Одержимость. - читать онлайн

Глава 4. Арабеск

Меня поднял с постели очередной звонок будильника. Я часто ставила разные песни на каждые дни недели. И сегодня играла песня «Royksopp – ft. Jamie Irrepressible». Как же не хотелось вставать. Под утро всегда становилось холоднее, а одеяло такое теплое. Когда же выходной? Хочется уже весь день пролежать в кровати и никуда не выходить. Проснувшись до конца, спустив ноги вниз, я посидела на кровати пару минут. Встав прошлась по своей новой квартире, зашла на кухню и поставила чайник, затем отправилась в ванную комнату. Сегодня было солнечно, из окон виднелись солнечные лучи. Я подошла к дивану, на которой лежала спортивная сумка и принялась ее собирать. Взяв из ванной постиранное трико, что пахло морозной свежестью, я аккуратно, не помяв его, сунула в пакет. Затем подошла к шкафу в гостиной и достала оттуда оранжевый купальник с длинными рукавами, такого же цвета юбочку, чуть длиннее колена, серые гетры и новое белое полотенце. Сложив все в сумку, я отнесла ее к входной двери. Зайдя на кухню, заварила себе чай. Особо много чая я не пила по утрам. В стакан обычно наливала меньше половины содержимого. Хоть я и не опаздывала, тем не менее мне хватило одного глотка, чтобы высушить стакан.

Снова подойдя к шкафу и достав оттуда красную футболку и черные бриджи, я подумала, что стоило бы мне обновить свой гардероб. И так как деньги, что я с собой взяла, постепенно заканчивались, стоило этим вопросом заняться после получения первой зарплаты в новом театре.

Полностью одевшись, подняв сумку с пола, я оглядела свою квартиру и, подняв наушники с комода, вышла из дома.

Погода действительно была солнечная, судя по гревшему солнцу уже в девять утра, можно было сказать, что сегодня будет жарко. Включив в телефоне треки в жанре реггетона и зумбы, я отправилась на работу. Настроение у меня было замечательное. Я ни о чем особо не думала. Шла по улице, слушая музыку и улыбаясь во весь рот.

Поздоровавшись с Давидом и расписавшись в журнале работников, я прошла к лифту. Подойдя, я увидела двое мужчин, которые ждали, когда лифт спустится. Один из них был коренастым и среднего роста, с темно-русыми, слегка посидевшими волосами и светло-карими глазами. На вид мужчине было где-то тридцать семь лет. Рядом с ним стоял Аки Фудзи, у него были черные кудрявые волосы, такие же черные глаза и прямой нос, одет он был в комбинезон, слегка напоминающий кимоно по разрисованной ткани. Я подошла ближе к ним. Они обернулись.

– Доброе утро! – сказала я.

– Привет! – ответил японец.

Мужчина рядом с ним даже не удостоил меня своим вниманием. Уф… ненавижу невоспитанных мужчин! Даже если ты такой гордый, что мешает тебе просто-напросто проявить уважение к другому? Тебя же не просят залезть на Эверест, а всего лишь поздороваться в ответ.

– Как прошел просмотр? Взяли? – спросил Аки.

– Взяли, – расплывшись в улыбке, ответила я. – Урок был не из легких, но, кажется, я справилась

Мужчина, что все это время стоял молча, все же удосужился ответить.

– Себастьян, – сказал он и смерил меня взглядом.

Лифт приехал, и мы зашли внутрь, нажав нужные нам этажи. Поднявшись до третьего этажа и улыбнувшись японцу, я прошла к своей гримерной комнате. Дверь комнаты была открытой, в замке висел ключ с брелком «Pussy Wagon», напоминающим брелок из фильма «Убить Билла» Квентина Тарантино. Открыв дверь, я зашла. В комнате была Юна и на удивление Эва, которая по всей видимости впервые так рано пришла. Чудеса! Возможно, сегодня она впервые не будет опаздывать на урок.

– Всем привет. Эва, неужели это ты! Ведь на часах еще десять утра, – ответила я.

– Не знаю, как это получилось, Киара. Но сегодня я очень плохо спала, мне снились кошмары, поэтому пришлось встать раньше обычного. К тому же у меня дома собака, и ее надо было выгулять, а родители уехали в очередную командировку, – сказала Эва.

– Собака? Как круто. Ты о ней не упоминала, – возразила я.

– Да. Забыла сказать. Это девочка, ей недавно исполнилось четыре года, зовут Альма, – сказала она.

– А какая порода? – спросила я.

– Мопс. Черного цвета и с белой лапкой. Вообще я чисто случайно ее завела. Как-то гуляла по району Ля Бока и увидела женщину, что даром пыталась отдать щенка. Я хотела пройти уже мимо, как она начала просить меня взять собаку себе, так как щенок не был чистокровным и его не могли продать за большие деньги. Я, конечно, не соглашалась, но когда она сказала, что придется его усыпить, в итоге забрала себе. Так Альма у меня уже четыре года живет, – сказала Эва.

– Мопсики! Самая лучшая порода, как мне кажется. Они такие милые! Постоянно хрюкают и сопят. Как можно таких пупсиков усыплять! Ужас, – ответила я.

– Вот именно! Хочешь, как-нибудь придешь ко мне и поиграешь с ней? – спросила она.

– С удовольствием, – ответила я.

Мы начали переодеваться, продолжая болтать обо всем. Тем временем у Юны зазвонил телефон. Она взяла трубку и начала говорить на английском. Я не стала подслушивать.

