Люба Большакова родилась в сотне километров от столицы, в лесной деревушке с космическим названием Венера. Когда и почему так назвали небольшое поселение людей с одной улицей, даже районные краеведы точно не знают. А предполагать можно все что угодно, в том числе и фантастические версии о каких-то невидимых связях со второй по удаленности от Солнца планетой.
Сельские же девушки, как натуры более тонкие и романтичные, связывали необычное название с древнеримской богиней любви Венерой. И верили, что оно принесет им удачу и счастье.
Самое удивительное, такие надежды с приметами стали сбываться.
Лучшие школьные подруги Любы – Света и Катя – удачно вышли замуж, сменив сельскую прописку на столичную, обзавелись уже детишками. Любка им по-хорошему завидовала, в душе надеясь, что еще встретит своего принца на белом коне и ее жизнь сложится так же красиво, как и у подруг.
Не поступив с первого раза в торгово-экономический институт и немного погоревав по этому поводу, Люба трудоустроилась в сельмаг вместо ушедшей в декрет Лиды Туренок. А вечера проводила за учебниками: от мечты стать студенткой она не отказалась.
На Новый год в Венеру к родителям приехал Валерка Орловский или по-уличному Орел. Он на пять лет старше Большаковой, уже успел окончить военное летное училище и служил в Лиде. Весть о его приезде быстро разнеслась по деревне. А ближе к полудню он сам в магазин за хлебом зашел.
Увидев гостя в голубой летной фуражке и форме, она аж встрепенулась, а из уст чуть не слетело восхищенное: «Красавец!»
Он тоже слегка удивился, увидев ее вместо Лиды, и, поздоровавшись, спросил, назвав ее по-уличному, наполовину сократив имя и фамилию:
– ЛюБоль, ты разве школу уже окончила?
– Еще в прошлом году. Даже пробовала поступить в торгово-экономический, да не прошла по конкурсу. Буду снова пытаться.
– Как быстро летит время… А хлеб свежий?
– Вчерашний, но мягкий, – Любе вдруг захотелось, чтобы он что-нибудь еще купил. И она предложила взять вкусные и недорогие шоколадные конфеты «Столичные» с вишневым ликером.
– Хорошо, взвесь, пожалуйста, килограмм.
«Ого, наверно, сладкоежка», – подумала.
– А майонез есть? Мама оливье приготовила, а заправить нечем.
Этот востребованный хозяйками продукт в будни на прилавке не залеживается, а в праздники и подавно. Но в холодильнике хранилось несколько пачек, предусмотрительно оставленных Любой для себя. Она с удовольствием поделилась.
– Одну пачку?
– Давай две, про запас, – он улыбнулся то ли себе, то ли ей. Потом, уже расплатившись, поинтересовался:
– Не в курсе, в клубе какая-то новогодняя вечеринка будет?
– Заведующая, Жанна Аркадьевна, ты ее знаешь, приболела, но вроде елку установили в фойе, значит, как минимум хоровод состоится. А ты надолго?
– До Старого Нового года. Планировал летом приехать, чтобы вволю накупаться, позагорать, порыбачить на нашей Вилии, да командир части все переиначил. Он у нас дядька строгий, считает, что лейтенанты, кабы служба медом не казалась, должны отдыхать исключительно зимой.
– Валера, а ты что сам управляешь боевым самолетом?
Он снова улыбнулся, видимо, пошутив:
– На пару с автопилотом.
В деревне даже с космическим названием зимой тоскливо и делать абсолютно нечего. Единственная радость, поднимавшая настроение, – праздники, особенно новогодне-рождественские. Поэтому отменить народные гуляния не мог даже грипп завклубом. У наряженной елки собрался и млад и стар, чтобы от души повеселиться, отдохнуть от повседневных забот. В центре всеобщего внимания оказались трое односельчан: в прошлом заправский колхозный кузнец, а теперь пенсионер Степан Макуха, он же Дед Мороз, его внучка Полина в роли Снегурочки и Валерка Орловский, военный летчик. В отличие от сказочных персонажей, он был настоящий, непридуманный герой, с которым запросто можно поговорить как об авиации, самолетах-вертолетах, так и окунуться в воспоминания о деревенском детстве, которое еще не ушло далеко.
