Мидлшир, 1804 год, июль
Девушка бежит по коридору, прижимая к груди сверток. Замок затих после бала, хозяева ложатся спать, а слуги убирают бальный зал. Свечи давно погасли, и коридор черен и бесконечен. Но она так часто ходила здесь, что ей не нужен свет. Никого нет, никого не может здесь быть, и все же она оглядывается на бегу и едва не оступается. Собственное дыхание кажется ей оглушительным. Сердце бьется у самого горла, заходясь от бега, ужаса и восторга.
Она это сделала! Она сделала даже больше! Ее пальцы сжимают сверток так, что его содержимое впивается в ладонь. Но девушка этого не чувствует. Что-то ОН скажет, когда увидит это? Когда поймет, на что она способна ради него!
Ей остается совсем немного до двери, когда на улице раздаются выстрелы. Это за ней! Ей конец!
Девушка вжимается в стену и старается не дышать. Ей бы добежать до конца, выскользнуть в ночь и исчезнуть, но страх лишает ее сил. Она ждет. Идут минуты. Ничего не происходит. Девушка отваживается сделать шаг. Тишина. Тогда она перехватывает сверток одной рукой, а другую вытягивает вперед.
Шаг. Еще шаг. Ну же!
Пальцы касаются дверного полотна. Она дергает ручку, но дверь не подается. В панике она хватается за ручку обеими руками. Сверток звонко падает на каменные плиты. В отличие от выстрела, этот звук отрезвляет, как пощечина.
Щеколда! Конечно! Девушка подбирает сверток, отпирает дверь и выскальзывает во тьму.
Выбралась!
В ночи раздается последний выстрел.
Мидлшир, наши дни
– Кто это?
– Кто это?
– Но кто же это?
Жители Мидлшира прилипли носами к оконным стеклам своих домов, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Им мешала полночь, туман и свет фонарей, но они изо всех сил напрягали глаза и воображение.
По главной улице Мидлшира шел автомобиль. Он был похож на алого зверя, то ли раненого, то ли заблудившегося в незнакомом лесу. Зверь крался, медленно, зарываясь тупым носом в белесый ночной воздух, иногда совсем замирал, иногда взрыкивал мотором и ускорял свой бег.
– Большая машина, – сказала миссис Андерсон, крутясь у окна так и этак и проклиная живую изгородь.
– Не обязательно, – бросил ее муж поверх газеты. – Скорее, просто мощная.
Свет фар мазнул по окну, и миссис Андерсон отскочила в сторону, проворно задернув занавески. Мистер Андерсон спрятал улыбку в усы.
Зверь прошел мимо и повернул за угол.
– Кто это там в такой час? – Анна-Лиза, в одной ночной рубашке, замерла у окна.
Свет торшера красиво ложился на ее каштановые волосы, проходил сквозь тонкую ткань рубашки и подсвечивал плавные изгибы ее фигуры. Если бы рядом был ее нынешний кавалер, он бы непременно сбегал за камерой и заставил ее замереть вот так минимум на час. Но кавалера рядом не было, Анна-Лиза была одна. Только старая кошка спала на кресле и, когда девушка заговорила, подняла голову.
– Наверняка мужчина. Красивый, богатый и молодой.
Анна-Лиза вздохнула. Фары заглянули и к ней, но не обратили на нее никакого внимания. Зверь крался дальше. Он обнюхивал скрытые туманом сады, прислушивался к ночным шорохам, он искал.
– Ух ты, кому это не спится?
Родерик Уизерман придержал полы своего тяжелого халата и наклонился к окну. У него не было живой изгороди, смутных надежд и богатого воображения. У него был яркий уличный фонарь и везение. Как раз в тот момент, когда автомобиль крался мимо их дома, туман на мгновение расступился.
– Красный «Ягуар»! В полночь! Вот так дела! Неужели выискались наследники лорда?
Из глубины комнаты фыркнули. Урсула Уизерман, его мать, отложила вязанье и развернула инвалидное кресло к окну.
– Вряд ли они бы заявились к нему в полночь, Род. Скорее, кто-то наконец приехал в старый особняк Михлича.
И она была права. Впрочем, как и всегда.
«Ягуар» в последний раз повернул и замер возле больших кованых ворот. Из него вышел мужчина.
Он был относительно молод, умеренно красив и на самом деле далеко не богат. Но у него был ключ. Алый зверь вкатился в сад, закрыл глаза и застыл.
Виктор Эрскин оглядел свой новый дом.
«Сегодня я буду делать что захочу».
Озорная бунтарская мысль этим утром юркнула сразу в две головы. Два человека в Мидлшире проснулись и позавтракали с этим решением. Одному из них было восемь. Другому восемьдесят восемь. Для обоих это решение было трудноосуществимым.
– Мам, я собираюсь гулять! – сказал Джо в маленьком домике садовника.
– Я собираюсь пройтись после завтрака, Стеттон, – сказал лорд Диглби в старинном родовом замке.
Оба встретили некоторое сопротивление. Оба были предоставлены самим себе с некоторыми условиями.
– Не уходи далеко! И ни в коем случае не заходи в лес! И…
– Сьюзан, оставь мальчишку в покое. – Старый садовник улыбнулся дочери. – Это же Мидлшир. Здесь ничего не может случиться.
– Вы позволите составить вам компанию, сэр? – спросил дворецкий.
– Благодарю вас за беспокойство, Стеттон, но не стоит тратить на меня свой законный выходной. Я не собираюсь заходить далеко. Да и что со мной может случиться?
– Вы можете упасть, сэр.
Старый лорд улыбнулся:
– Но могу и не упасть.
Дворецкий подавил вздох. Он служил у лорда всю свою жизнь, и, хотя они оба сохраняли видимую субординацию, их отношения давно переросли в крепкую дружбу, которая редко бывает даже между отцом и сыном.
– Возьмите с собой хотя бы Грету.
Старая гончая, единственная оставшаяся из когда-то огромной охотничьей своры, подняла голову и тявкнула.