– И вот знаешь, что… – не дав договорить, Юна ее перебила. – Сакура уезжает, – сказала кореянка.

– Как? – воскликнула Эва. – Куда? Что случилось?

– Мне звонил Аки, сказал, что у нее виза закончилась и она не захотела отдать ее на продление, – грустно сказала Юна.

– Странно! – ответила Эва. – Ей же нравилось тут. И проработала уже у нас лет пять где-то. Интересно, почему она так резко решила уехать, не подписав договор о продлении? – задумалась Эва.

– Я точно не знаю, но как-то Аки упоминал, что она часто жаловалась на Альваро Мигелеса Гарсия, – ответила Юна.

– Руководителя? – переспросила я.

– Угу, – ответила она. – Эва, ты же знаешь, я уверена, что если это так, то он виноват в ее решении.

Я посмотрела на Эву, которая в этот момент отвернулась к своему столу и начала делать шишку. Она не ответила Юне, но от меня не ушло то, как она кивнула Юне через зеркало своего стола.

– Что это значит? Дон Альваро приставал, что ли, к ней? – спросила я.

– Не бери в голову! Конечно, это не так. Может, она просто попросила ведущую партию и он ей отказал, а она взяла и раздула из мухи слона, – сменив тему, сказала подруга. И, повернувшись к столу, начала дальше собираться.

Тем временем я уже была готова и собиралась выходить из комнаты, как вдруг Юна произнесла, – Он приставал.

Посмотрев ей в глаза и поняв, что она не врет, я поспешно отпустила свой взгляд. Я хорошо разбиралась в людях и могла с уверенностью отличить ложь от правды, и так как мне самой приходилось иногда врать, я знала, какие механизмы люди используют для лжи.

– Юна! – громко сказала Эва. – Тема закрыта. Нам пора идти разогреваться.

– Да, – ответила кореянка.

Взяв сумку, я первой вышла из комнаты прикрыв за собой дверь.

Почему Эва не могла рассказать мне все? Подумаешь, руководитель пристает к артистам. Это не в первой. Я часто слышала о таком из других театров. Сама, конечно, не сталкивалась. Но слышала. Мир балета и не такой бывает. Мой бывший руководитель дон Диего, конечно, не приставал ни к кому, но частенько морально насиловал. Бывало, я часами в истерике билась о несправедливости его решений и проклинала свою жизнь. Часто плакала, что он не дает мне танцевать ничего сольного. И это, несмотря на то что я могла весь день провести в зале, работая над собой и репетируя, мой труд никак не вознаграждался. Наоборот, все артисты, которым было все равно на балет и которые приходили для галочки, поощрялись больше, чем я. И почему в жизни всегда так? Кто не работает, тот ест!

Медленно идя по коридору, я увидела, что лифт начал закрывать двери, а значит, там кто-то был, я побежала в надежде успеть запрыгнуть в него.

– Подождите! – крикнула я.

Девушка, что стояла в лифте, выглянула, а затем резким движением нажала на кнопку. Подбежав, я бы точно успела, но за одну долю секунды двери все же закрылись и лифт тронулся вверх.

– Тварь! – воскликнула я.

Как мне показалось, в лифте была та самая Сандра, чей разговор я недавно подслушивала в туалете. Вот гадина! Могла ведь и подождать. И, вспомнив, как я сама долго не могла решить, подождать мне Карлу или нет, немного успокоилась, подумав, что карма прилетела мне на голову. Пока я снова вызвала лифт, ко мне уже подошла Юна.

– Все еще ждешь? – спросила она.

– Ага, не успела забежать, – ответила я. – Значит, Сакура уехала из-за дона Альваро? – спросила я.

Юна взяла свой палец и приложила к губам, а затем кивнула.

– Здесь нельзя говорить. Только в комнате можно, когда нет Эвы и Шейлы, – ответила она.

– Почему Эва не дала тебе возможность выговориться? – спросила я.

– Потому, что Эва сама была в такой ситуации и боится теперь, – тихо сказала Юна.

– Что? – воскликнула я. – Руководитель к ней приставал?

– Не руководитель. Не знаю. Не спрашивай меня. Спроси ее, она расскажет, – сказала Юна и зашла в приехавший лифт.

Я осталась стоять, задумавшись. Эва, что же с тобой случилось?

– Идешь? – спросила Юна.

– Да, – ответила я и зашла в лифт, оставив свои мысли на третьем этаже женских раздевалок.

Доехав до балетных залов, мы вышли. Подойдя к доске с расписанием, я начала все изучать. На нем висело расписание на сегодняшний и завтрашний день, а также список спектаклей на месяц. Там были и оперные, и балетные спектакли, а также концерты. Сезон решили открыть «Дон Кихотом» Людвига Минкуса. В казенном варианте Мариуса Петипа и Александра Горского. Посмотрев на выписку в партиях, я обнаружила свою фамилию в графе «Второй акт, Цыганка – Герреро».

