Общий враг - читать онлайн

После определения с высокой точностью орбиты астероида была предпринята попытка “раскрутить” ее в прошлое и отыскать Вагус на старых фотографиях звездного неба – тем более что его орбита напоминала орбиту астероида Кэлл, открытого в 3045 году и затем потерянного. Попытка эта окончилась неудачей, хотя фотопластинки, на которых должен был запечатлеться Вагус, нашлись.

Конечно, это можно было объяснить малой яркостью астероида. Но почему бы не предположить, что незадолго до того, как его нашли, Вагус изменил свою орбиту? Изменить он ее, разумеется, должен был под воздействием некоего негравитационного фактора, и случиться это должно было не так уж давно – самое большее несколько десятков лет назад. Единственным таким фактором могло стать столкновение с другим астероидом. Разумеется, на поверхности Вагуса должен был остаться след от этого столкновения. Под подозрение попал кратер, названный Ларамом. Он выглядит абсолютно свежим, и его диаметр составляет примерно сорок пять метров. Метеорит, образовавший его, был каменным. Скорость и массу последнего определить, конечно, трудно, но вряд ли он весил больше нескольких сотен тонн, да и скорость его не могла быть слишком большой. Исходя из этого, можно предположить, что после столкновения скорость Вагуса изменилась на несколько миллиметров в секунду. Это подняло (или опустило) бы его афелий и перигелий максимум на несколько десятков километров. Таким образом, существенно изменить орбиту Вагуса этот метеоритный удар не мог. А что он мог бы изменить?

В свое время от внимания исследователей ускользнула одна деталь. Вагус имеет довольно правильную для астероида такого малого размера форму, но все же разница в длине его полуосей довольно значительна. Сейсморазведка не обнаружила в нем пустот, поэтому расположение его центра масс можно вычислить без особого труда (см. рисунок 1). Удивительно, но если из центра Ларама опустить вниз линию, перпендикулярную поверхности в этом месте, она в точности пройдет сквозь центр масс астероида. Такое впечатление, будто метеорит специально ударил так аккуратно, чтобы не сообщить Вагусу вращательный момент. Разумеется, это могло быть случайностью. К тому же нам неизвестно, под каким именно углом ударил этот метеорит.

Но предположим, что случайностью это не было. Чем тогда объяснить необходимость создания на Вагусе нового кратера в дополнение к большому количеству уже существующих?

Известно, что вероятность падения на Фараллию астероида размером порядка километра весьма невелика – подобное событие может случиться примерно раз в миллион лет. И то, что это случилось на памяти наших отцов, выглядит очень странно – ведь их шансы стать свидетелями такой катастрофы были исчезающее малы.

Но вспомним: именно на семидесятые годы прошлого века пришелся всплеск наблюдений таинственных летающих объектов, имеющих, как некоторые не без оснований считают, внефараллийское происхождение. Впервые такой объект был замечен в 3071 году, хотя отдельные очень редкие появления таинственных летательных аппаратов отмечались несколькими десятилетиями раньше. Наиболее часто они появлялись в небесах Фараллии в 3076-3079 годах, когда каждый год происходило по несколько десятков встреч, некоторые из которых оказались весьма тщательно задокументированы (см. фото 1 – 12). По фотоснимкам и описаниям были сделаны реконструкции этих предположительно инопланетных машин (см. рисунки 2, 3).

После 3079 года волна наблюдений плавно сошла на нет. Последний раз аппарат, изображенный на рисунке 2, был замечен в 3083 году, а изображенный на рисунке 3 – в 2090. Есть некоторые основания полагать, что аппараты второго типа являются чистыми автоматами. К тому же после 3083 года не было зафиксировано ни одного случая контакта с пилотами неопознанных “самолетов”. Отсюда можно сделать вывод, что примерно в 3083 году инопланетная экспедиция покинула пределы нашей системы, оставив в окрестностях Фараллии небольшую автоматическую базу с кораблями-роботами, которые несколько лет спустя тоже прекратили полеты, может быть, из-за исчерпания ресурса.

Астероид Вагус был обнаружен в 2077 году – в разгар нашествия загадочных аппаратов. Это тоже могло оказаться случайностью, но здравый смысл вкупе с теорией вероятностей опровергают возможность совпадения по времени столь маловероятных событий (а по некоторым расчетам вероятность посещения Фараллии инопланетянами даже меньше вероятности падения километрового астероида). Почти несомненно, что Вагус был специально направлен к нашей планете. Для существ, освоивших технологии межзвездных полетов, немного подкорректировать траекторию столь небольшого небесного тела было бы довольно легко. Но, как бы ни были могущественны пришельцы, они все-таки не могли воздействовать на объекты материального мира так, чтобы на последних не оставалось никаких следов. Словом, у них не было многократно описанного фантастами “гравитационного луча”, которым можно было бы подтолкнуть астероид, не прикасаясь к нему. Косвенно это подтверждается и устройством их планетарных кораблей, явно использующих для полетов реактивную тягу.

Вероятно, на Вагусе были установлены ракетные (скорее всего, ионные или плазменные) двигатели, причем установлены не прямо на грунте, а на некоей длинной конструкции, похожей на башню. Преимущество такого решения в том, что контакт с поверхностью астероида возникает лишь в одном месте – там, где находится основание башни. К тому же с помощью двигателей, установленных на конце гигантского “рычага”, воздействовать на астероид было бы проще. Во всяком случае, это облегчило бы временную остановку или замедление его вращения вокруг оси, что могло упростить коррекцию орбиты.

Помимо этого, башня могла понадобиться для размещения баков с рабочим телом и громоздких источников энергии. Да и сами двигатели необходимой для управления Вагусом тяги имели бы слишком большие размеры, что сделало бы невозможным их размещение на астероиде.

Предполагаемый вид башни приведен на рисунке 4. Как видите, она напоминает башню с прожекторами вроде тех, что есть на стадионах. Ее длина могла достигать нескольких сотен метров.

Вероятно, для коррекции орбиты Вагуса понадобилось несколько месяцев, а возможно, и лет. За такое время фараллийцы вполне могли обнаружить его, так что инопланетяне пошли на определенный риск. Хотя, конечно, они могли принять меры по уменьшению яркости астероида – например, прикрыв его идеально черным экраном, для поддержания которого могла пригодиться все та же двигательная башня.

Сослужившая свою службу башня была отстыкована от Вагуса, но на поверхности последнего оставался след от ее основания. Его необходимо было ликвидировать. Если не прибегать к неким совершенно фантастическим технологиям, сделать это можно было одним единственным способом – создать на этом месте метеоритный кратер. Конечно, требовалось нацелить выбранный для обстрела Вагуса метеороид с исключительно высокой точностью, да еще и добиться того, чтобы полученный астероидом импульс не сбил его с траектории, ведущей к Фараллии – но это все проблемы чисто технические. Возможно, каменный снаряд, ударив по Вагусу, окончательно направил его к цели.

Работа пришельцами была проделана, что и говорить, ювелирная. Но каков был ее смысл? Зачем им было направлять на нашу планету астероид? Чтобы уничтожить человечество? Но Вагус для этого не очень велик – его падение привело бы всего лишь к катастрофе регионального масштаба. Выжженная пустыня в радиусе нескольких десятков километров от места взрыва, и год-другой без лета – вот и все последствия. Примерно то же случилось после взрыва вулкана Унгу-Кунг в 2798 году. Та катастрофа хоть и стала причиной серьезных климатических и, как следствие, социальных катаклизмов, но была нами все же благополучно пережита.

Возможно, пришельцы хотели прощупать наши возможности в деле отражения агрессии. Непонятно правда, зачем им понадобилась эта промежуточная ступень – ведь можно было бы выбрать астероид большего размера и покончить с разумной жизнью на Фараллии одним ударом. Угроза же падения Вагуса только заставила нас лихорадочно совершенствовать космические технологии, и в конечном итоге помогла нам отбить вторую, гораздо более опасную атаку, организованную в 3119 году.

Мы можем только догадываться, что послужило причиной столь странной ошибки инопланетян. Но сорок с лишним лет спустя они попытались ее исправить. На этот раз они выбрали не астероид, а гораздо большую по размерам комету, поскольку обнаружить комету нам было бы труднее – и случилось бы это лишь незадолго до столкновения. К тому же и процедура перехвата кометы, движущейся с огромной скоростью и с большим наклонением к плоскости эклиптики, чрезвычайно сложна.

К счастью, планы пришельцев расстроило случайное событие, которое они, вероятно, могли предусмотреть, но не смогли предотвратить. На комете произошло мощное выделение внутренней энергии, и огромное облако исторгнутого в пространство материала сделало ее гораздо более яркой, в результате чего наши астрономы смогли заметить ее за шесть лет до близкого пролета рядом с Фараллией. Заметь они ее хотя бы годом позже – и нас уже ничто не спасло бы, кроме, возможно, термоядерных взрывов.

Созданная выбросом реактивная тяга слегка отклонила траекторию кометы Кримба-4, в результате чего последняя должна была пройти примерно в пятнадцати тысячах километрах от поверхности Фараллии, что, конечно, тоже было крайне опасно. Стараниями экспедиции, организованной двумя сверхдержавами, это расстояние удалось довести до ста тысяч километров, что практически полностью обезопасило не только Фараллию, но и находящиеся в ее окрестностях космические аппараты, а также базы на Анемаре и Скерабане.

Почему же инопланетяне не сделали попытку исправить траекторию кометы? Можно предположить, что взрыв вывел из строя их технику и привел к гибели части самих инопланетян.

Могло, правда, оказаться и так, что взрыв организовали сами пришельцы – для того, чтобы, как и в случае с Вагусом, скрыть следы своего присутствия на комете. Возможно, они слегка просчитались, и взрыв не смог придать комете нужную скорость. Подкорректировать ее траекторию после этого уже не представлялось возможным – ведь для этого пришлось бы снова устанавливать на ней двигатели, а потом снова уничтожать их следы с помощью нового взрыва. А ведь пришельцы не могли не знать, что комета обнаружена, и теперь фараллийцы пристально следят за ней. Ее непонятные рыскания в пространстве, а потом новое извержение вещества показались бы им крайне подозрительными.

Теоретически Кримба-4 могла оказаться на траектории столкновения и совершенно случайно. Это хоть и крайне маловероятно (ведь падения на Фараллию тел такой массы случаются раз в десятки миллионов лет), но все же не невозможно. Однако в случайности такого события заставляет усомниться то, что с ним идеально совпала новая волна наблюдений неопознанных объектов, продолжавшаяся с 3117 по 3125 годы.

Что интересно, внешний вид этих аппаратов (см. рисунки 5 – 7) существенно отличался от вида планетарных кораблей времен Первой космической тревоги. Если последние напоминали сильно усовершенствованные фараллийские самолеты вертикального взлета, то вторые уже не использовали для полетов аэродинамические силы и реактивную тягу. Что ж – в глубинах Галактики прогресс тоже не стоит на месте…

Один такой аппарат с антигравитационным двигателем едва не был захвачен в 3119 году (обратите внимание на дату!) во время войны между Умблом и Северным Тартигором. Я не буду углубляться в описание этого случая – исчерпывающую информацию о нем Вы можете найти в книге Арно Арвала “Иной разум”.

Со времен тех событий прошло больше двадцати лет, и теперь, похоже, мы становимся свидетелями третьего вторжения инопланетян. С начала прошлого года в разных частях мира зафиксировано уже больше двух десятков свидетельств очевидцев, видевших неопознанные летательные аппараты, очень напоминающие планетарные корабли времен Первой космической тревоги. Конечно, следует дождаться появления хотя бы одного четкого фотоснимка, но, судя по описаниям, между этими аппаратами и теми, что летали над Фараллией шестьдесят лет назад, есть поразительное сходство. Они имеют крылья и издают шум, похожий на шум, исходящий от реактивных самолетов.

Разумеется, то, что пришельцы опять используют эту устаревшую технику, выглядит очень странным. Возможно, вновь начала действовать законсервированная база, оставленная первой экспедицией. В пользу этого свидетельствует то, что частота появления этих объектов примерно на порядок меньше, чем в начале первой волны. Наверное, осталось этих аппаратов немного.

Есть, конечно, и другое объяснение их появления. Возможно, это экспериментальные военные машины одного из фараллийских государств (не обязательно Литуранского королевства и Теллемунской империи). В пользу этой гипотезы говорит их малочисленность (возможно, все очевидцы видели один-единственный аппарат), а также то, что их характеристики не являются недосягаемыми для современной техники – или, по крайней мере, для техники недалекого будущего. Шестьдесят лет назад было иначе – даже наши самые совершенные самолеты не смогли бы повторить то, что проделывали в небесах и в ближнем космосе корабли инопланетян. У нас, правда, и сейчас нет таких самолетов, но они могли бы появиться в ближайшие десятилетия.

Шестьдесят лет назад наблюдения неопознанных объектов тоже иногда пытались объяснить испытаниями сверхдержавами новой авиационной техники. Но в те времена такой техники просто не существовало; к тому же никому не пришло бы в голову испытывать сверхсекретные машины над территорией других стран. И у Теллемуна, и у Литурании для этого достаточно своих необъятных пространств.