Лорд Диглби вышел из замка.
Джо выбежал из домика.
Оба они, не сговариваясь, направились именно туда, куда им было нельзя.
Что делать в лесу в начале зимы, когда листья уже облетели, воздух пахнет прелой травой, но холод и снег еще не заглянули сюда, чтобы прикрыть неблаговидную слякоть? Что делать в лесу, когда птицы уже улетели на юг и вместо их кружевных голосов только шорох ветра и стылая, хрустальная тишина?
Он не пойдет далеко. Он только послушает. Только подышит. Только посмотрит на яркие ягоды брусники, которые еще не успели осыпаться и скрыться под листьями. Побудет на самом краешке, потому что это так страшно и так прекрасно – нарушать запрет и делать то, что хочется.
Джо с замиранием сердца шагнул между деревьев. Потом еще раз. И еще. А потом, переполненный радостью, высоко подпрыгнул и побежал. Коснулся шершавой, в морщинах, дубовой коры, подпрыгнул еще выше, чтобы сорвать желудь, да не этот, а вот тот, который сложнее, дотянулся, оступился, упал на спину и засмеялся.
Где-то залаяла собака. Джо приподнялся на локте и оглянулся на звук. Все в порядке, совсем близко были люди, а вон то дерево, от которого начинается тропинка. Он не заблудился.
Мальчик снова лег, нагреб полные пригоршни листьев и подбросил их в воздух. Тяжелые, набрякшие, они без всякого изящества падали на его оранжевую куртку, на землю, на лицо. Джо жмурился, смеялся и бросал снова и снова. В городе не было ничего такого. В городе был только маленький парк, и листья в нем сгребал и сжигал толстый дворник. А здесь…
– Эй, привет! Привет!
Голос шел из-за деревьев. Джо вздрогнул, сел и вгляделся.
– Привет!
Голос был мальчишеский. Неужели здесь есть кто-то еще? Еще один мальчик его возраста? Вот так везение!
– Привет! – крикнул Джо.
Голос засмеялся. Ну точно, мальчишка!
– Ты где? – спросил Джо.
– Я здесь! Здесь!
Джо завертел головой. Впереди за деревьями ему почудилось какое-то движение. Он вскочил на ноги.
– Иди сюда! Давай поиграем!
– Давай! – откликнулся голос. – Иди сюда!
Джо побежал. Но у дерева никого не оказалось.
– Эй! Ты где?
– Я здесь! Здесь! Вот, смотри!
Впереди из-за толстого шишковатого ствола вынырнула и исчезла голова в зеленой шапке.
– Ну так иди сюда! – сказал Джо.
– Иди сюда, – передразнил мальчишка и снова рассмеялся. – Иди сюда!
Джо оглянулся и приметил знакомые деревца. Вот его дуб, вот то, раздвоенное, у тропинки. Все в порядке.
– Ну, ладно, – сказал он и побежал дальше.
Лорд Диглби и Грета медленно шли по полю. Напитанная дождем земля мягко пружинила под ногами лорда и холодила подушечки на собачьих лапах. Поникшая трава была скользкой, и Стеттон счел бы ее слишком опасной для прогулки в одиночку, но эта земля принадлежала семье Диглби веками и помнила, кто ее хозяин. Она не позволила бы старику поскользнуться.
Старая Грета то забегала чуть вперед, то снова жалась к коленям. Она тоже многое помнила. Воспоминания в ее длинной узкой голове сохранялись в виде запахов, звуков и желаний, и сейчас она то и дело принюхивалась, застывала в стойке и порывалась бежать, сама не зная, куда и зачем. Человек должен был знать, человек должен был отдать команду, и псица преданно заглядывала в его лицо в ожидании. Но человек молчал. Он был рядом с ней и в то же время далеко-далеко. Он тоже катался на машине времени, но в его памяти у запахов и звуков были имена.
Лорд Диглби вспоминал свою первую охоту на лис. Конные охотники в красных и черных рединготах, свора легких, как ветер, собак, и его отец с сигарой в зубах и кнутом в руке. Вот девушка подносит ему кубок на счастье, и он выпивает его залпом и со стуком возвращает на поднос. Трубит рог. И вот они все, прекрасные в своем азарте и жуткие в своей цели, срываются с места и скачут, скачут через поле в лес…
Он тогда не смог убить лису, хотя эту честь оставили для него, пятнадцатилетнего мальчишки. Он смотрел на искусанное, обезумевшее от ужаса и ярости животное и просто не мог. Будущий лорд видел, как скривился егерь, который перед этим выхватил лису у разгоряченных собак, видел, как мать делала ободряющие жесты, и когда на плечо легла тяжелая рука отца, был готов расплакаться от собственной трусости и беспомощности. Отец набрал полную грудь воздуха, и мальчик зажмурился.
– Джеймс Диглби помиловал лисицу! – проревел отец. – Ура милосердному Диглби!
– Ура! – отозвались полсотни глоток.
Кто-то хлопнул его по спине. Собак убрали, и лисица смогла уйти. Джеймс смотрел, как она, подволакивая лапу, исчезает в кустах, и испытывал небывалое облегчение и радость пополам с чувством вины. Позже, уже во время войны, когда он многократно докажет свою храбрость себе и окружающим, он снова испытает это чувство. Когда подбитый им вражеский самолет утонет в облаках за секунду до того, как выстрелит в ответ…
Грета залаяла, и лорд Диглби вынырнул из воспоминаний. Неужели лисица? Гончая насторожила уши, принюхалась, но вместо того чтобы рвануть за добычей, вдруг развернулась к лорду Диглби и уперлась лапами ему в колени. Лорд покачнулся.
– Грета, Грета, осторожнее!
Но собака уже снова встала на все лапы и теперь лаяла, повизгивая и требуя идти за ней.
– Ну что там? Ну, беги, беги! Я не могу, ты же видишь.