Моему счастью не было предела. Я только пришла, и мне сразу дали соло. Пусть даже характерного плана, и то здорово. В колледже я, конечно, мало танцевала и репетировала характерные танцы, но предмет народно-сценический танец всегда любила. К тому же у нас был очень хороший педагог. Она была заслуженной балериной и ведущей солисткой в характерных партиях в театре. Мы безумно гордились тем, что попали к такому педагогу. Вот она все соки из нас выжимала, никто не выходил с урока сухим. Помимо цыганки, я также была выписана в «Сегидильи первого акта и в гран-па третьего акта». Следующим в списке было «Лебединое озеро» П. Чайковского. Там моя фамилия была написана в кордебалете. Постановка «Лебединого» тут была Юрия Григоровича, русского танцовщика и балетмейстера. Я не знала его хореографию, но слышала, что все характерные танцы в третьем акте у него исполняются на пальцах. Мне предстояло учить порядок вальса первого акта, лебедей второго и четвертого актов и танцы в третьем. Благо «Лебединое» было назначено на девятое октября, а значит, времени было еще полно. К тому же я очень быстро учила порядок и за это вообще не волновалась

– Киара, зайди ко мне, пожалуйста – крикнул Хулио Сильва из инспекторской.

Я послушно подошла к дверям инспекторской и заглянула. Комната была маленькой. На стенах красовались разные афиши спектаклей и висели большие листы, напоминающие расписания, они были все исписаны, и невозможно было разобрать почерк. Сбоку стоял длинный стол коричневого цвета с большим доисторическим компьютером, за столом которого сидел Хулио. На нем были темно-синяя рубашка с воротником и светлые джинсы, на глазах квадратные очки. На вид ему было в районе сорока девяти. Оторвав взгляд от компьютера и взглянув на меня, он улыбнулся.

– Добро пожаловать в нашу труппу. Меня зовут Хулио Сильва. Как тебе у нас? – спросил она.

– Еще не освоилась. Здравствуйте, сеньор Сильва, – ответила я.

– Не нужно формальностей, можешь называть меня просто Хулио, – сказал он. – С сегодняшнего дня ты будешь заниматься в малом балетном зале и приходить в большой только на общие репетиции.

– А почему в малом? – спросила я.

– Во-первых, в малом занимаются все новички в первое время работы, переходят в большой, только если станут исполнять сольные партии. Во-вторых, у нас очень большой список артистов и не всем хватает места. В малом зале также занимаются и «старички», тебе не будет скучно, не волнуйся. Педагоги меняются каждый день. Ты ничего не пропустишь, – ответил он.

– Хорошо, – сказала я.

– Так… дай мне свой номер, я запишу, и мой тоже запиши себе на случай, если нужно будет отпроситься с урока или репетиции, – сказал он.

И что? Получается, Эва солистка? Или это как-то связано с тем, что с ней произошло? Почему ей можно заниматься в большом зале, а мне нет?

Сделав все, о чем меня просил инспектор, я пошла к малому залу. Зайдя, я увидела около одиннадцати артистов, среди которых по правому боку станка в углу сидела на шпагате Даниэлла и держала в руках телефон. Поздоровавшись, я прошла к ней. Встав рядом, я опустила сумку с плеча, достала коврик и, разложив его на пол, села.

– Привет, – сказала я.

Она оторвала взгляд от телефона, посмотрела на меня и улыбнулась. Затем и вовсе отключила его и положила на пол.

– Привет. Как дела? – спросила она.

– Нормально. Значит, ты занимаешься в малом зале? – спросила я.

– Да, тут спокойнее. И нет всяких взглядов. Всем тут пофиг, что и как ты делаешь, – невзначай ответила Даниэлла.

– А почему Эва занимается в большом, если она не солистка? – спросила я.

– Она дружит с Раулем, а он вроде как бывшая элита. Вот как бы по дружбе на нее и закрывают глаза, – ответила она.

Ах, вот, значит, как. Он бывшая элита. Но почему он мне не сказал? Что в этом такого? Теперь понятно, почему я тогда на классике поймала взгляд Сандры, после того как он ушел. Сандра! Зараза, что не остановила лифт.

– Слушай, а Сандра вообще какая? С ней можно общаться? – спросила я.

– Зачем тебе это? – спросила Даниэлла. – Она что-то сделала тебе?

– Нет, просто лифт не подержала, пока я бежала – ответила я.

– Ааа… это нормальное явление. Она в принципе считает себя королевой, хотя ничего из себя не представляет. Танцует соло не из-за стремления и данных, а только потому, что состоит в элите. К тому же она года как два живет с местным бизнесменом, которому, прикинь, пятьдесят восемь лет. А ей самой двадцать девять. Такая разница в возрасте! К тому же как можно спать с таким стариком? Беее… – ответила Даниэлла.

– Да, уж… – ответила я и решила сменить тему. – Кто урок ведет сегодня?

– Роса Мария Нуньес и ворчун, – ответила Даниэлла и рассмеялась. – Она, конечно, не Белен, но и у нее бывает жаришка на уроках. Надеюсь, сегодня будет легкий

Я разогрелась на полу и, отодвинув коврик, встала к станку. До начала урока оставалось две минуты.

– С тобой тут можно стоять? Место занято? – спросила я.

Выбор места у станка был очень важен, так как у каждого всегда было свое место. Часто артисты могли ругаться, если кто-нибудь вставал на чужое место. Иногда доходило даже до драк. Мне было это ни к чему. Поэтому я заранее решила узнать.

– В малом зале это особой роли не играет, здесь все встают, как хотят. У нас тут более лояльный контингент, нежели в большом. Так что, если хочешь, можешь стоять со мной, – ответила она.

Тем временем в зал забежало еще шесть человек, среди которых была и Эва. За ними зашли ворчун и сеньора Роса Мария.

Эва, не посмотрев в нашу сторону, встала к левому станку. Ребята, что забежали в зал, быстро подошли к любым свободным местам у станка. К нам подошел Энрике Гальярдо, муж Ады.

– Привет, девчонки, – сказал он и улыбнулся.

