Я родилась в 1456 году в знатной семье и с детства получила титул. Мы жили между двумя поселками недалеко от Быстрова – города, которому многие сведущие люди приписывали зарождение науки столь темных сил, что корни ее уходят в мир мертвых. Моего отца звали Фред, мать – Мадина. Я всегда очень любила свою семью: маму, папу, двоюродного брата Карла (сына брата мамы, который был женат на женщине с другого континента) и дедушку – Влада Натлинда.
Разница в возрасте с Карлом у нас составляла 8 лет, поэтому в детстве мы мало общались. Его родители погибли задолго до моего рождения, и мать взяла племянника в наш дом, где они с отцом растили его, как родного сына. Нас отлично ограждали от внешнего мира. Поэтому жилось нам весело и беззаботно. Мы купались в ласке и любви родителей, несмотря на то, что уже несколько лет велись бои с армией соседнего государства. Для нас делали все. До четырех лет я помню только это. Тогда произошло событие, впервые перевернувшее мою жизнь.
Итак, 1460 год. Валадия утопала в крови. Это был разгар второй затяжной войны с тарками. Южная часть княжества уже пала, покоренная красными флагами. Но Северо-Запад и Северо-Восток держались, когтями вцепившись в горло врага, боролись за свободу своей родины. Некогда враждующие княжества забыли распри и объединились для достойной встречи противника. Все народы, жившие на этой территории, бились насмерть. Тарки были буквально одержимы покорением как можно большего числа государств для того, чтобы обратить их в свою странную веру и, конечно, обложить данью. Жестокие и хитрые, они достигали успеха. Далекий восточный сосед – могучая Радь – уже была покорена тарками. Теперь они предпринимали вторую попытку захватить Валадию.
Когда эти нелюди впервые пошли на нас войной, то неожиданно для себя столкнулись с серьезным отпором и вынуждены были отступить. Но все знали, что это будет лишь временное затишье. Враг подготовился и начал наступление – жесткое, вероломное. Но мы держались, потому что наши мужчины были сильней. Нам не давали расправить плечи. Так что начавшаяся в 1444 году вторая война с тарками не прекращалась ни на один день и достигла своего апогея.
Наш замок превратился в непреступную крепость. Еще до моего рождения отца ранили в ногу, и он, вернувшись с войны, целых два месяца жил с семьей. Пользуясь недолгой передышкой, папа по наказу деда потратил огромные средства на укрепление замка. Место расположения его играло нам на руку. Западная часть замка и так возвышалась над пропастью. Единственным входом в него стал мост через реку Сомеш, вместо которого построили новый, подъемный. Там, где Сомеш была мелкой, дно усеяли кольями с металлическими наконечниками, а берег – огромными сооружениями, которые напоминали ежей. Они могли ослабить напор врага. Жителям соседней деревни, из тех, кто еще не ушел воевать, раздали оружие.
В тот памятный день я проснулась раньше всех. Мне нравилось смотреть, как вершины гор начинают багроветь, постепенно мрак рассеивается, лучи восходящего солнца поднимаются по стенам замка и, дойдя до моего окна, слепят глаза. Во дворе кричит петух, возвещая о начале нового дня.
Отец приехал накануне. Он привез неприятную весть. Армия Валадии под предводительством дедушки терпела поражение на осажденном тарками Юге. Со дня на день ждали его приезда или вести о смерти.
Во дворе началась суета. Тяжелые ворота открылись, и в них въехала коляска. Лошади были взмылены. В дом уверенной походкой вошел дед – гордость нашего рода: высокий, поджарый старик с длинными усами. Я спустилась в столовую и спряталась за креслом. В комнате находились мама, папа и дедушка. Дед был возбужден, глаза его горели злобой, он не говорил, а выкрикивал.
– Я разбит, но не покорен! Все погибли. Я вновь вернулся с поля боя один.
– Однако ходят слухи, что Раду убит, – начал было говорить мой папа, но дедушка перебил его.
– Ты знаешь цену этим слухам.
Отец сел на стул.
– Я думаю, нам нужно обратиться к марьядским князьям за помощью. А пока следует повременить со сражениями. Силы на исходе.
Дед вскочил и ударил кулаком по столу.
– Нет, я все решил! Я собираю сегодня оставшихся людей по деревням, достаю оружие, и завтра же вместе с Карлом мы идем в новый поход! Мы выбьем тарков с Юга, переедем через Данай и разобьем врага на его территории.
– С Карлом? Никогда! – закричала мать.
– Карл станет мужчиной, я обучу его искусству войны!
– Ты не умрешь! – крикнул ему отец. – Ты проклят богом! А Карл может погибнуть!
– Я буду беречь Карла. Фред, ты всегда можешь присоединиться к нам… Поехали с нами.
Отец опустил глаза.
– Хорошо, сегодня вечером. Днем я буду молиться о своей загубленной душе.
Уже в тот момент у него в голове был план, заранее обреченный на провал, – дед читал его мысли.
Я поняла, что Карла хотят увезти и расстроилась. Кузен был похож на дедушку темпераментом. Нет, внешне, как говорили, он походил на свою покойную мать-иностранку, обстоятельства смерти которой многие годы скрывались от меня. Светлые волосы, широкие скулы и голубовато-серые глаза. Ангел на лицо, но… Карл рос тираном, ему нравилось командовать, он любил подчинять себе людей (привычка, которая в нем так и осталась), а последующие события развили эти черты еще больше. Из него получился отличный воин.