Лорд махнул ей рукой, и Грета сорвалась с места. Но у кромки леса вдруг развернулась и понеслась обратно. Она обежала лорда вокруг, схватила за край куртки и потянула за собой. Лорд снова чуть не упал.
– Ладно, иду, иду. Только не беги так, шальная…
Грета тявкнула и потрусила вперед. Лорд поплелся следом. Все-таки ему было восемьдесят восемь.
Когда Джо понял, что что-то не так, было уже слишком поздно. Сквозь деревья перестало проглядывать поле, тропинка совсем пропала, а приметных знаков не было. Теперь черные древесные стволы возвышались бесконечной колоннадой, холодной, мокрой и незнакомой, в какую сторону ни глянь. Мальчишка в зеленой шапке перестал отвечать. Какое-то время Джо еще слышал его смех, но потом и он исчез.
– Эй! Это плохая шутка!
Джо старался бодриться и не поддаваться панике. Ведь не мог же этот мальчишка уйти далеко и просто бросить его здесь? Он наверняка где-то рядом, спрятался за деревом и ждет, когда Джо станет по-настоящему страшно. Тогда он, конечно, выйдет из-за деревьев и скажет: «Ну что, хорошо я тебя напугал? Меня зовут Эймос. Идем домой».
Почему именно Эймос, Джо не знал, но в голове всплывало именно это имя. И еще обязательно веснушчатое лицо и рыжие волосы под зеленой шапкой.
– Эй! Где ты? Мне нужно домой! Мама будет меня ругать!
Тишина. Ветер. Только теперь это уже была недобрая тишина и совсем другой, зловещий ветер. Даже запах осеннего леса стал более холодным и землистым. Джо подышал на руки. Ну, так и есть – изо рта вырвалось и тут же растаяло облачко белого пара. Значит, не показалось и действительно похолодало. Плохо, очень плохо! Он же замерзнет в лесу! А может, Эймос его все-таки бросил и убежал домой?
– Эй! Я не знаю дороги!
Ему ответило хриплое карканье. На ближайшее дерево села толстая ворона и теперь любопытно таращила на мальчика маленькие черные глазки.
«Она ждет, когда я умру», – подумал Джо и закричал во всю силу легких. Теперь он уже не пытался докричаться до мальчика в зеленой шапке, он кричал вообще, от страха, усталости и голода. Лес ответил слабым эхом.
Джо посмотрел вверх. Голые кроны деревьев тянулись в белое зимнее небо и медленно покачивались на ветру. Им не было дела до Джо.
На лоб мальчику упала первая снежинка.
– Эй, пап, ты видел Джо? – Сьюзан вернулась из магазина, поставила на пол пакеты и оглядела дом.
Она изо всех сил старалась не быть матерью-наседкой, но ничего не могла с собой поделать. Мидлшир был родным для нее, а не для Джо. В последний раз он был здесь, когда ему было пять, и не запомнил ничего, кроме огромной елки в дедушкином доме. Теперь, когда они перебрались сюда и Джо предстояло осваиваться в деревушке, Сьюзан вспомнила все опасности из собственного детства. Лес, хлипкий мостик через реку, внезапная глубина моря у самого пляжа, извилистые улицы-лабиринты – все то, что казалось приключением в семь, сейчас, через призму взрослости, виделось ей жутким. Сперва она и вовсе не отпускала Джо от себя, а потом, поддавшись на ласковые уговоры отца, стала разрешать ему гулять возле замка. Сегодня Сьюзан впервые отлучилась, пока сын был на прогулке. В конце концов, рядом был дедушка, так?
Старый садовник занимался починкой какой-то сложной деревянной игрушки. Он нашел ее на барахолке, с горящим взглядом разобрал на части и теперь потихоньку собирал обратно, пытаясь выявить проблему.
– Час назад Джо видели Андерсоны, – ответил он, не отвлекаясь от своего дела. – Он гулял по полю.
– Час назад? Пап, я встретила Андерсонов в супермаркете, а дотуда больше часа!
Старик захлопал глазами и уставился на дочь:
– Ох, Сьюзан! А сколько сейчас времени?
– Половина шестого, пап. Так где Джо?
Он посмотрел на часы и отложил инструменты.
– Ты вот что, не волнуйся, готовь ужин. А я пойду его поищу. Готов поспорить, он будет очень голодным!
Сьюзан вымученно улыбнулась. Старик набросил тяжелую стеганую куртку и вышел за дверь.
Джо сжался в комок. Он очень устал, горло саднило от криков, на щеках остались красные полоски – соленые слезы и ветер кусали тонкую кожу. Хотелось есть.
«Я только немного отдохну, – думал Джо. – Отдохну и пойду дальше, потому что этот лес должен когда-нибудь закончиться. И когда-нибудь, может, завтра, я из него выйду. Но выйду обязательно. А потом я найду того мальчишку в зеленой шапке и как следует его поколочу. Может, даже ударю его в нос, хоть мама и не разрешает так делать после того случая с Бронвин…»
Джо закрыл глаза. Только на минуточку.
Черные деревья безучастно качали кронами над его головой. Ветер укладывал снежинки на его шапочку. Джо спал.
– Грета. Грета, постой, я больше не могу. Куда ты меня тащишь?
Они уже зашли довольно далеко в лес, и лорд Диглби начал всерьез беспокоиться. Это явно была не лисица и не мертвый олень. Собака услышала что-то более серьезное, и если бы лорд понял это раньше, он бы позвал кого-нибудь на помощь. Если там в лесу лежит кто-то раненый, толку от старика будет мало. Разве что оказать первую помощь, на это он еще был способен. А вот что дальше?
Ноги начали дрожать от усталости, и лорд присел отдохнуть. Он достал из кармана заботливо приготовленную Стеттоном флягу и сделал большой глоток. Виски с имбирем побежал по жилам, возвращая телу тепло и силы. Как перед охотой на лис…
Собака подошла к нему, ткнулась в колени и виновато поджала хвост.
– Что такое, а? Ну, что?
