Очерки истории шумерской астрономии - читать онлайн

В Месопотамии в III тыс. в административном управлении, в хозяйственной и культурной жизни использовались три временные единицы – день, месяц и год. Они упоминаются уже в самых ранних известных текстах из архаического Урука, датируемых концом IV тыс. [Englund 1988]. Астрономические наблюдения небесных светил, прежде всего Луны и Солнца, играли важную роль в их определении.

Рассмотрим последовательно каждую из трех указанных единиц измерения времени.

День

День определялся как промежуток между двумя последовательными заходами солнца. Знак UD в значении u₄ «день» известен со времени архаического Урука IV–III. Он использовался как логограмма во многих текстах III тыс. и позднее. В клинописи ему соответствовало аккадское слово ūmu(m) «день». Он мог обозначать светлую часть суток или только «утро», но также целиком сутки (день + ночь). Самая ранняя пиктографическая форма UD представляла изображение восхода диска Солнца между двух гор на востоке [Englund 1988, p. 136–137] (рис. 9, 10). Отсюда появились, вероятно, два дополнительных прочтения этого знака – ^dutu «солнце» и babbar, «белый, светлый».

Темная часть суток имела также особое название GI₆, в клинописи ему соответствовало акк. mūšu(m) «ночь». Форма знака GI₆ в текстах из архаического Урука (рис. 11, 12) позволяет предположить, что в Месопотамии в этот период небо мыслилось куполообразным. Особый знак SIG (символическое изображение захода Солнца72) использовался в значении «вечер» (рис. 13). В текстах из Урука встречается противопоставление UD/SIG «утро/вечер» [Englund 1988, p. 166–167; id. 1998, S. 126].

При отсчете начала суток в Месопотамии была принята так называемая «вечерняя эпоха», день начинался от захода Солнца. Это было связано с использованием лунного календаря. Начало суток должно было соответствовать началу лунного месяца, которое определялось лунной неоменией73, наблюдавшейся вечером.

Другие обозначения, связанные с сутками в текстах III тыс. и в старовавилонский период: u₄-zal «рассвет, на рассвете»; a₂-gu₂-zi-ga, акк. šērtu, «рассвет, утренняя заря, на рассвете»; usan/usan₂ (в старовавилонский период an-usan, u₂-sa₁₁-an и др.), акк. šimētān «вечер, вечером»; u₄-te-na (вар.: u₄-te-en, u₄-te-en-na), «вечер, вечером» [ePSD, usan/usan₂]. Со староаккадского времени получило распространение аккадское слово urru(m) в значении «день (как оппозиция ночи)», «раннее утро». В эпоху III династии Ура встречаются также обозначения a₂-ĝi₆-ba-a «середина ночи, ночью» и an-ba-ra «середина дня, полдень» [Sallaberger 1993, Bd. 1, S. 5]. Последний термин в старовавилонский период приобрел вид: an-bar₇, an-bar₇-gana₂, акк. kararû; muṣlālu «полдень, середина дня, полуденный зной» [ePSD, anbar, anbarkar]. В старовавилонский период в ходу были аккадские термины kaṣâtum «утро», līlâtum «вечер» [Wassermann 2006].

Знак U₄ в его самом раннем пиктографическом варианте послужил основой для обозначений «дня», «месяца» и «года». Его изображение соединили с числами. Как показал А. А. Вайман, числа, стоящие справа от U₄, обозначали дни, числа, вписанные в U₄, – месяцы, горизонтальные черточки перед U₄ – годы [Вайман 1974; Englund 1988, p. 136 и сл.]. Определенные таким путем выражения «1 день», «1 месяц» и «1 год»74 стали в дальнейшем основой для клинописных знаков соответственно u₄ «день», iti «месяц» и mu «год» [Englund 1988, p. 183; id. 1998, S. 121–127].

В Месопотамии III тыс. использовались также более мелкие подразделения суток. В Уруке IV–III – ¹∕₄ суток, в Фаре – ¹∕₆ суток, в эпоху III династии Ура – ¹∕₂, ¹∕₃, ¹∕₆₀ части времени рабочего дня [Englund 1988, p. 183].

