Соколов и его команда вернулись в отделение, каждый погружён в свои мысли. Отпечатки давно умершего Левченко, подтверждение его захоронения – всё это создавало противоречие, которое никто не мог объяснить. В небольшом помещении для совещаний уже собрались несколько оперативников и криминалисты. Ощущение было такое, будто в воздухе застыло что-то тягучее и неясное, мешая логике выйти на привычную траекторию.
Соколов медленно выдохнул и, оглядев присутствующих, начал:
– У нас есть данные, которые не сходятся. Мы нашли отпечатки человека, который умер десять лет назад. Могила на месте, тело — в порядке. Кто-то может предложить, как это возможно?
Криминалист, стоящий у окна, нервно постукивал пальцем по подоконнику. Он слегка почесал подбородок и сказал:
– Игорь Николаевич, подделка отпечатков — дело крайне сложное. Если бы речь шла о единственном отпечатке, ещё можно было бы предположить, что это старые следы, оставленные до смерти Левченко и как-то случайно перенесённые, но в вашем случае их несколько. А это уже серьёзное подставное дело, если, конечно, не ошибка в базе данных.
Один из оперативников коротко хмыкнул и поднял руку.
– С разрешения, Игорь Николаевич, можно ещё раз проверить отпечатки в базе? Вдруг ошибка, сбой какой-то или совпадение…
Соколов кивнул, не возражая.
– Хорошо, проверим ещё раз, но даже если ошибка, это не объясняет сам факт их наличия на кольце и двери. Левченко уже десять лет как мёртв, а следы свежие. Слишком много совпадений, чтобы не взять это всерьёз. Предлагаю запросить эксгумацию. Нам нужно подтвердить личность покойного и исключить любые сомнения, пока не пойдём дальше.
Криминалист покачал головой, недоверчиво усмехнувшись.
– Если там будет Левченко, тогда остаётся только предположить, что кто-то очень тщательно пытается сбить нас с толку. Но зачем так сложно, когда столько простых способов?
Соколов взглянул на криминалиста с выражением, которое не терпело сомнений.
– Мы пока не знаем, зачем, — сухо ответил он. – Просто ищем факты.
Через два дня, получив официальное разрешение, они снова были на кладбище. У ворот их встретил работник, махнув рукой в сторону свежевскопанной земли. Захоронение вскрыли и осторожно приподняли гроб из ямы. Соколов, глядя на происходящее, почувствовал, как по спине прошла холодная дрожь.
Работник открыл крышку, и перед следователями предстали останки.
Криминалист с заученной привычкой наклонился к телу и, освещая фонариком, осматривал череп, грубо потемневший от времени и земли. Он коротко кивнул Соколову, подтверждая, что, по крайней мере, никаких явных следов подмены не видно.
– Левченко, — спокойно заключил он. – Тело нетронуто с момента захоронения.
Павлов выглядел озадаченным и обменялся взглядами с Соколовым. Никто не мог найти логического объяснения тому, что отпечатки человека, который лежал перед ними мертвым уже 10 лет, вдруг появились на месте преступления. Павлов нахмурился: "Что это за игра? Кто-то явно пытается запутать нас…"
Соколов задержался у гроба, осматривая останки с холодной объективностью, но в мыслях всё смешивалось. Всё указывало на смерть Левченко десять лет назад, и вместе с тем его отпечатки обнаружены на месте преступления. Он коротко кивнул криминалисту, давая знак закрывать гроб. Это обнаружение больше вопросов, чем ответов.
Когда они вернулись в отдел, Соколов снова собрал команду. Он стоял у доски, поглядывая на папку с фотографиями и отчётами.
– Левченко действительно мёртв, но его следы оказались на месте преступления, — сказал он сдержанно, стараясь не показывать замешательства, которое и сам чувствовал. – Значит, у нас остаётся версия подставы. Кто-то пытается нас дезориентировать. Вопрос: кто и зачем?
Павлов, сидящий за столом напротив, пожевал губу, глядя на фотографии.
Он взглянул на Соколова с неуверенностью:
– Игорь, кто-то, должно быть, знает все детали и методы нашей работы. Эти отпечатки появились слишком целенаправленно, словно нас ведут по какому-то пути.
Соколова молча кивнул, чувствуя, что ситуация выходит за рамки обычного расследования:
– Если кто-то знал Левченко или имел доступ к его вещам… возможно, ему удалось перенести отпечатки с какой-то личной вещи, сохранившейся у него с тех времён.
Криминалист подал глаза:
– Теоретически да, возможно. Если у Левченко действительно были такие вещи, например, вещи, которых он касался достаточно долго и часто. Но это уже довольно редкий случай — такое требовало бы не только внимания к деталям, но и специальных знаний. Да и трудно поверить, чтобы кто-то держал его вещи десять лет, просто так.
