Море близко, прямо под ногами, достаточно сделать шаг и отдаться силе земного притяжения. Несколько секунд свободного падения, и до моря будет рукой подать. Только вот Маркушин руку протянуть не смог, разбился насмерть в двух шагах от него. Ролан Борисович Чистяков очень хотел знать, как это все произошло.
Он стоял на краю того самого обрыва, в темноте, под луной, звезды зажигались одна за другой, создавая притяжение, обратное земному. Небо тянуло вверх, море вниз, и это противодействие создавало чувство равновесия, которое позволяло возвышаться над бездной с чувством уверенности в себе. А ведь кто-то мог подкрасться к нему сзади, толкнуть в спину… И вряд ли это будет Полина.
Смерть Чистякова не пугала. Ему сорок девять лет, он хоть и чувствовал себя молодым, но жизнь уже, можно сказать, позади. Да и нет у него ни жены, ни детей, которых нужно растить и содержать, если он вдруг уйдет из жизни, никто и не заметит. Если вдруг, то никто ничего не потеряет. А сам он свою смерть как-нибудь переживет. Есть же что-то там на том свете, не может ничего не быть. Ему ведь многого не надо, вселиться душой в какой-нибудь камень на вершине горы, лежать себе, не чувствуя ни холода, ни влаги, и думать, размышлять. Пока человек думает, он жив. Даже если он камень…
Тридцать лет отдал он службе, сначала срочная в армии, затем высшая школа милиции, работа в прокуратуре и следственном комитете. Его табельным оружием считалась авторучка, но стрелять боевыми все же приходилось. Два покушения на жизнь пережил, а сколько было просто угроз. И ничего, до пенсии дослужил.
Под ногами где-то далеко плескалось море, легкий шум волны доносился до слуха. А ветер не беспокоил, тихо вокруг, ни в спину не дунет, ни в лицо. И листва на деревьях не шелестит. А их здесь много, и кустарников хватает, особенно вокруг камня, на котором он стоял. Жесткие кусты, колючие, из их веток хорошо плести терновые венки. И ежевика под ногами вьется колючими змеями, даже по камню стебли пустила. Маркушин запросто мог споткнуться и свалиться с обрыва. Но версия с несчастным случаем уже отпала. Местные оперативники отыскали свидетеля, который видел, как Маркушина толкнули в спину.
Сразу после разговора с Полиной Ролан отправился к месту преступления, но по пути столкнулся с местным следователем, потерял много времени, к утесу вышел, когда уже стемнело. О чем в общем-то не жалел, хотя ничего интересного не нашел. Кроме ощущений, которое испытывал Маркушин, когда стоял на краю обрыва.
Ролан не боялся смерти, а сейчас и вовсе презирал страх перед ней. Возможно, презрение это иллюзорное, но чувство гордости за себя все же вызывало. Может, потому и не хотелось сходить с камня, стоять бы и стоять, глядя на багрянец заката над горизонтом. Стоять, возвышаясь над самой смертью…
А смерть где-то рядом, ее холодное дыхание ощущалось даже в тепле, которое камень отдавал наступающей ночи. С этого камня только сегодня упал и разбился насмерть один человек, а сколько таких случаев было в прошлом. Не зря же место закрыто для свободного посещения. И человеческие жертвы в далеком прошлом имели место, если верить слухам. Ролан и не хотел верить, но разве у древних народов не было жертвенных камней, разве не убивали людей в дар богам?
Ветер ударил в спину внезапно. Как будто огромный кулак из сжатого воздуха обрушился на Ролана. Он даже пошатнулся, скорее, от неожиданности, чем от самого толчка. Но и толчок был. Как будто злой языческий бог попытался столкнуть его к себе в пропасть. И так захотелось поскорее убраться с этого проклятого места.
Но с камня Ролан спустился медленно, неторопливо, по ступенькам, которые вытесали в нем, возможно, в незапамятные времена. Спустился, остановился и услышал шорох, как будто змея в кусты уползала. А здесь должны быть змеи, ночь для них время охоты. Вдруг здесь водятся особые змеи, которые охотятся на людей?
Ролан улыбнулся, всматриваясь в темноту между кустами. Людей нужно бояться, а не змей, причем живых, а не мертвых. Вряд ли Маркушина толкнул в спину злой дух. Да и Полина не могла…
Ролан отработал следователем без малого четверть века, он умел разбираться в людях. Полина – женщина с характером, немного беспокойная, даже нервная, но убить человека просто так, чтобы отомстить, она не могла. Да и не произошло вчера ничего страшного. Если Маркушин и собирался изнасиловать Полину, то не успел.