Деление светлой и темной частей суток на 3 равные части, так что в целом сутки подразделялись на 6 частей, принятое в Фаре, возможно, предваряет введение так называемых «страж», известных по более поздним текстам. «Стражи» (шум. en-nun, акк. maṣṣartu) как подразделения ночи встречаются в старовавилонский период в разных текстах75. В астрологии использовались названия: en-nun an-usan = barārītu «вечерняя стража», en-nun murub₄-ba = qablītu «средняя стража», en-nun u₄-zal-li/la = šat urri «утренняя стража».

Однако «стражи» как подразделения ночи были известны и ранее. Название en-nu-uĝ₃/uĝ₅ (en-nu-un, en-nu-un₃) встречалось уже в досаргоновский период в текстах из Гирсу (период ED IIIb) и использовалось вплоть до старовавилонского времени. Староаккадским периодом датируются самые ранние примеры использования термина u₄-zal-la «утренняя или третья ночная стража» [ePSD, ennuĝ, udzalla].

«Стражи» как ⅓ часть светлого или темного времени суток широко использовались в Месопотамии во II–I тыс., в частности при проведении астрономических наблюдений. Определенные таким путем дневные и ночные «стражи» меняли свою длину на протяжении года. Их продолжительность выражали в единицах веса воды, вытекшей из водяных часов76. Позднее, когда в астрономии утвердилось представление о равномерной шкале времени, длины «страж» стали выражать также в единицах равномерной шкалы времени.

Месяц

Лунный месяц как календарная единица играл очень важную роль в древней Месопотамии. Он был связан с наблюдениями фаз Луны – первого появления лунного месяца вечером после захода солнца после периода невидимости (так называемой неомении), полнолуния, дней невидимости Луны.

Изображения лунного месяца на печатях появляются уже в самом начале III тыс. и затем постоянно присутствуют на печатях на протяжении всей месопотамской истории (см. гл. 3). Календарная и ритуальная роли лунного месяца становятся особенно значительными к середине III тыс. В этот период на печатях появляются изображения религиозных празднеств, происходящих под или рядом с изображением месяца [Collon 1995a, p. 357; Куртик 2009, с. 128].

Знак ITI, позднее в клинописи ему соответствовало акк. слово arḫu(m) «месяц», присутствует уже в самых ранних текстах из архаического Урука IV–III и как логограмма – во многих административных, ритуальных и других текстах более позднего времени [Englund 1988, p. 183; Labat 1976, No. 52]77.

Первый день месяца отсчитывался от неомении. До нас дошли сообщения новоассирийских астрологов, свидетельствующие о проведении такого рода наблюдений78. В одном из них наблюдатель не просто фиксирует присутствие на небе месяца, но также отмечает его положение относительно горизонта, связывая его с началом календарного месяца79. Неизвестно, соответствуют ли эти описания практике III тыс. Неизвестно также, как поступали наблюдатели, если им не удавалось по каким-либо причинам, например вследствие плохих погодных условий, наблюдать неомению80. Есть основания предполагать, что шумеры и позднее вавилоняне считали нормальной длиной месяца 30 дней81. Соответственно при невозможности наблюдать неомению длина месяца округлялась до 30 дней. Возможно, этим объясняется присутствие в эпоху III династии Ура в некоторые годы неожиданно большого числа месяцев, содержащих 30 дней [Sallaberger 1993, Bd. I, S. 12]. Дни на протяжении месяца последовательно нумеровались от 1‐го до 30-го.

Длина месяца определялась числом дней от неомении до неомении. Поскольку средняя длина синодического месяца = 29,53^d82, в месяце могло быть зафиксировано 29 или 30 дней (и очень редко 28 или 31 день)83. При этом заранее никогда нельзя было сказать, какую длину будет иметь наступивший месяц. В месопотамских источниках приводятся многочисленные данные о наблюдениях длины месяца. Большинство из них укладывается в четкую схему: длина месяца равна 29 или 30 дням. Исключения очень редки, однако все же встречаются84. В эпоху III династии Ура месяц из 29 дней определялся как «30-la₂-1», букв. «30 с задолженностью 1»85. В ассирийский период о месяце в 29 дней говорилось, что Луна «отвергла» (от târu, букв. «вернула») последний день в месяце86, о 30-дневном месяце утверждалось, что «Луна завершила день» (от šalāmu «быть полным, совершенным»)87. В поздневавилонский период месяцы в 30 и 29 дней называли соответственно kunnu, букв. «правильный, завершенный, законченный, полный» и turru, «пустой, незавершенный» [ACT II, p. 479, 494]. Теоретически задача определения длины месяца была решена только в I тыс. в математической астрономии.