Люба находилась в окружении говорливых подружек, нет-нет, да и поглядывала на Валерку, заметно окрепшего, возмужавшего. Вскоре она заметила, что и другие девчонки не сводят с него глаз.
Когда заиграла музыка, и Дед Мороз пробасил, что с внучкой приглашает всех в хоровод, она постаралась оказаться как можно ближе к Орловскому. Чтобы слышать, что он говорит, видеть, как он улыбается, насколько пластичен в танце. Кажется, он тоже на какие-то секунды выделил ее из шумной толпы, еще раз поблагодарив за майонез. А потом переключился на друзей-одноклассников.
За день до его отъезда они снова вроде бы случайно встретились. Валера расчищал снег у ворот, а Люба шла из магазина домой на обед. Он первым поздоровался, полушутя заметив: мол, в отличие от некоторых девушек, на обед себе еще не заработал. И уже серьезно сказал:
– У меня сегодня вечеринка намечается. Приходи – посидим, пообщаемся.
Приглашение было неожиданным: в близкий круг Валеркиных друзей она не входила, но тут, возможно, сработал фактор соседства: родительские дома стояли в полусотне шагов один от другого.
Из девушек были еще сестры-близнецы Тамара и Лида Орешниковы, одноклассницы Орловского, и Надя Круглова с парнем, лучшим Валеркиным другом Олегом. Чуть позже подошло еще несколько ребят.
Вечеринка и впрямь получилась славной. Любе польстило, что Валерка именно ее первой пригласил на медленный танец. Когда около полуночи уже стали расходиться, она намеренно чуть задержалась, чтобы наедине вручить небольшой подарок – собственноручно вышитый носовой платочек с пожеланием счастья в Новом году.
– Ручная вышивка сейчас не в моде, но меня бабушка научила в детстве держать иголку, вышивать крестиком. Это как рисовать картины, бывает, увлечешься, и забываешь обо всем на свете. Велика сила вдохновения!
Подарок Валере понравился. Он решил сделать ответный жест, но, как назло, ничего подходящего под рукой не оказалось. Увидев на столе красивую сувенирную ручку на элегантной, светящейся в темноте подставке, обрадовался и протянул набор ей.
– Возьми, в хозяйстве пригодится. Но учти: ручка особенная и не любит лениться, непременно захочет, чтобы ты ее быстрее использовала. Например, для написания письма своему соседу Валере.
Они вышли на улицу, под купол звездного неба. Морозец приятно щекотал лицо, под ногами в ночной тишине романтично поскрипывал снег. Валера провел Любу до погрузившегося в темноту дома, в котором уже видели сны ее родители, и, пожелав «спокойной ночи», хотел было уже уходить.
– Валер, ручка спрашивает адрес, по которому ей захочется написать, – с улыбкой спросила она.
– Блин, я тебе не сказал… город Лида, воинская часть…
Он назвал пять, ничего не значащих для нее цифр, за которыми скрывалась гвардейская авиабаза, где ждал его возвращения из отпуска старина «Грач» – испытанный временем штурмовик Су-25.
Они начали переписываться, что почти сразу стало достоянием гласности. Почтальонша тетя Галя первой и разнесла новость по селу. Валера рассказывал Любе о полетах, о том, какая красивая сверху земля и каким неожиданным, разноцветным в зависимости от времени и погоды бывает небо, настоящий пятый океан, от которого дух захватывает. Писал о своей эскадрилье, что классные мужики подобрались, надежные в воздухе и на земле, живущие по принципу: один за всех и все за одного.
