Вскоре Молчун был чисто выбрит, подстрижен, а надев мундир, стал еще больше походить на образцового гвардейца.
– Ну что же, можно прямо сейчас на императорский смотр, – сказал Тревис, оставшийся довольным видом новичка. – Ну, пойдем, покажемся его светлости, а то я не знаю, что мне с тобой дальше делать.
Они вернулись на шумное подворье, откуда то и дело выезжали подводы, а им на смену приходили порожние.
– Его светлость корабли готовит, на землю новую ехать, – пояснил Тревис.
– Далеко?
– Говорят, дня четыре, но я там никогда не был. С соседом нашим, прелатом Илкнером, сговорились поменяться, мы им малую ближнюю отдадим, а они нам – дальнюю большую. Ну-ка постой…
Тревис остановился и сдвинул шляпу Молчуна чуть набок.
– Вот так у нас носят.
– Спасибо, господин Тревис.
Проталкиваясь между подводами и пропуская нагруженных поклажей грузчиков, они миновали самую тесную часть подворья и вошли под своды замка. Молчун ожидал увидеть серые стены и высокие закопченные потолки, но оказалось, что изнутри замок побелен, а залы в большинстве своем были «для полезности» перехвачены перекрытиями. Лишь каменная лестница все еще хранила на себе признаки былого величия, и ее первый марш был украшен скрывавшимися в нишах скульптурами мифических воинов, а на стенах висело не менее полусотни потемневших от времени портретов предков прелата Гудрофа.
Но уже за поворотом, на следующем марше все поменялось. Ступени здесь прикрывал мягкий ковер, ниши были завешаны гобеленами, а на стенах, по новой моде, висели яркие пейзажи с видами местных холмов, гор и водопадов. Молчун заметил, что основная часть пейзажей была выполнена на шелку в незнакомой ему технике.
В коридоре второго этажа, выбеленном особенно тщательно и освещенном лампами с чистыми стеклянными колпаками, из библиотеки навстречу Тревису и Молчуну неожиданно вышла девушка.
Заметив ее, Тревис встал к стене, и Молчун последовал его примеру.
– Здравствуй, Тревис, – на ходу бросила Амалия.
– Здравия желаю, ваша светлость!
– Стоп, – сказал себе Амалия и остановилась напротив новичка. – Кто он, Тревис, где я могла его видеть?
Главный телохранитель растерялся, мысленно перебирая возможные места, где дочь прелата могла видеть Молчуна.
– Э-э… Представься ее светлости… – буркнул он, не придумав ничего лучше.
Новичок на мгновение замешкался, затем сдернул шляпу и поприветствовал Амалию, поведя шляпой по полу и сделав ногами несколько замысловатых движений, как будто танцуя.
Амалия и Тревис переглянулись.
– У меня нет имени, ваша светлость, все зовут меня Молчуном. Я невольник его светлости прелата Гудрофа, – сообщил новичок, прижимая шляпу к груди и глядя в пол, как и подобает невольнику.
– Не может быть! – воскликнула Амалия. – Ты тот самый вонючка?
– Видимо, да, ваша светлость, – скромно подтвердил Молчун, и Амалии вдруг стало неловко, что она сморозила такую глупость.
– Ой, извини меня, я не это имела в виду… – сказала интресса, но тут же поняла, что просит прощения у раба. – Да что ты себе позволяешь?! – закричала она, понимая, что теперь выглядит еще более глупо. – Пошли вон, оба!
Тревис дернул Молчуна за рукав, и они поспешили к кабинету прелата, а Амалия сорвалась на бег и, скрывшись в своих покоях, смогла наконец перевести дух.
Затем подошла к зеркалу и придирчиво себя осмотрела.
– Платье какое-то дурацкое… слишком много складок… – пробурчала она. – А осанка? Я что, всегда так горблюсь?! А волосы? Так укладывают волосы только престарелые маменьки! Амалия, в таком виде ты выглядишь на все сорок лет!