Год

Год был необходим для датирования событий, измерения времени жизни правителей и фиксации промежутков между событиями. Он служил также составным элементом календарей, был самым продолжительным периодом, определявшим сезонную повторяемость события.

В формировании понятия «год» первоначально астрономия, по-видимому, никакой роли не играла. Жители Месопотамии фиксировали сезонные периодически повторяющиеся явления, такие, например, как: наступление палящего зноя, время дождей, время ветров, разлив рек. Эти явления давали представление о периодичности природной жизни и подводили к определению понятия года. Через сезонные явления опосредованно год был связан с движением Солнца, однако явным образом эта зависимость первоначально нигде не фиксировалась.

В источниках, относящихся к III тыс., отсутствуют определения года на основе каких-либо астрономических наблюдений. Самым ранним таким определением следует, по-видимому, считать соотнесение гелиакических восходов звезд с месяцами вавилонского календаря, как оно представлено в «астролябиях» (с XII в.). Месопотамский год в астрономических текстах II–I тыс. – это всегда сидерический год. Опосредованно месопотамский год был связан также с солнечным годом через схемы для определения длины дня и ночи на протяжении года. Но эта связь не осознавалась как альтернатива звездному году.

Обозначение MU, означавшее «год», встречалось уже в архаических текстах из Урука IV–III, и позднее как логограмма во многих текстах из Фары, досаргоновского Лагаша, в староаккадских текстах, в текстах эпохи III династии Ура и др. [Englund 1988, р. 183]88. В клинописи ему соответствовало аккадское слово šattu(m), «год». Понятие года, несомненно, активно использовалось в Месопотамии в разных областях с самого раннего времени.

Со староаккадского времени слово mu употреблялось в датировочных формулах названий годов. С некоторого момента годá стали называть по какому-либо знаменательному событию, с ними связанному. Самый ранний известный пример относится ко времени правления царя Саргона Древнего (2316–2261). Приведем некоторые датировочные формулы: mu šar-um-gi-ne₂ elam^ki mu-ḫul-a «Год, в который Саргон разрушил Элам», mu ma-ri₂^ki ḫul-a «Год, в который Мари был разрушен» (название двух годов в правление Саргона Древнего), mu e₂-^dinanna a-ka₃-de₃^ki al-du₃-a «Год, в который храм Иштар в Агаде был построен» (название года в правление Нарам-Суэна, 2236–2200), mu lugal-e gir₃ nibru^ki si bi₂-sa₂-a «Год, в который царь привел в порядок дороги Ниппура» (название 6‐го года правления царя Шульги, 2093–2046)89. Такого рода формулы использовались шумерскими писцами в административных текстах для датирования исторических событий и хозяйственных операций; в настоящее время они служат ассириологам для той же цели.

Начало года в большинстве городов Древней Месопотамии – в Ниппуре, Уре, Лагаше, Адабе и др. – приходилось на весну. Концепция начала года демонстрировалась тремя способами: 1) как начальная точка для отсчета месяцев в году; 2) как начало фискального года (точка завершения административных записей, относящихся к предыдущему году, и начала записей в текущем году); 3) как начало религиозного или сельскохозяйственного годового цикла, связанного с распорядком служб в храмах и сельскохозяйственными работами [Cohen 1993, р. 14].

Начало года имело особое шумерское название zag-mu, букв. «граница года», ему соответствовало акк. zagmukku(m), «(праздник) Нового Года»90. Формально началом года считался первый день первого календарного месяца (приходившийся приблизительно на март – апрель в юлианском календаре)91. Соответственно год определялся как промежуток от 1‐го дня первого месяца данного года до 1‐го дня первого месяца следующего года. Известно, однако, несколько исключений: 1) в календаре города Умма в саргоновский период начало года праздновалось, по-видимому, в летний месяц nisag, включавший солнцестояние [Cohen 1993, p. 17, 197–200]92, 2) в календаре города Сиппара до старовавилонского периода Новый год праздновался осенью [ibid., p. 18] и 3) в Лагаше времен Гудеа (? – ок. 2023) Новый год отмечался также, по-видимому, осенью [Емельянов 2009, с. 289–290]. Однако эти и другие исключения не отменяют общего правила: начало года в большинстве городов древней Месопотамии отмечалось весной.