Но если нынешние “сверхсамолеты” созданы в какой-то третьей стране, то все логично. Стран, теоретически способных на такое, всего несколько, и все они имеют столь небольшие размеры, что в их границах гиперзвуковым аппаратам было бы слишком тесно.

Учитывая малый объем фактического материала, собранного о “сверхсамолетах”, я бы, наверное, пока остановился именно на этой, удобной во всех отношениях гипотезе. Однако сделать это мне мешают следующие обстоятельства.

Предположим, что все-таки имеет место не ввод в строй законсервированной базы, а прибытие новой экспедиции. Предположим также, что тактика пришельцев не изменилась, и они вновь собираются обрушить на Фараллию некий астероид или комету. В таком случае можно попытаться обнаружить признаки проводимых на этом небесном теле подготовительных работ. Расчеты показывают, что это хоть и трудно, но все же выполнимо.

До сих пор люди замечали лишь небольшие планетарные корабли инопланетян. Нет никаких сомнений, что эти корабли были доставлены в нашу систему на борту одного или нескольких больших межзвездных кораблей. Мы не знаем, каков принцип действия этих кораблей, но интуитивно понятно, что маленькими они быть не могут. Вероятно, их размеры составляют величину порядка нескольких сотен метров. Объект такого размера вполне реально зафиксировать с помощью телескопа средней мощности, по крайней мере, на расстоянии пояса астероидов. Возможно, сам корабль не будет приближаться к астероиду, но возводимые на поверхности последнего огромные конструкции наподобие упоминаемой выше двигательной башни все равно изменят оптические характеристики небесного тела.

Мною была предпринята попытка найти признаки деятельности инопланетян в нашей системе. Телескоп, с помощью которого велись поиски, представлен на фото 13. Это рефлектор с диаметром зеркала полтора метра, установленный на Анемаре. Наблюдения велись в оптическом и инфракрасном диапазонах. Среди нескольких тысяч астероидов наше внимание привлек один – 3134-88. Это единственный пока известный астероид, находящийся в одной из треугольных точек либрации на орбите Фараллии. По размерам он сравним с Вагусом, но, в отличие от последнего, относится к силикатным астероидам. Открыли его всего пять лет назад.

Примерно полгода назад нами был отмечен кратковременный выброс с поверхности астероида некоего газа, который оказался углеродом. По нашим расчетам, выброшено его должно было быть несколько тонн. Более пристальное наблюдение выявило изменение яркости некоторых участков астероида. Подчеркиваю – это не было следствием вращения последнего вокруг оси. Наконец, недалеко от астероида был обнаружен и сфотографирован объект диаметром примерно сто метров (см. фото 14, 15). Он двигался как естественный спутник по орбите радиусом около трех километров, но вскоре исчез.

Конечно, точный диаметр этого псевдоспутника оценить довольно трудно. Вышеназванная оценка получена в результате применения стандартной процедуры, применяемой по отношению к оценке размеров астероидов – то есть сравнения их сигнатур в видимом и инфракрасном свете. Но если это искусственный объект, температура поверхности которого может регулироваться, то его истинные размеры могут оказаться совершенно иными. Был ли это инопланетный звездолет? Кто знает…

Астероид 3134-88 не посещался межпланетными станциями, и полетов к нему не планируется, так что выяснить, что же происходит на нем и в его окрестностях, мы пока не можем.

Поэтому я решил организовать к нему пилотируемую экспедицию. Космический корабль уже практически готов, осталось сформировать экипаж. Поскольку главной целью экспедиции является контакт с внефараллийским разумом, я считаю, что на борту должен присутствовать специалист в области поиска инопланетных цивилизаций. И лучшей кандидатуры, чем Вы, я не вижу. У Вас есть месяц для раздумий, по истечении которого я пошлю Вам официальное предложение по электронной почте. Вы должны ответить на него – желательно не сразу, а спустя день-два. Но предупреждаю: Вы не должны упоминать об истинной цели полета и о содержании этого письма, равно как и о самом письме. Официально мы отправляемся на Умпер – как и было мною объявлено еще несколько лет назад.

Даже если я ошибаюсь в своих предположениях, и мы не найдем на астероиде 3134-88 никаких следов пришельцев, все же наша экспедиция окажется небесполезной с научной точки зрения.

Ну, и последнее. Моя просьба хранить в тайне содержащиеся в этом письме сведения объясняется не паранойей, а трезвым осознанием реального положения вещей. Более подробные разъяснения Вы получите при нашей очной встрече – если она состоится. Если же нет – прошу считать, что никакого письма не было, и Вы о моих планах ничего не знаете.

С уважением,

Трюм Тренулар”

Одиэй перелистнул страницы и бегло перечитал письмо. Потом еще раз просмотрел рисунки и фотографии. Чем-то эта гипотетическая двигательная башня, торчавшая из дырчатой глыбы Вагуса, напоминала космический лифт между Фараллией и ее спутником. Но сходство было, разумеется, пародийным, и вызывало только презрительную усмешку.

Да и остальные представленные в письме “доказательства” бурной деятельности в солнечной системе зловредных пришельцев выглядели весьма жалко. О “суперсамолетах” и говорить нечего – считать засекреченные экспериментальные образцы новой авиационной техники планетарными кораблями каких-то там инопланетян могли только люди, у которых навязчивая мысль о первом контакте затмила разум. Кстати, именно на времена Первой космической тревоги пришелся бум разработок самолетов вертикального взлета и посадки. Разумеется, летать с гиперзвуковыми скоростями, совершать невероятные маневры и покидать плотные слои атмосферы эти аппараты не могли, так что очевидцы явно преувеличивали их летные качества.

В своей лихо написанной бульварной книжонке Арно Арвал не удосужился привести ни одного поддающегося надежной проверке факта. Возможно, во время того боя и в самом деле произошло нечто экстраординарное, но совсем не обязательно, что к этому имели отношение именно инопланетяне. Наверное, солдаты и офицеры противоборствующих армий стали свидетелями падения и эвакуации какого-то новейшего вертолета или конвертоплана, принадлежащего Литуранскому королевству или Теллемунской империи. Понятно, почему этот случай держится в секрете – ведь официально сверхдержавы не отправляли свои войска ни в Умбл, ни в Северный Тартигор.

Итак, что же остается? Интересные спекуляции насчет двигательной башни и случившегося с кометой Кримба-4 происшествия – и еще фотографии некоего объекта в окрестностях астероида 3134-88.

Да, фотографии (если они подлинные) – это уже кое-что. От них так просто не отмахнешься. И все же… Сам астероид на них выглядел слабенькой звездочкой. А уж “инопланетный корабль” и вовсе казался пылинкой. Чисто теоретически это и в самом деле мог быть искусственный объект. Но почему нельзя допустить, что у 3134-88 есть естественный спутник? Объект, правда, вскоре исчез, но удивляться здесь нечему – ведь обнаружен он был на пределе возможностей телескопа.

Кроме шаткости доказательств, собранных в письме, у Одиэя была и другая причина не принимать написанное Тренуларом всерьез. Слишком уж абсурдно выглядело поведение пришельцев. Если они и вправду хотят очистить Фараллию от людей и взять ее себе (малоправдоподобно, хотя и не невозможно), то устраивать раз в несколько десятков лет падения астероидов и комет – это наименее эффективный способ из всех, который они могли бы выбрать для достижения своей цели. Проще было бы, наверное, спровоцировать на планете ядерную войну. А если все-таки бомбить Фараллию космическими телами, то сделать надо было все совершенно по-другому. Никаких разведок боем – только внезапный массированный удар, как минимум, пятью-шестью “снарядами” десятикилометрового калибра! Вот тогда фараллийцев ничего бы не спасло. Конечно, последние легко догадались бы, что атаку организовали некие разумные силы, но какое это имело бы значение? А судя по тому, как эти предполагаемые инопланетяне действовали в реальности, главное, что их заботило – это чтобы на Фараллии думали, будто астероиды и кометы сходят с орбит и валятся с неба исключительно сами собой, без всякого постороннего вмешательства. Нет, чепуху написал Тренулар…

Одиэй снова взял письмо и перечитал абзац, в котором автор сообщал о подготовленной им пилотируемой экспедиции к астероиду. Пожалуй, именно это являлось наиболее интересным. Трюм Тренулар, эксцентричный мультимиллионер из Энулемии, может и был слегка сумасшедшим, но слов на ветер не бросал и все свои удивительные проекты всегда доводил до конца. Его маленький корабль для полета на Умпер сейчас и вправду достраивался на Анемаре. И одно место в экипаже действительно оставалось вакантным.

Почему бы, собственно говоря, и не принять предложение знаменитого энулемца? Его вздорная гипотеза, конечно, не подтвердится, но разве плохо было бы поучаствовать в таком грандиозном проекте, как полет к астероиду? Помимо прочего, какой это будет великолепный реванш за изгнание из университета! Ампуэльт вновь ощутит себя полным дерьмом. Хотя к черту Ампуэльта – он слишком ничтожная цель для мести…

Полет, правда, продлится долго – не меньше года. “Выдержу ли я столько? – подумал с беспокойством Одиэй. – Вернее, выдержать-то выдержу, но смогу ли потом вернуться к фараллийской тяжести?”

Он вывел на монитор первое попавшееся изображение создаваемого Тренуларом корабля. Последний был невелик, и приспособить его для создания искусственной гравитации даже не пытались… Но, в конце концов, рекорд пребывания в невесомости составляет два года. И если добросовестно, от и до, выполнять во время полета все рекомендации космической медицины, Фараллия его не убьет.

Да, Фараллия, конечно, не убьет… Ну, а пришельцы? Ведь есть же некоторая вероятность того, что Тренулар окажется прав. “А что тебя, собственно говоря, так пугает? – спросил себя Одиэй. – Не ты ли совсем недавно собирался уйти в мир иной по доброй воле? И вообще, будь тверд в своей вере. Пришельцев нет и взяться им неоткуда. Да и Тренулар, наверное, не самоубийца. Значит, он и сам не относится серьезно к тому, что написал”.

Одиэй медленно повернул кресло и окинул взглядом стены кабинета. Стен, собственно, видно практически не было – их заслоняли многоэтажные полки с тысячами книг. Некоторые из них Одиэй прочитал еще в детстве, и они стали памятными вехами на его жизненном пути. Да и не только вехами. Ему всегда было скучно с людьми, и эти книги стали его единственными друзьями.

Он встал и, подойдя к одной из полок, с нежностью провел пальцами по истрепанным корешкам… Потом опустил руку и, отвернувшись к окну, попытался понять, чем вызван этот странный порыв. Какое отношение инопланетяне имели к прочитанным в детстве книгам, зачастую предельно далеким и от космоса, и от поисков разумной жизни во Вселенной? В общем-то, Одиэй понимал, какое, но словами эту неуловимую связь описать затруднялся. Ему потребовалось основательно поднапрячься, чтобы сформулировать для себя весьма приблизительный ответ на вопрос, в чем тут дело.

Все-таки в глубине души он немножко верил в то, что существа из другой звездной системы находятся где-то рядом – на этой планете или в ее ближайших окрестностях. Они, эти существа, могли походить на людей. Они даже могли быть в высшей степени гуманными. Но все равно они воспринимались как нечто бесконечно чужое и зловещее, как некая деперсонифицированная темная сила, пронизывающая космический вакуум, словно темная энергия, и отклоняющая историю человечества от ее естественной траектории. Этой силе нечего было противопоставить – разве что попытаться забыть о ней, сделать вид, что ее не существует, уйдя с головой в спасительный мир таких близких и таких родных произведений лучших фараллийских писателей. Тот же Кадо Кампиэль в своих веселых стихах и пьесах писал о чем угодно, только не об угрозе из космоса. А появись вдруг такая угроза – пронзил бы ее шпагой своего остроумия, словно лучом света. Как же современному миру не хватает такого гения…

Одиэй вдруг заметил, что газонокосилка стоит неподвижно. Видимо, аккумулятор сел… Хотя нет – в таком случае она подъехала бы к зарядной станции. Одиэй вернулся к столу и взял пульт дистанционного управления. Понажимав кнопки и убедившись, что толку от этого нет, он надел вместо тапок сандалии, захватил на всякий случай перчатки и вышел из дому.

Ярко-красная, обтекаемой формы газонокосилка, похожая на сильно увеличенный пылесос, весело поблескивала на солнце и выглядела прямо как на рекламной фотографии. Присев на корточки, Одиэй поставил машинку на бок и тщательно осмотрел. Так… Колеса целы, и трехлепестковые ножи, способные измельчать срезаемую траву почти в порошок, не сломаны и не погнуты. Наверное, мотор вышел из строя. Или что-то случилось с электроникой. В любом случае потребуется ремонт со вскрытием, и хорошо, что гарантия еще действует.