Последний пункт своего плана отец осуществил быстро. Он легко уговорил мать помочь ему бежать с нами из Валадии. Они хотели уберечь нас с Карлом от какого-то зла. Улучив момент, когда дед уехал в деревню, отец пришел к нам. Пока мать отдавала приказания слугам готовить коляску и грузить ее продовольствием, он говорил с нами.
– Сейчас мы поедем по делам.
– А когда мы вернемся? – спросил Карл, хмуря брови.
– Не скоро.
– Но завтра мы должны идти в поход! – вспылил брат.
– Ты мне как сын, Карл. Поэтому делай то, что я тебе сказал.
– А мама? – спросила я.
– Мама? – отец грустно улыбнулся. – Она приедет к нам позже.
На улице темнело, когда мы, одетые, попрощались с мамой и втроем сели в коляску, запряженную отличными вороными лошадьми деда. Мы должны были бежать через Марьядское в Венцерское княжество, а оттуда на Запад. Но планам отца не суждено было сбыться. Еще не доехали до Нэпуша, а лошади резко остановились, услышав вдали вой волков. Как извозчик ни старался, они стояли как вкопанные. Мы вышли из коляски. Мне стало страшно. Карл взял меня на руки, и я обняла его.
– От меня не уйдешь! – вдруг послышался голос дедушки, и вскоре его силуэт перегородил нам дорогу. – Бежишь? На моих лошадях далеко не уедешь… Ты не держишь своего слова!
– Убей меня, но не трогай детей! – крикнул отец.
– Что происходит? – Карл подошел к деду.
– Ты ничего не понимаешь! – крикнул он отцу. – Они мои внуки и я не сделаю им ничего плохого! А ты – трус! Стань же одним из нас!
– Нет.
– Как знаешь. Карл, унеси отсюда Люси.
Карл зашагал прочь, дрожа всем телом. Я обернулась и через его плечо увидела, как отец кинулся на деда, но был встречен оглушительным ударом его огромного меча.
– Папа! – крикнула я, но было уже поздно – отец погиб.
– Нет! – прошептал Карл и крепче прижал меня к груди.
Дед подошел к нам.
– Зачем ты убил дядю? – крикнул кузен и попятился назад. – Не подходи!
Дедушка улыбнулся и заговорил ласково:
– Так было нужно, мой мальчик. Подрастешь – поймешь. А теперь залезай в коляску, а не то нас настигнут волки, эти свирепые дети ночи.
Тут, как по команде, раздался вой, и мы поспешили сесть. Через мгновение перепуганный извозчик уже мчал нас обратно в замок. Дед остался на дороге, я плакала, а Карл молчал.
Дома нас встретила бледная мама. Она видела, как дедушка уходил вслед за нами, и уже поняла, что потеряла мужа. На следующее утро Карл уехал с дедом в поход.
Жизнь в замке текла своим чередом. Время от времени приходили вести о победах и поражениях нашей армии, которой приходилось отстаивать буквально каждый клочок родной земли, на которую посягали тарки. Моя жизнь была насыщена всевозможными гувернантками. Они обучали меня всем необходимым, по мнению мамы, вещам. Мать старалась сделать из меня настоящую натлинд. Она так спешила, кажется, боялась что-то не успеть. Со смертью отца мама стала более замкнутой и редко покидала свои покои.
Через три года дедушка с Карлом вернулись в замок, чтобы передохнуть перед очередным походом. Они находились в лучшем положением, нежели противник, которого удалось немного потеснить с Юга, и хотели набраться сил перед решающим ударом. Свирепый противник слабел. Быстрой победы он не добился, а затяжная война измотала и его армию. В то утро в мою комнату вошел крепкий высокий парень – это был Карл. В свои пятнадцать он возмужал не по годам. Я кинулась ему на шею.
– Карл, ты вернулся навсегда?
Он поцеловал меня.
– Нет, Лю, мы ненадолго (только он называл меня Лю, все остальные – Люси). Хочешь увидеть дедушку? Он внизу.
Мне было только четыре года, когда дед убил отца. Через несколько лет воспоминания того дня стерлись из детской памяти. Я спустилась вниз, дед подхватил меня на руки и, подбросив в воздух, поймал и поцеловал:
– Здравствуй, дорогая! Хочешь хорошую новость? Война скоро кончится. Я привез тебе подарки.
Что касается брата, то первое впечатление оказалось обманчивым: Карл по-прежнему был ласков со мной и мамой, но он очень изменился – стал воином, и жестоким, почувствовал вкус чужой смерти. Теперь в доме царила тишина. Мать вообще не выходила из комнаты, дед и кузен целыми днями с жаром обсуждали ход предстоящих сражений. А я была предоставлена сама себе. Все мои гувернантки почему-то разбежались с приездом дедушки. Помню, мама объяснила это тем, что они уже достаточно заработали у нас. Сначала я верила ее словам. Но, забегая вперед, скажу, что потом я заметила закономерность: бегство слуг всегда совпадало с дедушкиными визитами, и поняла, что они просто очень боятся его, поэтому уходят.
Я любила гулять в саду. Однажды увидела на скамейке незнакомого человека и подошла ближе. Это был длинноволосый мужчина с высокими скулами и тяжелыми бровями. В целом его лицо было как будто высечено из камня. Несмотря на то, что он сидел, я заметила, что он необычно высок ростом. Я остановилась в недоумении.
– Ну, что ты стоишь? Не бойся, подойди.