В литературе встречаются утверждения, что начало года в Месопотамии совпадало или находилось вблизи дня весеннего равноденствия [Landsberger 1949, S. 254; Huber 1982, p. 7; Hunger 1976–80, S. 298; Cohen 1993, p. 6]. Это, однако, не совсем так. В действительности начало года колебалось в широких пределах относительно дня равноденствия, как свидетельствуют современные календарные расчеты. Например, в ново- и поздневавилонский периоды в 627–536 гг. 1 нисану, начало года в ниппурском календаре, могло приходиться на числа от 11 марта до 26 апреля в юлианском календаре93. В I тыс. в «дневниках наблюдений» регулярно фиксировали даты четырех точек на протяжении года – весеннего равнодействия, летнего солнцестояния, осеннего равноденствия и зимнего солнцестояния, – причем весеннее равноденствие в известных нам текстах никогда не совпадало с началом года [ADRT I–III]. В схемах определения длины дня и ночи на протяжении года (дни равноденствий и солнцестояний упоминались в них явным образом), никогда не предполагалось, что начало года и день весеннего равноденствия совпадают94. Можно заключить: хотя начало года действительно находилось вблизи точки весеннего равноденствия, однако оно, по-видимому, никогда не связывалось с днем весеннего равноденствия в сознании жителей Месопотамии.

Месопотамский год климатически подразделялся на два сезона – сухое жаркое лето и холодную дождливую зиму. В нем сочетались дожди и холод, засуха и разливы рек. Сухой сезон наступал в апреле, когда прекращались дожди; жара достигала кульминации в июле-августе, когда выжженная степь казалась местом смерти и демонов. Сезон дождей начинался в сентябре, с ним связаны спорадические разливы Тигра и Евфрата в ноябре-марте; главный паводок приходился на апрель-май, когда реки раздувались из‐за дождей и таяния снегов в горах Армении. В зимние месяцы укреплялись дамбы и чистились каналы, чтобы подготовиться к весеннему паводку. Работы на каналах велись также в засушливое время, летом95.

Эта особенность месопотамского климата получила отражение в специальной терминологии, связанной с сезонами. Жители Месопотамии делили год на два сезона: лето (шум. emeš, записывалось как e₂-me-eš; emeš₂(NE×UD=eš₁₂), акк. ummu/ummātum, букв. «тепло, жара, зной») и зима (шум. enten, записывалось как en-te-en, en-te-na; enten(NE×A=eš₁₃); šed₇, акк. kuṣṣu(m), букв. «холод»). Слова emeš и enten как обозначения лета и зимы засвидетельствованы надежно для старовавилонского времени, однако в текстах более раннего времени они практически не встречаются96.

Известен шумерский миф «Спор между зимой и летом», в котором подразделение года на лето (en-te-en) и зиму (e₂-me-eš) обыгрывается мифологически. Дошедшие до нас копии датируются старовавилонским периодом, в то время как сам миф создан, по-видимому, в эпоху правления урского царя Ибби-Суэна (2027–2003), чье имя (^di-bi-^dsuen) упоминается в тексте97. Подразделение года на два полугодия, никак, правда, сезонно не обозначенных, присутствует также в мифе о «Нисхождении Инанны в преисподнюю», в котором определяется время пребывания в преисподней Думузи и его сестры Гештинанны [ETCSL, Text 1.4.1: 407; От начала начал, с. 152, стк. x].

Существовали и другие названия, связанные с сезонами:

buru, записывалось как buru₁₄, gur₇, gur₁₆, акк. ebūru(m), «время жатвы, лето» (с периода РД IIIb и староаккадского времени)98;

ud, букв. «день, тепло, Солнце», акк. umšu(m)/uššu «(летнее) тепло, лето»99.

Из перечисленных названий особый интерес представляют слова: emeš₂ (знак NE, в который вписан знак UD = utu, «солнце») и enten (знак NE, в который вписан знак A, «вода»). Климатическая разница сезонов (жара – холод) в них обозначена явным образом при помощи вписанных клинописных знаков100.

Старовавилонским периодом датируется термин šu-nim, означающий согласно [ePSD, šu-nim] «весна, весеннее время» (аккадская параллель отсутствует). Однако, насколько нам известно, вавилоняне не выделяли весну как особое время года. В мифологических текстах этот термин использовался в значении «рано», например в выражении «раннее зерно», и это, по-видимому, единственное правильное его значение.