Одиэй с ностальгией вспомнил, как они с Хантой и Эгни ездили в прошлом году покупать это чудо техники. Большие покупки всегда поднимают настроение, а толчея в огромных торговых центрах позволяет ощутить себя неотъемлемой частью всего народа, как это случается на избирательных участках в день выборов. К тому же возникла иллюзия, будто вернулись старые добрые времена, когда они с Хантой еще души не чаяли друг в друге, и везде ходили вместе, держа за руку своего маленького сына. Эгни, правда, с тех пор изрядно подрос, и больше не держал родителей за руку, но в остальном как будто ничего не изменилось. Прямо идеальная семья…

Тяжело вздохнув, Одиэй поставил газонокосилку на колеса, поднялся с корточек и, глянув на часы, прикинул, стоит ли ехать в ремонтную мастерскую прямо сейчас. Ему захотелось дождаться жену и сына, чтобы, как в тот раз, взять их с собой. Впрочем, едва ли они согласятся – можно даже заранее предположить, какие у них будут отговорки… Одиэй оглядел подстриженный примерно на три четверти газон и, повинуясь внезапно возникшему непреодолимому желанию, посмотрел прямо в зенит. Там, в промежутке между двумя мягкими и белыми, как вата, облаками, висела неподвижно какая-то едва заметная темная точка. Выглядела она до того невинно, что поначалу не вызвала у Одиэя никакой тревоги. До него не сразу дошло, что небесный свод – это не комнатный потолок, и никакие пятна и точки сами собой на нем держаться не могут. Уже чувствуя недоумение, Одиэй попытался прикинуть, чем это может быть. Самолет двигался бы, а не стоял на месте – значит, не самолет. Вертолеты на такую высоту забираются редко. Воздушный шар относило бы ветром – а свисающего к земле привязного троса не видно… Дирижабль? Опять же, высота великовата, да и зачем дирижаблю зависать неподвижно над этим местом? Что здесь для него может быть интересного?

Стоп. Интересное-то как раз есть – и именно в этом месте. Одиэй похолодел от мысли, что некие неизвестные могли прийти по его душу. Вероятно, они каким-то образом узнали содержание тайного письма Тренулара, и решили воспрепятствовать осуществлению дерзкого замысла.

При мысли о том, что всего в нескольких километрах от него находится инопланетный корабль с живыми инопланетянами на борту, Одиэю стало жутко. Он представил, как они внимательно разглядывают его с высоты – одинокого и совершенно беспомощного, и решают, что с ним делать. Хотя, возможно, все уже давно решено, и они просто поджидали удобного момента, чтобы схватить его. И вот – дождались. Наверное, газонокосилку вывели из строя тоже они – чтобы выманить его из дома. Ну, не сломалась же она случайно именно в тот момент, когда они появились…

Одиэй почувствовал, как его охватывает паника. Что делать? Закрыться в доме? Не поможет. Убежать куда-нибудь? Позвать людей? Вызвать полицию?

“К черту! – подумал Одиэй, сжав руки в кулаки. – Никуда не побегу. Нет никаких пришельцев. А если и есть – пускай приходят. В конце концов, не мне от них прятаться – я же главный специалист по контактам на этой планете!”

Наверное, начни точка увеличиваться, превращаясь в идущую на посадку реальную металлическую конструкцию, мужество все же оставило бы Одиэя, но, к счастью, она начала медленно уходить в сторону. Минуты через две стало окончательно ясно, что она удаляется. Боясь поверить в свое счастливое спасение, Одиэй следил за этим странным объектом, пока не заметил, что тот как будто начал опускаться. Любопытство пересилило страх, и Одиэй, выйдя за калитку, направился туда, куда, по его прикидкам, должен был сесть аппарат.

Последний мог двигаться по прямой, но Одиэй вынужден был идти по дорогам и тропинкам, которые отнюдь не всегда вели в нужном направлении. Вскоре он оказался довольно далеко от дома, в пустынной местности, где проходила железная дорога. Объект опустился уже так низко, что временами скрывался за деревьями.

Еще издали Одиэй услышал слабое шипение выходящего пара и приглушенный звук паровозного гудка. Надеясь опередить приближающийся поезд, он прибавил шагу, но это не помогло – длинный, как улица, товарный состав загромыхал по рельсам, преградив путь к месту посадки. “Ладно – это все равно ненадолго”, – подумал Одиэй и начал считать вагоны, катившиеся под слегка закопченным небом. На третьем десятке он сбился со счета и стал просто ждать. Платформы с контейнерами кончились, их сменили цистерны с пропаном. У Одиэя возникло инстинктивное желание отойти подальше от путей… Интересно, что подумали бы о фараллийской технике настоящие инопланетяне, увидев этот растянувшийся километра на полтора состав? Хоть кабина древнего паровоза и набита современной электроникой, а уголь в топку там подает вовсе не кочегар, но снаружи-то всего этого не видно. По-видимому, пришельцы могли констатировать парадоксальную разницу в уровне развития между наземным и космическим транспортом фараллийцев.

Далекого паровоза уже не было слышно – только мерно, двойными ударами, били по стыкам диски вагонных колес. Наконец, казавшийся бесконечным поезд закончился и стал удаляться. На фоне быстро стихающего металлического грохота послышалось гудение, которое могло бы показаться зловещим, если бы не был виден его источник. С чувством невероятного облегчения Одиэй подошел к стоявшему на пустой дороге пикапу, в кузов которого только что сел небольшой квадрокоптер. Стоявшие рядом молодые люди – судя по всему, студенты – выглядели самыми обычными фараллийцами, а не гостями из космоса.

– Здравствуйте! – немного смущенно сказал Одиэй. – Интересная у вас машинка.

– Здравствуйте, господин Одайо, – с еще большим смущением ответил парень, державший пульт управления, похожий на игровую консоль. – Это наша собственная разработка. Мы из универа. Факультет “Авиационная техника”.

Одиэй пожал ему и двум его товарищам руку. Ему, конечно, неловко было признаваться в своей ошибке, которая выглядела теперь совершенно нелепой. Он хотел сказать, что просто проходил мимо, но вовремя вспомнил о видеокамерах, установленных на дроне, и решил вообще не касаться причин своего появления здесь, организовав поспешное блиц-интервью. Студенты охотно рассказали о своем аппарате, который собирались показать на одном из ближайших аэрокосмических салонов.

Обратно Одиэй шел в приподнятом настроении. Пожалуй, этот поучительный случай можно будет описать в какой-нибудь книге или статье, посвященной наблюдению различных неопознанных объектов. Хорошо, что истинная природа загадочной “точки” оказалась довольно быстро установлена. Ну, а если бы он не погнался за ней, или пришел бы на место посадки чуть позже, не обнаружив там ни студентов, ни пикапа? Так бы и вздрагивал, наверное, всю оставшуюся жизнь от крамольной мысли: “А вдруг?!”

Газонокосилка стояла на том же месте. Твердо решив сейчас же отвезти ее в ремонт, Одиэй вошел в дом и, открыв дверь в свой кабинет, оцепенел от ужаса.

За столом сидел Эгни и держал в руках письмо Трюма Тренулара. Медленно, на ватных ногах, Одиэй приблизился к сыну, который повернул к нему кресло и, глубоко вздохнув, сказал:

– Папа, не соглашайся на это.

Одиэй понимал, что кричать и ругаться бессмысленно – непоправимое случилось из-за его собственной оплошности. Черт… Ну, и что теперь делать?

– Неужели ты веришь в эту чепуху? – спросил он, постаравшись придать себе беззаботный вид.

– Верю, – тихо ответил Эгни.

– Выйдем на улицу – мне неудобно здесь разговаривать.

Эгни посмотрел на него с удивлением, но потом догадался, что отец намекает на жучки Королевской службы безопасности, и вышел из кабинета. Засунув письмо в ящик стола и заперев ящик на ключ, Одиэй вытер пот со лба и, оглянувшись на свои старые книги, словно те могли ему что-то посоветовать, присоединился к поджидавшему его у калитки Эгни.

– А чего косилка там стоит? – спросил тот.

– Сломалась, – ответил Одиэй. – Надо в ремонт везти.

Понимая, что поступает глупо, он все же не выдержал и посмотрел вверх. Нелепый страх вновь увидеть там нечто подозрительное оказался напрасным – никакие неопознанные объекты над головой не висели.

Недолго думая, Одиэй направился по только что пройденному маршруту.

– Как это письмо к тебе попало? – спросил Эгни.

– Нашел сегодня в ящике. Кто-то подбросил рано утром. А может, поздно вечером.

– Он что – рехнулся? А если бы письмо открыл кто-нибудь другой? А если бы к тебе пришли с обыском и нашли его?

– Стало быть, его это не сильно волнует.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю. Пока что склоняюсь к тому, чтобы принять его предложение. Но, возможно, еще и передумаю. За месяц многое может случиться.

– А зачем тебе туда лететь, если ты не веришь во все это?

– Мне надо будет чем-то заняться после ухода из университета. Участие в межпланетных полетах – не самый худший вариант. Тем более что я всегда об этом мечтал. Да и здоровье пока позволяет.

Подумав, Одиэй добавил:

– К тому же Тренулар – интересный типчик. Было бы неплохо познакомиться с ним поближе.

– Ты уверен, что он не псих? – спросил Эгни, усмехнувшись. – А то ведь он такое иногда вытворяет…

– Человек со странностями – это верно, – согласился Одиэй. – Но, я думаю, он просто играет на публику. Во всяком случае, письмо писал вовсе не сумасшедший.

Он посмотрел на сына и с удивлением спросил:

– А чего ты так про него? Он же тебе вроде нравился. Ты даже им восхищался.

– Триллия мне тоже нравится, – ответил Эгни. – Но только в клипах. Жить с такой мне бы не хотелось.

– Да я, вообще-то, жить с ним и не собираюсь, – засмеялся Одиэй. – А что касается времени в корабле… Я думаю, мы как-нибудь друг друга перетерпим.

Они прошли мимо маленькой автомастерской, рядом с которой остановился для замены проколотой шины серебристый “данпаран”. Его хозяин стоял в сторонке и курил, искоса наблюдая за тем, как механики делали свое дело. Сценка привычная, как все в этой жизни… И вновь Одиэй ощутил какую-то непонятную связь между увиденным и той инопланетной угрозой, о которой писал Тренулар. Это ощущение вызывало такой же дискомфорт, как забытое слово, которое мучительно стараешься вспомнить – и не получается… Чувствуя, что с наскока разобраться в себе не выходит, Одиэй сказал:

– Сегодня со мной случилась дурацкая история.

– Какая? – спросил Эгни с любопытством.

Одиэй поведал ему о загадочной точке, предельно откровенно описав все свои переживания.

– Вот так, – добавил он напоследок. – Отсюда мораль – надеюсь, догадываешься, какая.

Эгни, слушавший его с напряженным вниманием, быстро, и даже как будто со злостью, ответил:

– Догадываюсь. Только если у тебя мания преследования – это не значит, что за тобой никто не следит. Ну, выяснил ты, что в данном конкретном случае это были не пришельцы. И что? Как это опровергает то, о чем пишет Тренулар?

– Никак, – ответил Одиэй. – Но это говорит о том, что при встрече с неизвестным нужно соблюдать осторожность и не делать скоропалительных выводов.

– А где ты увидел в его письме скоропалительные выводы? По-моему, там все тщательно продумано.

– Ну, выводы, может, и не скоропалительные, но все равно глупые. Объясни мне, зачем пришельцам сбрасывать на Фараллию по небольшому астероиду раз в несколько десятков лет? Уничтожить нас можно и другими – гораздо более эффективными, способами.

– А кто сказал, что они хотели нас уничтожить? Может, на самом деле все было не так, как кажется? Тренулар об этом тоже, кстати, мельком упомянул… По-моему, они не собираются сбрасывать этот астероид на Фараллию. Вагус и Кримба не были нам известны, а тот астероид уже открыт. За ним постоянно следят, и эффекта неожиданности не будет. Они там чем-то другим занимаются. Наверное, там просто их база.

– Ну, вот и узнаем точно, что там такое.

– Так они вам и позволят!

– А что они сделают? Стрельбу откроют?

– Не знаю. Но в любом случае лучше туда не соваться.

Впереди показался железнодорожный переезд. Его открытые шлагбаумы походили на зенитные орудия, задравшие вверх полосатые стволы.

– Я не думаю, что нам чем-то грозит их присутствие, – ответил Одиэй. – Для них уничтожить нас означает выдать себя с головой. Поэтому едва ли они будут вести себя столь неразумно.

– А если им уже все равно – обнаружат их или нет? Если они решили играть в открытую?

– Тем лучше. Нас угостят чаем и отправят восвояси. Может быть, даже и с подарками.

Но Эгни было явно не до шуток.

– А что, если они решили скрываться только до тех пор, пока мы их не найдем? – сказал он. – Вы туда прилетите – и всё! Они пойдут на открытый контакт.

– И что же в этом плохого?

Со стороны переезда послышался звонок, после чего шлагбаумы опустились, а узкие стальные крышки заградителей встали под углом. Было похоже, что противник все-таки высадил парашютный десант, и зенитки приготовились бить по наземным целям… В ожидании поезда Эгни и Одиэй остановились возле самых шпал.

– Ты, наверное, думаешь, что я только и мечтаю об этом, – сказал Эгни, с угрюмым видом глядя на рельсы перед собой. – А вот и нет. Первый контакт – это, конечно, хорошо. Но пусть он случится когда-нибудь потом, лет через сто или двести. А лучше еще позже. Чтобы мы сами успели многого достичь. Я не хочу, чтобы они пришли и повернули всю нашу историю куда-то не туда. Мы все-таки должны идти своим путем. Поэтому я хочу, чтобы они оставили нас в покое. Пусть изучают нас издали, но не вмешиваются в нашу жизнь. А лучше… Лучше бы их вообще не было!