Я вздрогнула от его низкого голоса, но подошла и села рядом на скамейку.
– Что Вы делаете в моем саду?
– Я пришел к своему другу.
– А кто Ваш друг?
– Твой дед.
– Вы знаете дедушку? – обрадовалась я.
– Да.
– И Карла?
– Да.
Мы некоторое время посидели в молчании, затем я спросила:
– А почему Вы не идете в дом? Дедушка там.
– Он занят, разговаривает с Карлом, – ответил он спокойно.
Когда я выходила, то заметила это. Но откуда знал он, было не понятно.
– Я слышу, – пояснил он, видя мое удивление.
– Слышите? Но ведь дом далеко. Вы меня обманываете, – обиделась я.
– Нет, я, правда, слышу, – он улыбнулся. – А почему ты гуляешь одна? Мама не будет искать?
– Нет, она не выходит из комнаты – печалится.
– А друзья?
Я заметно погрустнела и опустила голову.
– У меня нет друзей.
Он встал со скамейки и присел передо мной на корточки.
– Но у тебя есть кузен.
– Ну и что? Он уже большой. Взрослые люди не могут быть друзьями детей.
Он улыбнулся снова.
– Кто тебе такое сказал? Хочешь, я буду твоим другом? – и он протянул мне свою огромную руку.
– Хочу! – я с охотой ее пожала.
– Только не говори мне «Вы». Меня зовут Курт Вальден.
– А меня – Люси.
– Приятно познакомиться! – он встал. – Ну, мне пора, твой дед освободился.
Я нерешительно потянула его за руку, он обернулся.
– Приходи ко мне хоть иногда…
– Хорошо, ведь мы теперь друзья.
Вот так у меня появился первый друг.
Через неделю пришли вести о том, что тарки рассеиваются по берегам Даная и отводят часть армии к своим границам. После этого гнев дедушки сменился здравым смыслом, и он решил отложить поход до весны.
– Пусть Гирей (так звали вождя тарков) расслабится, тогда у нас будет преимущество неожиданности. Тем более что зима в низовьях Даная лютая, а нам это невыгодно, – так решил господарь.
На территории Валадии начали строить временные лагеря для воинов, чье жилье было далеко. Дедушка уехал устраивать легионеров, которые стекались из разбитых княжеств, чтобы встать под флаги союзников. Карл остался в замке за хозяина и наводил порядок. Он укрепил охрану, каким-то образом вернул некоторых моих гувернанток, установил строгую дисциплину среди другой челяди. Но вскоре заскучал от ведения хозяйства и поручил это Драгану – управляющему.
Мама немного вернулась к жизни, стала покидать свои покои и проводить время с семьей. Но в замок на несколько дней приехал дед. В тот же день поднялась суета в людской. Краем уха я услышала, что умер кто-то из прислуги. Вечером дедушка о чем-то долго говорил с мамой, и, когда уехал, она вновь заперлась у себя. Таким образом, в столовой присутствовали только я и Карл. Однажды он сказал мне:
– Я сейчас поеду по делам и хочу взять тебя с собой.
– С собой? Правда?!
– Да. Поедешь?
– Конечно!
Я была счастлива. За семь лет жизни в замке я ни разу не покидала его территорию.
Я надела верховой костюм, мы сели на лошадей (к тому времени я уже нормально держалась в седле, так как обучалась этому от нечего делать) и выехали за ворота.
Детский разум ликовал от новых впечатлений. Казалось, что даже воздух за пределами замка был другим! Мне было интересно все: и мост, который я раньше видела только из окна, и лес, и крестьяне, даже другие лошади. Карл терпеливо отвечал на все мои вопросы, шутил и смеялся. Ему, как и мне, тоже было весело. Сначала мы приехали в какой-то лагерь, где Карл долго разговаривал с его старшиной. Потом мы сидели в другом с воинами около костра. Они угостили меня жареным сыром и квасом. Хотя Карл был довольно властным и к тому же сыном их господаря, он общался с простыми вояками на равных. Что касается меня, то я впервые оказалась в водовороте жизни. После обеда мы поблагодарили этих суровых мужчин и отправились дальше. Перед отъездом легионеры подарили мне деревянную дудочку. Меня удивляло то, что все они, даже не знавшие нашего языка, были искренне приветливо настроены.
Мы вскоре углубились в лес. Карл обернулся:
– Лю, помнишь, я рассказывал тебе истории об охотничьем домике?
– Да.
– Поедем туда?
Я удивилась:
– Ты хочешь сказать, что он действительно существует?
– Конечно, существует.
– Тогда поехали!
По дороге мы болтали, но вскоре остановились. Охотничий дом представлял собой строение из такого же камня, что и замок. Фасад его зарос кустами шиповника, дорожки скрыла густая трава и лишь кое-где виднелись камни. Карл помог мне слезть с лошади, и мы направились в сторону дома. Двери были старые, с тяжелым замком. Карл достал ключ, повернул его и слегка толкнул дверь вперед, уступая мне дорогу:
– Прошу!
Воздух в доме был сухой и теплый, сквозь плотные шторы свет практически не проникал в помещение – везде царил полумрак. Мы зашли в столовую. Посередине стоял длинный прямоугольный стол, вокруг которого аккуратно были расставлены стулья с высокими спинками. Слева располагалась кухня, от столовой ее отделяла лишь занавеска. Справа от нее находился огромный камин, от которого еще веяло теплом. Вокруг было чисто.
