Лера
Железные двери лифта открываются, Александр Александрович все ещё, несмотря на наше…
Э-э-э, как бы это назвать? Партнерство? Сотрудничество? В общем, этот солидный властный мужчина заставляет дрожать и подгибаться мои коленки.
Он пропускает меня вперёд, затем сам выходит из лифта, подходит к самой крайней двери, где, как я предполагаю, находятся пентхаусы. Немудрено, этаж-то последний. Это не однокомнатная квартира Петрова, которой он так кичился. Эх, знал бы он, где я нахожусь, от зависти бы удавился. Игорь всегда мечтал о пентхаусе, но эта роскошь была его родителям не по карману, а уж ему-то и подавно.
Александр Александрович несколько раз нажимает на звонок, но открывать нам никто не спешит. Затем он звонит на мобильный своему сыну, который, к слову, есть и у меня. Подписала я его красноречивым эпитетом «говнюк».
Ну а что? Правда же!
Звонки также оказываются бесполезным делом, а я внутренне ликую. Если этого засранца нет дома, то наше «знакомство» отложится. Честно говоря, я все еще опасаюсь того, что этот гаденыш захочет отомстить.
– Валерия, можно я воспользуюсь вашим телефоном?
– Конечно, – передаю ему свой гаджет.
Это, безусловно, не последней модели айфон, но тоже вполне себе ничего. Модель новая, гаджету еще и года нет, исправно работает, да и камера отличная.
Запоздало понимаю, что сейчас он увидит на экране, и краснею.
Черт! Ну вот нужно было мне так подписать его номер! Вот идиотка!
Александр Александрович коротко усмехается, но никак не комментирует. Спокойно нажимает на вызов и принимается ждать. Бесполезно. Никто не отвечает.
Отлично! Встреча откладывается до лучших времен!
– Что ж, тогда придётся воспользоваться своим ключом.
Ох, ну разумеется! И почему я думала, что все будет так просто. Глупая, вот и думала.
– Держите, – передаёт мне мой телефон обратно, после чего лезет в свой кожаный портфель и достаёт оттуда связку ключей.
Он быстро справляется с замком, но на этот раз первой не пропускает. Заходит сам, осматривается, принюхивается, морщится, а после жестом указывает следовать за ним.
Стоит мне только ступить на порог прихожей, как я восторженно ахаю. Даже несмотря на отвратительный запах тухлятины и заляпанное зеркало во всю стену, я не могу сдержать своего восторга.
Мраморные полы, причудливой формы шкаф для обуви… но изумляет меня не это, а картины на стенах. Рассвет, закат и луна под звёздным небом. Одна картина плавно перетекает в другую. Это настоящее произведение искусства. И на этой красоте вековой слой пыли.
Этот парень – неряха. Самый настоящий свинтус. Гореть ему в аду за такое отношение к вещам.
Расстегиваю пальто и хочу разуться, но босс качает головой и отрезает:
– Я бы не советовал.
Что ж, ему виднее. Не удивлюсь, если в таком бардаке змеи завелись. Куртки свалены в одну кучу на полу, обувь вообще в разных концах коридора, я уже молчу о разбросанных носках и…
Что это?
Присматриваюсь…
Женские стринги?
О боже мой…
Александр Александрович сконфуженно откашливается, убирает это безобразие ногой с дороги и проходит вперёд. Я же словно привязанная следую за ним, но на полпути останавливаюсь, когда слышу громкий мужской храп.
Машинально поворачиваюсь на звук.
Мать моя женщина!
– А-а-а!
На кожаном диване спит парень. Поправочка. Голый парень. Абсолютно, мать вашу, голый.
Зажмуриваюсь, пятясь назад.
Как это развидеть?
– Какого черта? – видимо, своим криком я разбудила этого эксгибициониста. Приоткрываю один глаз. Зачем я это делаю? Остановите меня, кто-нибудь! Парень сонно хмурится и зло рычит, – Опять ты! – хватается за подушку и швыряет, попадая мне точно в лицо. – Исчезни!
Разворачиваюсь и уже хочу пуститься в бега, но наталкиваюсь на босса. Тот ошарашен не меньше моего.
– Мать твою! – громко рявкает. Ого, он реально зол. Даже в бешенстве. – Саша!
Я все еще утыкаюсь ему в грудь и, наконец, вспомнив про меня, Александр Александрович отступает, давая возможность мне ужиком проскользнуть обратно в коридор.
Глубоко вздыхаю, подавляя в себе желание сбежать из этого кошмара.
Сайдкик, Лера, сайдкик. Помни об этом.
Хорошо, что я не успела все рассмотреть в подробностях. Не то чтобы он был ужасен или мне никогда не доводилось видеть обнаженных мужчин.