А хотеть он мог. Полина, может, не редкой красоты женщина, но внешней привлекательности она точно не лишена. И тем более внутренней. Присутствовал в ней какой-то крючок, за который цеплялся мужской взгляд. Не всякий мужчина мог пройти мимо нее равнодушно. Взгляд у нее умный, осмысленный, в нем чувствовалась глубина, полная женских таинств, изучением которых стоило бы заняться.
Ролан тем более не мог пройти мимо этой женщины. Полина и внешне, и внутренне напоминала ему его первую и, пожалуй, единственную любовь. Катя ждала его из армии, на третьем курсе школы милиции они собирались пожениться, но, увы, она увлеклась другим, вышла замуж. И до сих пор счастлива в браке. А он так надеялся, что Катя разочаруется в своем избраннике и вернется к нему…
Он и сам два раза был женат, в одном случае брак продержался год, в другом – четыре месяца. И все из-за Кати, сравнения с которой не выдерживала ни одна женщина. И Полина не выдержит, но тем не менее к ней тянуло. И сейчас он собирался отправиться к ней – для серьезного разговора.
Подумав о предстоящей встрече, Ролан забыл о змеях, о колючках и даже злых духах, которые могли подкарауливать его у Чертова моста. Он беспрепятственно спустился к пересохшему руслу горной реки, продолжил путь знакомой уже тропинкой.
Он шел уверенно, знал, что не заблудится. Но все же заплутал. И вышел к дороге в незнакомом месте, а потом еще минут десять добирался до развилки, от которой начинал путь к белому камню.
И у этой развилки он заметил парочку, которая, казалось, совсем не прочь была повторить этот путь. Он шел тихо, его не замечали, зато он услышал знакомый голос.
– Ну ладно, пошутили и будет! – вроде бы и весело, но больше с тревогой сказала Полина. – Хватит с меня!
Ролан мог бы остановиться, спрятался за кустом. Нехорошо подслушивать, но ему можно, он же при исполнении. И не важно, что без полномочий.
И все же он прятаться не стал. Полина определенно волновала его воображение и не хотелось позориться перед ней. Возможно, ее спутник его уже заметил, просто не подает виду. Ролан спрячется, а он тут же обнаружит его и поднимет на смех. Стыда потом не оберешься.
– Страшно? – спросил Максим, а именно он стоял рядом с Полиной, двумя пальцами придерживая ее за локоток.
В свободной руке он держал электрический фонарь, но включать его не торопился. В небе луна, звезды, и глаза его привыкли к темноте.
– А вдруг там этот, с часами который?..
Полина хотела сказать еще что-то, но ее внимание привлек Ролан, она внутренне напряглась и замолчала. Поворачиваясь к нему, она шагнула к Максиму, спряталась за его спиной. И только затем с чувством облегчения спросила:
– Это вы, Ролан Борисович?
Платье на ней – свободного кроя, длиной чуть выше колена, в нем она смотрелась свежо и элегантно. Босоножки на каблуке, вечерняя сумочка – Полина точно не собиралась на ночную прогулку по горам. Похоже, Максим ее сюда привел, но зачем?.. Мутноватый он тип, скользкий, вроде бы и не трус, но чувствовалась в нем какая-то гнильца. В премиальной упаковке.
– А вы думали кто? – с профессиональным интересом спросил Ролан.
– Ну вот, сразу видно, следователь! – Полина вскинула руки, будто собираясь хлопнуть в ладоши. – Ему палец в рот, а он за руку хватает!
В ее голосе явно звучали язвительные нотки.
– Полина думала, что вы любовник вдовы Маркушина, – вроде бы участливо сказал Максим.
Но Ролан уловил в его интонациях старательно скрываемую насмешку. Видимо, Максим заметил его мужской интерес к Полине, поэтому и смотрел на него сейчас как на неудачника – глазами самца-победителя.
– Вы приняли меня за человека в черных часах? – спросил Ролан, вспомнив, о чем рассказывала ему сегодня Полина.
И еще он вспомнил о том, что не поделился информацией с официальным следователем. Асатуров без энтузиазма отнесся к его добровольному сотрудничеству, на контакт особо не шел, а навязываться Ролан не хотел. В общем, разговор с ним не задался…
– Может, вы на самом деле любовник Маркушиной.
Максим говорил спокойно, без вызова и, возможно, даже без намерения обидеть, но в глаза смотрел не мигая. Если он и шутил, то совсем не смешно. Намеренно не смешно.
– На героя-любовника больше похоже вы. – И Ролан улыбнулся намеренно невесело.
Не нравился ему Максим, но, увы, это мнение сугубо субъективное. Максим действительно обошел его на повороте, Полина с ним, жмется к нему, а Ролан остался с носом. Отсюда и предвзятость в суждениях о личности, а настоящий следователь должен воплощать собой беспристрастность.