В голосе Эгни появилась такая жгучая ненависть, что Одиэй даже вздрогнул.

– Может, ты и прав, – сказал он, помолчав. – А может, и нет. Но в любом случае от нас тут ничего не зависит. Инициатива в их руках. Если они захотят контакта – они пойдут на контакт. А если нет – мы можем сколько угодно гоняться за ними по всей солнечной системе, но так с ними и не столкнемся. Поэтому наш полет тут ровным счетом ничего не изменит.

Одиэй ожидал, что сейчас мимо них пройдет целый состав, но по рельсам промчался всего лишь одинокий маневровый тепловоз. Шлагбаумы вновь поднялись.

– Вон там стоял их пикап, – сказал Одиэй, указав на то место, откуда студенты запускали свой квадрокоптер.

– А может, это были все-таки пришельцы? – с ухмылкой спросил Эгни. – Замаскировались под людей, и к своему антигравитационному беспилотнику для вида приделали винты…

– Да они, наверное, даже и не уехали – просто стали невидимыми, – в тон ему ответил Одиэй. – Так что пойдем отсюда от греха подальше.

Делать здесь было и вправду нечего, и они отправились домой.

– Значит, все-таки летишь? – спросил Эгни.

– Лечу, – слегка виновато ответил Одиэй.

– И тебе что – совсем не страшно?

– А чего я должен бояться? В космос люди летают давно, техника вся отработана. До Анемара, во всяком случае, доберусь без особого риска. Ну, а там… Корабль Тренулара у меня полного доверия не вызывает, но он же, в конце концов, сам на нем полетит! А на самоубийцу этот прожигатель жизни совсем не похож.

– Ну, а пришельцы?

– Опять двадцать пять! Я тебе уже говорил, что…

– Но подожди! – перебил Эгни. – Допустим, вы подлетите к астероиду так незаметно, что они не успеют эвакуироваться и демонтировать свои устройства. Им тогда просто ничего не останется, кроме как уничтожить вас!

– Я не думаю, что они стали бы размещать на этом астероиде какие-то стационарные сооружения, – ответил Одиэй. – Мне кажется, он не очень подходит для главной базы, так как слишком маленький и слишком привлекающий наше внимание из-за своего положения. Максимум, что там может быть – аэродром подскока. Если во время нашего прилета там и будет находиться какой-нибудь корабль, увести его будет нетрудно. А средства наблюдения за пространством у них, я думаю, на высоте – так что засекут они нас еще издали.

Видимо, прозвучало это достаточно убедительно, поскольку Эгни замолчал – то ли соглашаясь, то ли взяв паузу на раздумье.

– Я надеюсь, про письмо ты никому не скажешь – даже маме, – добавил Одиэй.

– Не скажу, – ответил неохотно Эгни и, помолчав, спросил:

– А зачем Тренулару вся эта секретность?

– Ну, он, видимо, считает, что инопланетяне смотрят передачи нашего телевидения, и если узнают, что мы идем их искать, спрячутся.

– Ты думаешь? – усомнился Эгни. – В начале письма он говорит, что боится не пришельцев, а КСБ.

– Значит, по его мнению, они сидят даже там.

В ответ Эгни только натянуто усмехнулся.

– Слушай, – спросил Одиэй, – а чего, по-твоему, мы должны достичь, чтобы ко времени первого контакта не чувствовать себя дикарями?

– Совершить межзвездный полет, – не раздумывая, ответил Эгни.

Одиэй понимающе кивнул… Вскоре они вновь подошли к автомастерской. Рядом с ней стояла уже другая машина, хозяин которой говорил о чем-то с мастером. Этот мастер, судя по его лицу, сильно злоупотреблял алкоголем, да и сейчас, возможно, был слегка пьян – что, впрочем, не мешало ему правильно крутить гайки. Но какая же связь между всем этим и инопланетянами? Когда мастерская оказалась позади, Одиэй вдруг всё понял.

И мастерская, и неисправный автомобиль являлись частью огромного мира, где существовали строительные фирмы, автосборочные предприятия, заводы по производству комплектующих, места добычи полезных ископаемых, электростанции, винные погреба, швейные фабрики, проектные бюро, рекламные агентства, юридические конторы, дороги, транспорт, связь… И все это находилось в больших и малых городах, которые сгустками светящейся пыли покрывали ночную сторону планеты. Все это представляло собой нечто абсолютно реальное.

За звездными кораблями и суперсамолетами пришельцев, разумеется, тоже должна была стоять могучая цивилизация, но почему-то казалось, что они приходят из пустоты, в которой материализовываются чуть ли не по воле потусторонних сил. При одной мысли, что и на планете “Икс” когда-то жили вечно пьяненькие автомеханики, клиентам которых полиция выписывала штрафы за не пристегнутые ремни безопасности, Одиэю становилось смешно…

Когда их дом оказался в пределах прямой видимости, Одиэй остановился и, повернувшись к сыну, сказал:

– Я думаю, Тренулар боится КСБ, потому что…

Тут он осекся, так как понял, что говорить это, наверное, не следует.

– Потому что “что”? – спросил Эгни, пытливо глядя ему в глаза.

“А, впрочем, ладно – он умеет молчать, если надо”, – подумал Одиэй и сказал:

– Потому что он знает, что никакие там не инопланетяне. И КСБ это знает. И если правда об истинной цели нашего полета просочится наружу, нас обоих тут же арестуют. Или просто прикончат – что более вероятно. Инопланетяне – они, по всей вероятности, добрые. А вот люди – злые. И опасаться надо именно их. Поэтому, если тебе дорога жизнь – помалкивай обо всем этом.

Оглянувшись на промелькнувшего мимо них прохожего и подождав, чтобы он удалился на достаточное расстояние, Эгни спросил:

– Ты считаешь, что там наша база?

– Это ты сказал – не я, – ответил Одиэй и зашагал к дому.

На оставшемся недолгом пути потрясенный Эгни не проронил больше ни единого слова…

5. Восход Анемара

С высоты пятнадцать тысяч метров Фараллия выглядела почти как с орбиты – даже линия горизонта слегка выгибалась, напоминая о том, что, в сущности, не так уж и велика родная планета.

Казалось, стоит мощным двигателям прибавить тяги – и сверхзвуковой лайнер действительно превратится в космический челнок, готовый через несколько витков причалить к орбитальной станции.

Одиэй смотрел на пенившиеся далеко внизу облака, которые скрывали почти всю поверхность, и чувствовал тихую радость, как при виде первого снега, усыпавшего за ночь лужайку перед домом. Пришло нечто новое, долгожданное. Прошлая жизнь оставалась позади, превращаясь в застывший инверсионный след, а впереди возникали волнующие картины далекого, только начатого путешествия…

Первые несколько дней после получения письма тянулись невыносимо медленно. И зачем только Тренулар назначил такой большой срок? В конце концов, если человек колеблется, решение он все равно примет в последний момент – дай ему на раздумье хоть год, хоть два… Потом, конечно, захлестнула тысячами маленьких дел жизненная рутина, и Одиэй перестал нетерпеливо поглядывать на календарь. Дело против университета он проиграл, после чего подал апелляционную жалобу и вновь проиграл. Теперь можно было с чистой совестью отправляться в дальний космос – а там незаметно и время подошло.

Тренулар оказался человеком слова: ровно через месяц Одиэй нашел в электронном почтовом ящике долгожданное письмо с предложением лететь на Умпер в качестве научного эксперта. “Ну-с, господа – что вы на это скажете?” – с довольным видом мысленно спросил Одиэй, повернувшись к портретам предков. “Лети, бог с тобой, – словно бы ответил за всех Урту Урапал. – Меня тебе все равно не переплюнуть, а честь рода лишний раз поддержать не помешает. Встретишь братьев по разуму – передай им от меня привет”. “А если это не они будут?” – спросил Одиэй. “Тем более передай. Не знаю, чем они там занимаются, но такими людьми гордиться нужно!”

Подкараулив момент, когда все были дома, Одиэй распечатал текст письма и, подойдя к жене и сыну, громко кашлянул и торжественно объявил:

– Сегодня удивительный день! Помните того эксцентричного миллиардера из Энулемии по имени Трюм Тренулар? Ну, который был арестован за кражу в игрушечном магазине? Так вот, представьте себе, я получил от него письмо.

Чувствуя, как слегка дрожит его голос, Одиэй прочитал это письмо вслух.

– Ты уверен, что это от него? – спросил Эгни тоном глубоко сомневающегося скептика.

– А от кого это может быть?

– Ну, мало ли… Может, это шутка? На свете же полно всяких придурков.

– Ладно, не говори ерунду. Усиленную электронную подпись подделать нельзя.

Эгни сыграл свою роль практически идеально – никто бы не догадался, что сообщение о таком письме было им ожидаемо.

– Дай-ка посмотреть, – сказала Ханта, протянув руку.

Одиэй отдал ей распечатку. Судя по тому, сколько времени Ханта изучала этот не такой уж длинный текст, он был внимательно прочитан ею от начала до конца не менее трех раз. Одиэй с интересом ожидал ее реакции. Если честно, ему хотелось, чтобы Ханта бросила равнодушно: “Лети куда хочешь, и можешь не возвращаться”. Ну, или что-то подобное – в более мягкой форме, но с тем же смыслом. Чтобы уж окончательно стало ясно, что между ними все кончено. Перед таким дальним и опасным путешествием требовалось избавиться от всего, что тяготило душу.

– Ты ему уже что-то ответил? – спросила Ханта.

– Пока нет, – сказал Одиэй. – Но отвечу. За этим дело не станет.

– И что именно?

– Что согласен.

Подумав, он добавил:

– Было бы странно, если бы я ответил что-то другое.

– Да, я бы тоже удивилась, – ответила Ханта, вздохнув, и вернула ему письмо. – Это надолго?

– Примерно на два года.

– И сколько вас там будет?

– Со мной – четверо.

Ханта замолчала, видимо, не зная, что еще спросить о технической стороне предприятия. Вид у нее был до того потрясенный, что Одиэй почувствовал неловкость. Может, он все-таки зря считал, что ей уже нет до него никакого дела? Или ее беспокоит, кто будет оплачивать счета, если он не вернется?

– Я бы тоже полетел, если бы мне предложили, – сказал Эгни будто бы с завистью.

– Так полетели вместе, – ответил Одиэй. – Я помогу тебе тайно проникнуть на борт, а там уж Тренулару будет некуда деваться – повернуть назад он все равно не сможет. Разумеется, если мы успеем отлететь достаточно далеко.

– Хорошая, конечно, идея… Только боюсь, он меня быстро вычислит. В старых романах присутствие “зайцев” всегда выдавал повышенный расход кислорода.

– Да, но это все равно никогда не мешало им участвовать в экспедициях до самого конца.

Кажется, их неловкая попытка разрядить напряжение удалась. Улыбнувшись и разведя руками – дескать, ничего не поделаешь – Ханта сказала:

– Ну, что ж – это надо отметить.

Одиэй сел за стол, поставив перед собой глобус Анемара – самый большой из трех имевшихся в доме. Легкая эйфория от выпитого вина еще не прошла, и было приятно лишний раз увидеть хорошо знакомые, но по-прежнему волнующие очертания горных цепей и кратеров на поверхности самого близкого к Фараллии мира. Иногда под воздействием алкоголя Одиэю начинало казаться, что кресло под ним слегка раскачивается, словно он и вправду пересел в кабину космического корабля, совершающего предпосадочные маневры.

Корабль под гордым названием “Посылающий вызов” строился в кратере Дюссерат. Кратер этот входил в число сорока восьми, видимых с Фараллии невооруженным глазом. Очень древний, он не имел лучевой системы. С севера к его ступенчатому валу примыкал втрое меньший кратер Либл, так что получалась этакая модель фрикционной передачи…

Дверь открылась, и в кабинет осторожно вошла Ханта.

– Почему Анемар, а не Умпер? – удивленно спросила она, приблизившись.

На мгновение Одиэй растерялся. Присутствие у него на столе этого глобуса и вправду выглядело несколько странно – ведь Анемар считался всего лишь пересадочной станцией. Да, стоило немного забыться – и на тебе… А впрочем, подобные небольшие проколы время от времени случались даже у самых опытных разведчиков-нелегалов.

– Я ведь все равно туда полечу, – ответил Одиэй. – Да и вообще это мое любимое небесное тело. И с лифтом я сколько провозился…

– Лифт – это да… Вся твоя жизнь.

Ханта встала у него за спиной и положила руки ему на плечи.

– А помнишь, как мы плыли к острову Нулонт?

– Да, конечно, – ответил Одиэй, вздохнув.

Это случилось незадолго до свадьбы. Они с Хантой решили посетить озеро-лагуну Тумбатор, находившееся на самом краю Литурании, в местности, где можно было видеть Анемар. Поздним вечером, взяв напрокат моторную лодку, они отправились к маленькому необитаемому островку Нулонт, который находился в четырех километрах от берега.

Электрический моторчик работал почти бесшумно. Из-за полного отсутствия ветра поверхность озера казалась гладкой, как пустой полированный стол. От висевшего у самого горизонта огромного красного диска протягивалась дорожка, похожая на струю волшебного пламени. Направления на Анемар и на остров почти совпадали, поэтому казалось, что плывут они по зыбкому светящемуся мосту, переброшенному через небеса прямо к фараллийскому спутнику.