Соколов, прислушавшись, медленно кивнул. Перед ним вставал образ человека, который был готов тщательно подстраивать улики, чтобы сбить их с толку.
– Значит, если кто-то пошёл на такое, — сказал он, отводя взгляд в сторону, – тогда он хочет нас запутать. Но зачем? Что это даёт?
Команда молчала, осмысливая услышанное, и в тишине Соколов понял, что они стоят перед делом, которое будет гораздо сложнее, чем они изначально полагали.
Вернувшись в отдел после эксгумации, Соколов решил углубиться в личность Левченко. Он надеялся, что детальное изучение архивов прольёт свет на их загадочного "подозреваемого", даже если тот давно мёртв.
Соколов сидел в окружении старых папок и листал дело за делом, но каждый документ всё больше разочаровывал. Левченко был, мягко говоря, неинтересной фигурой с точки зрения криминала: инцидент с нападением на женщину в нетрезвом виде и два года в колонии общего режима. Никаких связей с криминальными кругами, никаких значимых происшествий. В тюрьме он вёл себя тихо, конфликтов избегал, а после выхода жил, судя по всему, незаметно.
Складывалось впечатление, что, кроме того, первого приступа ярости, Иван Левченко не оставил после себя ни одного преступления. Дело о нападении на женщину закрывалось стандартной формулировкой "хулиганство в состоянии алкогольного опьянения". Уголовных связей у него не было, и на зоне он не влиял ни на кого, оставив после себя лишь небольшое досье.
Павлов, сидевший напротив, вздохнул, осматривая пустые графы в архивных документах.
– Если это всё, что на него есть, то он не производит впечатления… вдохновляющего преступника, — сказал он, в голосе звучала нотка разочарования. – Пьяный дебош и хулиганка. Это всё, что у нас на него.
Соколов закрыл папку и в задумчивости посмотрел в окно.
– Слишком странно. Тихий, незаметный, а теперь его отпечатки на месте убийства. Давайте расширим поиск. — Он вздохнул, чувствуя, что не все детали сходятся. – Посмотрите похожие случаи: удушение, руки на груди, символичное положение тела. Возможно, есть убийства с подобными ритуальными признаками, — сказал он, бросая взгляд на младшего оперативника, который кивнул и сразу принялся работать.
Прошло несколько часов, и уже к вечеру оперативники смогли найти несколько случаев в архиве. Случаи, казалось бы, не связанные, но с пугающе похожими деталями. Павлов, подойдя к столу Соколова, перелистнул несколько страниц и озвучил:
– Кажется, нашли. Четыре убийства в разных городах, даты от 1995 по 2003 годы. Все жертвы — женщины, все задушены. Их тела оставлены в ритуальных позах, и большинство – вдовы.
Соколов посмотрел на фотографии и отчёты, которые Павлов выложил перед ним. Жертвы: Ольга Иванова, Мария Петрова, Анна Гусева, Татьяна Смирнова и Екатерина Морозова.
Каждая из них потеряла мужа, и каждая была найдена в ритуальном положении, с руками на груди, что символически могло означать покой или даже принудительное "следование" за супругом. Единственная деталь, выделяющаяся из этого ряда, была Екатерина Морозова, которая не была вдовой, но, возможно, оказалась случайной жертвой, не вписывающейся в привычные мотивы.
Павлов нахмурился, изучая отчёты.
– Похоже, кто-то сознательно выбирал их. Есть некая последовательность, и она настораживает. Ольга Иванова, первая жертва, была вдовой, а все остальные… кажется, следуют какому-то единому шаблону.
Соколов прищурился, ещё раз взглянув на бумаги.
– Левченко никогда официально не фигурировал как подозреваемый по этим делам, — медленно произнёс он. – В его деле даже намёка на убийства нет. Эти ритуальные убийства — слишком спланировано для простого хулигана.
Молодой оперативник, услышав их разговор, остановился у дверей.
– Но как Как Левченко мог бы быть замешан в этих убийствах?
Соколов, взяв отчёт, глянул на время и едва заметно усмехнулся:
– Вот это и предстоит выяснить.
Не успел Соколов сделать глоток уже остывшего кофе, как в комнату ворвался оперативник, торопливо кивая.
– Игорь Николаевич, срочно! Новое убийство. По описанию — всё как вы искали.
Соколов сразу же отставил кружку и обменялся взглядом с Павловым. Весь отдел на мгновение застыл, осознавая, что за зацепка попала к ним в руки.
Через двадцать минут служебная машина, взревев двигателем, мчалась к месту преступления. В машине царило гнетущее молчание, нарушаемое лишь краткими приказами Соколова по рации. Он сидел на переднем сиденье, мрачно всматриваясь в мелькающие за окном дома.