С двумя сезонами связана концепция 6‐месячного года, который, согласно М. Коэну, был распространен на всем Ближнем Востоке. Во многих местах можно обнаружить параллели между праздниками в первый и седьмой месяцы года, связанные с этой концепцией [Cohen 1993, p. 6–7]. В Месопотамии ему соответствовала принятая система интеркаляций: вставки дополнительных месяцев производились после двенадцатого или шестого месяца в году. Кроме того, седьмой месяц в вавилонском календаре назывался tašrītu(m), букв. «начало», в нем фиксировалось начало зимнего полугодия.

6‐месячный год Коэн трактует как «равноденственный», как «промежуток между равноденствиями» (the cycle between the equinoxes). Однако, по нашему мнению, это не соответствует действительности. Весеннее равноденствие в Месопотамии, как мы уже говорили, хотя и приходилось на месяцы, близкие началу года, однако никогда с началом года не отождествлялось; соответственно, 6‐месячный интервал должен иметь другое объяснение.

Помимо знака mu, в Месопотамии с некоторых пор стали употреблять также сочетание mu-an-na, букв. «небесный год», как обозначение понятия «год». Этот термин появился не ранее старовавилонского времени (а возможно, и позднее) и получил широкое распространение в мифологических, лексических, предсказательных и административных текстах II–I тыс. [CAD Š/2, p. 197–206]101.

Обычно mu-an-na рассматривают как синоним mu102. Однако М. Коэн предполагает, что исходно этот термин служил для обозначения 6‐месячного года и приводит отличную от общепринятой интерпретацию -an-na. В некоторых средневавилонских текстах -an-na после имен существительных, относящихся ко времени (u₄-an-na, iti-an-na, mu-an-na), означала чередование букв. «день за днем», «месяц за месяцем», «год за годом». Он пишет: «Возможно, -an-na в слове mu-an-na обозначает годовую схему чередования равноденственных (6‐месячных) циклов („один за другим“)» [Cohen 1993, p. 7, no. 1]. В подтверждение он цитирует новоассирийский текст, в котором 6‐месячные полугодия определяются как mu-an-na103. Из приведенного им текста следует, что в новоассирийский период концепция 6‐месячного года имела, несомненно, значительное распространение.

По нашему мнению, однако, свидетельств недостаточно, чтобы делать общие выводы, касающиеся значения mu-an-na. Известны тексты, прямо этой гипотезе противоречащие, в которых mu-an-na определяется как полный 12‐месячный год104. Мы полагаем, что хотя концепция 6‐месячного года была распространена в Месопотамии во II–I тыс., однако ее нельзя считать доминирующей. В большинстве текстов термин mu-an-na использовался в том же значении, что и mu, и означал целый год из 12 или 13 месяцев.

Термин mu-an-na был введен намного позднее mu. Введение нового термина для обозначения старого хорошо всем известного понятия указывает на возникновение новых представлений, связанных с годом. Если исходная интерпретация mu-an-na как «небесного года» правильна (вопреки тому, что предполагает М. Коэн о значении -an-na), можно предположить, что в период его введения астрономические наблюдения уже стали играть важную роль в определении понятия «год». Наблюдения гелиакических восходов звезд имели при этом, вероятно, существенное значение105.

Подтверждение находим в одном из вариантов мифа о сотворении человека, известном по среднеассирийской копии, но восходящем, по-видимому, к старовавилонскому периоду. В тексте мифа сказано: «Звезды небесные неизменно будут указывать соответствующие времена для праздников богов – день и ночь» [Veldhuis 2014, p. 191–2]. Здесь, как видим, проведение праздников увязывается с наблюдениями звезд.

Позднее в I тыс. в MUL.APIN (II Gap A 1–7) встречаем подразделение года на четыре сезона – по три месяца в каждом, которые связывались с климатическими характеристиками сезонов. Но этот пример уникален. Нет оснований предполагать, что что-либо подобное существовало в более раннюю эпоху106.

До развития методов математической астрономии в I тыс. не делалось попыток оценить длину года в днях и долях дня. Во всяком случае, об этом нет никаких свидетельств в источниках.

Представление о трех главных временных единицах сохранялось на протяжении всей истории Древней Месопотамии. Сочетание «день, месяц и год» встречается в текстах разных категорий в разные эпохи, как, например, в новоассирийском сборнике заклинаний «Шурпу» (Tablet VIII, 42), где утверждается, что божество Марту (^dmar-tu = Amurru) освящает an-e u₃ ki-tim u₄-mu iti u mu-an-na «небо и землю; день, месяц и год» [Reiner 1970, p. 41: 42]107.