Доводилось, разумеется. Целых троих. Парня, с которым потеряла девственность, Петрова и дядю Гошу – нашего соседа, которого жена застукала с любовницей и выставила на лестничную площадку в чем мать родила. Я тогда как раз возвращалась со школы… Но это… Это просто взрыв мозга!
– Саша, проснись! Ты опять вчера пил?
Отсюда мне все прекрасно слышно… Конечно, некрасиво подслушивать чужие разговоры, но, знаете, я в эту обитель разврата не напрашивалась!
– Отец? – доносится слабый голос. – Господи, слава богу! Мне только что показалось, что тут одна ненормальная…
– Тебе не показалось, – жестко прерывает его, а я прикусываю губу и всхлипываю.
Теперь обратного пути нет. Самолёт взлетел в небо. Поезд двинулся с места. Ракета запущена, ну и все в таком роде.
– Что? Ты издеваешься надо мной?
– Ради всего святого, пойди оденься. Что за дурная привычка?
– Пап…
– Для начала оденься, сын.
Слышится скрежет кожаного дивана, тяжёлые шаги и недовольное пыхтение. Поворачиваюсь спиной, чтобы снова не стать невольной свидетельницей стриптиза.
Черт! Зеркало!
Зайцев-младший абсолютно лишён всякого стеснения. Он выруливает из-за угла, бросает на меня раздражительный взгляд, чертыхается и топает в комнату.
Да. Я опять не закрыла глаза и имела счастье лицезреть не только его член, но ещё и зад. Может, извращенство передается воздушно-капельным путем, и я уже заражена?
– Валерия, идите сюда!
Как бы мне не хотелось уйти отсюда, но я иду. Прохожу в зал, где босс уже хозяйничает.
– Кофе? Чай?
Мне бы чего покрепче после увиденного, но…
– Кофе, спасибо, – киваю головой, натянуто улыбаясь.
– Присаживайтесь, – произносит, а у меня, клянусь, глаз дергается.
Да я скорее посажу свою задницу на раскаленную печь, чем на этот диван!
Босс оценивает мое дерганое состояние и впечатлительную натуру и отодвигает стул. С опаской на него кошусь.
Ладно. Не стоять же посреди квартиры, в самом деле!
Делаю несколько шагов, как на что-то наступаю. Смотрю вниз. О нет. Фу-у!
Презерватив. Использованный, мать вашу, презерватив!
Лицо Александра Александровича багровеет. Невооруженным взглядом видно, что мужчине неловко. Он трёт шею и ослабляет галстук, словно тот его душит.
– Вот именно поэтому мне и необходима ваша помощь.
Тут только чудо поможет, право слово.
Однако я молча киваю головой, переступаю эту мерзость и сажусь на стул, а передо мной опускается чашка кофе. Хорошего кофе – понимаю сразу же после первого глотка. В разы лучше, чем на ТК.
– Александр Александрович, вы уверены, что именно я вам нужна?
Знаете, надежда умирает последней. Кажется, меня где-то конкретно надули. Вряд ли «озабоченный извращенец» – то же самое что и «избалованный». Этому парню нужен кнут. Без какого-либо пряника. А я, знаете ли, садистскими наклонностями не обладаю.
– Конечно. Раз вы ещё не сбежали, то вы определенно точно мне нужны.
Блин. Так и знала, что нужно сворачивать удочки. В конце концов, кто бы меня за это осудил?! Но уже поздно. Поезд, как говорится, ушёл…
Нервно усмехаюсь. Я не верю в эту идею. Сколько этому парню? Двадцать один? Двадцать два? Это уже взрослый, в данном случае не состоявшийся, но так или иначе мужчина. В голове вспыхивает неприличная картинка его задницы и ещё кое-чего. Сто процентов мужчина. Не так-то просто его перевоспитать, если вообще возможно. Пока что, мне кажется, это за гранью реального.
Хлопает дверь, снова шаги и опаляющий мою спину взгляд. Серьёзно, у меня даже в позвоночнике покалывает. Я буквально могу ощутить его ненависть ко мне.
– Что эта стерва здесь делает? – зло выпаливает.
Немного поворачиваюсь. Ну кто бы сомневался. Он надел штаны, но не потрудился надеть футболку. Если бы этот парень не бесил меня своей надменностью и хамством, возможно, по-женски я бы оценила его привлекательность, но пока он вызывает у меня только желание выплеснуть кофе ему в лицо. Хотя нет. Этот кофе слишком хорош для его тупой рожи.
– Сын, следи за словами, – холодно, но вместе с тем властно изрекает Александр Александрович. – Во-первых, сядь. У меня к тебе серьёзный разговор.
Зайцев скептически выгибает бровь, скользя по мне взглядом, прищуривается и медленно, даже как-то хищно опускается рядом. Точно лев перед нападением.
Невольно ежусь, но заставляю себя выпрямиться и не прогнуться под этими чёрными глазами.