Прибыв на место, они увидели скопление людей: соседи сгрудились у подъезда, шепча друг другу что-то, а на лицах их читался страх. У подъезда стояла сгорбленная женщина, мать убитой, стискивающая в руках сумку, как будто держала в ней всё, что осталось от её жизни.
Соколов и Павлов пробрались сквозь толпу, осторожно показывая документы полицейским на входе. Мать убитой, услышав их, встрепенулась и, обращаясь к Соколову с отчаянной интонацией, воскликнула:
– Лиза… моя Лиза! Кто мог это сделать? Весь день сидела в этих своих интернетах, не отрывалась, а я и подумать не могла…
Соколов коротко кивнул, жестом прося её не продолжать. Слова матери отозвались в тишине тяжёлым эхом, и Павлов вздохнул, уводя её к креслу в прихожей.
Соколов и Павлов вошли в квартиру, где всё говорило о недавней жизни, оборванной резко и бессмысленно. В комнате, окружённая бледным светом настольной лампы, на полу лежала Елизавета. Молодая, 27-летняя вдова, потерявшая мужа три месяца назад, теперь и сама застыла в этом символическом жесте, с руками, сложенными на груди, и лицом, уставившимся в потолок.
Марина, быстро оценив обстановку, подошла к телу Елизаветы и начала детальный осмотр, аккуратно ведя записи. Когда Соколов приблизился, она спокойно и профессионально начала докладывать, указывая на несколько особенностей.
– Причина смерти — удушение. Следы на шее оставляют впечатление, что она не ожидала нападения, – начала она. — Но тело выглядит неестественно. Видно, что после смерти с ним что-то делали.
Соколов нахмурился, а Марина продолжила:
– Глаза жертвы специально открыли, чтобы она будто бы "смотрела". И поза рук — такая же, как и в прошлом случае, с характерным положением мизинца. Мизинец прикрывает обручальное кольцо, словно бы этот жест был задуманным.
Она кивнула, указывая на руки Елизаветы, сложенные на груди почти в ритуальной позе. Соколов отметил про себя, что Лебедева всегда улавливала детали, которые могли ускользнуть от него, и сделал несколько записей, стараясь осмыслить услышанное.
В этот момент к телу вдруг рванулась мать Елизаветы. Соколов быстро отступил в сторону, давая ей подойти ближе, но тут же кто-то из лейтенантов попытался удержать её. Женщина в горе и слезах уже тянулась к безжизненному телу дочери, и лейтенант, понимая это, пробормотал извинения.
– Простите, Игорь Николаевич, — обратился он к Соколову, слегка сбитый с толку. – Она прорвалась, не уследил.
Соколов коротко кивнул и, подойдя ближе к матери, мягко взял её под руку, помогая выйти в коридор, подальше от тела.
– Давайте пройдём на минуту сюда, — спокойно произнёс он, оглядев соседей, которые, заинтересованно выглядывая из дверей, следили за каждым движением.
На улице женщина, не отпуская Соколову руки, всхлипывала и прижимала к груди потёртый платок. Её глаза были полны горя и отчаяния.
– Скажите, может, в последнее время что-то тревожило Лизу? — осторожно спросил Соколов, внимательно изучая её лицо, стараясь понять, насколько она готова говорить.
– Да откуда ж я знаю… Уму непостижимо! Мой ангелочек! — причитала мать, едва сдерживая рыдания. – Недавно ведь Валерку похоронила… горе какое… Теперь и её не стало…
– Простите, Валерий — это её муж, верно? – уточнил Соколов, стараясь удержать фокус на фактах.
– Да, да, её муж… Несчастный случай с ним был, всего полгода назад. Она-то и работать перестала… Всё больше дома сидела, да в этих ваших интернетах, — добавила женщина, качая головой, как будто это было для неё совершенно чуждо и непонятно.
– А кем она работала? — спросил Соколов, надеясь понять, что могла делать Лиза.
– Да кто его знает… Она что-то там вела, какие-то каналы… Я в этом ничего не понимаю, совсем, — с отчаянием махнула рукой мать.
Соколов ненадолго замолчал, фиксируя эту деталь. Слова женщины усиливали ощущение, что Лиза могла каким-то образом привлечь к себе внимание – но вот кого и почему?
Соколов вернулся в комнату, где продолжался осмотр. Пожилая мать оставила за собой тяжёлое впечатление: её слова, хоть и казались случайными, отразили, как одинокая жизнь и недавняя утрата могли повлиять на Лизу. Она была вдовой, потерявшей мужа совсем недавно, а затем замкнулась в себе, отдавшись работе в сети. Этот момент Соколов не собирался игнорировать.
