Александр Айзенберг
Одесский писатель (р. 1957). Автор пьесы «Жди, смертный, завершающего дня», книг «Узурпаторы», «Агент влияния», «Империум». Автор цикла теленовелл «Императорский Рим». Член Национального союза театральных деятелей Украины и Союза журналистов Украины.
Полная луна
Итак, это – сон… или не сон…
Значит, ко мне приехал брат. В Одессу. Из Израиля. И мы сразу пошли на старый адрес. На Пушкинскую, угол Чкалова. Туда, куда, как часы, приезжали московские родственники каждый год. Ну, не каждый – мы же ездили в ответ в Москву. В любом случае, это было весело: человек восемь в одной комнате, не замечающих друг друга или делающих вид – какая разница?
Мы в этом дворе с запахами. Смотрим, ностальгически вздыхаем. Но в этот момент я вижу в каком-то окне, кто-то кого-то душит. Причем, все это несколько ближе, чем хотелось бы. У брата детство происходило в Ашхабаде, а у меня в этом дворе. И тогда никто вроде ни разу никого не душил. Я, как честный еврей, в прошлом из этого двора, естественно, не желая ни в коем случае быть свидетелем, не говоря уже о большем, моментально выскочил на улицу c криком:
– Атас!
Отдышался… Никого… Тут же вспомнил о брате и позвонил ему. Нет ответа. Еще раз. И хотя это телефон, полное ощущение, что звоню в рельсу.
Тогда я говорю в выключенный телефон:
– Где этот идиот?
А из выключенного телефона брат мне говорит:
– В милиции.
И я как-то сразу оказался в милиции. При этом я понимаю, что у меня проблема… Никакая это не милиция, а уже полиция! Хорошо, что вспомнил. Теперь… как же к ним обращаться?.. «товарищ милиционер» отпал сразу, и, собственно, «гражданин милиционер» рухнул рядом, даже не заикнувшись…
Так… «господин полицейский»… могут обидеться… а «пан полицейский»… а вдруг возьмут и ударят по лицу… или наоборот… как сказать, как сказать – все же очень серьезно!!! А-а-а! начну с извинения! и в безличной форме!!!
– Прошу прощения!
ФФФ-фу…
И, конечно, я им сразу говорю, чтобы они отпустили брата. А они мне говорят, кто я такой? и кто такой брат? и что мы оба вместе делаем?
Я им хочу ответить, что это мой брат из Москвы… И вдруг понимаю, что «из Москвы» говорить нехорошо… А! Так он же таки давно уже и не из Москвы вовсе! Он из…
Они мне говорят:
– Так откуда он?
И я вдруг понимаю, что не знаю, откуда он. Тогда… тогда я им начинаю говорить, что это неважно.
– Я забыл название этого… как его… городка…
Между прочим, только под утро… в этом же сне… я все же вспомнил! Мец-Рамон! А через пять минут вспомнил, что да! он там жил… а теперь живет… где-то… еще… а это я уже не просто не помню – я не знаю, где!!!
И я им говорю, что это неважно, где он живет. Важно, где я живу!
– Хорошо, – добродушно говорят они. – Где вы живете?
Я им гордо отвечаю:
– Город Одесса…
Они ждут…
А я понимаю, что сказать: «Ленинской искры»… не совсем хорошо… тоже…
А они ждут…
О! Какая «искра»! Уже давно «Марша… ла… Жукова»… совсем не хорошо…
Они продолжают ждать…
Стоп! там же еще разик переименовали во что-то другое… более лояльное… да. Но я не помню, во что…
Я говорю… не совсем внятно… но четко… номер дома и квартиры. А они говорят, что не расслышали… Я возмущенно – от отчаяния, говорю:
– На Таирова!
Это, очевидно, точнее, чем в Одессе, но не то, о чем они мечтали… и я тоже…
Тут я говорю, что могу показать, если они меня повезут… вот в том доме, где… за углом…
Наконец они меня спрашивают про документы. Понимаете?
Независимо от себя, у меня вырывается:
– А чего мои? возьмите его!
И они соглашаются и даже дают мне его документы и просят:
– Прочтите…
– Что, «прочтите»? они же на израильском! как я могу прочесть?
Они соглашаются:
– И мы не можем.
Я криком кричу:
– Пусть он и читает свои документы!!!
А они резонно возражают:
– Мы ему не верим. Вы прочтите, а мы сверим… с его чтением…
– Но я же не могу!
– Странный человек вы… Документов нет. Сказать, откуда ваш брат…
– Из Израиля!
– Да. А вы из Одессы. А откуда он из Израиля? а вы из Одессы? Сказать не можете. Более того, не можете прочесть на израильском – сами сказали!
– Не могу!
– Вот видите.
И это все во сне! И полнолуние!! Вот такая голова!!!