– Здесь кто-то был недавно, – сказала я, осматривая камин и кухню.
– Да, мы с дедушкой заезжали вчера вечером. Нравится тебе тут? – Карл сел на стул.
Я огляделась.
– Очень. А что наверху?
– Там четыре комнаты.
Я села рядом с братом, вытащила из волос гребень, и мне на плечи упали золотистые пряди.
– А замок далеко отсюда?
– Не очень.
– А сколько мы еще здесь пробудем? Я очень устала. Мои прогулки верхом обычно не были столь продолжительными – не привыкла пока… – в детстве я всегда почему-то боялась проявлять слабость, и тогда мне тоже стало неловко.
– Сейчас ты перекусишь, здесь осталась рыба, отдохнешь. А потом я тебе кое-что покажу.
– Хорошо.
Я поела вкусной рыбы, Карл от еды отказался, выпил только немного воды. У меня на душе стало необычайно тепло и хорошо: казалось, что больше ничего мне не надо, только сидеть вот так за столом, отдыхать, есть простую еду и разговаривать с двоюродным братом.
Пообедав, мы закрыли дом и пошли пешком по лесу, разговаривая о природе, растениях и звуках вокруг. Я наконец-таки решилась задать вопрос, который меня давно интересовал:
– Карл, а почему вам с дедушкой так нравится воевать?
– С чего ты решила, что нравится? Мы защищаем наше княжество, нашу свободу, враг и так занял часть земель Валадии…
– Ну да… – не вовремя сказала я.
Как-то мне довелось стать свидетелем их разговора, где они очень горделиво обсуждали сражение, и не хотела выдать себя. Но было уже поздно. Карл явно понял, в чем дело, но не хотел говорить на эту тему. Некоторое время мы шли молча.
– Карл, куда мы идем? Я устала.
– Мы пришли.
Лес расступился, и мы оказались на большой залитой солнцем опушке. Рядом располагалось маленькое озеро с заболоченными берегами, где уже отцвели ненюфары. Карл сел на траву, положив меч рядом с собой. Я тоже присела. Он оглядел все вокруг, лег и сказал мечтательно:
– Знаешь, Лю, бывают минуты, когда я вспоминаю прошлое и вижу там дурные поступки. Если в эти мгновения я нахожусь где-то рядом с замком или охотничьим домиком, то немедленно скачу сюда. Ты не представляешь, как плохо мне становилось в походах, когда безумно хотелось в родные, но далекие края. Наверное, у каждого человека есть такое место, где ему хорошо. А у тебя есть такое место?
– Ну, вот здесь мне хорошо, – ответила я после некоторых размышлений. – Еще я люблю сидеть на скамейке в саду под дубом. Там, где я познакомилась с Куртом…
– Ты знаешь Курта?! – Карл почему-то насторожился.
– Да, он мой друг.
– Друг? Гм, ну ладно.
Мы говорили обо всем на свете, вспоминали детство, старых слуг. Когда начало темнеть, то вернулись к охотничьему домику. Такое количество впечатлений и физической нагрузки не могли не сказаться на семилетнем ребенке. Поэтому, когда возле домика Карл захотел посадить меня на лошадь, я замялась.
– Что случилось?
– Я не смогу ехать верхом, Карл. Я очень устала.
– Извини, Лю, я совершенно забыл о времени.
Он привязал мою лошадь к своей, посадил меня перед собой на седло, и мы медленно поехали в сторону замка. Наступили сумерки. Я зевнула, облокотилась на Карла и заснула. Не знаю, как долго мы ехали, но проснулась я от голоса мамы. Вокруг было совершенно темно, мы стояли во дворе замка. Карл снял меня с лошади и передал рассерженной матери.
– Ну, наконец-то! – она поцеловала меня и продолжила. – Ты с ума сошел! Карл, где вы были?
Они о чем-то заспорили, но я уже не слушала, так как сознание унеслось в мир сновидений.
Зима проходила весело. Мы часто ездили с Карлом гулять, играли в снежки. Мама с дедушкой иногда присоединялись к нам. Курт уехал в Венцерское княжество и обещал вернуться к началу похода.
В феврале пустующий охотничий домик заняли три легионера: Ян, Денник и Фолк. Дедушка спас их из таркского плена, когда сжигал один из вражеских лагерей. Этих парней угнали в рабство. Он нашел их в яме, голодных и измученных. Их князья были разбиты, так что они охотно согласились встать под наши флаги. Как бы там ни было, но с тех пор мама запретила мне ездить в охотничий дом: маленькой девочке не следовало проводить время в мужской компании. Так что об охотах и шуточных турнирах, которые иногда устраивал дедушка, я узнавала от некоторых слуг. Да и Карл теперь целыми днями пропадал там.
Пришла весна. Природа расцвела. Все вокруг зеленело, воздух пьянил ароматами, пели птицы. Сад утопал в куртинах, которые обустроили по приказу матери. Но солнечные дни омрачал предстоящий военный поход. Новый отряд должен был отбыть на Юг, откуда дед уже потеснил ослабевших тарков. Теперь он хотел выбить их окончательно из Валадии, освободить города и поселки, которые тем удалось захватить. Сотни валадцев были угнаны в рабство. Дедушка намеревался перейти Данай и вернуть пленных обратно. Тех, кто еще жив… На сборы потратили несколько дней, и вот пришла пора уезжать. Мать и слуги отправились провожать бойцов, меня с собой не взяли. С дедушкой, Карлом и Куртом я попрощалась накануне.