– Когда-нибудь мы построим к нему настоящую дорогу, – мечтательно сказал Одиэй, глядя на Анемар.

– Это будет здорово! – восхищенно ответила юная Ханта, одетая в легкое розовое платье. С осветленными и завитыми волосами она поразительно походила на кинозвезду Таруат. Возможно, та была чуточку красивее, но какое это имело значение…

– Слушай – а зачем нам этот Нулонт? – спросил Одиэй. – Поплыли к Анемару.

Практически полный диск, почти касавшийся горизонта, и вправду выглядел очень близким. Казалось, можно легко заплыть за него и увидеть подпорку, на которой он держится, словно колоссальный рекламный щит.

– Давай! – охотно согласилась Ханта.

Одиэй слегка откорректировал курс, и через несколько минут озаренный светом Анемара остров проплыл мимо.

– Скажи, а этот лифт было бы видно? – спросила Ханта.

– Отсюда – вряд ли, – ответил Одиэй. – Мы слишком далеко от его основания, поэтому Фараллия заслоняла бы самый близкий его участок. Разве что в сильный бинокль… Да и то вряд ли. На фоне диска Анемара такая тонкая ниточка затерялась бы.

– Да, как же нам не повезло! – вздохнула Ханта. – Даже здесь Анемар виден так низко… Представляю, как это здорово – видеть его высоко в небе каждый день!

– Ну, что поделать – жизнь часто бывает несправедлива, – с улыбкой ответил Одиэй. – Но зато теллемунцы и все остальные к нему привыкли, и для них он не является чудом. А без чудес жить скучно…

Он покрепче обнял Ханту, которая положила голову ему на плечо… До Анемара они, конечно, не доплыли, но та волшебная ночь навсегда осталась для них одним из самых прекрасных мгновений, пережитых вместе…

– Столько лет прошло, а кажется, что это было вчера, – сказала Ханта.

– Да… А лифт ведь так и не построили. Треплом я оказался – как и все влюбленные.

– Ничего – построят еще, – ответила Ханта, улыбнувшись.

Одиэй мягко погладил ее руку. Ханта, словно только и ждавшая хоть какой-то ответной ласки, наклонилась и буквально стиснула его в объятиях…

Да, все случилось совсем не так, как Одиэй предполагал. То ли от ожидания долгой разлуки, то ли еще от чего, он вдруг заново влюбился в свою жену. Чувство это, однако, отличалось от юношеской страсти без малого двадцатилетней давности. Оно не кружило голову, и напоминало скорее ощущение приятной теплоты в сердце, возникающее после прочтения доброй и сентиментальной книги со счастливым концом. Одиэй вдруг словно впервые заметил, какая Ханта изящная и хрупкая, и его стало буквально мучить нестерпимое желание оградить ее от всех забот и опасностей окружающего мира. Даже во время обеда в кафе или ресторане он всякий раз норовил сам открыть пластиковые крышки ее стаканчиков и прочие упаковки. Ханту веселила такая подчеркнутая забота…

“А может, черт возьми, и не лететь никуда?” – часто спрашивал он себя, с содроганием представляя, как Ханта останется одна на целых полтора года. А если он вообще не вернется? Когда еще Эгни повзрослеет и станет ей надежной опорой…

Но давать задний ход все же не хотелось. И перед Тренуларом было неловко, и неожиданная вспышка нежности к супруге могла быстро пройти – и тогда пришлось бы тысячу раз пожалеть о сделанной ошибке… Нет, раз уж решено – то решено! Его ожидало, возможно, самое грандиозное приключение в истории, и он не собирался отказываться от такого подарка судьбы.

В салоне продолжалась обычная и немного раздражающая суета – стюардессы катили по проходу свои наполненные доверху тележки, раздавая пассажирам бутерброды и стаканы с напитками. До посадки оставалось еще больше двух часов. Не так уж и много, но без дела сидеть все равно не хотелось. Одиэй откинул столик, вмонтированный в спинку находившегося впереди кресла, и поставил на него ноутбук. На мониторе появилась онлайн-карта самолетных маршрутов. Путем нехитрых манипуляций Одиэй совместил ее с картой электронного планетария, на которой была отмечена граница видимости Анемара – с учетом высоты, разумеется. Лайнер должен был пересечь эту границу через восемнадцать минут. Правда, из-за рефракции наступление момента восхода ожидалось чуть раньше.

Обстоятельства благоприятствовали Одиэю: он сидел рядом с иллюминатором, и как раз с той стороны, где можно будет увидеть это изумительное зрелище – восход неподвижного спутника. И крыло не заслоняло обзора.

Как же мучительно медленно тянутся эти последние оставшиеся минуты… Одиэй пробежался по главным новостным сайтам, но это помогло мало – день выдался скучный, без единого интересного события.

Но вот время истекло. Затаив дыхание, Одиэй впился взглядом в участок горизонта, из-за которого должен был появиться Анемар.

И он появился. Приведенный в движение самолетными двигателями, гигантский светящийся шар начал медленно и величаво подниматься над облаками. Солнце озаряло лишь две трети его поверхности, однако мощный пепельный свет Фараллии позволял многое разглядеть и на темной стороне. В который уже раз Одиэй наблюдал этот искусственный восход Анемара – но никогда еще, кажется, не испытывал при этом такого восторга. Ведь теперь Анемар восходил именно для него. Там его ждал космический корабль, а вместе с ним – исполнение мечты всей жизни…

У остальных пассажиров, конечно, вряд ли имелись настолько сильные незримые связи с Анемаром, однако его восход не оставил никого равнодушным – тем более что некоторые, наверное, вообще впервые увидели это легендарное светило своими глазами. Десятки фотоаппаратов и смартфонов заработали одновременно, так что Одиэй почувствовал себя как на грандиозной пресс-конференции. Ему самому, к счастью, новые снимки были не нужны, поэтому он мог спокойно, ни на что не отвлекаясь, наслаждаться видом из иллюминатора. Вот Анемар полностью вышел из-за горизонта и через несколько минут достиг той максимальной высоты, на которой он бывает виден в Литурании. Примерно так он выглядит с озера Тумбатор…

Но самолет летел дальше, поднимая Анемар во все более разряженные и чистые слои атмосферы, отчего тот разгорался все ярче, словно гигантский ночной светильник, а его рельеф проступал все четче. Последнее объяснялось еще и тем, что на видимом полушарии спутника наступал вечер, и тени удлинялись. Иззубренная линия терминатора становилась все более прямой. Кратер Дюссерат пока оставался на солнечной стороне, но совсем скоро его должен был накрыть ночной полумрак.

Когда самолет заходил на посадку, граница дня и ночи рассекала диск Анемара ровно надвое…

“Да, сколько бы времени я здесь ни провел – привыкнуть к этому невозможно”, – подумал Одиэй, глядя в окно на огромный бледный месяц, над которым проходила длинная, похожая на небесную дорогу, линия инверсионного следа. Истребитель немногочисленных ВВС Энулемии слегка промахнулся, но теперь разбухающая полоса почти прикасалась к Анемару.

– Красивое зрелище, – с улыбкой сказал Тренулар. – Кстати, некоторые наши мастера высшего пилотажа любят демонстрировать полеты вокруг Анемара. С земли такой трюк выглядит просто потрясающе – кажется, что самолет и вправду крутится вокруг Анемара под действием силы его тяготения.

– Да, я видел ролики в Сети, – ответил Одиэй. – Действительно, впечатляет. А вы так не пробовали?

– Пробовал несколько раз, но у меня вместо кругов получались эллипсы и спирали. Тут нужно долго тренироваться, на что у меня нет времени. Да и особого желания тоже. Мне вообще больше нравится летать на вертолетах.

Одиэй вспомнил, что Тренулар собрал грандиозную коллекцию вертолетов и конвертопланов. Видимо, скупать редкие автомобили и антикварный фарфор было бы занятием слишком банальным для столь эксцентрической личности.

Сейчас, правда, Тренулар находился у себя дома, и вид имел самый обыкновенный – о его ипостасях шоумена и телезвезды напоминали разве что не очень свойственные мультимиллионерам длинные волосы, собранные в косичку. Еще, пожалуй, огромный золотой перстень на пальце правой руки выглядел нестандартно. Совсем недавно Тренулар носил усы и окладистую бороду, но потом вдруг решил избавиться от них. Теперь этот и без того вовсе не старый человек выглядел еще моложе – и одновременно казался более жестким и более наглым.

– Ну, в этом, наверное, есть и практическая польза – ведь управление вертолетом имеет много общего с управлением посадочным модулем космического корабля, – сказал Одиэй.

– Вы правы, хотя об этом я, если честно, не думал, – ответил Тренулар. – Кстати, могу показать вам возможности мобильного приложения, разработанного нашим софтверным отделением.

Он взял со стола свой смартфон, по размерам приближавшийся к небольшому планшетнику. Стоявший на дальней полке маленький радиоуправляемый вертолет вдруг, зажужжав, поднялся в воздух, пролетел через комнату и выскочил в открывшуюся перед ним форточку. Отлетев от дома метров на пятьдесят, он остановился в пространстве прямо на фоне месяца. Тренулар начал медленно водить пальцем по экрану, и вертолет принялся описывать вокруг Анемара довольно правильные окружности. Наверное, организовать такой трюк с помощью примитивной программки было не очень сложно, однако впечатление “полет по орбите" производил сильное.

Тренулар передал смартфон Одиэю, и тот сам несколько раз “облетел” Анемар, обводя пальцем его изображение. Когда вертолет залетел в комнату и сел на прежнее место, Тренулар сказал:

– Завтра будет затмение. Погоду обещают ясную, так что не примените воспользоваться случаем.

– Да, конечно, – ответил Одиэй, кивнув. – Я видел это много раз, но с удовольствием посмотрю еще.

Наступило продолжительное молчание. Чувствовалось, что Тренулар хочет подчеркнуть этой паузой, что со вступлением покончено и пришло время поговорить о серьезных вещах.

– Наверное, мое письмо показалось вам не очень убедительным? – спросил он. – Я ведь знаю, как вы относитесь к сообщениям об инопланетянах и о попытках исследовать все это.

– Ну, раз я здесь – значит, вы все-таки смогли меня заинтриговать, – ответил с улыбкой Одиэй. – К тому же у вас немного неточное представление обо мне. Я вовсе не такой упертый, как вам кажется, и всегда готов изменить свою, пусть даже глубоко укоренившуюся, точку зрения на предмет, если мне представят соответствующие доказательства. И, поверьте, такое случалось.

– Для вас это было болезненно?

– Не скажу, что мне было легко, но впоследствии я никогда не жалел, что избавился от заблуждений. Да и странно было бы жалеть об этом.

– Да, вы правы, – согласился Тренулар. – К тому же межпланетный полет и сам по себе представляет большой интерес.

– Говоря откровенно – именно так я и рассуждал. Конечно, слетать на Умпер было бы интереснее, но увидеть астероид – тоже неплохо. Пусть даже там не будет ни одного инопланетянина.

– Дай бог, чтобы так оно и случилось. Возможно, вы удивитесь, но я вовсе не являюсь фанатичным сторонником первого контакта – пусть даже он принес бы человечеству только благо. В том, чтобы воспользоваться достижениями более развитой цивилизации, конечно, есть нечто привлекательное, но мой фараллийский патриотизм восстает против этого. Мне не хочется, чтобы человечество выступило в унизительной роли диких туземцев, с изумлением встречающих гораздо более цивилизованных гостей из-за океана. Лучше подождать несколько сотен лет, чтобы разрыв между нами если не исчез, то хотя бы сократился.

Одиэй похолодел, услышав это. Ровно то же самое совсем недавно говорил Эгни… Возможно, это ничего и не значит – ведь люди порой совершенно независимо друг от друга высказывают поразительно сходные мысли. Ну, а если… Если Тренулар узнал о том разговоре возле железнодорожного переезда? Но тогда получается, что он в курсе и того, что Эгни прочитал его письмо! Только как он мог обо всем этом узнать? Может быть, с помощью того беспилотника? Это показалось Одиэю до того правдоподобным, что его охватил настоящий страх. Выходит, запуск игрушечного вертолета был со стороны Тренулара этаким прозрачным намеком?

– Чувствую, что вы в замешательстве, – сказал Тренулар, глядя на Одиэя с недоумением. – А что вас, собственно, так удивляет? Если человек исследует некий феномен, это вовсе не значит, что он им восхищается или считает его полезным. Ученые, которые проникали в тайны строения материи и создавали ядерное оружие, едва ли в массе своей хотели развязывания ядерной войны. Среди них были даже пацифисты.

“Похоже, я ударился в шизофрению. Надо взять себя в руки”, – подумал Одиэй и осторожно ответил:

– Да, я слегка удивлен. Но дело не в этом. Вы хотите подождать несколько сотен лет… Но ведь за это время инопланетяне тоже уйдут вперед, так что разница в уровне развития сохранится. Какой тогда смысл оттягивать момент первого контакта?

– Я не уверен, что они уйдут вперед. Научно-технический прогресс то ускоряется, меняя мир до неузнаваемости за какие-то десятки лет, то практически останавливается. И эти периоды затишья длятся гораздо дольше периодов бурного развития. Сейчас мы как раз входим в такую эпоху стабильности. Сильно ли отличаются нынешние самолеты от тех, что летали пятьдесят лет назад? Я уж не говорю про сохранившиеся почти в первозданном виде паровозы, которые вы каждый день видите на вашей железной дороге. Они до сих пор вполне рентабельны, и замена им не очень нужна. Мы уже давно не придумываем ничего нового – только бесконечно совершенствуем старое.