– Привет, – ответила я с улыбкой.

– Ты что, сбежал из большого? Ты ж в малом не занимаешься, – спросила Даниэлла.

– А ты не заметила, что кроме меня еще другие сбежали? – ответил Энрике и ухмыльнулся.

– Лайонел? – уточнив, спросила она.

Энрике лишь кивнул и обратил свой взор на педагога. Опять это имя, подумала я. И, посмотрев на Даниэллу, уже было открыла рот, как она резко ответила:

– Потом.

– Ребята, встаем! – громко сказала Роса Мария. – Урок сегодня будет коротким, дальше репетиция по опере «Искатели жемчуга». Лицом к станку. Одно тандю вперед, сократить стопу и провести балансуар назад и закрыть, обратно так же. В сторону два тандю, нажим и закрыли в плие по первой. Затем релеве. И с другой ноги. В конце свободное пордебра. Начали! – крикнула она.

Начался урок. Через некоторое время в зал заглянул Хулио с папкой в руках и начал что-то подмечать в ней. Я повернула голову к Даниэле и едва заметно качнула ее в сторону инспектора в дверях. Даниэлла, увидев мой взгляд, обернулась на секунду посмотреть на дверь и затем сказала:

– Отмечает, кто пришел на урок, а кто нет. Это потом влияет на зарплату. Если ты прогулял урок и не позвонил Хулио, с тебя снимается пятьсот евро. А это ужас как много, – ответила она.

– Ясно, – сказала я.

У нас такого в Валенсии не было. Инспектор, конечно, был, но не отмечал каждого присутствующего артиста на уроке.

Прошло пятнадцать минут, и мы вышли на середину. Роса Мария начала давать сразу тандю, без адажио. Наверное, из-за ограниченного времени решила сократить. До конца урока оставалось полчаса. Еще со станка у меня болела левая икра, надо было промассировать ее дома, которая после вчерашнего фуэте с непривычки забилась. Я пропустила тандю и на пол у станка. Педагог ничего на сказала. И слава богу, у нас в Алькароне сразу бы начали отчитывать. Энрике сделал комбинацию с первой группой и подошел ко мне.

– Икра забилась? – спросил он.

– Да, – ответила я и подняла на него голову.

– Еще бы. Ада рассказала мне, как вчера ты выложилась по полной. Это был фурор, но будь аккуратна, некоторые будут следить за твоими успехами.

– Кто? – спросила я.

– Да всякие. Кто из зависти, кто просто. Фиг знает. Найдутся, – ответил он и пошел на следующую комбинацию.

Я же решила ограничиться сегодня только станком. Ничего не случится, из формы не выйду, если один день не сделаю середину и прыжки. Поэтому, встав и собрав сумку, я решила уйти. Даниэлла, аккуратно схватив меня за руку, спросила:

– Уже уходишь?

– Ага, у меня что-то ноги слишком уставшие. Думаю, хватит на сегодня. – ответила я.

– Поняла, я тогда сейчас доделаю середину и тоже закончу. Потом можем посидеть в гримерке или погулять, – сказала она.

– Хорошо, я пока подожду тебя у себя в комнате, номер триста пятьдесят девять, – уточнила я.

– Ок, – ответила Даниэлла и пошла ко второй группе.

Я обошла зал. С Эвой попрощаться не удалось, она занималась во второй группе. Я подошла к двери, поклонилась ворчуну, потом повернулась к педагогу, поклонилась, поблагодарила за урок и вышла из зала. Вдалеке у расписания толпились артисты.

Проходя мимо большого зала, я решила заглянуть. Урок давал педагог, с которым мне еще не довелось познакомиться. Женщина маленького роста, с длинными вьющимися каштанового цвета волосами, в цветной оранжевой майке и черных легинсах. У них уже было вращение на середине. Мужчины-артисты вращались все вместе с разных позиций. Некоторые девочки сзади них пробовали с четвертой и пятой позиций. Музыка остановилась. Педагог крикнула:

– Гранд пируэты!

И только я хотела отвести взгляд, как на центр вышел молодой человек. Я не видела его лица, он стоял ко мне спиной. Рядом с ним никто не встал. Я зашла в зал одной ногой – посмотреть, где все. Артисты стояли сзади у станка, кто-то сидел. Все смотрели на артиста, стоявшего по центру в препарасьоне со второй позиции ног.

Он был высок, ростом, наверное, где-то сто восемьдесят. На нем были серые лосины и белая майка, заправленная в них. Светлая кожа и русые волосы.

– И! – крикнул педагог.

Как же хорошо он вращался. Судя по всему, он был правшой. Правая нога в стороне была до предела натянута. В стопе красовался большой подъем, который так красиво сочетался с телесным цветом балеток. Мужчина делал по два-три тура с открытой ногой в алясгон взяв при этом огромнейший форс.

Я думала, он упадет. Но он четко свертел шесть туров и сел на колено в позу, как в мужской вариации. Все артисты зааплодировали, кто-то засвистел. Даже педагог немного похлопала в ладоши, а затем крикнула:

– Продолжаем! Соте!

Мужчина развернулся и пошел к центральному станку. Я пыталась разглядеть его черты лица. Но он шел вперед, и его голова была повернута к левому плечу. Он смотрел на педагога.

В этот момент Роберто, увидев меня в дверях, направился ко мне.

– На меня пришла посмотреть, красотка? – спросил он.

– Думаешь, на тебе одном свет клином сошелся? – ответила я.

– Эх ты, пропускаешь такой шедевр! Что делаешь сегодня? – спросил он.