Он подошёл к Марине, которая в этот момент изучала бумаги на столе.
– Можем взглянуть на её вещи? Телефон, компьютер — всё, что могло бы быть связано с её работой онлайн, – обратился он к ней.
Марина кивнула, указав на ноутбук, стоявший в углу комнаты на рабочем столе. Ещё рядом лежал телефон, судя по всему, почти разряженный, но всё ещё работающий.
– Компьютер стоит на месте, это хорошо, — произнесла она, глядя на экран. – Возможно, мы сможем получить данные о её последних контактах.
Соколов нахмурился, рассматривая стол и вещи вокруг. Что-то в организации пространства выдавало сосредоточенность, с которой Лиза, вероятно, вела свою работу. Блокнот с пометками, листы бумаги с короткими записями и отдельные страницы с выдержками из какой-то статьи или чата. Эти детали не могли не заинтересовать.
Он повернулся к Павлову, который стоял неподалёку.
– Запроси специалиста по кибербезопасности, — сказал Соколов. – Если Лиза действительно вела какие-то каналы в сети, может быть, в них кроется ответ на наши вопросы.
Павлов кивнул, уже беря телефон и уходя на несколько шагов, чтобы уточнить детали с техническим отделом.
Соколов, завершив осмотр и дав распоряжения команде, подошёл к выходу. Осознание складывающейся картины давило на него, рождая неясное беспокойство: два тела за несколько дней, те же отпечатки, которые невозможно списать на совпадение, и – серия убийств вдов, о которой говорили архивные записи.
Он выдохнул, оглядывая тёмные окна квартиры, затем уверенно кивнул Павлову:
– Всё. Заканчиваем здесь, возвращаемся в отдел. Пора собрать это в отчёт.
Дорога в отделение была тихой и напряжённой, словно город сам пытался скрыться от сознания Соколова. Он перебирал в уме детали: Лиза и её руки, уложенные на груди, тени прошлого, которые поднимались из архивов, и отпечатки давно умершего Ивана Левченко.
Как он собирался объяснять это в своём отчёте? Странности складывались в систему, и все они указывали на замысловатую работу, чья логика ускользала от простого объяснения. Но перед фактами не поспоришь: отпечатки на месте преступления и убийства, повторяющие ритуал, казалось, вели расследование к одному неизбежному выводу – это маньяк. Кто-то, методично выстраивающий свою философию смерти.
Соколов устало потёр глаза, вспоминая лица матери Лизы и других жертв – таких же потерянных, горюющих, ещё не подозревающих, что их горе может стать мишенью. Тихий голос разума подсказывал: не оставлять это просто как отчёт. Это должно получить официальное внимание и ресурсы.
В кабинете Соколов открыл папку и начал писать отчёт, чувствуя, как внутреннее напряжение нарастает с каждым фактом, требующим объяснения, которое укладывалось бы в стандартный отчёт.
Соколов открыл пустой документ на экране и задумался на мгновение, прежде чем начать. Нужно было собрать все факты, выстроить их в хронологический порядок и при этом не упустить ни одной важной детали.
Отчёт по делу № 4576-21
Следователь: старший следователь Игорь Николаевич Соколов
Обстоятельства дела: На данный момент выявлены два случая убийства, совершённых с интервалом в несколько дней. Обе жертвы – женщины, находившиеся в статусе вдов. Место убийства – квартиры, в которых жертвы проживали. У обоих тел обнаружены характерные особенности, схожие с ранее зафиксированными случаями.
Первая жертва: Иванова Ксения Александровна, 37 лет. – Время обнаружения: 19 октября 2023 года, место обнаружения – квартира жертвы. – Причина смерти: удушение. – Руки жертвы были сложены на груди, что предполагает целенаправленное придание позы после смерти. Обнаружен отпечаток, принадлежащий Ивану Левченко, который по данным архива умер более 10 лет назад.
Вторая жертва: Кузнецова Елизавета Петровна, 27 лет. – Время обнаружения: 21 октября 2023 года, место обнаружения – квартира жертвы. – Причина смерти: удушение. – Руки жертвы были сложены на груди, положение мизинца прикрывало обручальное кольцо, аналогично первой жертве. Также зафиксированы отпечатки Левченко. Случай включает в себя особенности, совпадающие с архивными делами по нескольким убийствам вдов, обнаруженных в разных регионах с 1995 по 2003
Вдруг дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге появился лейтенант Павлов. Его взгляд был серьёзен, даже напряжён.
– Игорь Николаевич, простите, но вас вызывают наверх. Начальник… очень недоволен.
Соколов оторвался от экрана, чувствуя, как поднимается глухая волна раздражения, и, медленно кивнув, поднялся.