– На героя похож, – улыбнулась Полина, взяв Максима под руку. – На помощь мне пришел, выручил.
– С одной стороны, так и есть… – Максим обнял ее за талию, и она с готовностью прильнула к нему.
Ролану вдруг захотелось провалиться сквозь землю и вынырнуть где-нибудь в кафе за барной стойкой. Зависимостью от алкоголя он не страдал, но сейчас бы не отказался от стопки водки.
– А с другой стороны, я обязан был рассказать следователю, что видел, – продолжал Максим. – И я рассказал. Исполнил, так сказать, гражданский долг.
– И все равно вы меня выручили. – Полина еще плотней прижалась к нему.
– Мы же перешли на «ты», – с веселым укором глянул на нее Максим.
– Ну хорошо, ты меня выручил, – улыбнулась Полина.
И, спохватившись, вопросительно глянула на Ролана. Он пытался за ней ухаживать, а она выбрала другого, вдруг его это злит?
Чистяков умел владеть собой, тем более он обладал пусть и не совсем официальным, но все же статусом следователя, за ним он с легкостью мог спрятать свои личные симпатии. И антипатии тоже.
– А что вы видели? – обращаясь к Максиму, спросил он.
– Мужчину видел, который столкнул Маркушина с обрыва, – ответила за него Полина.
И медленно отстранилась от Максима, чтобы не смущать Ролана. Он вроде бы и виду не подавал, а она все равно чувствовала его настроение.
– Я слышал, это была женщина. В шляпе.
– В моей шляпе… А женщина это была или мужчина, свидетель… горничная не разглядела, – сказала Полина.
Но Ролан смотрел не на нее, а на Максима.
– А вы разглядели?
– А я разглядел.
– В бинокль, – пояснила Полина.
– В бинокль?
Из своего номера Ролан тоже мог видеть горы, но ему и в голову не пришло выходить на балкон с биноклем. Да и не брал он с собой ничего такого.
– У меня даже фонарик есть.
Максим направил на Ролана фонарь и нажал на кнопку. Яркий электрический свет ударил в глаза, ослепив его. Максим извиняться не стал, просто выключил фонарь.
– Еще ласты есть, в номере, – с едкой иронией сказал он. – И подводная камера. Вас это тоже удивляет?
– Романтическая натура?
– И что в этом плохого? – все с тем же ироничным вызовом спросил Максим.
– Да нет, ничего…
– Кое-что плохое все-таки есть. В горы вот на ночь глядя собрался, Полину за собой потянул.
– Зачем?
– Не знаю, на белой скале постоять захотелось, – пожал плечами Максим. – Страхом подышать.
– Он мне доверяет, – не без упрека заметила Полина.
Свой укор она обращала к Ролану, который не верил в ее невиновность. Во всяком случае, так она о нем думала.
– А вдруг любовник Маркушиной объявится? – спросил Ролан. – Вдруг толкнет в спину?
– Да как-то не подумал… – пожал плечами Максим. – Да и зачем меня толкать, что я ему плохого сделал?
– А разве вы не свидетель?
– Ну, во‐первых, он об этом еще не знает, а во‐вторых, я в лицо его не видел… И даже следователю о нем не сказал. Полина мне уже потом все рассказала…
– О любовнике Маркушиной?
– Ну да.
– А кто он такой, как его зовут, вы не знаете?
– Понятия не имею.
– И не видели его?
– И не видел.
– Давно вы уже здесь отдыхаете?
– Отдыхаю, – кивнул Максим. – В том-то и дело, что отдыхаю, а вы мне покоя не даете. Один в голову с ногами влез, теперь вот вы грузите…
Ролан пропустил эти причитания мимо ушей и обратился к Полине:
– А вы видели мужчину в черных часах?
– Только его руку.
Ролан невольно глянул на руку, в которой Максим держал фонарь. И он заметил это.
– Ну, конечно, это я был в номере у Маркушиной! Нашему комиссару не нужен рентген, он и так все насквозь видит! – отшутился Максим.
Но на Ролана его игривый тон не подействовал. Насквозь он его не видел, но представление о нем уже сложилось. Разве не мог Максим согрешить со своей роскошной соседкой? Может, он и биноклем обзавелся для того, чтобы наблюдать за Маркушиным и не столкнуться с ним в самый приятный момент общения с его супругой.
– Я не видела его, но слышала его голос, – сказала Полина, с осуждением глядя на Ролана.
Сначала он подозревал ее, теперь вот переключился на Максима. А может, у него все виноваты, один только он хороший. Только так и можно было истолковать ее взгляд.