Пока интресса высказывала своему отражению все, что она о нем думала, Тревис и Молчун шагали по коридору.
– Что-то непонятное происходит с интрессой, – покачал головой главный телохранитель. – Ты с ней знаком, что ли?
– Как можно, я простой раб, – возразил Молчун, и Тревис с ним согласился, однако объяснения такому поведению молодой госпожи он найти не смог. Она часто кричала на слуг, всегда чувствуя себя правой, как и положено дочери прелата, но славилась также отходчивостью и щедростью к обиженным.
При виде Тревиса стоявшие у дверей гвардейцы вытянулись. Он не являлся их прямым начальником, но как главный телохранитель прелата имел в замке немалый вес.
Распахнув широкие двери, Тревис первым вошел в просторную писарскую, где за резными бюро корпели полдюжины писарей.
Секретарь прелата Кубилон строго взглянул на вошедших из-под кустистых бровей, расправил докторскую мантию и спросил:
– Вы по какому делу?
– Не знаю. Приказано прибыть и точка, – сказал Тревис, тем самым избавляя себя от объяснений с этим крючкотвором. Сняв шлем, он пригладил волосы и, коротко постучав, приоткрыл дверь.
– Уже готовы? Заходи! – сказал прелат, вставая из-за массивного стола с резными ножками.
Тревис и Молчун вошли в кабинет, дверь закрылась.
– Что там за крики были, опять Амалия кого-то распекала? Писари так перепугались, что клякс понаставили.
– Это, ваша светлость, ихняя светлость вот его увидели. – Тревис осторожно кивнул на Молчуна, опасаясь, что тому теперь не поздоровится.
– Ах, вон оно что? – Прелат усмехнулся. – Ну, это старая песня, просто она его до сих пор зарезать хочет, но это пустое, девчоночий каприз. Итак, как же тебя приодели-постригли-побрили?
Прелат обошел вокруг Молчуна и остался доволен увиденным.
– Очень неплохо, мундир подобран в самый раз, солдат получился исправный, по крайней мере с виду. Ты, конечно, не помнишь, был ли ты солдатом прежде, Молчун?
– Точно сказать не могу, ваша светлость, но военное дело мне знакомо, – ответил Молчун.
– Ну ничего, со временем подтянешься… Завтра мы отплываем проведать новополученные земли, тебя я беру с собой. Про морское дело чего-нибудь знаешь?
– Про паруса знаю, ваша светлость, должно, и про остальное понятие имею.
– Согласен, по-другому и быть не может. Итак, Тревис, поди укажи ему угол в своей казарме, пусть пока располагается. Да, ему еще имя придумать нужно…
Прелат заглянул невольнику в глаза, надеясь заметить волнение, но Молчун был спокоен.
– Когда вспомнит собственное, будет носить его, а пока дадим ему другое, достойное. Что порекомендуешь?
– Помните Вильяма-Козопаса, ваша светлость?
– Как же не помнить? Наш герой, в неравном бою зарубил пятерых кавалеристов Илкнера, но пал от стрелы.
– Так давайте назовем его Козопасом!
– Нет, Тревис, так нельзя. Ну зачем нам Молчуна на Козопаса менять? Вот ты – Тревис.
– Нет, я Тревис-Башмак, ваша светлость. Это мои люди меня так за глаза кличут, но я не сержусь.
– Был у моего дядюшки, прелата Макнила Форпста, верный оруженосец, и звали его Григ…
Прелат подошел к большому окну и посмотрел вниз, на сновавших по подворью людей.
– Я был ребенком, когда его не стало, они вместе погибли на Гантской войне, попав в окружение, их нашли в какой-то яме.
Прелат вздохнул.
– Итак, мой новый гвардеец, ты теперь будешь Григ. Или, если угодно, Григ-Молчун. Ну, как тебе?
– Мне нравится, ваша светлость.
– Ну, тогда до завтрашнего утра. Мы отплывем с первыми лучами солнца, поэтому разбудят тебя до света.
– Я готов, ваша светлость.