Керк с трудом собрался с мыслями. На срочном собрании совета директоров все были потрясены, узнав о сердечном приступе Орсона, но сошлись на том, что компании не следует показать слабость, особенно когда Керк представил секретный доклад, излагающий причины для слияния. Поэтому Керк был назначен временным председателем.
Новые обязанности, здоровье Орсона Харрисона, разговор с Салли… Керк на секунду прикрыл глаза. Какой же он идиот, если дал волю страсти затуманить рассудок. А он ведь поклялся не допускать необузданных чувств и импульсивного поведения. И вот, полюбуйтесь на него.
Да… Салли не придет в восторг от его новости. Особенно когда жизнь ее отца висит на волоске. До сих пор из больницы поступало крайне мало информации, только то, что Орсон находится в критическом состоянии. Даже Мэрилин, знавшая Орсона почти тридцать лет, и с ее въедливостью не узнала больше, чем сообщала справочная служба о состоянии больного.
Керк был удивлен, увидев этим утром Мэрилин на ее обычном рабочем месте личного секретаря. А она лаконично заявила, что должен кто-нибудь заниматься делами в отсутствие Ор-сона, и не скрыла недовольство, узнав, что Керка назначили временным председателем.
Керк взглянул на часы: может, Мэрилин дозвонилась до Салли? Он нажал на кнопку внутриофисного телефона.
– Есть новости о мистере Харрисоне?
– Нет, сэр, – отрезала Мэрилин, не скрывая раздражения оттого, что он сидит в кабинете Орсона даже временно, как и то, что он занял его должность.
Но разве не правильно, что он займется руководством прямо сейчас, раз уж будет делать это в будущем? И служащим проще сознавать, что кто-то стоит у руководства компанией. Ну, положим, для всего персонала, за исключением Мэрилин.
– Спасибо, Мэрилин. – Керк старался, чтобы голос звучал вежливо и приветливо. – А мисс Харрисон? С ней вы уже связались?
– Полагаю, что она в офисе, но я пока что с ней не разговаривала.
Керк посмотрел на часы. Половина третьего. Скоро запланированное объявление о слиянии компании, а видеотрансляция назначена ровно на три часа. Будет ли Салли присутствовать? Керк знал, что ее отец хотел бы этого, хотел, чтобы она находилась рядом с ним, но в свете последних событий Керк не стал бы винить ее, если она этого не сделает. Прийти в офис – это уже не легкое решение, когда отец так тяжело болен.
– Не могли бы вы оставить ей сообщение с просьбой зайти ко мне, как только она сможет? Я хочу обговорить с ней видеотрансляцию перед началом.
– Разумеется, сэр.
Мэрилин запнулась, произнося обращение «сэр», и Керк не мог этого не заметить. Он уже просил ее называть его по имени, но, судя по всему, его пожелание было проигнорировано. Ладно – у него и без нее забот хватает. Например, как, черт возьми, он скажет Салли о презервативе?
Через несколько минут он услышал женские голоса в приемной, и двойная дверь кабинета открылась.
В проеме двери Керк увидел Салли – она продолжала что-то говорить Мэрилин, повернув к ней голову. Когда она увидела, кто встает из-за стола отца, то лицо у нее застыло.
– К-керк?
Она побледнела. Бледность подчеркивали темные круги под глазами и усталость на лице, чего никакой макияж не мог скрыть. Керк быстро подошел к ней и усадил в кресло.
– Мэрилин, – сказал он секретарше, вошедшей следом за Салли, – пожалуйста, принесите воды мисс Харрисон.
Секретарша ринулась из кабинета и моментально вернулась со стаканом воды. Керк вложил стакан в дрожащую руку Салли.
– Мистер Таннер, вы же понимаете, что она не в силах быть на сеансе видеосвязи, – заявила Мэрилин. – Ей не следует…
– Это решит сама мисс Харрисон. Мэрилин, лучше принесите ей что-нибудь поесть. Уверен, что у нее во рту и крошки сегодня не было.
Салли покачала головой:
– Нет. Я и думать не могу о еде.
Она глотнула воды. Рука у нее так дрожала, что Керк сжал ей пальцы, чтобы она не опрокинула стакан и не облилась. Салли поморщилась, когда он коснулся ее. Он был уверен, что это не укрылось от Мэрилин.
– Вам необходимо поесть, – сказал он и повернулся к секретарше. – Не могли бы вы принести из буфета фрукты для мисс Харрисон и, возможно, йогурт?
– Салли, может, лучше я останусь с тобой, а еду принесет мистер Таннер?
Керк удержался от резкого ответа. Он не намерен пререкаться с Мэрилин здесь и сейчас. Да и с Салли он все равно не сможет сейчас поговорить так, как следует. Он окинул ее взглядом от золотистой головки до аккуратных туфель. Даже в скромном бледно-голубом костюме и затянутыми в такой тугой хвост волосами, что у него самого едва не сдавило голову, Салли не могла его не волновать.
Господи, вдруг она уже беременна от него? Эта мысль была подобна удару под дых.