– Эта – пренебрежительно фыркает, – тоже будет присутствовать при разговоре?
– Эту прекрасную девушку, – на слове «прекрасную» Зайцев кривится, – зовут Валерия. И да. Она будет присутствовать.
– Кто-нибудь скажите, что это кошмар, – бормочет, бесцеремонно хватает мой кофе и в два глотка опустошает чашку.
Нужно было все-таки плеснуть ему в рожу…
– Ты стал неуправляем. Как я и сказал, диплом ты должен написать сам. Своими силами. Денег от меня не получишь ни копейки, но я возьму тебя в штат как младшего сотрудника и буду оплачивать стажировку.
– Да ты смеешься, что ли? – яростно вскакивает. – Стажировка? Серьёзно? И что я куплю на это? Литр бензина?
– Нет. Проездной на метро, – абсолютно спокойно отзывается Александр Александрович.
Зайцев хватается за волосы и невесело смеется. Проводит рукой по лицу и запускает пятерню в волосы, ероша прическу.
– Это просто какая-то гребаная шутка. Я все еще в хлам, наверное… Этого просто не может быть.
Мда, давно я не видела такого отчаяния. Кажется, отказ от средств для него сродни концу света. Между прочим, зарплата у стажёра приличная. Чуть меньше моей ставки, но этого вполне хватит, чтобы прожить. Мне, например, хватило еще и накопить на билеты домой. А они недешёвые. Шутка ли – в другой конец страны-то?
А ему на литр бензина. Золотом плавленым заправляется, что ли?
– Валерия по моей большой просьбе будет тебя контролировать и все, – смотрит на него исподлобья, – абсолютно все мне докладывать.
– То есть ты хочешь сказать, что приставляешь ко мне какую-то девку, чтобы та пасла меня? Так получается?
– Валерия – не какая-то там девка. Следи за своим языком, щенок! – цедит сквозь плотно сжатые зубы.
Обстановка накаляется. Что может быть более неловким, чем стать свидетелем семейных разборок?
– Она больная на всю голову! – рычит. – Ей самой лечиться нужно! Да она на людей бросается!
– Вчера я все прекрасно видел своими глазами. И уверен, что Валерия прекрасно справится со своей задачей.
Они испепеляют друг друга глазами. И, очевидно, никто не собирается уступать. Слишком упрямы. Слишком похожи.
– Если ты думаешь, что сможешь приставить ко мне няньку и я стану вдруг пай-мальчиком, то сильно ошибаешься. Мне нахрен не сдался этот диплом! Можешь засунуть его себе в задницу, папочка! А мне всегда есть куда пойти! Счастливо оставаться!
Зайцев срывается с места, слышится грохот, шорканье, раскатистый мат, потом хлопок двери.
– Ничего, – невозмутимо качает головой Александр Александрович, – не пройдёт и двух дней, как он образумится.
Я с этим утверждением бы поспорила, но кто я такая? Наверняка босс лучше знает своего сына.
– Пойдемте, Валерия. Работа не ждёт.
***
Так и происходит. Полтора дня. Именно настолько хватило самостоятельного Зайцева, но обо всем по порядку.
Наступило затишье. Александр Александрович не упоминал о своем сыне. Вообще. Как будто вовсе не он просил образумить своего засранца. Я по-прежнему носила ему документы, слушала мерзкие комплименты Ивана Петровича, по вечерам делала домашние задания и отправляла на почту преподавателям. В отличие от безответного Зайцева я свой диплом уже давно написала. Осталась только защита.
«Образы телеведущих в популярных американских ток-шоу на примере Опры Уинфри». Опра – мой кумир. Она для меня современная Жанна Д’арк. Пережить изнасилование в девять лет, родить в четырнадцать и потерять ребёнка, терпеть постоянные побои…
И это только малая часть. Не будем говорить, как в принципе женщине, а тем более чернокожей женщине, сложно было пробиться в семидесятых, когда к афроамериканцам еще не были так лояльны и, презрительно смотря, называли унизительным «негры». И несмотря ни на что, она добилась своего. Сейчас попасть к ней на шоу считается престижным для звезды любой величины.
Опра смогла, и я смогу!
Короче говоря, следующим вечером за чашкой чая и любимого сериала я неожиданно слышу за дверью голоса. Однако не придаю этому значения.
Мало ли кто там шатается. Подружка чья-то или друг. Общага – дело такое…
Сделав звук погромче, смотрю дальше, как вдруг дверь в мою комнату распахивается, да с такой силой, что бьется о косяк.
– Ну привет, соседка! – скалится мерзавец, а я так и застываю с поднесенной ко рту чашкой.
В руке Зайцев держит сумку, за спиной два чемодана, а на смазливой физиономии коронная мерзкая ухмылка.
Прошу прощения?..