Упоминание паровозов снова заставило Одиэя напрячься. Хотя, конечно, использование кое-где в Литурании паровой тяги – факт общеизвестный.

– Может, вы и правы, – ответил Одиэй. – Да и я писал в одной из книг о чем-то подобном… Но у меня есть два замечания. Во-первых, торможение прогресса может иметь чисто социальные причины. Некоторые коммунисты даже утверждают, что капитализм искусственно остановил, скажем, работы в области создания новых источников энергии.

– Так оно и есть, – ответил Тренулар, кивнув. – Подтверждаю это как капиталист.

Одиэй знал, что энергетикой принадлежащие Тренулару компании не занимаются, поэтому понимающе улыбнулся (дескать, шутку оценил) и продолжил:

– Во-вторых, приведенные в вашем письме факты говорят скорее о том, что технический прогресс на родине пришельцев идет даже быстрее, чем у нас. Между двумя вторжениями прошло всего сорок лет – а как изменились их летательные аппараты!

– Здесь нет ничего странного, – ответил Тренулар, пожав плечами. – Видимо, у них был период бурного развития, а у нас – пауза. В дальнейшем мы могли поменяться местами.

– А вам не кажется странным, что у двух цивилизаций, возникших независимо друг от друга в разных частях Галактики, уровень развития оказался примерно одинаковым? Судя по этим самолетам вертикального взлета, от которых исходил звук работающих турбин, пришельцы опередили нас максимум на несколько сотен лет. А это практически невозможно. Следовало бы ожидать разницы как минимум в миллионы лет – если не в десятки и сотни миллионов. Да и внешний облик этих существ лично у меня вызывает улыбку.

– У меня, если честно, тоже. Хотя является ли это их истинным обликом, нам доподлинно неизвестно… Кстати, насчет разных частей Галактики я бы с вами поспорил. Если исходить из предположения, что их корабли двигаются со скоростью, меньшей скорости света, то получается, что их планета должна быть где-то совсем рядом. А если они не посылают следующую экспедицию до возвращения предыдущей, то расстояние между нами должно быть и вовсе ничтожным – не больше пятнадцати световых лет.

– На таком расстоянии нет подходящих для жизни планет.

– Или они нам неизвестны.

Одиэя так и подмывало прочитать миллионеру блестящую лекцию о поиске экзопланет, но, подумав, что это вряд ли будет уместно, он сказал:

– Ну, возможно. Возможно даже, что они не пользуются радиосвязью – по крайней мере, коротковолновой, и поэтому наши радиотелескопы ничего не могут уловить. Но пятнадцать световых лет – это абсурд. А если учесть практически одинаковый уровень развития – абсурд запредельный. Вселенная, конечно, велика, и цивилизаций в ней, наверное, много, но для таких совпадений их, наверное, все же маловато.

– Так ведь и вселенных может быть бесконечно много, – ответил Тренулар. – Поэтому реализоваться могут любые, даже самые малые вероятности. К тому же не знаю, как у вас, а в моей жизни порой случались совпадения, с точки зрения науки совершенно невозможные. Мир устроен сложнее, чем мы думаем. Наряду с известными нам законами природы должны существовать и другие, в том числе и те, которые делают невозможное возможным. А может, Бог все-таки существует, и от нечего делать активно вмешивается в наши дела. Как агностический атеист я не могу этого исключать.

– Честно говоря, с трудом могу представить себе Бога, совершающего разные глупости просто ради развлечения, – ответил Одиэй с кислой ухмылкой.

– А что мы знаем о богах? – спросил Тренулар и, видимо, чтобы не увести разговор в теологические дебри, решил резко покончить с этой темой:

– Но давайте не будем рассуждать о причинах – пока что это совершенно бессмысленно. Да – все это сто раз невозможно, но, тем не менее, это есть, и нам придется иметь с этим дело.

Сделав паузу, он добавил:

– В том письме я не рассказал вам всего. Кроме фотографий, сделанных телескопом на Анемаре, у меня есть и другие доказательства того, что в дальнем космосе происходит нечто странное. И происходит довольно давно. У вас, астрофизиков, – Тренулар улыбнулся, – есть проблема так называемой скрытой массы. Галактики вращаются не с той скоростью и прочее… А я посвятил много лет изучению скрытой массы в грузовых отсеках космических кораблей, улетающих к ближним планетам. И обнаружил немало интересного.

“Вот, кажется, мы и дошли до самого главного, – радостно подумал Одиэй. – Любопытно, что он там накопал?”

Тренулар поставил на стол и раскрыл сверхзащищенный ноутбук, похожий на модель фантастического танка. Интересно, зачем ему такой – в домашних-то условиях? Или это просто очередное свидетельство неодолимого желания быть оригинальным абсолютно во всем?

– Это мой главный ноутбук, – ответил на незаданный вопрос Тренулар, ища нужные файлы. – Я не расстаюсь с ним, как ваш премьер не расстается с ядерным чемоданчиком. Даже на Анемар его всегда беру. Соответственно, и исполнение такое.

– Понимаю, – сказал Одиэй.

На мониторе появилось изображение Фальпара, которое быстро сменилось фотографиями литуранской и теллемунской баз.

– Уже сорок лет мы летаем на Фальпар, – сказал Тренулар. – Королевство и Империя построили там по базе. Как только открывается очередное стартовое окно, к Фальпару летят корабли с грузами и людьми. Казалось бы, все здесь ясно, все хорошо. Но смотрите…

Одиэй увидел перед собой фальпарскую базу королевства Литурания.

– Это ваша база двадцать пять лет назад.

Впрочем, Одиэй и сам заметил, что снимок сделан очень давно – именно его чаще всего воспроизводили в газетах и журналах в первые годы после открытия базы. Да и сейчас он еще изредка мелькал кое-где в новостях. Многие журналисты и редакторы массовых изданий разбирались в космонавтике не лучше своих читателей, и поэтому выдавали за современность явное старье.

– А это то, как она выглядит сегодня, – сказал Тренулар.

Экран мигнул, и база чуть повернулась – по крайней мере, выглядело это именно так. Различия между двумя фотографиями были самыми минимальными. Надземные сооружения заметно обветшали, но их количество и расположение остались прежними. И еще изменилась фотоаппаратура. Двадцать пять лет назад снимали на пленку, а теперь – явно с помощью цифровой камеры.

Тренулар щелкнул “мышью”, вернув старый снимок, и сказал с усмешкой:

– Из этих двух фотографий можно сделать стереопару: различий все равно никаких – только ракурс немного не совпадает. База не развивается уже много лет, хотя корабли снабжения прилетают на Фальпар регулярно. По моим расчетам, их грузоподъемности хватило бы, чтобы построить за это время еще как минимум одну такую базу. Разумеется, я учел при этом, что им нужно привозить продовольствие, запчасти и прочее. Но, разумеется, гонять эти корабли полупустыми никто не будет. Отсюда следует единственный вывод: база – это всего лишь прикрытие. На самом деле основные грузы уходят куда-то в другое место. И место это находится отнюдь не на Фальпаре.

– Послушайте, но это же…

Одиэй запнулся, не желая употреблять грубые слова типа “чушь” или “бред”, и в то же время не зная, какую найти им адекватную замену.

– Нет, я, конечно, не специалист именно по пилотируемой межпланетной тематике, – сказал он. – Но прессу читаю, и за полетами на Фальпар слежу довольно внимательно. Можно взять любую энциклопедию и узнать, какой максимальный груз могут взять эти корабли. И сравнить с фактической массой реальных грузов. Там все сходится идеально. Корабли эти всегда забиты под завязку. Те, кто занимаются их отправкой, постоянно идут на всякие ухищрения, чтобы втиснуть туда лишнюю сотню килограммов.

– Довольно странно, что вы не верите вашей прессе, пишущей о политике, но полностью доверяете журналу “Звездный путь”, – ответил Тренулар. – А если он тоже пишет неправду?

– Потому и верю, что он не пишет о политике.

– Да, напрямую не пишет. Почти. Тем не менее, все его материалы столь же идеологически безупречны, как материалы какого-нибудь там “Литуранского патриота”. К тому же информацию он черпает из официальных источников. Но никто же не проверял, что на самом деле грузят в эти корабли, и сколько все это весит. А я вот решил проверить.

В этот момент Одиэй ощутил к Тренулару острую неприязнь. Какое он имеет право так глубоко совать нос в литуранские дела?

– И каким же образом? – сухо спросил Одиэй. – Внедрили в ККА своих агентов?

– Нет – это было бы слишком рискованно. Я просто очень тщательно проследил всю цепочку – от литуранских космодромов до взлетно-посадочной площадки фальпарианской базы.

На экране появилась эффектная фотография стартующего шаттла.

– Межпланетные корабли отчаливают примерно раз в два года – когда открываются стартовые окна, – продолжал Тренулар. – Но тайные грузы для них, понятное дело, должны доставляться на орбитальную станцию непрерывно, небольшими порциями – так их легче спрятать среди всего остального. Есть грузы, которые прямо называются секретными – и часть из них наверняка предназначена для базы на восемьдесят восьмом. Но часть, наверное, небольшая: все-таки для поддержания грандиозной военной инфраструктуры в космосе нужно доставлять на орбиту тысячи тонн в год, и здесь-то дебет с кредитом более-менее сходятся.

Тренулар вывел на экран таблицу. Одиэй увидел названия миссий, даты стартов и массовые сводки.

– Это все полеты шаттлов на станцию “Литурания” между двумя последними стартами к Фальпару, – сказал Тренулар, покручивая колесико “мыши”, чтобы показать не умещавшуюся на экране таблицу целиком. – Обратите внимание – шаттлы постоянно летают хронически недогруженными. Где-то недогруз составляет тонну, где-то две. А здесь вот целых четыре с половиной… В общем, за год набирается тонн пятьдесят. Само по себе это, конечно, ни о чем не говорит, кроме того, что эти шаттлы несколько переразмерены. Но, тем не менее, возьмем на заметку, что техническая возможность по доставке в космос неучтенных грузов имеется. Но как эти грузы доставить к цели? Можно, конечно, привезти их на орбитальную станцию возле Фальпара, и уже оттуда отправить на астероид. А можно сделать проще. Ведь корабль на пути к Фальпару все равно должен пролететь мимо восемьдесят восьмого. Конечно, расстояние между ними будет весьма значительное – примерно пятнадцать миллионов километров. Но ведь отправить туда можно не сам корабль, а его часть – некий модуль, который отделяется от корабля после выхода последнего на гелиоцентрическую орбиту, и летит дальше по своему пути.

– И вы смогли вычислить этот модуль? – нетерпеливо спросил Одиэй.

– А здесь и вычислять не надо – все и так ясно с первого взгляда.

Тренулар сменил картинку и навел курсор на модуль межпланетного корабля, пристыкованный к боковой поверхности жилого отсека и поэтому сильно нарушавший симметрию тысячетонного колосса.

– Складской отсек, – пояснил Тренулар. – Вернее, якобы складской отсек. По сути, это единственно возможный кандидат на роль секретного корабля. Он достаточно вместителен и не вызывает интереса у широкой публики. Ваш замечательный “Звездный путь” не опубликовал ни одной фотографии, сделанной внутри него. Не видел я таких фотографий и в других изданиях, да и в Сети их тоже нет.

– Ну, почему же нет? – спросил Одиэй. – Есть. Я точно помню, что эти фотографии где-то появлялись.

– Это были фотографии, сделанные еще до запуска, и доверять им не следует. Скорее всего, сфотографирован был какой-то макет. Но вы не найдете ни одной фотографии, сделанной внутри этого модуля во время межпланетного полета. Я в свое время потратил много времени, чтобы их найти, но так и не нашел.

– Но стоит ли из этого делать далеко идущие выводы? Склад – он и есть склад. Что там интересного? По-моему, фотографий может не быть именно по этой причине.

– Ничего интересного? – ухмыльнулся Тренулар. – Думаю, подавляющее большинство читателей “Звездного пути”, да и ваших книг тоже, с вами не согласится. Человека, по-настоящему увлеченного космонавтикой, должно интересовать всё. Я, честно говоря, даже удивляюсь, почему руководители этой секретной операции не изготовили некую фальшивку, некий репортаж из якобы складского модуля. Не думаю, что это было бы так уж трудно. Можно было бы даже показать настоящий секретный корабль, слегка замаскировав некоторые детали интерьера. Если, конечно, из главного корабля в него есть прямой доступ. Складской модуль может быть просто контейнером, пустой оболочкой, а маленький корабль вкладывается в него, как батарейка в фонарик. Хотя проникать в него из главного корабля было бы все равно удобнее.

Тренулар посмотрел на Одиэя, как бы спрашивая: “Ну, что скажете, господин хороший?” И по вдохновенному виду миллиардера чувствовалось, что он с нетерпением ждет возражений и готов броситься в новый спор, чтобы победить – или, по крайней мере, сильно потрепать своего соперника.