– Хорошо, – сказал он, решив отложить разговор, чтобы им никто не мешал и не прерывал.
Надо дать Салли время свыкнуться с его присутствием в компании… и с тем, что он скрыл этот факт от нее прошлым вечером. Он не сомневался, что общение между ними теплым не будет, особенно после того, как она узнает, что он с самого начала знал, кто она.
Салли перевела взгляд с Мэрилин на Керка.
– Все в порядке, Мэрилин. Ты же знаешь, что я люблю, так что лучше сама все мне принеси. Я действительно чувствую слабость.
– Ну конечно, – согласилась Мэрилин и похлопала Салли по плечу. – Ты всегда была слабенькой. Я вернусь через минуту.
Мэрилин с громким стуком закрыла за собой дверь, не оставив у Керка сомнений в том, как ей неприятна его особа.
– Еще глоток, – потребовал Керк, глядя на Салли.
Слава богу, что краска немного прилила к ее лицу.
– Как ваш отец? – спросил он.
Она тяжело вздохнула:
– Он в искусственной коме. Врачи говорят, что состояние стабильное… Не знаю, насколько это положительный фактор, когда он так ужасно выглядит и ни на что не реагирует. – Голос у нее прервался. – Они надеются прооперировать его завтра. Очевидно, коронарное шунтирование.
Керк положил ей руку на плечо.
– Я знаю вашего отца. Он сильный, он справится.
Она подняла на него лицо, и он увидел, что в ее голубых глазах вспыхнул гнев.
– И как хорошо вы знаете моего отца?
Керку сделалось неловко. Надо отдать должное дочери Орсона – она умеет поставить на место.
– Я знал его большую часть жизни.
– Как же так получилось, что я ни разу вас не встретила до прошлого вечера?
– Наши родители дружили. После смерти моего отца мы с мамой переехали. Я тогда был еще ребенком. Поэтому вы не были знакомы со мной раньше.
Он умышленно изложил все очень кратко. Времени на подробности нет.
– А сейчас вы вернулись. – Она помолчала, потом снова бросила на него сердитый взгляд. – Вы ведь знали, кто я?
Керк сжал зубы и кивнул. Он не привык сожалеть о сделанном, и, если бы он смог вернуть время назад, вернуть прошлый вечер и ночь, он сделал бы то же самое. Или нет? А пошла бы она с ним, если бы знала, что он вскоре станет ее боссом? А он? Упустил бы возможность забыться в ее объятиях и никогда не узнать блаженства, которое они оба испытали? «И не увидеть порванного презерватива». Ему лучше не думать об этом сейчас.
– Понятно. – Салли сделала глоток воды. – Мэрилин назвала вас мистером Таннером. Значит, вы тот самый Таннер в «ИТ Харрисон-Таннер»? Новый вице-президент?
Он снова кивнул.
– Вы сразу поставили меня в невыгодное положение. Возникает вопрос: почему вы так поступили? Вам доставило удовольствие переспать с ничего не подозревающей председательской дочкой? А вообще можете не отвечать. – И махнула рукой.
– Давайте поговорим об этом позже за ужином.
– Я не хочу ужинать с вами. Я не хочу даже находиться в одной комнате с вами.
Она раскраснелась от возмущения. Но это лучше, чем восковая бледность.
Вернулась Мэрилин и поставила поднос Салли на колени.
– Вот, дорогая. Мало того, что твой отец в больнице, не хватало, чтобы ты заболела. Я ведь не один год твердила ему, что необходимо отдыхать, но разве он меня слушал? – Мэрилин, словно почувствовав напряжение, выпрямилась и пронзила Керка взглядом. – Что-то еще… сэр?
– Нет, спасибо, Мэрилин. Пока что все. – Керк посмотрел на часы. – Ешьте, – велел он Салли. – У нас пятнадцать минут.
– Я не могу…
– Пожалуйста, Салли, попытайтесь поесть. Это придаст вам силы продержаться несколько часов. Нравится вам или нет, но нам придется работать вместе, особенно сегодня. Совершенно ни к чему, чтобы вы упали в обморок перед телекамерой во время объявления о слиянии компаний в свете новостей о сердечном приступе вашего отца.
Их взгляды скрестились, и прошла минута, прежде чем Салли вняла его просьбе и начала есть фрукты, принесенные Мэрилин.
– Я все равно не хочу идти с вами на ужин, – пробормотала она.
– Нам необходимо поговорить о вчерашнем вечере, а сейчас у нас нет времени.
– Я совершенно не желаю обсуждать вчерашний вечер. Я предпочла бы забыть об этом.
Ее гнев и недоверие были такими осязаемыми, что, казалось, их можно пощупать. Какой контраст с ее мягкостью и открытостью прошлой ночи. Керк мог представить, что будет, когда она услышит то, что он должен ей сказать. В дверь постучали, и в кабинет просунул голову один из телевизионщиков:
– Осталось десять минут, мистер Таннер! Нам нужно приладить вам микрофон и проверить звук.