Единицы времени «день», «месяц» и «год» в шумеро-аккадской религиозной традиции обожествлялись, трактовались как космические силы, воздействующие на человека и других богов. В шумерском заклинании zi-pa₃, отвращающем зло от человека через посредство обращения к богам, встречаем формулу: «Будь (заклят108) днем, месяцем и годом». В вавилонском гимне обожествленные единицы времени призваны благословить Мардука: «День, месяц и год, благословите Бела!» [Lambert 2002; Annus]. Три единицы времени рассматриваются здесь, как божественные силы, могущие воздействовать на мир.

Ранний семитский календарь

С середины III тыс. в северной и центральной Месопотамии имел хождение так называемый ранний семитский календарь. Согласно Д. Петтинато, он получил распространение на всем Ближнем Востоке в период 2600–2200 гг. и занесен в Месопотамию, по-видимому, волнами переселенцев. Это был лунно-солнечный календарь, в котором производились вставки дополнительных лунных месяцев. Семитским он назван потому, что в нем использовались семитские названия месяцев и часто западно-семитские. Названия месяцев засвидетельствованы в основном в текстах из Эблы и Мари, отдельные упоминания встречаются также в текстах из Эшнунны, Абу Салабиха, Гасура (позднее Нузи) и Лагаша [Cohen 1993, p. 23–25]. Названия месяцев не содержали теофорных элементов, а представляли обозначения сельскохозяйственных работ и природных явлений. Например: «Стада» (месяц I), «Сев» (IV), «Топленое масло» (VI), «Созревание ранних фруктов» (IX), «Созревание поздних фруктов» (X), «Тепло» (XII)134 и т. д. Самые поздние упоминания месяцев из этого календаря относятся к эпохе III династии Ура, когда он окончательно вышел из употребления [Cohen 1993, p. 23–29].

Шумерский гражданский лунно-солнечный календарь

Из названия следует, что это был лунно-солнечный календарь, в котором использовались шумерские названия месяцев. Он применялся в основном для датирования событий, а также как средство фиксации порядка храмовых служб на протяжении года. Самое раннее известное шумерское название месяца, как мы уже говорили, происходит из Фары (см. выше). Однако большинство шумерских названий месяцев встречаются впервые в саргоновский период в текстах из Лагаша, Адаба и Ниппура. Вставки дополнительных месяцев производились в среднем каждые три года. Самые ранние интеркаляции засвидетельствованы в досаргоновском Лагаше. Употреблялся ли этот календарь раньше, в точности неизвестно, однако можно думать, что в каком-то виде он существовал и в более ранние эпохи135.

В период ок. 2400–2200 гг. в Южной Месопотамии в городах Адаб, Лагаш, Ниппур, Умма и Ур параллельно применялись местные лунно-солнечные календари указанного типа, отличавшиеся в деталях (см. выше). Особый интерес с точки зрения истории представляет календарь Ниппура, крупного культового центра, имевшего общемесопотамское значение. Помимо собственно ниппурских богов, в его храмах почитались также божества, имевшие другое местное происхождение.

При Ишби-Эрре (ок. 2017–1985), первом царе I династии Исина, календарь Ниппура был принят в качестве государственного для большинства городов и деревень Южной Месопотамии. В дальнейшем при вавилонском царе Самсуилуне (1749–1712), сыне Хаммурапи, он приобрел общемесопотамское значение. Ниппурский календарь был введен Самсуилуной как средство, позволяющее унифицировать разнородную империю. Со времени Самсуилуны при датировании событий стали употребляться только ниппурские названия месяцев. В современной научной литературе этот календарь известен как «Стандартный месопотамский календарь» (Standard Mesopotamian Calendar). Принятые в нем названия месяцев в виде логограмм использовались в Месопотамии вплоть до конца I тыс.

Стандартный месопотамский календарь

¹ Букв. «месяц дополнительный к предыдущему».

В приведенной таблице в колонке 1 указаны номера месяцев; 2 – названия ниппурских месяцев; полужирным шрифтом выделены логограммы, принятые позднее в качестве сокращенных обозначений месяцев; 3 – параллельные аккадские названия месяцев; 4 – сокращенные обозначения названий месяцев, принятые, в частности, в астрономических и астрологических текстах в новоассирийский и нововавилонский периоды; 5 – сезоны года, соответствующие месопотамским месяцам.