– Гуляю, – коротко ответила я.

– Надеюсь, у меня? – сказал он и рассмеялся. – Мы могли бы с тобой повеселиться.

– К счастью, мне есть с кем провести время, и это не ты, – ухмыльнувшись, ответила я.

– Ты меня дразнишь, – громко сказал Роберто.

Слишком громко, как мне показалось. Педагог тут же шикнула на нас, и некоторые артисты повернули голову в нашу сторону. Когда Роберто обернулся на педагога, я посмотрела на центр станка. Мужчина, что недавно вращался, пил воду из своего термоса. Затем он поднес его к голове и немного вылил содержимое на голову. Капли воды стекали по лицу, я увидела очертания острых скул на лице и слегка заметную щетину. Мужчина опустил свой термос и поднял голову в сторону педагога. Мимо него прошли артистки и, что-то сказав ему, направились к выходу из зала. В этот момент он повернул голову в мою сторону и лишь на долю секунды встретился со мной взглядом. Этой доли секунды хватило для того, чтобы я отшатнулась, ударившись о дверной косяк и столкнувшись с каким-то артистом.

– Извините, – сказала я.

– Ты в порядке? Не ушиблась? – ответил артист, в которого я влетела, можно сказать.

– Нет, нет… все хорошо. Спасибо, – ответила я.

Артист ушел. И я сразу же направилась к лифту, не оглядываясь. Ни один взгляд человека еще не пугал меня настолько, как этот. За долю секунды я увидела бездонные серые глаза, словно прожигающие тебя насквозь ледяной глыбой. Тонкие губы и светлые брови. Не знаю, почему меня напугал его взгляд, но ощущения были не описать словами. Казалось, будто бы его серые глаза вот-вот остановят мое сердце в плохом смысле. И, несмотря на его устрашающий взгляд, он мне показался довольно симпатичным. Даже больше. Тем не менее я мысленно порадовалась, что занимаюсь в малом зале. Не хотелось бы видеться с этим артистом. Он конкретно меня пугал. И тут я подумала: а не его ли Эва боялась? Неужели тот самый Лайонел, это он? Если это так, то теперь я понимаю, почему его боятся. Хотя мне и самой частенько говорили, что когда я не улыбаюсь или нахожусь в плохом настроении, то на меня лучше не смотреть, так как я и сама могу взглядом убить кого угодно. Надеюсь, со стороны я не выгляжу так, опасно как он.

Спустившись на третий этаж, я подошла к гримерке и собиралась вставить уже ключ в замок, как меня окликнули:

– Киара.

Я оглянулась и увидела Даниэллу, подходящую ко мне.

– Не открывай, идем ко мне. У меня сегодня никто из девочек не пришел на работу. Мы будем одни, без лишних ушей, – сказала она.

– Угу. Пойдем, – ответила я, вынув ключ из замка.

Мы зашли в триста пятьдесят пятую гримерку. Даниэлла бросила вещи на свой стол и предложила мне сесть на диван. Я опустила сумку на пол и села на диван. Даниэлла подошла к двери и закрыла ее на ключ с внутренней стороны.

– Всё, теперь я уверена, что если кто-то услышит наш разговор, то не сможет ворваться, – ответила она и рассмеялась.

– Зачем такая анонимность? Можно подумать, в театре всем есть до нас дело. Ну, услышат, и что дальше, убьют? – спросила я и подавила смешок.

– Если б мы собирались сплетничать о ком-то другом, мне было бы все равно, кто нас услышит. Но когда речь идет о Лайонеле, это всего лишь мера предосторожности, – ответила она и, подойдя ко мне, села на диван с другого бока.

– Начинай, – сказала она.

Вздохнув – я только открыла рот, – Даниэлла резко вскочила:

– Черт! Забыла покурить. Придется открыть тут окно. Ты начинай, не молчи – сказала она, подойдя к окну.

Открыв его нараспашку, потянулась к своей сумке и вытащила оттуда пачку сигарет «Мальборо». Достав одну и взяв зажигалку, закурила. Бросила пачку обратно в сумку.

– Я тебя слышу, – ответила Даниэлла и высунула голову в окно.

– Выходя из малого зала, я заглянула в большой. И… там на середине вращался какай-то артист. У него очень хорошая техника… – говорила я.

– И не только… – ответила Даниэлла. – Продолжай.

– В общем, я встретилась с ним взглядом лишь на пару секунд и…

Замолчав, я посмотрела на Даниэллу. Которая, не докурив, затушила сигарету о подоконник и выкинула в окно. Затем закрыла его и, подойдя к дивану села на край.

– И? – смотря мне в глаза сказала она.

Тут я всё поняла. Это был он. Ей не нужно было произносить имя. Все встало на свои места и моя интуиции была права на сто процентов.

– Это он, да? – спросила я всё же, хотя и сама уже знала ответ.

Даниэлла ничего не ответила, лишь улыбнулась, но как-то зловеще.

– Он чертовски сексуальный, правда ведь? – начала она.

– Не знаю, не заметила., – наврала я.

– Всё, ты заметила. Не стесняйся, говори как есть. Мне можно доверять. Я тут серая мышка, и никому нет до меня дела, – ответила она.

Не понимаю почему, но внутреннее чувство безопасности ей верило. Интуиция подсказывала, что с ней можно дружить и нормально общаться.

– Ну, ладно. Да, он немного красавчик, – ответила и стеснительно улыбнулась

– Но его глаза… такие холодные… жестокие…беспощадные…

– Немного? – рассмеялась она.