Лорд погладил ее по голове. К нему вернулось подозрение, что это все-таки была лиса или, того хуже, воспоминание Греты о лисе. Он поднял собачью морду и внимательно всмотрелся во влажные глаза.
– Ты что же, обманула меня, а, подруга?
Грета тявкнула.
Ну нет. Из всей своры эта была самой лучшей. Она могла учуять добычу, когда остальные собаки только бесполезно крутили головами по сторонам, и услышать мышь, копошащуюся на соседнем поле. Когда пришлось продавать собак, лорд Диглби оставил ее себе, хотя именно за нее назначали самую большую цену. Слишком много воспоминаний было связано с Гретой, слишком хорошим она была другом.
– Потеряла, да? Ну, ничего, ничего. Давай, Грета, нюхай, нюхай. Слушай. Ты найдешь, девочка. Если кто найдет, то это ты.
Грета встала в стойку и долго стояла, не шевелясь. Снежинки оседали на ее пятнистой шкуре. Она была похожа на очень красивую статую. Лорд Диглби ждал и постепенно выравнивал дыхание. Вот сердце и легкие почти пришли в норму, вот перестало колоть в боку. Ничего. Еще поживем.
– Не нашла? Ну, Грета?
Собака повернулась к нему, качнула хвостом и неуверенно указала мордой налево.
– Ну пойдем. Пойдем, хорошая.
И лорд с кряхтением, потому что никто не слышал, поднялся и пошел за гончей.
Джо снилась яичница с беконом. Он сидел за столом, рядом была мама, и он очень хотел есть, но почему-то у него не было вилки. Когда он спросил об этом маму, она только развела руками и ответила, что вилок у них в доме больше нет и яичницу придется есть прямо так, руками, с горячей сковородки. А когда он возмутился, что ничего не получится, мама наклонилась и стала сильно трясти его за плечи.
– Эй, мальчик! Эй! Давай, проснись…
Джо открыл глаза. Над ним стоял старик в твидовой кепке и заглядывал ему в лицо. Рядом с ним вилась удивительная собака.
– О! Это гончая! – сказал Джо спросонок, а потом проснулся окончательно. – Вы меня спасли!
– Еще нет, малец, еще нет, – ответил лорд Диглби. – Нам еще нужно отсюда выйти.
– А вы знаете, как?
– Грета знает, – отозвался старик и указал на собаку.
Джо вскочил на ноги. В животе у него громко заурчало. Он ужасно смутился.
– Голодный? Ну, тогда погоди, присядь…
Лорд похлопал себя по карманам и извлек сверток с сэндвичами. Грета и мальчик синхронно сглотнули слюну. Лорд усмехнулся. Он усадил мальчика обратно на бревно, расстегнул куртку и укрыл ребенка полой. Грета легла у ног Джо, прислонившись теплым боком, но сделала это скорее из надежды получить кусочек, чем из желания согреть. Мальчик доел оба сэндвича почти до конца, потом опомнился и отдал остатки собаке. Она с достоинством приняла угощение.
– Теперь идем.
Грета возглавила процессию. На лес начали опускаться сумерки, и без собачьего нюха лорд и мальчик ни за что не нашли бы дорогу. Они шли медленно и осторожно, чтобы не споткнуться.
– Как ты здесь оказался? – спросил лорд.
– Да какой-то дурак меня завел.
Лорд остановился. Неужели детей в лесу было двое?
– Какой дурак?
– Не знаю, я его так и не увидел. Только шапку. Зеленую такую. Он меня все время звал, звал, а я бежал, бежал… а потом он ушел, а я заблудился.
– А как звал? Что говорил?
Джо потер нос и развел руками:
– Да просто «Иди сюда», «Привет»… и все. Странный такой. Увижу – поколочу!
Лорд Диглби покачал головой. На губах у него появилась грустная улыбка. Он махнул рукой, предлагая идти дальше.
– А вы его что, знаете? – спросил Джо.
– Кажется, знаю. Встречал в детстве. Вот уж не думал, что он еще здесь…
– Да не, он не старый! Я ж говорю, мальчик, как я!
– Они долго живут и долго взрослеют, – объяснил лорд. – Для них один век как для нас – год.
– Да вы про кого?
– Это лесной дух. Древнее существо. Кельты им поклонялись, а потом кельты исчезли, а духи так и остались в лесах. Они могут выглядеть как люди или как деревья. А какие они на самом деле, никто не знает. Говорят, очень страшные.
Мальчик вытаращил глаза:
– Ого! Живой кельтовский дух! Не шутите?
– Да вот не шучу, правда кельтский дух. Я его однажды встретил, когда был почти такой, как ты. Только тогда он меня не завел в лес, а, наоборот, вывел. Я тоже думал, что это просто мальчик в зеленой шапке. А потом мне дед про него рассказал. Он его звал лесным хранителем, или лесовиком.
– Вот здорово! – Джо тут же забыл все свои страхи и приключения. – Расскажу Финли, когда вернусь, он обалдеет!
– Финли – твой друг?
– Ага, из города. Мы с мамой там раньше жили. А сейчас тут живем, с дедушкой.
– А как зовут твоего дедушку?
– Огастес Бартоломью Бушби.
– О!
Лорд Диглби повернулся и внимательно посмотрел на мальчика:
– Так ты, выходит, Джо?
– А откуда вы знаете? – подозрительно спросил мальчик.
Лорд улыбнулся и успокаивающе коснулся его макушки.
– Твой дедушка – мой садовник. Я Джеймс Диглби. Лорд Диглби.
– Ух ты! Вот это день! – Мальчик широко развел руками. – Заблудился, встретил настоящего лесовика и взаправдашнего лорда! Финли никогда не поверит!
Лорд Диглби засмеялся. Смех у него был глухой, суховатый, немного похожий на уханье совы. Из леса ему в ответ раздалось воронье карканье. А Джо продолжал тараторить:
– А вы живете в замке? А там есть подземелье? А можно будет как-нибудь прийти и посмотреть?