Система сокращенных обозначений месяцев, принятая в текстах новоассирийского времени и более поздних, сформировалась не сразу. Распространение «Стандартного календаря» в разных регионах заняло около семи столетий от времени Самсуилуны136. Этот календарь использовался в Вавилоне и регионах, зависящих от него в культурном отношении137. В Ассирии, после принятия «Стандартного календаря» в XII в., названия месяцев в некоторых случаях могли варьироваться138. В I тыс. аккадская форма записи названий месяцев встречалась нечасто и, насколько нам известно, никогда не использовалась в астрономических и астрологических текстах.

В «Стандартном месопотамском календаре» интеркаляции производились после двенадцатого месяца (addaru), традиция, восходящая, по-видимому, еще к досаргоновскому времени, или после шестого месяца (ulūlu), что соответствовало концепции двух полугодий, рассмотренной выше. Во втором случае дополнительный месяц определялся как ^itikin-min-kam, букв. «2‐й улулу»139. Самые ранние известные нам примеры использования второго улулу в качестве вставного месяца относятся к старовавилонскому времени [BPO 1, p. 23]. Какими соображениями руководствовались месопотамские астрономы, принимая решение о введении дополнительного месяца в конце первого или второго полугодий, остается нераскрытым.

После реформы Самсуилуны гражданский лунно-солнечный календарь применялся в Месопотамии непрерывно на протяжении II–I тыс. до конца эпохи Селевкидов.

Административный календарь

Для административных целей при подсчете рабочих заданий и рационов кормления скота на длительные промежутки в III тыс. применялся так называемый административный календарь. В нем предполагалось, что все месяцы имеют равную длину 30 дней, так что 12 месяцев содержат всего 360 дней, а 13 месяцев соответственно 390 дней. Интеркаляции в нем должны были производиться один раз в 6 лет140, в отличие от гражданского лунно-солнечного календаря.

Для этого календаря справедливо соотношение:

Вычисленные на основе этого соотношения месячные и годовые рационы немного расходились с истинными значениями, однако календарь существенно упрощал административное управление в большом числе случаев. Этот календарь применялся для хозяйственных нужд параллельно с гражданским лунно-солнечным календарем. Вычисления производились нередко согласно формуле: «(число рабочих) × (период работы) = (общее число рабочих дней) [Englund 1988; Brack-Bernsen 2007]. Приведем два примера, заимствованные из работы Р. Энглунда.

В первом из них определяется число рабочих дней, которые группа из 36 рабочих-женщин должна отработать в течение года, состоящего из 12 месяцев. Текст гласит: «36 женщин-рабочих; / от месяца „(праздник) урожая“ (месяц 1 в календаре Уммы) / до месяца „(праздник) Таммуза“ (месяц 12 того же календаря); / выполненная работа (соответствует) 12 960 дням» (= 36 × 12 × 30). Во втором примере определяется число рабочих дней, которые 20 ^gišgid₂.da-рабочих и 4 грузчика (всего, стало быть, 24 рабочих-мужчины) должны отработать за год, содержащий 13 месяцев: «от месяца „(праздника) урожая“ (месяц 11 в календаре Гирсу) / года, (когда) „Трон Энлиля был воздвигнут“ (правление Амар-Суэна, год 3) до месяца „Amar.a.a.si“ (месяц 10) / года, (когда) „Энмахгаланна была поставлена жрицей Нанны“ (правление Амар-Суэна, год 4), / выполненная работа (составляет) 9360 рабочих дней рабочих-мужчин (24 × 30 × 13); / (это период) из 13 месяцев, / включая один дополнительный месяц (iti.diri)». В обоих случаях, как видим, длина месяца считалась равной 30 дням, а длина года соответственно 360 или 390 дням [Englund 1988, p. 126, 128; Brack-Bernsen 2007, p. 88].

Административный календарь засвидетельствован надежно для эпохи III династии Ура [Englund 1988, p. 124–125]. Он употреблялся также, несомненно, в досаргоновский период. Приведенное выше соотношение, связывающее mu, iti и u₄, было уже известно и активно использовалось в этот период [ibid., p. 139–145]. Дошедшие до нас тексты из Фары оставляют мало надежд на то, что с их помощью удастся реконструировать принятую в то время календарную систему. Тексты из архаического Урука IV–III, однако, показывают, что уже в этот период в расчетах кормовых рационов скота использовались представления о 30-дневном месяце и 12‐месячном годе [ibid., p. 156, 162; Brack-Bernsen 2007, p. 90–93]. Хотя не обнаружено никаких свидетельств о вставках дополнительных месяцев, однако можно предположить, что какая-то, может быть, упрощенная модель административного календаря применялась уже в архаическом Уруке.

