Глава 2

Внутри флигеля вполне ожидаемо обнаружился зал с длинными столами и лавками вдоль них. Один – для женской половины собравшихся, второй такой же – для мужчин.

Стараясь придерживаться действий толпы и держась рядом с Леной, я, как и остальные, не снимая верхней одежды, села на лавку и принялась чего-то ждать.

Передо мной стояла пустая деревянная тарелка с деревянной ложкой. Ни ножа, ни вилки. Кубок также был выточен из дерева и расписан красками геометрическими узорами.

Краем глаза я поглядывала за Харлингом. Похоже, он выбрал схожую с моей тактику: держаться остальных менторов, иногда даже, будто невзначай, он касался то одного, то другого плечом, явно проверяя, не вернулась ли к нему магия.

И судя по тому, что никто не вскакивал как ужаленный, во флигеле с магией было так же туго, как и в замке.

А еще с пальца Виктора исчезло фамильное кольцо – не заметить это было сложно, уж больно массивным было украшение. Скорее всего, он сам его снял и спрятал, чтобы не возникало лишних вопросов.

Лена ткнула меня локтем в бок.

– Смотри! – восторженно выдохнула она. – Сейчас будет магия! Прикинь, самая настоящая!

Она восторженно смотрела в центр пустой тарелки, пришлось поступить так же в ожидании «чуда».

Раздался тонкий звон колокольчика, и по залу пронеслись восторженные ахи. Тарелки сами по себе наполнились едой, кубки – напитками, на столах появились большие блюда с яблоками и запеченной дичью.

– Это что, скатерть-самобранка, что ли? – не сдержала удивления я.

Раз магия не работала, значит, колдовать тут никто не мог. Значит, логично было бы предположить, что дело в артефакте.

– Или домовые-эльфы! – хихикнула девчонка в очках, сидящая по другую руку от меня. – Ты что, Гарри Поттера не читала?

На ее рыжей голове были заплетены причудливые косы, сооруженные в замысловатый узор. Тонкая работа. А еще я заметила, что рыжая была одной из немногих, кто не носил платок.

– В приюте как-то не до таких книг было, я больше по учебникам, – покачала головой я. – Но я много слышала.

– Тоже сирота? – задала следующий вопрос девчонка и поправила сползшие очки, причем спросила с интонацией скорее констатирующей, нежели вопрошающей.

– Почему тоже?

– Удивительное совпадение, – ответила рыжая. – Все девушки в этом зале так или иначе одиноки. Либо сироты, либо стали такими недавно, есть даже одна молодая вдова. Ни близких подруг, ни родителей, ни мужей… Никого, кто бы стал нас оплакивать и искать после исчезновения.

Она вновь поправила сползшие на нос очки, при этом поморщившись, так как очки вновь норовили свалиться, словно были не по размеру. В отличие от многих, кто уже активно пережевывал еду, ни она, ни я к своей тарелке еще не притронулись.

– Эмма, – протянула руку я для знакомства.

– Станислава, – спокойно и сурово ответила девчонка, и мои глаза невольно расширились от удивления.

– А как же правило четырех букв?

– Пусть в задницу себе его засунут, – выругалась рыжая. – Я свое имя по глупым правилам менять не собираюсь. Либо их цесаревич запоминает, как меня зовут, либо нам не по пути.

Такая позиция заслуживала уважения, в разговор тем временем влезла Лена.

– Меньше болтайте, – одернула она с набитым ртом. – Время идет, еда скоро исчезнет. Будете голодать.

– Не исчезнет, – Станислава говорила уверенно. – Я высчитала циклы. Сегодня предположительный четверг, по четвергам обед задерживается, а твой ментор умудряется напиться сильнее обычного и скоро начнет петь. Были бы у меня часы, то я бы предположила, что до песен осталось… Три… два… один…

– Из-за острова на Стрежень, на простор речной волны… – раздался над залом протяжный тенор, я заозиралась, чтобы найти взглядом поющего.

Им оказался пожилой старик самого наиалкогольного вида, с красными щеками, носом, взглядом осоловелым, но веселым, а еще бодро затягивающим песню дальше.

– Чтобы не было раздора

Между вольными людьми,

Волга, Волга, мать родная,

На, красавицу возьми!

Мощным взмахом поднимает

Он красавицу княжну

И за борт ее бросает

В набежавшую волну…

– Испанский стыд… – прошептала Лена, сползая под стол. – Вот он мне никто, я его знать не знаю. Но почему делает он, а стыдно мне?

Ответа у меня не было, но чувства почему-то я испытывала схожие. Я нашла взглядом Харлинга, который без отрыва смотрел на меня. К своей тарелке он, похоже, так же не прикасался.

– А когда можно будет поговорить с моим ментором? – спросила я у соседок.

– По утрам, когда прогулка, если ментор захочет, он сам явится в сад, где мы гуляем, и принесет дар, – отозвалась Станислава. – Обычно поначалу менторы всегда приходят. Сарафаны приносят, платки. Уверена, твой завтра принесет что-нибудь. А потом их видно все реже и реже. Своего я только на приемах пищи и вижу. Вон сидит, разожрался.

Я проследила за ее взглядом в сторону, где спиной к нам сидел мужчина в черном камзоле. Рассмотреть ни лица, ни чего-то другого, кроме одежды, было невозможно. Разве что он крайне увлеченно ел и пил. Впрочем, тут все как-то слишком много ели и пили…

Я с опаской покосилась на тарелки с едой, такой аппетитной, манящей, что желудок заурчал. Рука так и тянулась ухватиться за куриную ножку.