Люба делилась деревенскими новостями, конечно, куда менее значительными, но, как поняла, интересующими Валеру. Он еще уточнял, мальчика или девочку родила Лида Туренок, кого выбрали председателем колхоза, и правда ли, что их школу из-за малого количества учеников собираются сделать базовой?
Тепло вспомнил, как зимой на лыжах преодолевал пять километров до соседних Озер: так поход за знаниями удачно совмещался с утренней физухой, которая укрепила дух и тело перед поступлением в военное училище.
Валера написал, что ему повезло с местом службы – уютным, красивым городом с женским названием и 700-летней историей.
– Мне кажется, Лида с ее знаменитым замком-крепостью, хранящим много легенд и тайн, наполненным духом средневековья, тебе обязательно понравится.
Это было почти приглашение приехать в гости. Она бы, конечно, с радостью отправилась в неблизкую дорогу, напиши он лишь три желанных для каждой девушки и женщины глагола: люблю, скучаю, жду. Но в конце стояло традиционное – всего доброго, пиши.
«А чего это она себе навоображала?! Какое люблю, если они даже по-настоящему не поцеловались… Тогда ночью, под Старый Новый год, Валера на прощанье по-соседски лишь чмокнул ее на морозе в щечку. Хотя она, конечно, ждала большего. Товарищ лейтенант оказался явно не гусарского роду-племени, почему-то стушевался, постеснялся проявить инициативу, посчитав ее, видимо, преждевременной, а может попросту ждал от нее какого-то знака внимания, сигнала».
Люба к радости родителей вечера просиживала за учебниками, усердно готовясь к поступлению в институт. Считала, что диплом о высшем образовании поможет ей лучше обустроить жизнь, которую она не собиралась проводить в сельмаге.
Глядя как постепенно спиваются, укорачивая себе век еще не старые сельские мужики, осилившие лишь ПТУ, она еще больше уверовала в свое счастье вне Венеры, которое решила искать в большом городе. Мама и папа тоже об этом не раз говорили. Реальный шанс осуществить задуманное – сдать вступительные экзамены.
И Люба Большакова преодолела этот барьер!
Вечером позвонила Валере и, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями, пропела в трубку, что зачислена.
– Молодец, поздравляю! Я верил, что у тебя все получится.
Он неожиданно предложил:
– Ты же теперь до 1 сентября птица вольная? Приезжай в Лиду, покажу тебе город, свой самолет, посмотришь, как я живу, – услышала Люба в трубке. – Заодно и студенческий билет обмоем.
Наконец-то в жизни наступила светлая полоса, которую, казалось, уже ничто не может омрачить! Как ни представляла Люба их встречу, не угадала: на КПП воинской части, где она оказалась уже вечером, узнала, что лейтенант Орловский на полетах. Освободится ближе к одиннадцати.
– Ненормированный у вас рабочий день, – заметила вслух.
– Служебный, – сухо уточнил дежурный по КПП. – И самый обычный, только с плановыми полетами.
Оставив в комнате для посетителей сумку, Люба немного прогулялась по авиагородку. Чисто, уютно вокруг. У панельных домов разбиты небольшие цветочные клумбы. В некоторых квартирах уже включили свет, и было видно, как хлопочут на кухне молодые хозяйки в ожидании мужей со службы. Она мысленно представила себя на месте одной из них, и от этой мысли ей сделалось приятно на душе.
Неожиданно Люба услышала где-то сверху нарастающий гул: так обычно бывает накануне сильной грозы. Но на небе ни облачка, и она быстро догадалась, в чем дело, увидев невдалеке с ревом пронесшийся боевой самолет. «Интересно, а вдруг это Валерка был за штурвалом?» – мелькнула мысль.
Медленно угасал теплый летний вечер. Это был незабываемый вечер, подаривший волшебную ночь, невероятно сблизившую их, выросших по соседству, на одной улице.
Через год, в середине августа, они подали заявление в ЗАГС. У нее позади был первый курс института и вся жизнь впереди, у Валеры – очередной отпуск, во время которого он и сделал Любе предложение стать его женой.
