и интеллектуальных качеств неизвестных Кириллу Мальцева и Кисина тот узнал, что капитан имел половые связи с их родственниками по материнской и даже по мужской линии, и ещё много чего. После этого капитан лично выволок связанных пепеляевцев в коридор, откуда их переместили в подвал.
Пока шла суета, вызванная визитом белогвардейской банды, капитан притащил в комнату форму с лейтенантскими петлицами, три почтовых мешка из толстой прорезиненной ткани и умчался дальше по своим делам, а Кирилл принялся переодеваться.
Некоторое затруднение вызвала попытка пристроить «Грача» в нагановскую кобуру, но потом, плюнув на конспирацию, он просто перевесил свой пистолет вместе со штатной тактической кобурой на новый ремень.
К очередному визиту Новиков уже стоял в форме – синий низ, зелёный верх – и, согнав складки гимнастёрки назад, смотрел на себя в зеркало. Форма была немного мала в плечах, и чуть коротковаты рукава, но если не особенно приглядываться, то всё легло довольно прилично.
– Хорош. – Пётр кивнул и, внеся в комнату фотоаппарат на массивной деревянной треноге, посадил подполковника на фоне белой стены. – Сиди смирно. – Он снял крышку с аппарата, сделал один оборот рукой вокруг объектива, закрыл его и, бросив: – Жди! – ушел, унося аппарат с собой.
Через сорок минут, в течение которых Кирилл успел почитать на ридере очередную главу какого-то мозгоразжижающего фэнтези про эльфов, орков и могучих колдунов, капитан вернулся, неся в руке тоненькую стопку документов.
– Держи, – он вручил попаданцу книжечку временного удостоверения сержанта милиции,[6] – Кирилл Андреевич Новиков. Это удостоверение и командировочное предписание. Приказом проведён как привлечённый специалист, так что всё нормально. Самолёт только сел, так что пока они его разгружать будут, пока снова почтой загружать, заправлять да проверять – куча времени пройдёт, а мы через пару часов поедем на аэродром… – Тут его взгляд упал на чёрную капроновую кобуру. – М-да… – Через несколько секунд он махнул рукой: – Ладно. Пусть будет. Лучше такая штуковина, чем незнакомый ствол. Стреляешь прилично? Ну и ладненько. Займись тогда чем-нибудь. Я за тобой зайду.
Не дожидаясь ответа, он покинул комнату, а Кирилл запер двери, снял пахнущую нафталином фуражку и снова погрузился в мир магии.
А через полтора часа они уже стояли перед изрядно побитым арктическим климатом и трудовой жизнью Юнкерсом F-13, вокруг которого суетились техники.
Машина Кириллу показалась тесной. Четыре пассажирских места располагались в два ряда, за которыми был отсек, где навалом лежали точно такие же мешки, в какие упаковали вещи Новикова, только с почтой, и какие-то ящики.
Несмотря на скептическое к себе отношение со стороны человека двадцать первого века, творение господина Юнкерса бодренько взревело мотором и покатило по полю, слегка подпрыгивая на кочках, а уже через пять минут, набрав высоту около двух тысяч метров, взяло курс на запад.
Маршрут, пролегавший через всю страну, занял чуть меньше четырёх суток, включая посадки на промежуточных аэродромах, отдых экипажа и погрузочно-разгрузочные работы.
Припасов капитан захватил с собой на два таких путешествия, но рестораны в аэропортах они всё же посещали, и Кирилл, отметив про себя отличное качество еды, хотя и в скромном ассортименте, вовсю глазел по сторонам, впитывая эту пока ещё чужую для себя жизнь. Девушки ходили в основном в лёгких платьицах из тонкого ситца, туфлях и ботиночках, которые надевали на носочки или вообще на голые ноги. Женские чулки здесь были весьма дорогой одеждой, потому что делались из тончайшего шёлка, а время синтетики ещё не наступило. Мужчины почти все были в брюках, многие – заправленных в сапоги, пиджаках и головных уборах, среди которых первенство держали фуражки, лёгкие матерчатые картузы и кепки светлых тонов.
Вообще, всё смотрелось таким пасторально-уютным и домашним, что хотелось непрерывно улыбаться, словно вернулся в детство.
Пару раз подходили милиционеры в белой форме и просили предъявить документы, что Вольский и Новиков и делали, после чего коллеги, коротко козырнув, удалялись дальше бороть преступность.