Решив, что в этом споре более правильным будет спуститься от общего к частному и ударить в конкретные уязвимые места, Одиэй сказал:

– Так ведь этот модуль совсем небольшой. Если не ошибаюсь, пятнадцать метров длиной и около пяти диаметром. Что туда поместится?

– На самом деле двести кубометров – не так уж и мало. Если постараться, в этом объеме многое можно разместить.

– Ну, хорошо… Какой двигатель вы предполагаете у этого корабля?

– Разумеется, ионный. С питанием от солнечных батарей.

Одиэй кивнул.

– А сколько человек входит в экипаж?

– Не знаю. Но вряд ли много. Двое – ну, может быть, трое.

– Маловато для базы на астероиде, – усмехнулся Одиэй.

– Это как посмотреть, – ответил Тренулар. – Мы ведь не знаем точно, какие задачи у этой базы и что она собой представляет. Мы знаем только, что она есть. И сейчас я представлю вам главное доказательство.

На мониторе появилась фотография звездного неба. Одиэй сразу догадался, что сделана она была с телескопа на Анемаре.

– Вот ваш корабль, – сказал Тренулар, указав курсором на точку, которую нельзя было отличить от других звезд. – Расстояние от Фараллии примерно пять миллионов километров.

Кадры стали сменять друг друга, и точка начала перемещаться относительно звезд. В предчувствии, что сейчас произойдет нечто удивительное, Одиэй подался к ноутбуку и затаил дыхание. Точка вдруг стала заметно ярче, а потом… разделилась надвое. Эти половинки некогда целого начали быстро расходиться. Впрочем, судя по меткам времени под картинкой, происходило это на самом деле весьма медленно.

– Конечно, с такого расстояния детали не разглядеть, – сказал Тренулар. – Но невооруженным глазом видно, что та часть, которая отделилась, имеет примерно такую же яркость, что и сам корабль. Яркость же корабля совершенно не уменьшилась. Стало быть, никаких своих элементов он не лишался. Из чего я заключаю, что малый корабль был спрятан в одном из отсеков. Ну, а такая большая яркость говорит о том, что площадь его после отделения сильно увеличилась. Солнечный парус был бы еще ярче, поэтому остается предположить, что это раскрылись солнечные батареи. И, судя по их величине, они снабжают энергией ионный двигатель.

– Черт! – воскликнул Одиэй, откинувшись на спинку и нервно потирая подбородок. – Возможно, вы и правы.

Тренулар сдержанно кивнул – дескать, разумеется… Одиэй чувствовал, что его помимо воли захлестывает волна восхищения этим человеком. Это же надо – раскрыть главную (чего уж мелочиться!) тайну века, да еще и сделать это так элегантно, с помощью космического телескопа. Правда, кое-что здесь все-таки оставалось для Одиэя неясным.

– Вот только объясните мне две вещи, – сказал он. – Во-первых, почему теллемунцы всего этого не заметили и не подняли скандал? Ведь средств наблюдения за дальним космосом у них предостаточно, а пять миллионов километров – это совсем рядом. Во-вторых – это все, конечно, интересно, но при чем здесь инопланетяне?

– Теллемунцы это заметили, – ответил Тренулар, наливая в свою объемистую стеклянную кружку фруктовый сок из картонного пакета. – А скандал поднимать не стали, поскольку они действуют заодно с вами.

Он опустил в кружку соломинку и начал пить. Возникла пауза.

– Вы хотите сказать, что они тоже посылают к этому астероиду корабли? – спросил Одиэй.

Тренулар прикрыл глаза и кивнул, так и не вынув соломинку изо рта. После чего – опять же, не прекращая всасывать напиток, взял свободной рукой “мышь” и, отыскав какой-то файл, включил новую видеозапись. Перед изумленным Одиэем разыгралось уже знакомое представление: летящий среди звезд объект превратился в два. Правда, разница в яркости здесь была существенной.

– Как видите – все то же самое, – сказал Тренулар, поставив опустевшую кружку на стол. – Расстояние, правда, чуть больше. Малый корабль имеет гораздо меньшую яркость, что вполне естественно – ведь теллемунские корабли, в отличие от ваших, тоже оснащены солнечными батареями, и поэтому имеют гораздо большие размеры.

Одиэй молчал. Он всегда презирал и высмеивал конспирологов с их нелепыми идеями грандиозных заговоров. Но теперь факты припирали к стенке, и это было неприятно.

– Вы не боитесь, что кто-нибудь догадается о том, для каких целей вы используете свой телескоп? – спросил он – скорее просто для того, чтобы вывести себя из ступора.

– Разумеется, я допускаю такую возможность, – ответил Тренулар. – Но, в конце концов, большую часть времени телескоп все-таки используется для астрономических наблюдений. Доказать это легко – сделанные с его помощью фотографии попадают даже на обложки журналов. А вот при чем здесь инопланетяне… Не знаю. Возможно, что и не причем – и если это окажется так, я буду очень рад. Но посудите сами. Две сверхдержавы объединились для того, чтобы втайне от всего остального человечества осваивать маленький, не имеющий никакой практической ценности, астероид. Зачем им это понадобилось?

– Не знаю, – помедлив, ответил Одиэй. – Хотя да – последний раз Литурания и Теллемун объединялись для борьбы с угрозой из космоса. Но сейчас такой угрозы нет…

– А инопланетяне есть. Что, если ваши представители решили с ними договориться?

– Договориться о чем?

– Ну, например, о совместной эксплуатации нашей планеты, да и вообще солнечной системы.

Внезапно почувствовав усталость от долгого сидения на диване, Одиэй поднялся и, сцепив руки за спиной, медленно подошел к тому самому стеллажу, с полки которого не так давно поднимался миниатюрный беспилотник. Еще на этом стеллаже стояли небольшие статуэтки, модели кораблей и проигрыватель виниловых пластинок. В Сети писали, что Тренулар слушает музыку с помощью автомагнитолы, соединенной с гигантскими колонками, но, видимо, она находилась где-то в другом месте.

– А зачем вести переговоры именно на астероиде? – спросил Одиэй, повернувшись к Тренулару.

– Наверное, для этого нужна нейтральная территория, – ответил тот. – Не совсем понятно, правда, чем плох для этого тот же Фальпар, но, раз его решили не задействовать, чем-то он все-таки плох. Может быть, тем, что вокруг него обращаются межпланетные станции, не принадлежащие сверхдержавам. Чего доброго, увидят посадку инопланетного звездолета рядом с фараллийской базой. А до астероида никому нет дела. Пока, по крайней мере… Кстати, вам не кажется, что ваша отставка могла быть связана в том числе и с опасностью, которая исходит от Космической лаборатории? Вы сделали межпланетные аппараты слишком доступными. Рано или поздно кому-то могло прийти в голову отправить один из них к восемьдесят восьмому.

– Я думал об этом, – ответил Одиэй. – Но, мне кажется, для них этот довод был глубоко второстепенным – если вообще имел место. В конце концов, станцию можно просто сбить – если не здесь, то у астероида. И никто не догадается, почему она вдруг замолчала.

– Можно запустить еще одну станцию. Если она тоже замолчит, это будет выглядеть подозрительно.

Тренулар закрыл ноутбук и тоже встал.

– Вы, конечно, понимаете, в какое опасное дело ввязываетесь, – сказал он, подойдя к Одиэю. – Вы станете врагом как своей родной страны, так и Теллемунской империи. Но главное даже не это. Я ведь могу ошибаться в своих предположениях, и замыслы тех, кто посылает к астероиду корабли, на самом деле вовсе не преступны. В таком случае наше там появление окажется очень некстати.

– Я отдаю себе в этом отчет, – сказал Одиэй, кивнув. – Но готов пойти на риск.

Этот большой игрушечный магазин ничем принципиально не отличался от аналогичных заведений в Литурании. Надписи на полках были на двух языках – но это мелочь. Ассортимент, наверное, тоже практически совпадал, хотя в этом Одиэй не был уверен, поскольку уже года два не заглядывал в игрушечные магазины – с тех пор, как Эгни перестал играть в детские игрушки.

Подойдя к полке с машинками, Одиэй увидел модель такси и вспомнил об отце. Звучавшую в зале веселую музыку из мультфильмов словно резко приглушили, и Одиэй погрузился в воспоминания. Когда-то он презирал отца за то, что тот малодушно покорился судьбе и забыл о славе своего великого рода. Сейчас Одиэю было стыдно об этом вспоминать. Чего он хотел от этого несчастного маленького человека? Мог ли тот что-либо изменить, если даже его дедам и прадедам не удалось остановить свое неудержимое сползание к полному краху? А ведь у них еще кое-что оставалось от несметных миллионов Урту Урапала.

Да и о славе рода отец не забывал. Время от времени он садился за стол и начинал рассматривать извлеченные из потрепанной картонной коробки королевские грамоты и прочие доставшиеся ему в наследство старинные документы. Как зачарованный, он перебирал и раскладывал на столе эти пожелтевшие бумаги, и лицо его озарялось гордостью. Он даже читал вслух, улыбаясь от удовольствия, фрагменты некоторых записей. Когда Одиэй впервые стал свидетелем этого действа, ему подумалось, что все это неспроста, и скоро король вызовет папу к себе во дворец, даст ему много денег и вернет замок Лиарукк на острове Чирулакс. И он был крайне разочарован, когда узнал, что ничего подобного не предвидится.

А иногда отец принимался фантазировать о том, как ему жилось бы, имей он, кроме пустого титула, все утраченные родом богатства. Какой у него сейчас был бы огромный дом, и как из этого дома он отправлялся бы на дорогой машине с водителем куда-нибудь в аристократический клуб, а потом на скачки или в казино. Еще он любил рассказывать, какие великолепные платья и украшения покупал бы маме. А мама слушала, изо всех сил стараясь не засмеяться. Однажды она предложила продать эти бумаги какому-нибудь музею или частному коллекционеру, но отец даже слушать ее не стал.

Вспоминая все это, Одиэй испытывал мучительную жалость к отцу и жгучую ненависть к тем, кто его обездолил. Смыслом жизни для Одиэя стало восстановление справедливости. Каждым своим успехом он возвышал отца и мстил его тупоголовым предкам. Большой дом, дорогая машина (хоть и без водителя) – все эти недостижимые мечты скромного таксиста осуществились. А Ханта, в отличие от матери, могла временами ощущать себя княгиней не только в воображении. И не такой уж фантастической начинала казаться идея возвращения замка Лиарукк. Одиэю, не любившему показной роскоши, он был не очень-то и нужен, однако переход любимого детища Урту Урапала в руки его потомков имел бы столь огромное символическое значение, что одна мысль об этом приводила в трепет. Лиарукк даже снился Одиэю по ночам – как когда-то в детстве ему снился собственный телескоп…

Музыка вновь заиграла в полную силу. Одиэй словно очнулся и, наморщив лоб, несколько секунд вспоминал цель своего визита сюда. Ах, да – ведь именно этот магазин четыре года назад ограбил Трюм Тренулар. Ну, ограбил – это, может быть, громко сказано. Он аккуратно, стараясь не привлекать внимания сидящего за мониторами охранника, взял одну вещь и, спрятав ее под курткой, попытался пронести мимо кассы. Последнее ему не удалось. Его арестовали, но вскоре выпустили. С хозяевами магазина он сумел договориться, и до суда дело не дошло, хотя скандал в прессе получился довольно громкий. Репортерам Тренулар объяснил, что дело тут не в клептомании и не в патологической жадности – просто он от нечего делать захотел развлечься и проверить персонал магазина. Ну, и себя заодно.

Тренулара всегда считали фриком, а теперь это мнение только укрепилось. Впрочем, жители Энулемии не стали от этого меньше гордиться своим самым известным в мире гражданином.

Одиэй отошел от “стоянки” машинок и, походив несколько минут по залу, отыскал, наконец, то место, где хранились вещи, аналогичные той, что была украдена миллиардером. Украл же он символ Энулемии – выточенную на токарном станке деревянную разъемную куклу под названием Тюрлентос, внутри которой находились аналогичные куклы меньшего размера. Почему Тренулар выбрал именно ее? Может быть, он хотел сделать этим какой-то намек? Если так посмотреть, то складской модуль с секретным кораблем внутри весьма напоминает эти Тюрлентос. Украсть набор для сборки модели самого корабля было бы, наверное, слишком опасно – те, кто надо, могли догадаться, что к чему. А чтобы разглядеть символ корабля в Тюрлентос, нужно обладать сверхчеловеческой проницательностью. Да, так оно все и было! Очень довольный тем, что сумел так легко разгадать замысел Тренулара, Одиэй покинул магазин и, надев темные очки, неторопливо зашагал по улице.

До начала затмения оставалось примерно полчаса. Одиэй вышел на небольшую площадь с памятником Ганго Пларпоту – великому полководцу, современнику Урту Урапала. В те времена Энулемия еще не была нейтральным государством, и охотно ввязывалась во все войны, которые вспыхивали на континенте. Бронзовый Пларпот стоял, заведя одну руку за спину, а другой опираясь на трость. Разумеется, его установили так, чтобы Анемар висел у него перед глазами. Вообще, наличие огромного неподвижного спутника нанесло заметный отпечаток на всю местную культуру – и материальную в том числе. Дома, например, строились так, чтобы вид на Анемар открывался из как можно большего числа комнат.