Моя комната располагалась в западной башне на третьем этаже. В нее я переехала сравнительно недавно из детской, которая располагалась ниже, в основном здании. Теперь из окон открывался красивый вид на реку Сомеш, внизу зиял обрыв. Подождав, пока все уйдут, я взяла свечу, открыла тяжелую дверь и выскользнула в коридор. Свернув налево, я оказалась на винтовой лестнице, которая шла наверх. Миновав несколько этажей, я уже стояла перед огромной, тяжелой дверью. Было холодно и пахло сыростью. Огонь от свечи еле справлялся. Мрак рассеивали тонкие полоски света, проникавшие сквозь щели. Об этом месте я знала давно. Дверь вела на крышу башни и все время была закрытой. Но буквально неделю назад, когда я пришла сюда, нашла ее незапертой. Правда, за ней завывал ветер, оттуда веяло холодом, поэтому я побоялась ее тогда открыть. Думаю, ее просто случайно забыли запереть обратно. Воспользовавшись этим, я пересилила свой страх и, немного отступив, дернула дверь на себя. Послышался скрип, от напора воздуха она распахнулась и сбила меня на каменный пол. Свеча упала и погасла, разбрызгав вокруг воск. В лицо ударил холодный ветер, на пороге закружились прошлогодние сухие листья.
Я поднялась и вышла на крышу. Мне пришлось зажмуриться от резкого яркого света. Когда глаза привыкли, я увидела широкую площадку с высокими зубцами. Между камнями местами пробивался мох. Было довольно холодно из-за высоты. Порывы ветра раздували волосы и одежду, кожа мгновенно покрылась мурашками. Надо мной раскинулось бесконечное голубое небо с летящими по нему молочно-белыми плотными облаками. Я съежилась, подошла к краю и нагнулась между зубцами: подо мной простиралась пропасть, внизу текла река. От такой высоты закружилась голова, и я сделала шаг назад. Отсюда открывался весь горизонт: горы, покрытые снежными шапками на вершинах, лес и широкие поля за ним.
Новый отряд должен был выходить утром из поселка Нассау. Эта процессия, по-другому сложно сказать, к вечеру достигнет замка. Здесь-то к ним и присоединятся дедушка, Карл, Курт и легионеры – у реки Сомеш. Оставалось ждать. Становилось все холоднее и холоднее, но я не уходила. Вскоре около речки я заметила движение: это дедушка с легионерами приехали на место встречи. Несмотря на большое расстояние, я могла отчетливо видеть, как дед с Куртом спокойно сидели на лошадях, Карл нервно скакал рядом, сверкая доспехами в лучах заходящего солнца. Легионеры слезли с лошадей и сидели на траве, а мать со слугами стояли отдельно. Так прошло некоторое время. Наконец вдали, на западе появилась черная полоса. С ее приближением стали различимы силуэты воинов, слышен лязг железа, смех и прочий шум. Голова колонны достигла поляны, где расположился господарь и другие. Движение остановилось. Всадник, возглавлявший колонну, подъехал к деду. В руках он держал флаг с гербом нашего княжества. Они о чем-то поговорили, дед выкрикнул какую-то команду. После его слов легионеры сели на лошадей, мать попрощалась с Карлом. У меня быстро забилось сердце. Всадники подъехали к колонне, развернулись, и, как по команде, вся длинная ее цепь двинулась вперед. Во главе ехал дед, за ним возвышался Курт, дальше все остальные.
Они уходили. Постепенно отдельные силуэты терялись, но мне казалось, что я вижу, все равно вижу блеск доспехов первых трех воинов. Колонна шла, а солнце садилось, окрашивая идущих на войну людей в алый цвет.
Мне стало очень холодно и тоскливо. Я повернулась и пошла назад. Когда тяжелая дверь закрылась, оказавшись в полной темноте, я наткнулась на стенку и больно ударилась лбом. В здании было теплее, но я все равно не могла согреться. Спускаясь по ступенькам, я вдруг заметила темный силуэт. Мне показалось, что за углом стоит человек с бледным лицом и длинными когтями вместо рук. Я закричала и побежала вниз.
Когда я вернулась в комнату, то, не раздеваясь, легла под одеяло и сразу, как ни странно, уснула. Когда проснулась, было уже темно. Меня знобило, голова гудела, мне с трудом удалось слегка приоткрыть глаза: веки будто бы налились свинцом и каждый взгляд вправо или влево отдавался болью. Было тяжело дышать. Я сильнее укуталась в одеяло, которое намокло от моего пота.
В дверь постучали, и вошла мама с большим подсвечником. Ее зеленые глаза с золотистым оттенком (точная копия моих) были печальны.
– Люси, дорогая, ты спишь в одежде? Что с тобой? – она подошла ближе и положила свою руку мне на лоб. – Ты вся горишь!
– Мама, я видела чудовище в коридоре! С длинными ногтями.
– Не говори глупости, моя девочка! Сейчас я пошлю за знахарем.
Последующие два месяца я помню смутно, их я с трудом пережила в своей комнате. Часы, проведенные на крыше, дали о себе знать – я заболела воспалением легких. Так сказал лекарь. Днями и ночами я горела, будто в печи, и постоянно кашляла. Кашель приносил боль: в груди что-то клокотало и легкие сотрясало от вырывающейся наружу густой слизи. О видении своем я быстро забыла. Мама и лекарь не отходили от меня, около кровати постоянно дежурила прислуга. Удивительно, но с отъездом дедушки замок вновь наполнился людьми: новыми конюхами, горничными, поварихами. Когда наконец болезнь отступила и я смогла выйти из замка, уже наступило лето. Я шла по мощеному двору, как в первый раз. Меня шатало, кровь стучала в голове, а в глазах темнело. С обеих сторон меня поддерживали под руки.