Родители молодых быстро организовали свадьбу, на которой от души погуляла вся Венера.
А через два месяца Валера погиб. Его самолет загорелся в воздухе. Руководитель полетов дал команду катапультироваться, но лейтенант Орловский ее не выполнил. Он до последней секунды пытался спасти Су-25, а когда понял, что ему это не удастся, направил пылающий самолет в сторону леса, подальше от города, который ему так нравился.
С места катастрофы передали Любе на память о муже чудом уцелевшие наручные часы «Командирские», которые остановились в момент трагедии, и собственноручно вышитый платочек с пожеланием счастья…
После того черного дня ей показалось, что на землю опустилась вечная ночь. Стоявший посередине плаца гроб, длинная очередь из однополчан, терпеливо ждущих своего часа проститься с сослуживцем, отпевание батюшки, переезд на кладбище, воинский салют, поминки в летной столовой. И снова мозаика из каменных мужских лиц с влажными глазами, и заплаканных, убитых горем, женских, – всё происходило как в тумане, как в потустороннем мире, и будто не с ней.
«За что, Господь, мне кара небесная и муки земные, зачем дал ты мне любовь с такой жгучей, горькой, невыносимой болью?» – не стесняясь, рыдала и, по-бабьи причитая, исступленно спрашивала молодая вдова. Со стороны могло показаться, что она сошла с ума. Кто-то из женщин легонько взял Любу за плечо, прижал к себе, потом поправил ей волосы, погладил лицо, пытаясь хоть как-то отвлечь, успокоить.
– Вам надо немного отдохнуть, пойдемте, – как из-под земли услышала она чей-то тихий голос и покорно повиновалась ему, не смея ослушаться.
На третий день после похорон она ощутила тупую, не проходящую боль внизу живота. В поликлинике Любе посоветовали сделать УЗИ.
Ультразвуковой аппарат показал, что она на восьмой неделе беременности.
– У вас будет ребенок. Слышно сердцебиение плода, у него уже почти сформированы все органы, – огорошила ее врач-диагност.
Будь жив Валера, они бы, счастливые, прыгали от радости! А сейчас она почти равнодушно выслушала новость и пожелание беречь себя, чтобы плод нормально развивался и не случился выкидыш.
Говорят, время наилучший лекарь. Люба так не считает, хотя признает за ним способность немного облегчить острую боль.
Она не смогла жить в срочно выделенной командованием однокомнатной квартире, в городе, где даже деревья и дорожки с укромными скамейками в парке, по которому они любили гулять, напоминали ей о муже. Однажды она разрыдалась у беседки, возле которой Валера страстно целовал ее в тот поздний вечер, когда они встретились после полетов на КПП. Влюбленные и счастливые, неспешно бродили по спящему городу почти до рассвета, наслаждаясь общением друг с другом.
Тогда им казалось, что так будет бесконечно, всегда, пока они вместе. Но кто-то несправедливый, безжалостный и жестокий, видать, позавидовал их любви.
Справив сороковины по Валере, Люба засобиралась домой, в Венеру. За ней специально приехал на «жигулях» отец, чтобы помочь перевезти вещи. Квартиру с голыми бетонными стенами она просто закрыла на ключ, твердо зная, что жить в ней никогда не будет.
Через семь месяцев Люболь благополучно родила сына. Все в деревне знали, в честь кого назвала она его Валерой.
Замуж она так больше и не вышла, хотя некоторые из местных и набивались в женихи. Она вдруг поняла, что однолюбка, а жить лишь бы с кем, все равно, что строить дом без фундамента, в котором априори не будет счастья, разве что его суррогат, иллюзия, видимость.
От затерявшейся в лесах и болотах Венеры до Лиды несколько сот километров. Неблизкий путь. Но душа ее всегда там, где она была счастлива. Где остался ее Валера, военный летчик, ценой своей жизни отведший беду от города.