– Подземелий нет, но есть погреб. И если ты как-нибудь зайдешь меня навестить, я буду очень рад и с удовольствием тебе все покажу. Правда, сейчас в замке уже не так красиво, как было раньше, но, я думаю, тебе понравится. Будет что рассказать Финли, – добавил лорд и подмигнул.
– Точно! – ответил Джо.
И тут лорд Диглби упал.
– Сэр, лорд Диглби, вы в порядке?
Лорд пошевелился. Боль взметнулась по ноге и схватила за горло, мешая дышать. Из глаз брызнули слезы.
– Да… да, все нормально, Джо.
– Вы обманываете. Зачем вы обманываете?
Лорд Диглби попытался сесть. Джо кинулся ему помогать. Его тонкие руки неожиданно сильно обхватили плечи старика. Лорд Диглби заметил, что у мальчика нет варежек, и в пелене боли это почему-то показалось ему важным. Глаза мальчика были огромными от страха и сочувствия.
– Все хорошо, Джо.
Лорд говорил спокойно и мягко. Он достал из кармана носовой платок и медленно вытер лицо от слез и растаявших снежинок.
– Только, знаешь, дальше тебе придется идти одному. Грета тебя выведет.
– Ни за что!
– Джо, послушай. Я не смогу встать. А ты выйдешь из леса и позовешь кого-нибудь на помощь. Я подожду вас здесь.
– Нет! – Джо топнул ногой. – Вы здесь замерзнете, я знаю! Я читал Джека Лондона!
Легкая улыбка промелькнула на лице старика. Он протянул мальчику руку.
– Ну уж нет. Посмотри, видишь, как тепло я одет? И здесь не Аляска. Ну же, Джо, иди. Доверься Грете.
Гончая вертелась рядом и нервно облизывалась. Она проскользнула между Джо и лордом и ткнулась носом хозяину в лицо. Лорд погладил теплую собачью голову. Грета, Грета, умница…
– Иди, Джо.
– Пусть идет Грета.
Лорд Диглби посмотрел на собаку, потом на мальчика. В лесу быстро темнело, температура падала. Первые заморозки, которых так ждал уставший от слякоти Мидлшир, выбрали именно этот вечер, чтобы заявить о себе. Сможет ли восьмилетний городской мальчик пройти по темному лесу вслед за собакой? Хватит ли у него сил и упрямства? И тут внутри у лорда похолодело – он вспомнил о лесовике. Если тот решил всерьез взяться за мальчика, не собьет ли он его с дороги снова? Тогда, когда их найдут, будет уже поздно…
Лорд Диглби не боялся смерти – ему было восемьдесят восемь и он был солдатом. Но мальчик такого не заслужил. Так что же делать?
– Да. Ты прав. Пусть идет Грета.
Но собака не сможет ничего рассказать. Как же дать понять, что ее послали люди? Лорд Диглби потянулся к шее и снял тяжелый медальон на толстой цепочке. Медальон был семейной реликвией, его украшал герб Диглби, и все знали, что лорд всегда носил его на себе. Он застегнул медальон поверх собачьего ошейника и взял собачью голову за уши.
– Слушай, Грета. Нам нужна помощь. Люди, – сказал лорд и добавил: – Стеттон. Приведи Стеттона. Поняла?
Собака тявкнула. Это могло значить все что угодно, но лорд Диглби верил в сметливость давней подруги. Он позволил собаке лизнуть себя в лицо. Потом хлопнул ее по поджарому боку.
Грета сорвалась с места и понеслась через сумеречный лес…
Виктору Эрскину не понравился дом. Старинный особняк, построенный в те времена, когда георгианский стиль только начал входить в моду, был слишком большим для одного человека. Даже сейчас, когда исторический облик сменился современным и массивные дубовые панели уступили место нежно-голубым обоям, он сохранял аристократическую чопорность. Она проявлялась в деталях. Широкая лестница на второй этаж с коваными перилами, полукруглые окна, из которых сквозило, даже несмотря на стеклопакеты, высокие потолки, которые требовали массивных люстр, а не тех милых светильников, которыми украсила их тетушка, – все это говорило о его истинном характере. Виктору дом казался чужим, и он слишком долго пустовал. Одиночество и уныние копились в нем годами, заполняя комнату за комнатой, этаж за этажом, и теперь, потревоженные вторжением живого дышащего существа, превращались в пыль и сырость и оседали на коже ощущением то ли меланхолии, то ли ностальгии. Все утро и почти весь день Виктор выгонял их из дома. Он вымыл пол, открыл окна и, сам не понимая почему, но твердо зная, что именно так и нужно, громко пел, расхаживая из комнаты в комнату и вытирая пыль.
Дом встряхивался и потягивался, просыпаясь от летаргии. К шести часам он уже походил на обитаемое жилище, и Виктор с гордостью оглядывал плоды своих трудов, стоя посреди гостиной. Со временем он найдет здесь место, где ему будет уютно, устроится там с ноутбуком и наконец напишет настоящий роман.
Виктор улыбнулся. Именно так все и будет. Где, как не в доме Михлича.
В животе у него заурчало. Виктор вспомнил, что в последний раз ел утром и это были отвратительные блинчики из придорожного супермаркета. Интересно, есть ли в Мидлшире приличные кафе? Уж бар-то точно есть.
Полный надежд и предчувствий и готовый встретить все, что предложит ему Мидлшир, Виктор вышел за ворота.
И оказался лицом к лицу с миссис Андерсон, которая случайно проходила мимо уже четвертый раз. Ее широкие ноздри раздулись, глаза засверкали, тонкий бледный рот сложился в хищную улыбку.
– Добрый день, молодой человек! Вы – новый хозяин? Или снимаете? Надолго к нам?
– О… я тут живу, – ответил ошарашенный таким напором Виктор и добавил: – Добрый день.
Он попытался ее обойти. Она попыталась этого не допустить.
– А вы надолго к нам? Кстати, я – ваша соседка, миссис Адель Андерсон.