– Ты слышишь? Я говорю, его взгляд способен вытащить душу наружу, – сказала я.

– Да, я знаю его взгляд. Ты еще не видела его злым, – ответила она.

– Хочешь сказать, что, когда он в гневе, в театре вообще нельзя появляться, что ли? – спросила я.

Девушка лишь кивнула.

– Короче, расскажу все, что знаю о нем, – сказала она. – Ему тридцать три года. Он премьер и мастер сцены. Вообще, темный человек, я бы сказала. И не знаю как, но он может руководить вместо дона Альваро. Иногда он сам распоряжается, что хочет и будет танцевать. Даже партнершу может поменять. Была как-то ситуация на «Эсмеральде», когда должна была танцевать наша прима-балерина Кармен Санабрия Перес, так вот, он снял ее со спектакля, потому что ему не понравилось, как она выглядела рядом с ним. Мол, уже не дотягивает до его уровня.

– Ничего себе, – открыв рот, ответила я.

– Еще у него очень много приспешников и всяких жополизов. Такие нарциссы, как он, всегда нуждаются в своей собственной свите. Он живет в самом дорогом районе нашего города. Ездит на Bugatti La Voiture Noire за тринадцать миллионов евро!

Временами, когда становится совсем скучно, он спит с Сандрой. Насчет нашей шлюшки Шейлы, не знаю, а вот Алисинья де Карбера часто выходила из его гримерки. И не всегда в хорошем виде.

– В смысле? Он что, избивает? – спросила я с ужасом в глазах.

– Нет. Он может и любит издеваться, но только морально, не физически. Просто девчонки как-то между собой говорили, мол, он любит жесткий секс и все такое. Он что-то в виде Дориана Грея. Снаружи весь такой чистый и белоснежный, а внутри зверь. И к тому же у него есть собственный клуб «Сиеста», он его вроде как открыл на пару с каким-то бизнесменом. И часто там зависает со своей элитой, – сказала она.

– Значит, он так же состоит в элите? – спросила я.

– Не просто состоит. Он глава, альфа. Элиту придумал он, – ответила она.

– Понятно… Легче не стало от всего этого, – сказала я, вздохнув.

– И не станет. Мой тебе совет, постарайся не попадаться ему на глаза. Держись в стороне от Сандры, Матео, Себастьяна, Оскара, Беатрис, Винсенте. И тем более от Лайонела.

– Матео? Он тоже с ними? – ахнула я.

– Он его лучший друг. Ты с ним уже знакома? – подняв одну бровь, спросила она.

– Да так, виделись в баре для танго, и он странно себя вел, а я пару раз дерзнула ему.

– Аххаа… я и забыла, что ты не промах. Эва говорила, что ты слишком дерзкая, но знаешь, когда отвечать, а когда не стоит, – сказала она. – Ладно, в этот раз прокатило, но в следующий раз, если кто-нибудь из этой кучки-могучки тебе попадется, постарайся не открывать рот. Мало ли что, – сказала она. И с Матео тоже будь аккуратна: он тот еще жополиз. Не знаю что и как, но мне кажется у него много скелетов в шкафу, о которых даже Фабиана не знала, пока была с ним в браке.

– Запомню, – ответила я.

– Все партии с ним репетирует Пилар Домингес, она его педагог еще с хореографического. Иногда даже ей приходится переживать страх на их репетициях, – сказала Даниэлла.

– М-да… Непонятно только, почему дон Альваро Мигелес никак не реагирует на это. Мог бы давно уволить такого артиста, – сказала я.

– В том то и дело, что он, наоборот, как-то поддерживает Лайонела. И никто не знает, почему так. Вроде бы они не родственники. И он даже не ученик Мигелеса. Тем не менее бывало так, что Лайонел затыкал руководителя и тот послушно уходил, прикинь? – уточнила она.

– Пипец… куда я попала? – сказала я.

– Да, ладно, забей. Есть и хорошее. Не думай об этом, – сказала она.

– Что именно хорошее ты имеешь в виду? – спросила я.

– Например, я! – ответила Даниэлла и рассмеялась в полный голос. – Или Эва и остальные. Роберто так вообще умора.

Я рассмеялась, и в эту секунду в дверь вставили ключ, но открыть не смогли, так как ключ Даниэллы все еще висел с внутренней стороны комнаты.

Бум-бум-бум.

– Дверь, откройте! – прокричал женский голос.

Даниэлла, убрав улыбку с лица, поднялась и, повернув ключ, открыла дверь

– На хрена ты закрылась? Совсем больная стала? – еще в дверях на Даниэллу накричал чей-то голос.

Даниэлла, ничего не ответив, отвернулась и отошла от двери. В комнату зашла очень худая девушка, не так чтобы выглядела она как анорексичка, но в будущем, возможно, все близилось к этому. У девушки были распущенные, прямые, до поясницы волосы. Крашеная в блондинку. С голубыми глазами и с излишне накачанными губами. Она была в уличной одежде, лодочках на небольшом каблуке, в короткой школьной юбке черного цвета в клетку и красной блузке с вырезом в декольте. Слишком вечерний наряд, как мне показалось. А ведь на часах было всего лишь около часа дня.

– Ты еще кто такая? – рявкнула она.

– Киара, ты сможешь меня подождать у себя в гримерке, я сейчас быстро оденусь, и вместе пойдем, – спокойно сказала Даниэлла, не обращая внимания на девушку.

– Да, конечно, – быстро ответила я, встав с дивана и схватив сумку, направилась к двери.