Таким образом, можно констатировать, что гражданский и административный календари параллельно применялись в Месопотамии с досаргоновского времени до конца III тыс. Какая-то форма административного календаря существовала в Месопотамии и раньше, вероятно, уже в конце IV тыс.

Схематический календарь

В конце III – начале II тыс. в Месопотамии появился новый календарь, известный в современной литературе под названием «схематического» или «идеального». Длина месяца в нем равнялась 30 дням (как в административном календаре), год состоял из 12 месяцев и был равен 360 дням. Возможность интеркаляций в нем не предусматривалась. Очевидно, это было упрощение, видоизменение административного календаря. Он применялся совместно с гражданским лунно-солнечным календарем со старовавилонского времени до эпохи Селевкидов141.

Самые ранние свидетельства относятся к старовавилонскому времени, но возможно, этот календарь был известен и ранее. Анализ текстов, в которых фиксировались скорости производимых работ (III династия Ура), так называемых старовавилонских списков коэффициентов, и некоторых старовавилонских математических текстов указывает на то, что схематический год уже имел в это время некоторое распространение [Brack-Bernsen 2007, p. 96–97]. В тексте молитвы к Иштар142, датируемой временем царя Аммицадуки (1646–1625), годовой промежуток «от 20 нисана до 20 нисана» определяется как величина, равная 60 дням и 60 ночам, умноженным на 6 [Meyer 1982, p. 274–275]143. Очевидно, в этом определении речь идет о схематическом годе. Аналогичное соотношение встречаем в «Учебнике предсказателя», датируемом новоассирийским временем: 12 iti-meš ša mu-1-kam 6 UŠ ud-me-ša «В году 12 месяцев, 360 в нем дней» [Oppenheim 1974, p. 200: 57; Williams 2002, p. 474].

Схематический календарь использовался также в старовавилонской схеме для определения сезонных изменений длины ночной и дневной «страж» на протяжении года, рассмотренной выше (см. гл. 3). Данный текст послужил основой для более поздних текстов, в которых определялась величина «стражи» на протяжении года – в «астролябиях», в таблице XIV серии ЕАЕ и в MUL.APIN. Особое значение схематический календарь получил в трактате MUL.APIN при определении дат важнейших астрономических явлений, связанных со звездами, на протяжении года – одновременных суточных восходов и заходов звезд, гелиакических восходов звезд, кульминаций звезд и т. д.

Соотношение «один год = 360 дней» было дополнено позднее аналогичным соотношением для суток: «1 сутки (день + ночь) = 360 UŠ144 = 12 danna145». Предполагается, что именно это соотношение послужило основой в дальнейшем для введения подразделения круга на 360°, принятого в современной науке [Britton 2007, p. 118].

Заключительные замечания

Проблема измерения времени была решена в Месопотамии III тыс. в соответствии с теми потребностями, которые выдвигала административно-хозяйственная и религиозная жизнь. При этом реализовались две особенности, связанные с измерением времени. С одной стороны, наблюдения небесных светил, прежде всего Луны, позволили построить лунно-солнечный календарь в различных местных модификациях, в котором устанавливались отношения между реально наблюдаемыми явлениями на протяжении месяца и года и распорядком религиозной и хозяйственной жизни. С другой стороны, месопотамские писцы попытались в целях административного удобства заменить в хозяйственной жизни календарь, требующий регулярных наблюдений, вычислительной схемой, приближенно описывающей календарные явления. Они пренебрегли проблемой изменения длины месяца и в результате научились вычислять приближенно параметры хозяйственной жизни на большие промежутки времени – месяцы и годы. Эта вычислительная схема, так называемый административный календарь, с одной стороны, имела практическое значение, а с другой стороны, была именно первой рациональной моделью, в которой непредсказуемое в то время природное явление – чередование 29- и 30-дневных месяцев – описывалось схематически. Решение было примитивным и по существу неверным, однако само направление мысли – рациональное моделирование наблюдаемых природных явлений – получило продолжение в дальнейшем и привело к развитию математической астрономии во второй половине I тыс.