– Виктор Эрскин. Простите, мадам, но я спешу.
Он снова попытался ее обойти. Миссис Андерсон захихикала.
– Ну надо же, «мадам»! Мы здесь люди простые, мистер Эрскин, вы можете звать меня просто Адель. А я могу звать вас Виктор? Вы очень похожи на моего сына, он механик. А вы чем занимаетесь?
Виктор с досадой подумал, что, пожалуй, все-таки стоило поехать на машине. «Ягуар», конечно, тоже привлекал внимание, но в нем можно было ни с кем не разговаривать. Он посмотрел миссис Андерсон прямо в лицо и бесцеремонно положил руки ей на плечи, мешая двинуться с места.
– Прошу прощения, мадам, – сказал Виктор, крутнулся, словно в танце, и оказался позади миссис Андерсон. – Но я правда очень спешу.
И он быстро зашагал прочь. Миссис Андерсон осталась стоять посреди улицы с приклеившейся к губам дружелюбной улыбкой. Через пару мгновений она опомнилась, посмотрела вслед Виктору и покачала головой:
– Все-таки грубиян.
Виктор ничего не услышал. Он быстро свернул за угол и пошел по главной улице, выискивая, где бы перекусить, и разглядывая место, в котором оказался.
Тетушка ничуть не преувеличила, когда описывала Мидлшир как заевший тумблер в машине времени. Сейчас, когда зимние сумерки скрадывали приметы современности, Виктору казалось, что он вернулся на пару веков назад. В деревенских домах зажигали окна, и теплый оранжевый свет выплескивался на улицу сквозь закрытые шторы. Иногда вместе со светом, как сквозь портал, прилетали обрывки разговоров, смех и музыка из телефильма. Иногда – и от этого желудок начинал ныть – запахи свежей выпечки. Виктор вертел головой из стороны в сторону и смаковал все это, как хорошее вино.
«Я сейчас бродяга, – думал Виктор. – Без дома, без рода, без имени. Никто обо мне ничего не знает. Наконец-то».
Он набрел на крошечный магазинчик. Хозяйка собиралась закрывать, но взглянула на Виктора и снова вернулась к кассе. При других обстоятельствах Виктор бы задержался здесь надолго – магазинчик явно тоже путешествовал во времени назад, но ему не хотелось задерживать владелицу дольше необходимого. Он быстро купил домашний пирог с мясом и кое-что на завтра и пошел дальше.
Где-то на середине улица делала крутой поворот и уходила к морю. Над морем высилась черная громада старинного замка Диглби. Виктор читал о нем и знал, что семья Диглби живет здесь уже четыреста лет и даже сейчас замок обитаем. Правда, нынешний лорд так и не женился и наследников у него не было, что очень огорчало местных. Они дружно молились за его здоровье и надеялись, что замок не перейдет в руки застройщиков, которые превратят Мидлшир в череду одинаковых безвкусных домиков или, того хуже, построят здесь отель.
Интересно, а можно ли как-то завести с ним знакомство и посмотреть замок изнутри? Или, может быть, есть какие-то экскурсии для туристов?
Виктор задумчиво отломил кусок от пирога и направился в сторону замка, чтобы взглянуть на него поближе.
Джо никто не видел. Сьюзан металась от дома к дому, заглядывала в лавки, расспрашивала прохожих – ничего. Отец уже побывал здесь и теперь спустился к морю, чтобы поискать мальчика там, но Сьюзан должна была удостовериться сама. Мысль, которую она всеми силами гнала от себя прочь, наконец достучалась до нее и обрушилась со всей силой реальности.
Джо нарушил запрет. Он ушел в лес и заблудился. Других вариантов нет. Если, конечно, он не вернулся домой и не сидит сейчас у камина, отогревая замерзшие нос и руки. Это надо же было уйти из дома без варежек…
Сьюзан прибавила шаг. Домик садовника, в котором они жили, стоял возле замка и был едва ли не таким же древним, как он. Бушби всегда служили Диглби, Диглби всегда помогали Бушби. Даже сейчас, когда у старого лорда не осталось почти ничего от былого величия, Огастес Бушби работал в его саду. Конечно, в свои семьдесят семь он уже мало что мог, но все-таки…
Сьюзан озарило. У лорда Диглби была собака. Гончая. Она была старой, но отец говорил, что собака все еще очень хороша. И Стеттон, его дворецкий, наверняка не откажет в помощи.
Сьюзан ускорила шаги.
Грета выскочила из леса недалеко от замка и на секунду застыла, принюхиваясь. Глаза у нее были уже не те, да и в сумерках от них было мало толку, но нос все еще действовал отменно. Грета учуяла людей. Слабый, едва заметный запах Стеттона тянулся к ней от дороги. Дворецкий, как всегда в выходной, взял велосипед и поехал навестить мать, которая жила в деревне.
Собака застыла в нерешительности. Слово «Стеттон», сказанное человеком, свербило в ее голове. Но рядом с ним сверкало другое слово – «помощь». Для помощи нужны люди. Люди были дома. А еще двое шли ей навстречу, на некотором расстоянии друг от друга. Они были ближе и… Грета заскулила и облизнулась. У одного из них был мясной пирог.
Это решило дело. Грета побежала.
– Эй, эй!
Собака вынырнула из кустов прямо перед Виктором и залаяла, повизгивая и приседая на задние лапы.
Виктор повернулся к ней боком. Собака прыгнула и снова оказалась перед ним. Виктор почему-то вспомнил миссис Андерсон.
– Голодная? Ну на, на.
Он отломил кусок пирога и бросил собаке. Она смела его мгновенно и продолжила лаять и повизгивать.
– Еще хочешь?
Виктор бросил еще. На этот раз собака с трудом, но проигнорировала пирог. Она попыталась схватить Виктора за штаны. Виктор отшатнулся.
– А ну!
Он замахнулся, но собака не убежала. Она отпрыгнула в сторону и тут же вернулась обратно, не давая Виктору уйти.
– Да что тебе нужно?