Пожалуй, в период болезни мы с мамой особенно сблизились. Я была похожа на нее внешне: золотисто-русые волосы, зеленые глаза с медовым оттенком. Единственное, что я унаследовала от отца, – это немного вздернутый кверху нос и маленький рост. Мама же была высокой женщиной с бледной кожей.
Время тянулось медленно, вокруг меня вновь было собрано большое количество гувернанток. К прежним дисциплинам прибавились новые: танцы, живопись, литература. Я оказалась заточенной в замке – снова мне нельзя было одной покидать его пределы. Больше всего мне не хватало прогулок верхом.
Мое обучение, как я узнала позже, вообще было чем-то из ряда вон выходящим. Женщинам в то время в наших землях не давали практически никакого образования – только знатным и то все больше по домоводству. Говорили, что до первой таркской войны были сельские и городские школы для мальчиков. Но в тяжелые времена их почти все закрыли. Простые люди теперь жили ремеслами, сельским хозяйством и платили дань в казну княжества.
Что касается прогулок верхом, здесь у меня были определенные сложности. Прислуга этого делать не могла, мама не любила, дружинникам было неположено кататься со мной. Оставался только управляющий Драган. Но и здесь не обошлось без проблем. Мама почему-то ненавидела Драгана, редко к нему за чем-нибудь обращалась и смотрела на него с неприкрытой злостью. Конечно, изредка она просила его покататься со мной, но и тут были трудности – я сама его немного боялась. Его сухое бледное лицо, черные глаза и шрам через весь лоб и левую щеку вызывали во мне страх. Наши редкие прогулки проходили в молчании.
Минуло еще два года. Приходили новости, что армия деда разбила тарков и гонит их остатки с южных земель к Данаю. Жизнь в замке текла мирно. Старые дисциплины сменялись новыми: гимнастикой, историей и иностранными языками. Для всего этого учителя выписывались из-за границы. Правда, иногда кто-то из них внезапно куда-то исчезал. Мне, как и всем в замке, говорили, что учитель решил вернуться на родину. И это было странным. Мама стала проводить со мной гораздо больше времени, чем раньше. Узнавая о победах деда, она радовалась и одновременно как-то печалилась их скорому возвращению. Мы много общались, она все время словно куда-то спешила.
У меня было мало свободного времени. В перерывах между занятиями я часто гуляла с мамой в саду или вышивала с ней в ее покоях. После долгих споров, она разрешила мне остаться жить в комнате в башне – я наотрез отказалась возвращаться в детскую.
Что касается маминых опасений, они были напрасными. Минуло еще три года, прежде чем в одно прекрасное утро мы услышали шум во дворе. Мы завтракали, когда дверь открылась и в помещение вошли дедушка и Карл в блестящих доспехах. Мама ахнула и откинулась на спинку стула. Я бросилась к дедушке. Мы поздоровались, и он направился к маме, которая до сих пор прибывала в растерянности.
– Лю, ты так повзрослела…
Я обернулась на звук столь знакомого голоса. Передо мной стоял высокий мужчина. Его русые волосы падали на плечи, по скулам тянулась аккуратная борода. Его кожа стала очень бледной, а губы, наоборот, приобрели более яркий цвет. Из-под густых бровей на меня смотрели все те же серые блестящие глаза. Я молча подошла и обняла его, прижавшись щекой к холодным доспехам.
– Карл, дорогой! – мгновение спустя мама, которая пришла в себя, протянула к нему руки, видимо, не в силах сделать даже шаг.
Карл отпустил меня и обнял ее. Она рыдала, дрожа всем телом, Карл утешал ее. Тогда мне бросилось в глаза то, что, уходя пятнадцатилетним юношей на войну, кузен был одного с мамой роста. Теперь же он стал гораздо выше. Он вернулся настоящим мужчиной.
В тот день замок был наполнен людьми – гуляли до утра, вино лилось рекой. На празднике я присутствовала, но недолго – мама отправила меня спать в комнату. Сон бежал от меня, и я решила спуститься и посмотреть, что происходит в столовой. Мне было очень обидно, что я не могу веселиться, как все.
Итак, я потихоньку прошла вниз, прошмыгнула из башни на второй этаж, пересекла его и вышла к столовой. Мне пришлось сесть на левой части лестницы, чтобы меня полностью скрывала тень от стены.
Внизу играли музыканты, князья и легионеры спорили о чем-то. Во главе стола восседал дедушка, слева от него – Карл, рядом пустовало место Курта, а справа сидел… Раду, брат дедушки! Ходили слухи о его гибели. Но, как мне потом сказал дед, он выжил и попал в плен, откуда его позднее и вызволили.
Раду, младший брат дедушки, совсем не походил на него внешне. Он был невысок ростом, носил короткую стрижку. Сколько я его помню, он все больше молчал, слушая других. Когда Раду появлялся в замке, то непременно сажал меня к себе на плечи, чтобы покатать. Я так радовалась его редким визитам. Ведь двоюродный дедушка жил в Быстрове, столице нашего княжества. Что касается деда, то он словно помолодел за эти пять лет сражений. В его темно-каштановой шевелюре, кажется, стало меньше седых волос, а длинные усы, вроде бы, слегка порыжели.