– Ты смотрела мультики Миядзаки? – неожиданно спросила Станислава. – Про девочку, чьи родители много ели и превратились в свиней?

После такого вопроса я отдернула руку от еды, тонко улавливая намек. А ведь рыжая права. Хоть я и не смотрела мультик и понятия не имела, о чем говорила Станислава, но параллель со свиньями имела место быть.

Все слишком много ели, будто завороженные.

– А как же тогда питаться? – спросила я шепотом.

– Фрукты, но с ними тут тяжело. Кроме яблок, иногда бывают сливы и груши. – Станислава потянулась рукой к корзине с яблоками, одно взяла, а второе ловко засунула в рукав камзола. – И можешь не шептать. Тут буквально работает «когда я ем, я глух и нем». Иногда, конечно, кто-то подслушивает… Да, Лена?

– Ась? – Соседка с другой стороны оживилась, поднимая голову от тарелки, но тут же опуская ее обратно.

– Чем дольше едят, тем больше теряются, – пояснила Станислава. – Думаю, в еду что-то подсыпают. Просто действует не сразу и на всех по-разному. Поэтому менторы к нам перестают ходить. Вначале еще как-то, а потом все реже и реже.

– Зачем ты мне все это говоришь? – спросила я. – Разве мы не конкурентки за сердце цесаревича?

Станислава фыркнула.

– Сдался он мне. А ты вроде еще не подсела на эту дрянь, чем больше таких, как я, тем больше у нас шансов отсюда выбраться.

Я опять закрутила головой по сторонам.

– Есть еще? – потому что не едящих я больше не видела.

– Ну конечно есть. Просто у всех свои методы маскировки, но нас все равно мало.

– А как ты поняла, что нам что-то подсыпают? – продолжила заваливать я вопросами.

– Я вегетарианка, – гордо вздернула нос Станислава, и очки опять съехали набекрень. – Когда сюда привезли первый раз, кроме яблок ничего есть не смогла. Так день, другой. А потом присмотрелась и все поняла. В еде явно есть лишние ингредиенты. В яблоках бы тоже наверняка было б, изобрети местные шприцы. А пока у них средневековье, хотя бы яблок можно не бояться.

Боковым зрением я увидела, как соседка Лена, не поднимая головы от тарелки, потянулась к блюду с яблоками, и несколько плодов исчезли у нее в рукаве.

Вот же лиса!

Значит, не так уж она и была околдована местной едой.

Нужно было предупредить Харлинга, только как?

Я обернулась к его столу, нашла его взглядом и одними губами прошептала: «Не ешь»!

Виктор нахмурился, явно не очень понимая этот немой язык. Тогда я изобразила жестами, указав на тарелку, и проведя себе пальцем по шее. Всячески намекая, что в еде – яд. Пусть не смертельный, но точно какая-то отрава.

Со второго раза Виктор едва заметно кивнул.

– Что-то долго сегодня, – тем временем продолжала Станислава. – По моим расчетам тарелки должны были опустеть уже пару минут как. Ну-ка, проверим теорию. Эмма, скушай ложечку, потом выплюнешь.

– Нет! – воспротивилась я. – Ты же сама сказала, нельзя.

– Говорю же, выплюнешь, – шикнула рыжая. – Если я права, еда после этого сразу пропадет.

Пришлось с неохотой черпануть суп деревянной ложкой и поднести к губам. Как назло, вкус был божественным, хотелось тут же проглотить и есть, есть дальше.

С огромным усилием я остановила себя. И стоило отложить ложку в сторону, как прогнозы Станиславы сбылись.

Скатерть-самобранка самоубралась. Тарелки опустели, напитки исчезли.

– Выплюнешь, как будем уходить, – поднимаясь с лавки, шепнула мне рыжая. – Ногами притопчешь.

Пока шли к выходу, я только и могла, что думать о том, в какую «задницу» заволок Мишель девчонок. Пусть только попробует сказать, что не знает о том, что тут происходит. Душу из мальчишки вытрясу.

Оказавшись на улице, я тут же выплюнула «бурду» себе под ноги и затоптала. На выходе из флигеля создалась небольшая пробка, две толпы, девушек и менторов, ненадолго смешались в этой суматохе, но так же быстро и начали разделяться.

Лишь мимолетными штрихами я успела заметить, что некоторые менторы успели что-то шепнуть избранным девчонкам.

Значит, не все так безнадежно, как обрисовалось изначально. Я попыталась найти взглядом Харлинга, но безуспешно.

Неожиданно к спине кто-то притерся, гораздо ближе, чем позволяли приличия или случайность.

– Тут за всеми следят, – едва услышала я, и по моей ладони ободряюще скользнула его ладонь. – Вот, возьми. На всякий случай.

В карман куртки упало что-то тяжелое, и я не сразу поняла что. Да и разбираться было поздно. Виктор отошел, толпа завертела его и меня дальше, разводя по разным сторонам.

Лишь на подходе к башне я решилась и засунула руку в куртку, нащупывая складной нож. Откуда только он оказался у Харлинга?

«Ну спасибо, Виктор. С ножом в кармане все становится гораздо более спокойным».

Загрузка...