Крошечное объявление Билла я заметила на информационной доске в библиотеке:
Требуется помощник по связям с общественностью.
Опыт работы не обязателен.
Гибкий график.
«Мне нужен был кто-то, кто любит читать», – объяснил он, когда я спросила, почему он повесил объявление именно там. Единственным другим претендентом оказалась женщина, работавшая в той самой библиотеке, но, к счастью, Билл решил, что будет справедливее отдать место кандидату без работы.
Собеседование прошло быстро, потому что рассказывать мне было особо нечего. Пятерка по английскому и опыт работы в колл-центре, правда, за две недели до этого компания закрылась. Билл кивнул, сделал несколько пометок, а потом сказал, что место мое и приступать нужно в понедельник.
До моего появления он со всем справлялся в одиночку и сидел в кабинете размером с половину маминой гостиной. Пришлось втиснуть туда письменный стол для меня и старый пыльный шкаф. Я чихала целыми днями, и у меня обострилась экзема. Договор мы не заключали, он платил мне наличными каждую пятницу и предупредил, что, если дела заглохнут, я останусь без места. Но дел хватало. Мне нравилось превращать самый обычный товар или услугу в интересный пресс-релиз, на который обратили бы внимание местные газеты. Иногда они это делали, а иногда нет. О средствах по уходу за собаками и итальянских ресторанах обычно не рассказывают на первых полосах.
Билл явно занимался еще какой-то деятельностью, о которой я ничего не знала. Я была новичком в мире пиара, но прекрасно понимала, что написание текстов для местных компаний не приносит достаточно средств, чтобы покрывать аренду и мою зарплату, а также расходы Билла на содержание жены, двух детей и большого дома в одном из самых модных пригородов Глазго.
К нему часто приходили какие-то люди, и он уходил с ними, якобы на обед. Однажды, читая газету, я наткнулась на знакомое лицо. Это была женщина, которая несколько дней назад обедала с Биллом. Она оказалась медсестрой в крупной городской больнице и хотела, чтобы весь мир знал, что нехватка персонала и несправедливые условия труда привели к смерти пациента.
После этого я стала внимательнее присматриваться ко всем, кто приходил в офис.
Билл не часто комментировал то, что я делала. Но однажды – к тому времени я проработала у него около полугода – моя заметка о парикмахерской, которая расширила помещение и оборудовала специальную зону для детей клиентов, попала на пятую полосу газеты. Придя на работу, я обнаружила разворот на столе. Конечно, под материалом стояла чужая подпись, но это был мой текст, за исключением пары правок.
– Отлично пишешь, – сказал Билл, не отрывая взгляд от экрана компьютера. – Лучше, чем я.
Я покраснела и пробормотала «спасибо», сознавая, что его оценка дорогого стоит.
– Тебе надо поступить в университет. Или пройти курс журналистики в колледже.
– Я бы с удовольствием. Но не могу себе этого позволить.
– Все ты можешь. Переезжай обратно к матери. Подай заявку на грант или получи студенческий кредит. Продолжай работать тут, когда не будет лекций. Полно людей с доходами меньше, чем у тебя, но они получают высшее образование.
– Спасибо, но меня пока все устраивает.
На следующее утро рядом с моей клавиатурой лежала стопка буклетов разных учебных заведений. Я уставилась на затылок Билла:
– Это что такое?
– Посмотреть не повредит, как считаешь? – сказал он не оборачиваясь.
– Наверное.
Я положила буклеты на пол и даже не взглянула на них, но все же забрала домой.
Я прочитала их все, от корки до корки. Смотрела на фотографии здоровых, улыбающихся юношей и девушек с чистой кожей и белыми зубами. Никто из них не выглядел грустным, усталым или бедным. Я старалась представить себе, каково это – каждый день сидеть в огромной аудитории и слушать лекции о том, что тебе интересно.
Утром, до работы, я выкинула все буклеты в мусорный ящик. Все, кроме одного. Время от времени я листала его, воображая, что смотрю на готическую колокольню Университета Глазго как студентка, а не как посторонний. Занимаюсь в круглом читальном зале, гуляю по галереям со своими друзьями, как ребята с девятнадцатой страницы. Потом я убирала буклет обратно под кровать.
Документы я так никуда и не подала. Продолжала работать на Билла, но однажды утром по дороге в офис у него случился сердечный приступ и он упал замертво на Сошихолл-стрит. Я устроилась в очередной колл-центр и теперь выясняла у людей, довольны ли они своей энергоснабжающей компанией.
Я поняла, что с Селестой что-то не так, еще до того, как она заговорила. Я услышала ее тяжелое дыхание.
– Кажется, я только что его видела, – произнесла она и снова жадно глотнула воздух. – В супермаркете.
– Что? Кого?
– Того, кто на меня напал. Скорее всего. Я не знаю. Почти уверена, что это был он. Он смотрел на меня, Мередит.
– Ох, Селеста. – Я опустилась на диван. – Это, наверное, ужасно.
Она громко шмыгнула носом.