Я с интересом следила за происходящим в той части столовой, которая была видна из укрытия. Тут мне показалось, что кто-то стоит за лестницей. Как любому человеку, который боится неизвестности, мне стало страшно. Я встала и прижалась к стене так, чтобы мне была видна вся правая часть ступенек. Я тихо прошептала: «Кто здесь?» Через мгновение на лестнице показалась фигура высокого человека. Свет попал на его лицо, и я с облегчением вздохнула – Курт.
– Как ты меня напугал!
Я сползла по стенке и вновь села на ступеньки, он присел рядом. В нем было нечто такое, от чего в его присутствии я всегда успокаивалась. Тогда мне тоже стало легче.
– Люси, что ты здесь делаешь? Тебе же велели спать.
– Ну и что! А я не хочу спать, когда все празднуют победу. Мне скучно…
Я взяла его за руку, он улыбнулся.
– Если Влад или Мадина увидят тебя, они будут недовольны.
– Ну и пусть! – я пододвинулась ближе, и он обнял меня рукой.
Внизу продолжался праздник. Я заметила, что за столом не было дедушки и мамы. Внезапно Курт вскочил на ноги и повернулся в мою сторону.
– Люси, сейчас же иди в комнату, хорошо? Я зайду к тебе позже, – и он быстро спустился вниз.
От такой внезапности я немного задержалась, прежде чем пойти наверх. Я уже почти поднялась на второй этаж, когда услышала, что к тому месту, где я только что была, кто-то идет. Я решила посмотреть, что будет, и немного спустилась, оставаясь в тени. Моя осторожность помогла мне подслушать важный, но странный разговор.
Стоящих внизу я не видела, но узнала их по голосам. Это были дедушка и мама.
– Нет. Я не хочу покидать семью! – она плакала.
– Ты должна, я давал тебе время – до моего возвращения. Пять лет – это был даже слишком большой срок для тебя. Ты же знаешь, что это необходимо. Мы все прошли через это. Тебе станет легче со временем. Сможешь лучше контролировать себя. А быть с Люсьеной теперь мой черед! Я стану обучать ее тайной науке.
Твердый голос деда звучал неумолимо. Мама продолжала плакать. Я слышала, как она глотала слезы сквозь слова. В голосе ее звучали злость и даже истерическое отчаяние.
– Я хочу быть с ней! Ей нужна мать, она еще маленькая! Клянусь, я не буду тебе мешать учить ее. И вообще не сделаю ничего плохого.
В голосе деда послышалась сдержанная ярость:
– Я знаю цену твоим клятвам. И ты что, не понимаешь?! Для изучения тайной науки она должна остаться одна, без твоей вечной опеки! Вспомни себя! К тому же ты вновь стала срываться. Это тревожный сигнал.
Мать умолкла. Дедушка еще что-то сказал и ушел в столовую.
Я застыла, пораженная этим разговором, и очнулась только тогда, когда услышала приближающиеся шаги. Я быстро и бесшумно (благо под ногами лежали ковры) скользнула в коридор второго этажа, где спряталась за дверь. Мама поднялась на третий этаж: там располагались ее покои. Услышав, что надо мной хлопнула дверь, я вернулась, прошла коридор и отправилась по башенной лестнице в свою комнату. По дороге в моей голове звучали непонятные слова дедушки. «Какая наука, куда должна деться мама? Она что, уедет?» Я совершенно ничего не понимала и чувствовала только дикий страх. Сердце сжималось при мысли, что мама покинет меня.
Я залезла на кровать, обняла подушку, уткнулась в теплую мягкую ткань, которая немного пахла лавандой, и расплакалась. Вскоре, после стука, в дверях моей спальни появился Курт. Несмотря на то, что он был просто огромен, передвигался он, как и дед, совершенно бесшумно. Я продолжала рыдать, изредка вытирая слезы. Он сел на кровать и обнял меня.
– Мммамочка, – протянула я, – я не хочу, чтобы она уезжала!
– Успокойся, Люси, не плачь!
Он гладил меня по спине и ничего не спрашивал. У меня создалось впечатление, что Курт тоже подслушал этот разговор.
Я не знаю, сколько мы так просидели, не помню, как заснула и когда ушел Курт, но проснулась я одна. На мне по-прежнему было праздничное платье, волосы растрепались и болел живот. Я привела себя в порядок и решила спуститься вниз. Дом пустовал. По дороге я встретила двух своих наставниц: они сказали, что уходят из замка, как, впрочем, и другие мои учителя. Я ничуть не удивилась этому.
Мне так хотелось, чтобы прошлый вечер оказался всего лишь одним из кошмарных снов, которые часто мне снились. Но, к сожалению, о его реальности напоминали мои красные глаза и головная боль. Я решила скрыть от всех, что знаю этот разговор.
Столовая была пуста. Из кухни пахло свежей выпечкой. Я заняла свое место. Пришла Лора, молодая кухарка, и стала накрывать мне.
– Лора, сегодня я буду есть одна?
– Княгиня отказалась от еды, а господарь и Ваш кузен еще спят.
«Не удивительно», – подумала я.
– Почему Вера не пришла сегодня ко мне?
Лора замялась.