Вопрос вырвался у Виктора помимо воли, но в голове у него включилась лампочка. Собака действительно что-то хотела. И это была не обычная собака. По правде сказать, таких собак Виктор до этого видел только на картинках. Он знал, что английские аристократы разводили их для охоты. Виктор пригляделся внимательнее. На шее у собаки что-то болталось. Медаль? Бирка с адресом? Может, она потерялась?
– Погоди, погоди, – Виктор заговорил успокаивающе-ласково. – Я попытаюсь это снять, а ты не оттяпаешь мне руку. Хорошо?
Он протянул к собаке открытую ладонь. Собака вытянула морду, чтобы ее понюхать. Виктор очень медленно коснулся собачьей головы и провел рукой до ошейника. Ему в руку лег тяжелый круглый медальон.
– Что ты такое?
На медальоне был герб. Виктор осторожно отстегнул цепочку и поднялся на ноги, пытаясь его разглядеть. Это явно что-то значило. Но что?
– Простите, сэр!
Виктор обернулся. Из-за собачьего тявканья он не услышал шагов и теперь смотрел на неведомо откуда взявшуюся молодую женщину с очень длинной косой. Вид у женщины был усталый, испуганный и отчаявшийся.
– Вы не видели здесь мальчика? В черной шапочке и оранжевой куртке?
– Что? О. Нет, я вообще не видел здесь детей. А вы, случайно, не знаете…
Собака вдруг залаяла, метнулась к Сьюзан и уперлась лапами ей в колени.
– Грета! – Имя вылетело у Сьюзан внезапно.
Она даже не была уверена, что слышала его больше одного раза. Собака тявкнула, схватила Сьюзан за подол пальто и потащила за собой.
– Куда, Грета, куда? Стой, Грета, я должна найти Джо…
Собака залилась лаем, отбежала в сторону леса, вернулась и снова попыталась схватить Сьюзан. Сердце женщины взлетело и забилось у самого горла.
– Грета, где Джо?
Собака отбежала в сторону леса. Вернулась. Залаяла.
– У нее было вот это, – сказал Виктор и протянул Сьюзан находку.
Та рассеянно провела по ней пальцами.
– Медальон лорда. Он никогда его не снимает. Значит, это лорд в беде…
Она заколебалась. Нужно было бежать и звать на помощь. Но тогда как же Джо? Если все побегут искать лорда, кто спасет ее мальчика? А если они там вместе? Но Грета вот она, и этот молодой человек…
– Нам нужно идти за ней, – сказал Виктор.
– Я должна найти сына. Простите.
Грета залаяла.
– Хорошо. Я пойду за собакой, а вы вызовите помощь.
Они услышали шорох шин. Рядом затормозил старый тяжелый велосипед.
– Грета!
Стеттон спрыгнул к собаке.
– А где же лорд Диглби?
– Она зовет нас за собой, – сказал Виктор.
Стеттон оглядел его с ног до головы, потом посмотрел на Сьюзан:
– Сьюзан. Вы ведь Сьюзан, верно? Я видел вас только один раз. Вы умеете ездить на велосипеде?
Женщина кивнула.
– Тогда берите и жмите на педали изо всех сил. Позвоните в полицию. Зайдите в замок…
– Я должна найти сына! – вскричала Сьюзан.
Стеттон заглянул ей в глаза:
– Поверьте, если полиция возьмется за дело, они прочешут тут все. И найдут и лорда, и вашего мальчика. Ну же! Ему восемьдесят восемь! Скорее, Сьюзан! – Он повернулся к Виктору: – А вы…
– Я иду с вами, – сказал Виктор.
Стеттон кивнул. Они наконец пошли, а потом и побежали за Гретой.
– Виктор Эрскин, – сказал Виктор на бегу.
– Джон Стеттон, – представился Стеттон.
И оба замолчали, чтобы сберечь дыхание.
– А мама говорит, что курить – вредно, – сказал Джо.
– Мама абсолютно права, – ответил лорд.
Оба протянули руки к костерку. Костер дался им нелегко – Джо исцарапал руки и порвал куртку, пытаясь наломать сухих еловых веток, а лорд Диглби неудачно повернулся, когда вытаскивал на свет свой страшный секрет – зажигалку и пачку сигарилл. Обоим было больно, но ни один из них не жаловался.
– Папа много курил, – сказал Джо.
Лорд быстро глянул на мальчика. Он уловил прошедшее время.
– Мой тоже, – сказал лорд Диглби. – Но ужасно ругался, когда узнал, что я тоже курю. Запер меня дома на все выходные.
– Жуть! – сказал Джо.
Старик пожал плечами:
– Все равно погода была гадкая. Лило как из ведра.
Джо хихикнул. Он вытянул из кучки хвороста длинную ветку и теперь поджаривал ее на костре, глядя, как огонек пляшет на кончике. Сюда бы хлеба и сосисок, подумал лорд Диглби. Получился бы отличный пикник. Не считая сломанной ноги и безжалостно черного леса вокруг.
– Мой папа умер, – вдруг сказал Джо. – Его сбила машина.
Сердце старого лорда сжалось. Он покачал головой.
– Мой упал с лошади, – сказал лорд Диглби.
Джо поднял на лорда глаза, и лорд вдруг очень четко увидел, как заострилось от усталости его лицо. В его зрачках плясал костерок.
– Вы по нему скучаете? – спросил мальчик.
– Каждый день, – ответил старик.
– И я скучаю.
Они помолчали. Палочка, которую жег Джо, перегорела пополам и упала в костер. Снова пошел снег.
– Знаешь, – начал лорд Диглби, – когда я был маленьким, меня каждое воскресенье водили в церковь. Тогда так было принято. Там нас учили, что никто не исчезает навсегда. Наши близкие просто уходят в другое место, и потом, когда настанет время, мы с ними снова увидимся. Потом со мной много чего случилось, была война, и я перестал ходить в церковь. Но в это я верю до сих пор. Однажды мы увидимся. И тогда я честно смогу сказать отцу, что больше не курю.