Но меня опередила девушка. Не успев открыть дверь, она шарахнулась к ней и хлопнула ее обратно. Мое лицо оказалось напротив ее лица.

– Ты глухая? Я спросила, кто ты такая? – яростно говорила девушка. Настолько, что ее слюни вылетали изо рта.

Фу, мерзость, подумала я.

– Дай пройти, – стараясь изо всех сил, спокойно сказала я.

– Охренела? Это моя гримерка! Что ты тут делала? Говори! Иначе…

– Иначе что? – перебив ее, произнесла я.

Терпеть этот цирк я больше не могла.

Девушка попятилась, прижимаясь к двери и явно не ожидав такого ответа.

– Ну? Что, нечего ответить? – продолжила я. – Дай пройти. И не угрожай мне.

Чуть ли не выдернув ручку двери, резким движением открыла ее и вышла.

Ох, как же меня взбесила она. Раньше ее я не видела, может, она не относится к этой элите. Надеюсь, что не относится! А то я, походу, погорячилась. Ну и пусть. Терпеть такого поведение от хрен знает кого я не намерена! Пусть идет лесом, подумала, я и направилась в свою гримерную. Дверь была открыта. Внутри переодевалась Эва.

Я зашла с невозмутимым видом и постаралась как можно быстрее унять свой гнев.

– А я тебя потеряла, – сказала Эва.

– Я гуляла по театру, а потом зашла к Даниэле, посмотреть ее гримерную, – ответила я.

– Так она ж как и у всех, ничего особенного. Ну ты даешь. Нечем было заняться? – спросила подруга.

– Типа того. Без тебя скучно стало. Ты, кстати, всегда в малом занимаешься? – спросила я наивно, а сама следила за ее выражением лица.

– Нет, я раньше занималась в большом. Но что-то сегодня было слишком много народу, и я решила, пока не начнутся репетиции, позаниматься в малом – ответила она спокойно.

Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Но свой взгляд она не подняла на меня.

Я подошла к своему столу и начала переодеваться.

– Погуляем сегодня? – спросила она.

В дверь постучались, и зашла Даниэлла. Увидев Эву, она натянула свою улыбку и сказала:

– Приветики! Может, погуляем? – предложила она.

– Да, я как раз предлагала Киаре Я не против, – ответила Эва.

– Мне нужно домой. Но вы можете меня проводить, – ответила я.

– Хорошая идея! У тебя ведь новая квартира, да? Театр снял, – сказала Эва.

– Да, – ответила я.

– Когда на новоселье позовешь? – спросила Даниэлла.

– Давайте в воскресенье, я как раз приведу все в порядок. В понедельник же выходной. Можете прийти ко мне с ночевкой Эва, ты можешь и собачку свою взять, – предложила я.

– Не, ее в другой раз увидишь. Я хочу оторваться без лишних хлопот. Может, потом куда пойдем еще, я не хочу с Альмой таскаться.

– Тогда решено! В воскресенье гуляем. Надо будет заказать еды и купить выпить, – сказала я.

– Я этим займусь, – ответила Даниэлла.

Одевшись, мы спустились на первый этаж. Проходя мимо охраны. Даниэлла вдруг воскликнула:

– Да что такое сегодня! Опять про сигареты забыла. Вы подождите меня, я быстро сбегаю, – сказала она и побежала обратно.

Мы с Эвой решили пока выйти на улицу.

Погода стояла, жаркая, солнечная, ни единой тучи на небе. Недалеко от служебного входа стояли трое мужчин. Одного из них я узнала. Они смеялись и курили. Увидев нас, они обернулись, и двое из них начали подходить к нам. Третий остался стоять на месте.

– Киара, какая встреча… Не видел тебя сегодня на уроке, прогуливаешь? – спросил мужчина.

– Я занималась в малом зале, Матео, – гордо вскинув подбородок, ответила я.

– А ты почему сбежала из большого? Неужто кого испугалась? – переводя взгляд на Эву, рассмеявшись, произнес он.

– В большом зале сегодня было много народу, и я не хотела заниматься в тесноте, – явно нервничая, ответила Эва.

– Угу. Так я и подумал, – с ухмылкой на лице ответил мужчина, стоявший рядом с Матео. – Мм… у нас появилось что-то новенькое, – произнес он, в открытую разглядывая меня с ног до головы, – Эва, ты хоть познакомь нас, а то как-то невежливо с твоей стороны.

Громко вздохнув, Эва метнула свой полный ярости взгляд на мужчину.

– Оскар, знакомься, это Киара Герреро, – ответил за нее Матео.

Мужчина подошел ко мне вплотную и, галантно подхватив мою руку, оставил поцелуй на тыльной стороне ладони.

– Все хорошие знакомства начинаются с поцелуя, – произнес Оскар, не отрывая взгляд от моего лица.

– А я думал, с хорошего траха, – крикнул мужчина, стоявший около мусорного бака.

Мужчины хором засмеялись.

– Винсенте! Не пугай новенькую, а то ее сердечко не выдержит, – произнес Матео, оборачиваясь к нему.

Наконец-то из театра показалась Даниэлла, тем самым спасая нас от очередных шуток артистов.

– Что встали? Идем, – сказала она, не обращая внимания на мужчин.

– О… Даниэлла, ты как-никак нашла себе подруг. Может, они тебе и мужика найдут? Нехорошо в двадцать-то лет в старых девах ходить, – не унимался никак Оскар.