– Госпожа, все Ваши гувернантки и многие слуги ушли еще после пира. Я… тоже сегодня работаю последний день…
Она закончила накрывать, уже собралась уходить, но я остановила ее:
– Лора, скажи, почему все слуги разбежались с приездом дедушки? Почему ты уходишь?
Она вытаращила на меня глаза и задрожала.
– Я… боюсь их! Его и молодого господина…
– Карла?! – удивилась я.
Она еще что-то хотела сказать, но ее перебил вошедший кузен:
– Доброе утро, сестренка, почему ты такая грустная?
В тот момент я ужаснулась перемене, которая произошла в нем. Эта фраза, которую он, очевидно, хотел произнести весело, прозвучала не так. Интонация осталась задуманная, но вот выражение лица его в тот момент было каменным. Такого с ним раньше не было. Но в ту же секунду лицо кузена осветила искренняя улыбка, и я уже начала сомневаться, был ли странный момент или мне показалось?
Он поцеловал меня в щеку, обошел стол и сел напротив.
– Лю, почему у тебя красные глаза?
– Я плохо спала.
Пока Лора накрывала ему, Карл сверлил ее таким незнакомым мне взглядом, что казалось, воздух вибрирует от него. Да, именно взгляд! Что-то изменилось в нем. И тут я поняла, в чем дело! Его серые блестящие глаза стали почти прозрачными! Я увлеклась изучением Карла, и он заметил это:
– Лю, что случилось? Почему ты буквально пялишься на меня?
– Нет, Карл, все в порядке. Я просто соскучилась. Ты так вырос и… изменился.
– Я тоже скучал по тебе, солнышко.
Завтрак проходил в молчании. Я плохо себя чувствовала. Мне кусок в горло не лез, из головы не выходил вчерашний разговор. Было ясно, что мама уедет, дедушка слов на ветер не бросал. Вопрос только, куда и когда она мне об этом скажет.
Зашла Лора:
– Княгиня просила Вас подняться к ней.
Мое сердце сильно забилось: «Значит, сегодня».
Лора посмотрела на Карла:
– Вы не будете завтракать?
Перед ним действительно стояла совершенно нетронутая порция.
– Спасибо, я не голоден.
– Я тоже, – с этими словами я отодвинула от себя тарелку.
Карл вопросительно поднял бровь, но я не прореагировала на это, сжала в руке салфетку, резко встала и направилась к лестнице: «Пора».
Когда я вошла в комнату, мама стояла возле окна. В помещении царил мягкий полумрак. Она обернулась и ласково посмотрела на меня своими большими, печальными глазами.
– Ты звала меня, мама?
– Да, Люсьена, садись, мне нужно с тобой поговорить.
Я послушно села в кресло. Слезы сами стали наворачиваться на глаза, так что пришлось сдерживать себя, чтобы не расплакаться сразу. Мама присела напротив. Я заметила, что она начала нервно перебирать в руке кончик золотисто-зеленой шали.
– Сегодня после обеда я должна буду уехать. Надолго…
– Но куда, мама?
– К морю, далеко. Морской воздух пойдет мне на пользу, – мама, к моему удивлению, спрятала глаза.
– Тогда я поеду с тобой! Я никогда не видела море.
– Нет, дорогая, это невозможно. Может, позже. Ты нужна здесь. Так надо.
– Кому надо? – я вскочила с кресла и подошла к окну, сдерживать слезы уже не было мочи. – Я не хочу, чтобы ты уезжала! С кем я останусь? Слуги разбежались, а дедушка и Карл не смогут уделять мне много времени, – я повернулась и умоляюще посмотрела на маму. – Не уезжай… Война еще идет! Это опасно!
Ее большие глаза покраснели, но подбородок оставался твердым. Видимо, она хорошо подготовилась к разговору в отличие от меня.
– Не волнуйся о моей безопасности. Здесь все под контролем, – мать как-то нехорошо улыбнулась. – Я оставлю в доме старую служанку, с ней будет жить ее внучка – твоя ровесница. Вы подружитесь. Пойми, я обучила тебя множеству наук. Когда я уеду, твоим воспитанием и дальнейшим образованием займется дедушка.
Я кинулась к ней на шею, обняла и заплакала громче. Моя грудь разрывалась от горечи и рыданий. Я знала, что все уже решено, но не могла смириться с этим. Мама втянула воздух носом и произнесла:
– Сейчас придет дедушка. Он позже все тебе расскажет.
Не прошло и минуты, как в комнату вошел дед:
– Мадина, к отъезду все готово. Вы попрощались?
– Да.
Мама обняла меня за плечи, и мы все вышли.
Во дворе стояла коляска, запряженная четырьмя лошадями. Кучер сидел на козлах и курил. Карл ходил около куртины и, казалось, что-то внимательно там рассматривал. С появлением дедушки он отвлекся, а кучер слез с козел и стал так, чтобы между господарем и ним была коляска. Мама обняла меня и поцеловала:
– До свидания, доченька, я вернусь. Слушайся дедушку.
Она поцеловала подошедшего к ней Карла:
– До свидания, Карл.
После этого она обняла деда и попросила его беречь нас. Эта сцена показалась мне совершенно неискренней. Я чувствовала, что между ними воцарилось неприятное напряжение. Затем мама подошла к открытой двери коляски, обернулась на мгновение и исчезла в ее темноте. Кучер закрыл дверцу, залез на козлы, куда уже сел Драган, щелкнул кнутом, и лошади тронулись, унося с собой мою дорогую мамочку. Я зарыдала и побежала в замок.