Джо улыбнулся. Это была хорошая улыбка, и лорду Диглби стало теплее.
– Джо! Джо!
Голос донесся из-за деревьев, далекий и какой-то плывущий. Джо вскинул голову:
– Я здесь!
– Джо! Джо!
– Эге-гей!
Мальчик вскочил на ноги. Голос замолчал, а потом как будто стал отдаляться. Двое у костра замерли, напряженно прислушиваясь.
– Джо!
Голос зазвучал совсем близко.
– Да это же мама!
Мальчик подпрыгнул и рванулся в темноту.
– Джо, постой!
Лорд потянулся его поймать, но не успел.
– Мама! Мама, я здесь!
– Джо! Джо!
– Джо! – крикнул лорд. – Джо, вернись!
Но мальчик исчез. Черный лес поглотил его.
– Как эта собака может так бежать? – Стеттон схватился за дерево и застонал, переводя дух.
Они взяли хороший старт, но нестись за гончей на всех парах сперва по полю, а потом и через лес, да еще и в темноте, оказалось ошибкой. И Джон Стеттон, и Виктор быстро выдохлись и обзавелись синяками.
– Но ведь это гончая, так? – ответил Виктор.
Он был в лучшей форме, чем дворецкий, но ему здорово мешал пакет с продуктами, который он зачем-то потащил с собой. Он воспользовался передышкой, чтобы завязать его и устроить под мышкой.
– Этой гончей пятнадцать лет. По собачьим стандартам она ровесница лорда, если не старше.
Виктор хмыкнул:
– Это какой же она была в молодости?
Из темноты донесся нетерпеливый лай. Мужчины синхронно выдохнули, переглянулись и побежали дальше.
– Мама!..
Джо стоял в темноте и прислушивался. Голос исчез. Их с лордом костерка не было видно. Он снова был один.
– Лорд Диглби!
Тишина.
– Кто-нибудь?
Его голос звучал глухо, как будто мальчик кричал в вату. Ему казалось, что и лес вокруг него был темнее и плотнее, чем тот, из которого он выбежал. Ему стало по-настоящему страшно, и одновременно с этим он разозлился.
– Опять ты! Ты, кельтовский лесовик! Выходи! Слышишь? Я тебя побью!
Звук снова ушел в никуда. Джо затопал ногами.
– Ты трус! Трус! Слышишь? Ты трусливый трус! Иди сюда!
Лес оставался темным и безмолвным. Джо зажмурился и смахнул слезы. Это было нечестно. Ведь его почти уже спасли!
Вдруг что-то яркое мазнуло по его векам. Он распахнул глаза и увидел, как прямо рядом с ним, за деревьями, идет человек с факелом.
– Эй! Эй!
Джо закричал, но человек его не услышал. Тогда мальчик побежал к нему. Но чем больше он бежал, тем дальше от него уходил человек. Джо остановился. Человек с факелом вдруг оказался так близко, что Джо смог ясно разглядеть его лицо. Он даже протянул руку, чтобы до него дотронуться, но так и не смог. Молодой темноволосый мужчина держал факел перед собой и смотрел прямо на Джо, но не видел его. Вот он отвернулся и медленно пошел в глубь леса. Мальчик остался стоять на месте. У него больше не осталось ни сил, ни надежды.
– Джон, костер! Справа!
Виктор рванулся на огонь, как огромный мотылек. Джон Стеттон, который успел отстать, собрал волю в кулак и побежал следом.
Старик лежал на боку недалеко от костра. Он пытался дотянуться до ближайшего деревца, чтобы встать. Стеттон кинулся к нему, но Грета оказалась быстрее. Она пролетела мимо и теперь с визгом облизывала лорду лицо.
– Лорд Диглби! Сэр!
Дворецкий мягко усадил лорда и поддержал его за плечи.
– Мальчик… – пробормотал лорд. – Помогите мальчику!
– Где он? – Виктор завертел головой, вглядываясь во тьму.
– Я не знаю! Лесной дух увел его.
Джон и Виктор переглянулись. Лорд повысил голос:
– Послушайте! Я не брежу, и я в своем уме. Если пойдете просто так, пропадете. Возьмите головню. Лесовик боится огня. Ну, берите! Да не стойте же столбом!
Виктор схватил из костра тлеющую палку. Был там лесной дух или нет, но огонь разгонял тьму и освещал дорогу, а значит, был нелишним.
– И Грета. Возьмите Грету.
Виктор кивнул. Старая гончая тяжело дышала, язык у нее свесился на сторону, но когда лорд приказал ей искать, она подняла голову и принюхалась. Потом медленно потрусила в лес. Виктор пошел за ней. Когда он исчез за деревьями, до слуха оставшихся донеслись голоса и свист. Звуки были пока еще далекими, но обнадеживали. К ним шла помощь.
– Джо! Джо! Джо!
Голоса возникли из ниоткуда и звучали сразу со всех сторон. Мальчик завертелся на месте.
– Джо! Джо! Джо! Давай поиграем!
Темнота. Деревья. Холод. Первые звезды в небе.
– Джо-о-о-о-о-о-о-о…
– Я не буду с тобой играть! – закричал Джо. – Никогда!
Из темноты засмеялись.
– Джо-джо-джо-джо-джо-джо-о-о-о-о-о-о-о-о-о…
– Я тебя ненавижу! Слышишь? Ненавижу!
– Джо!
Мальчик зарычал и кинулся на голос. Он бежал вслепую и вдруг врезался во что-то большое и живое. Оно охнуло. Джо, не поднимая головы, начал лупить по нему кулаками и пинать ногами. Он кричал. Что-то прыгнуло на него, повалило на землю и дохнуло горячим паром. Он закрыл лицо руками.
– Ну и силен же ты, – сказал человеческий голос.
Мальчик открыл глаза. Над ним нависала собачья морда с высунутым языком. А позади собаки стоял высокий мужчина с факелом.
Джо улыбнулся.