Сейчас Анемар, подошедший к солнцу на расстояние своего диаметра, терялся в его лучах и был практически незаметен. Наверное, телевизоры у обладателей спутниковых антенн уже начали барахлить из-за солнечной интерференции.

– Купите фильтр! – сказала подошедшая к Одиэю молоденькая девушка – не то студентка, не то старшеклассница. С собой у нее была сумка через плечо, набитая картонными полумасками, в которые были вклеены по два квадратика серебристой пленки, а на поясе висел аппарат для приема пластиковых карт.

– Спасибо, у меня уже есть, – ответил Одиэй.

– Нет, в таких очках вы ослепнете. Они пропускают слишком много света. Нужны специальные.

Улыбнувшись, Одиэй достал из внутреннего кармана и показал ей купленные по пути сюда картонные очки с такой же непрозрачной на вид пленкой вместо стекол, как у предлагаемой маски.

– Они даже удобнее – у них дужки есть, – сказал Одиэй.

Понимающе кивнув, девушка удалилась и пошла предлагать свои фильтры другим зрителям, коих на площади собралось уже сотни две. Одиэй вновь подумал о Тренуларе, родным языком которого тоже был литуранский. И говорил он на нем, как и эта девушка, с тем же забавным энулемским акцентом.

Одиэй невольно посмотрел на статую полководца. Тот родился в теллемунской части Энулемии, но памятник ему поставили здесь. Несмотря на этнические и языковые различия энулемцы считали себя единым народом. Именно по этой причине Энулемия так привлекала Одиэя. Он видел в ней этакую модель будущего человечества – пускай и сильно упрощенную.

Да, когда-нибудь сверхдержавы все равно придут к объединению, покончив с бессмысленной враждой… Тренулар, правда, считает, что они уже тайно объединились, чтобы продать инопланетянам Фараллию. А также Анемар, солнце и все остальное. Интересно, в какую цену пришельцам обошлась комета Салатуса? Хотя особо иронизировать, наверное, все же не стоит. Учитывая полное отсутствие моральных тормозов у правящей олигархии обоих государств, ничего невозможного в этом нет. И если Одиэю такая сделка представлялась маловероятной, то вовсе не из-за веры в доброту и порядочность властей предержащих, а по совершенно другим причинам.

За минуту до начала затмения Одиэй сменил очки и, затаив дыхание, приготовился. От солнечного жара (а может, от волнения) у него вспотело лицо. Наконец, почти невидимый, растворявшийся в небесной синеве диск Анемара соприкоснулся с примерно вдесятеро меньшим по размеру солнечным диском – и начал неумолимо, словно алмазная пила, вгрызаться в него. Сначала линия среза была короткой и казалась почти прямой, но затем, по мере удлинения, она начала все больше изгибаться. Одиэй напряг зрение, изо всех сил стараясь рассмотреть на лимбе Анемара крошечные зазубрины гор и выпуклости кратерных валов. Однако резко очерченный край небесного тела казался совершенно гладким.

Вот солнце погрузилось в Анемар наполовину, потом на две трети, потом на три четверти – а на улице все равно было светло. У дневного светила имелся просто фантастический запас прочности. Даже тысячной доли солнечного диска хватило бы, чтобы заливать Фараллию сумеречным светом – более ярким, чем свет полного Анемара.

Время от времени Одиэй сдвигал очки вверх и оглядывался по сторонам, чтобы увидеть, как изменился мир – ну, и заодно оценить реакцию окружающих. Как и в самолете, многие из них были туристами, никогда в жизни не видевшими ничего подобного. Кто-то спокойно смотрел через фильтры, кто-то наводил на слившийся с солнцем Анемар смартфоны и фотокамеры, а кто-то снимался на фоне космического аттракциона.

Наконец, погасла последняя частица солнечного огня, и наступила ночь. Одиэй снял очки. Из-за пепельного диска Анемара струилось бледное сияние солнечной короны, а на темном небе мерцали ненадолго проснувшиеся звезды. Во всем городе включилось – видимо, автоматически – уличное освещение. Одиэй представил себе, как сейчас должна выглядеть Фараллия из космоса. В бело-голубом шаре планеты словно образовалась гигантская, в четверть его диаметра, круглая дыра. Зрелище, что и говорить, жутковатое…

Заметно похолодало. Стоявшая рядом девушка, пришедшая со своим парнем, поежилась и обхватила плечи руками. Парень мягко прижал ее к себе, согревая.

Все молчали, лица у всех были напряжены. Конечно, даже малые дети понимали, что тьма наступила ненадолго, и опасности никакой нет. И все же откуда-то из подсознания поднималась легкая тревога. Солнце попало в ловушку и теперь пыталось выбраться из нее…

Корона тоже исчезла. Даже в периоды наивысшей солнечной активности она никогда не простиралась настолько далеко, чтобы Анемар не мог закрыть ее целиком. Но это, разумеется, только в тех случаях, когда центры обеих небесных тел проходили рядом. Бывало, что солнце углублялось в Анемар не очень сильно, и тогда языки призрачного пламени с температурой в несколько миллионов градусов не прекращали сиять на протяжении всей полной фазы затмения.

Больше десяти минут понадобилось солнцу, чтобы пройти сквозь Анемар и вырваться из плена, возвестив о своей победе ослепительной вспышкой, вмиг вернувшей небесам пронзительную голубизну. Город погрузился в подобие утренних сумерек – не хватало только розового света на стенах домов. Фонари померкли и выключились.

Одиэй снова надел картонные очки. Ему показалось, что выход солнца из-за Анемара произошел быстрее, чем заход за него – наверное, по той же причине, по которой обратная дорога всегда кажется короче…

Когда затмение кончилось, Одиэй снял очки и огляделся по сторонам. Переживший маленькое подобие конца света мир вновь был полон жизни, многоцветен и ярок. Нигде во всей Вселенной наверняка нет ничего подобного прекрасной Фараллии. И если ей и вправду угрожает нечто, пришедшее из глубин космической тьмы… Ну, что ж – надо попытаться предотвратить катастрофу. Даже если эта попытка окажется безнадежной.

Как в полусне пронзает внезапная мысль о смерти, Одиэя пронзила мысль о том, что из полета он, скорее всего, не вернется. Но мысль эта не пугала. Напротив – она казалась почти упоительной. А, кроме того – какой невероятный конец его ожидает! Мог ли Урту Урапал представить себе что-либо подобное?

Потом, разумеется, эйфория прошла, и каждый раз, вспоминая эти мгновения, Одиэй лишь посмеивался над своим желанием стать великим героем…

6. Артефакт

Капсула, на которой Одиэю предстояло лететь к Анемару, не походила ни на обычные космические корабли, способные передвигаться исключительно в безвоздушном пространстве, ни на классические космические челноки, хотя имела признаки и тех, и других. Возвращаясь к Фараллии, она совершала тормозной маневр в атмосфере, чтобы выйти на низкую орбиту. Для этого конструкторы придали кургузому аппаратику слегка обтекаемую форму и снабдили его многоразовой плиточной теплозащитой. Но садиться он мог только на Анемар.

В его кабину Одиэй забрался под прицелом камеры оператора, снимавшего документальный фильм об экспедиции. Потом люк был задраен, и Одиэй остался наедине с пилотом в тесном, как салон микроавтобуса, пространстве. Пилота звали Эбексерз Велабумп. Этот молодой симпатичный парень летал на трассе Фараллия-Анемар уже третий год, и знал ее не хуже, чем отец Одиэя знал городские дороги, по которым изо дня в день возил пассажиров. Возможно, даже лучше – все же космические пути не так замысловаты, как фараллийские. И Анемар – вот он, весь на виду. Обманчиво близок и обманчиво доступен…

Пристегнувшись, Одиэй сцепил руки и стал ждать, поглядывая на главный видеомонитор. Наконец, диспетчерская дала добро. Пружинные толкатели мягко отбросили двадцатитонную массу от причала, после чего Велабумп взялся за ручку управления. Капсула, конечно, могла летать полностью в автоматическом режиме, но какой же пилот согласится быть на своем судне простым пассажиром!

Окна здесь были примерно такие же, как в кабине самолета – обеспечивавшие великолепный панорамный обзор. Сначала в них виднелась орбитальная станция с пристыкованными к ней крылатыми и бескрылыми кораблями. Потом ее сменила пустота – капсула развернулась, приняв нужную для старта ориентацию. Велабумп запустил двигатель, начиная подъем в гору высотой сорок тысяч километров. В эти мгновения Одиэй почувствовал, кроме навалившейся тяжести примерно в половину фараллийской, неприятное ощущение, что от него теперь ничего больше не зависит. Он залез в некий механизм, который включился и неудержимо уносит его куда-то. Впрочем, при старте с Фараллии было то же самое – и будет, наверное, и при старте с Анемара…

Во время восьмичасового перелета они с Велабумпом успели о многом поговорить. Затронули, разумеется, и тему космического лифта.

– Я думаю, – сказал пилот, – идеи постройки астроинженерных сооружений так привлекательны потому, что как бы возвращают современного человека из унылых реалий нашего времени, где никакие чудеса принципиально невозможны, в сказочный мир, когда небеса были твердыми, и боги ходили по ним пешком от одного светила к другому. Это что-то вроде ностальгии по детству, когда устройство многих вещей было нам неизвестно, и мы заполняли эту неизвестность своими фантазиями. Мне такая ностальгия тоже свойственна, но, если честно, постройку лифта я не приветствую. Ведь тогда мне придется переквалифицироваться из пилота в машиниста электровоза. В зарплате я, может, и не потеряю, но статус будет уже не тот – вот что обидно. Да и неинтересно это – сидеть в кабине и смотреть на указатель скорости. То ли дело здесь, – он развел руки в стороны с довольной улыбкой. – Стыковки, расстыковки, взлеты, посадки… И причем делаешь все это сам. Свобода! Разнообразие!

– Ну, свобода-то весьма и весьма относительная, – ответил Одиэй. – Водитель-дальнобойщик теоретически тоже свободнее машиниста, но, в принципе, разница между ними невелика. И, кстати, зря ты так про машинистов. Когда-то я считал эту профессию самой романтичной на свете. Думал: вот, есть же такие счастливцы, идеально совмещающие приятное с полезным. Летчики и капитаны у меня зависти почему-то не вызывали. Может быть, как раз потому, что их пути не видны. Самолет или корабль всегда кажется неподвижным, так как среда, в которой он пребывает, слишком однородна. Вот поезд – дело другое. Пейзаж, видимый из его окон, постоянно обновляется; одна картина сменяет другую.

Пилот понимающе кивнул и предложил сыграть в бенг. Одиэй нехотя согласился. Он уже лет пять не играл в бенг с людьми, и в присутствии живого соперника поначалу чувствовал себя не очень уверенно. Впрочем, играл Велабумп не ахти как: две партии Одиэй выиграл, одну проиграл, и одну свел в ничью. Сходные результаты он обычно показывал, когда играл с программой “Бенг-чемпион-3”, настроив ее на второй уровень.

Велабумп защелкнул магнитную доску и спрятал ее в бардачок. Пока они играли, Анемар увеличился почти вдвое – все еще, впрочем, сильно уступая в размерах удаляющейся Фараллии. Одиэй достал фотоаппарат и сделал десяток снимков планеты и спутника.

– А ведь это не могло получиться само собой, – задумчиво сказал вдруг пилот. – Я имею в виду стационарное положение Анемара. Мне кажется, кто-то его специально так подвесил.

– Сомневаюсь, – ответил Одиэй. – Во-первых, зачем? В качестве некоего намека на то, что они когда-то здесь побывали? И что нам дает эта информация? А во-вторых, энергии для корректировки орбиты Анемара понадобилось бы столько, что я просто не представляю, где ее можно было бы взять. Не говоря уж о том, что на Анемаре, наверное, остались бы какие-то следы транспортировки. Ну, там, опорные площадки, отверстия для рым-болтов и прочее.

– Ну, насчет того, зачем это понадобилось, я, кажется, знаю ответ, – сказал Велабумп, ухмыльнувшись. – Это нужно было для того, чтобы без помех построить космический лифт.

– И куда же он делся, этот лифт? – посмеявшись, спросил Одиэй.

– Разобрали, я полагаю. Или смотали в клубок. Большой такой, в несколько километров. Он и сейчас, наверное, где-то летает – просто мы принимаем его за астероид.

– Кстати, неплохая НФ-идея, – одобрительно сказал Одиэй.

Так, в праздной болтовне, и проходило время перелета… Наконец, когда разросшийся Анемар заслонил Фараллию, Велабумп развернул капсулу и включил маршевый двигатель. Через два витка они состыковались с орбитальной станцией, где пришлось задержаться на сутки. Почти все это время Одиэй провел возле иллюминатора своей каюты, пытаясь в бинокль разглядеть искусственные сооружения на поверхности Анемара. Лучше всего было видно скопление грандиозных антенн в Море Тишины. Антенны эти принадлежали министерству обороны Литуранского королевства. С их помощью производилось слежение за Теллемунской Империей, которая очень удобно (для наблюдателей из Литурании) располагалась на видимом с Анемара фараллийском полушарии. В отличие от них, радары станций предупреждения о ракетном нападении были сильно рассредоточены. Плоские, расположенные почти вровень с поверхностью, они выглядели этакими крышками квадратных и круглых люков.