Плечо дико болело, будто я всю ночь пролежала не на удобном диване, а на ковре, усыпанном мелким битым стеклом. Что-то обдирало кожу при любом движении. Я раз за разом пыталась это убрать, но становилось только хуже. Оно мешало видеть чудесный сон. А с ним так не хотелось расставаться, ведь там Ролан кружил меня в вальсе под тихую мелодию, он смотрел лишь на меня, обнимал именно меня и улыбался только мне. Шуршало платье. Вокруг мелькали желтые огни и лица людей, превратившиеся в разноцветные мазки. Омут светло-голубых глаз затягивал, а теплая улыбка согревала душу. Однако очередное движение и последующая за ним боль заставили проснуться.
На столике возле дивана шелестел листом бумаги ветер, по-прежнему являясь здесь хозяином. Он не улетел лишь благодаря медальону, который прижимал один его край к гладкой поверхности. Я посмотрела на причину своего пробуждения – накидка, дурацкая шелковая ткань, оказавшаяся хуже шерсти. Прошло совсем мало времени, а она уже стала ненавистной. Казалось, в ближайшее время вместо кожи на плечах появится одна сплошная рана.
Я потянулась, а затем медленно села, придерживая одеяло на груди. Растрепанные волосы постоянно находились в движении, ощущалось прикосновение легкого холодка, тянущегося с улицы. Но исчезла морозная свежесть.
Рядом с запиской лежали аккуратно сложенные вещи, оставленные здесь вчера. Чуть поодаль стоял поднос с нарезанными фруктами, парочкой булочек и соком.
Ролан постарался ради меня? Ради меня…
Эта мысль вызвала улыбку, но стоило прочесть записку, та померкла.
«Лия Мирс,
прошу долго не задерживаться на моем уровне. Проводить не смог. Выход по лестнице рядом с таером, затем два раза направо.
Попутного ветра.
Р.Л.»
Мой взгляд метнулся к монетке, которой была прижата эта записка. Теперь там красовалось число сто, что во много раз превышало изначальное. Я взяла ее в руку, не зная, что делать. Совесть требовала оставить медальон, не брать деньги, а здравый смысл уговаривал поступить иначе и при первой же возможности вернуть долг.
Я быстро оделась и убрала за собой постель. Мне не удалось найти, куда ее деть, поэтому пришлось оставить на диване. Я закинула в рот несколько ягод, аккуратно свернула записку и положила ее в карман, стараясь не помять уголки. Как бы ни хотелось тут остаться, пришло время покинуть квартиру в надежде, что эта встреча была не последней.
Таером у них назывался лифт. Я нашла его без особого труда. Зато с лестницей у меня возникли проблемы – винтовая, без перил, она быстро уходила вниз, заставляя нервно сглотнуть от предстоящего спуска. Металлические ступеньки напоминали шипы розы, торчащие из главного стебля. Между ними не обнаружилось никаких связующих элементов, а под ними… Высота напугала. Десять или больше этажей подо мной казались бездонной пропастью.