– Если хочешь, я избавлю тебя от этого, ты только скажи, – поддерживая друга, произнес Винсенте.

Краем глаза я увидела, как Даниэлла заметно сжалась, ее взгляд испуганно забегал, и она не произнесла ни слова. Весь этот фарс мне надоел, взяв Даниэллу под руку и кивнув Эве, мы молча развернулись, чтобы уйти.

Я прекрасно помнила наставления подруг о взаимодействиях с элитой. И как можно дольше старалась держать язык за зубами.

И если бы Оскар не опустил снова какую-нибудь шуточку в наш адрес, уверена, я бы сдержалась.

– Может, устроим групповуху, что думаете, ребят? Даниэлла, ты сможешь как раз попрактиковаться, а Эва покажет класс.

Его слова показались мне настолько мерзкими, что, не выдержав, я оставила подруг и, немного подойдя ближе к мужикам, ответила.

– А вы только и умеете, что попусту чесать языками, – произнесла я и, обводя взглядом всех мужчин и задержав взгляд на Матео, добавила: – Вам лишь бы свое раздутое эго потешить, а на деле вы все трусы, прикрывающиеся за спинами сильных.

Одарив его самой милой улыбкой в своем арсенале, я развернулась к ним спиной и быстрым шагом догнала девчонок. Мы двинулись в сторону Каминито.

– Она просто не знает, что я умею вытворять своим языком, – ответил Оскар. – Что думаешь, Винсенте, хороша девка?

– Так себе, не мой типаж. Я привык к большим сиськам, а не к нашим плоским девкам, – ответил друг, выбрасывая окурок.

– Матео, ты чего замолк? Понравилась, что ли? А хотя ты ж любишь таких, своенравных и не умеющих вовремя заткнуться, – с ехидством произнес он.

Все еще смотря вслед уходящим девушкам, Матео ответил:

– Надо бы преподать ей урок…

– Выпьем за дам, потому что «не дам» – слово плохое, – икая, кое-как произнесла Эва.

Я весь вечер смеялась от души. Вчера мы все втроем занимались в малом зале, а после девчонки показывали мне порядок танцев в «Дон Кихоте». Придя домой в два часа дня, я так крепко уснула, что проснулась только уже сегодня утром, и то благодаря своему будильнику. Сегодня класс давал Хулио, и урок прошел весело. Он постоянно задавал смешные комбинации и комментировал каждое движение. Да и с урока отпустил пораньше, аргументировав это тем, что скоро начнутся репетиции и нужно в последний раз отдохнуть перед началом нового сезона. Эва пошла сегодня в большой зал заниматься, а я не стала задавать ей вопросы по этому поводу. Быстро собравшись, я побежала домой, чтобы как следует подготовиться к нашей домашней вечеринке.

И вот сейчас, спустя четыре часа, мы с Даниэлой так и не опьянели, что нельзя было сказать о Эве. Она снова меня опередила, перебрав лишнего.

– Эва, остановись, а то опять побежишь в туалет. И это уже будет третья по счету рвота, – сказала Даниэлла.

– Оставь меня, я кайфую! – отмахнула она. – Хочу еще… Сегодня у меня счастливый день, – пропела подруга, загадочно улыбнувшись.

– Что же такого хорошего произошло с тобой сегодня? – спросила я, закусывая солёным кренделем.

– Ну… во-первых… когда я прыгала, Роберто своей рукой коснулся моего бедра… йик!.. но вы ничего не подумайте такого, он не мой типаж… а может, и мой… – рассмеялась Эва, – йик! Надо срочно запить, икота началась… налейте ка мне еще.

– Думаю, тебе хватит на сегодня выпивки, – произнесла я, отодвигая от нее бутылку мартини. – Ты даже разобраться не можешь, нравится он тебе или нет.

– Роберто? Серьезно? Он же бабник, постоянно изменяющий жене! – с отвращением сказала Дани. – Я была лучшего мнения о тебе.

– Что вы на меня напали сразу? Да, Роберто не самый порядочный мужчина, но какой красивый… – Подняв глаза к потолку, Эва улыбнулась, вспоминая внешность мужчины. Спустя секунду она опустила взгляд на Дани и, ткнув в нее пальцем, произнесла: – Я знаю, что ты втайне влюблена в Сезара! А он, между прочим, тоже женат…

– Это неправда, я не люблю его. Мне нравятся другие… – начала оправдываться Дани.

– Другие… так их много? – рассмеялась я. – А ну-ка подробнее об этом.

– Зачем? Ты все равно их еще не видела, – спросила Дани.

– Вдруг они мне тоже понравятся, а так я буду знать, что это твоё, – пожав плечами, ответила я.

– Хавьер и Самуэль. Но они тебе не понравятся, поверь, да и не подходят они тебе по характеру, – произнесла подруга, удивив меня.

– Как это? Мой характер настолько жесткий? Получается, ни один артист мне тут не подходит тогда, – посерьёзнев, произнесла я.

– Не жесткий, просто такой своенравный. Мне кажется, вы с Матео чем-то похожи и…

– Даниэлла! Не говори так. Как ты можешь сравнивать Киару с этим придурком? – встрепенулась Эва, не дав договорить подруге.

– Эй, я так и не поняла, что не так с этим парнем? Ты так сильно его не терпишь? – наполняя свой бокал, спросила Эву.

– Просто я считаю, что он не достоин тебя. Да и не думаю, что он свободен сейчас, наверняка в театре спит с кем-то из 315-й гримерки, – перехватив бутылку из моих рук, попутно отвечала Эва.