– И мне тоже, – дрожащим голосом произнесла Салли.
– Вы уверены, мисс Харрисон?
Керк увидел, как она опять побледнела. Но, верная бойцовскому духу Харрисонов, Салли отставила поднос с фруктами на стол и встала. Она оправила жакет, провела ладонями по бедрам. Руки у нее все-таки дрожали.
– Абсолютно уверена. Давайте покончим с этим.
– Вам не надо говорить, вам вообще не надо ничего делать. Я сам сделаю объявление.
– На самом деле? Вы считаете, что это удачная мысль, учитывая, что люди ожидали увидеть моего отца, человека, которого они знают и которому… доверяют, а вместо этого перед ними появитесь вы?
От едкости в ее голосе могло бы свернуться молоко.
– Они могут доверять мне, – ответил Керк на ее тираду. – И вы тоже.
– Простите, но мне трудно в это поверить.
Салли пожалела о том, что поела. Теперь ее подташнивало. Как осмелился Керк скрыть от нее, кто он? Что же он за дрянь такая, если добивается преимущества, поставив соперника в заведомо невыгодное положение? Он постарался дать ей понять, кто хозяин положения! А что, если он попытается использовать против нее их единственную ночь?
Салли выпрямила спину и посмотрела ему прямо в глаза.
– В отсутствие моего отца я сама хотела бы сделать объявление о слиянии. Вы сможете уточнить детали позже. Этого хотел бы папа.
Тошнотворное ощущение в желудке усилилось при мысли быть номинальной главой, поскольку именно она сделает заявление о расширении компании. Но она обязана это сделать хотя бы ради того, чтобы спасти репутацию. Керк с минуту смотрел на нее, потом пожал плечами, взял с письменного стола пачку бумаг и отдал ей.
– Вот официальное заявление, которое ваш отец приготовил вчера. Если вы уверены, что справитесь, я не возражаю, чтобы это сделали вы, а я отвечу на вопросы аудитории. После окончания вопросов и ответов онлайн мы повторим то же самое для прессы.
– Почему на вопросы будете отвечать вы? Почему не Сайлас Роджерс, как исполнительный директор, или один из старших администраторов?
– Салли, ваш отец и я несколько месяцев работали вместе над подготовкой этого решения. Никто другой кроме меня не сможет дать ответы на вопросы. Я единственный, кто разрабатывал план с вашим отцом. Вот почему я был назначен временным председателем. Совет директоров на совещании, которое состоялось сегодня утром, дал свое одобрение.
Сегодня утром… пока она была в больнице, сходя с ума за отца.
– Несколько месяцев? – не сдержавшись, выкрикнула Салли. – Но я не слышала об этом до вчерашнего дня!
– Это было решение вашего отца – ничего не разглашать как можно дольше. Он надеялся сделать объявление вместе со мной сегодня. Мы бы выступили единым фронтом, но, поскольку он не может этого сделать, сделаем мы с вами. Согласны?
Согласна ли она? Нет, категорически не согласна. Но разве отец не продумал все? И ни одно из его решений – за исключением совместного поспешного обеда прошлым вечером – не включало ее.
– Позвольте мне почитать заявление.
Салли читала текст, напечатанный на страницах через два интервала, и слышала голос отца в каждом прочитанном слове. Это неправильно. Он сам должен быть здесь и сам это сделать. Эта компания – предмет его гордости и радости, созданная его упорным трудом, и он уважал каждого из своих сотрудников, высоко их ценил.
Ей придется преодолеть свою фобию и стать тем человеком, на кого отец мог бы положиться.
Беспокойство и волнение росло с каждой минутой. «Будь смелой, – приказала себе Салли. – Ты сможешь это сделать». Она глубоко вздохнула, встала и встретилась глазами с Керком.
– Пойдемте.
– Вы уверены? Вы справитесь?
Серо-зеленые глаза просверлили ее. Салли чувствовала, что он наверняка видит ее насквозь, видит напускную браваду, видит, как она трясется внутри. Вероятно, ему рассказал отец про ее глоссофобию[1]. Но она не отступит.
– Справлюсь, – ответила Салли, придав голосу твердость, которой не чувствовала.
– Салли, вы не должны…
Она тряхнула головой:
– Нет, должна.
Он не понимает, но сейчас для нее это жизненно важно. Способ доказать, что она чего-то стоит. Возможность доказать отцу, когда ему станет лучше и он об этом узнает, что она в состоянии побороть страх, робость, тревогу и на нее можно положиться.
Керк кивнул:
– Прекрасно. Помните, что я буду рядом.
Нужно ли ей это? Она не хочет зависеть от него, от человека, с которым вступила в интимную связь, но совсем его не знала.
«Не думай о прошлой ночи! Не думай о том, какой у него запах, какое тело и какое наслаждение он тебе доставил».
Она должна об этом забыть! Они вошли в конференц-зал. И на нее моментально нацелилась камера. За камерой – телеэкраны во всю стену зала. На каждом экране – лица сотрудников, собравшихся в своих отделах. И все смотрят прямо на нее.