Когда мы с Майло встали из-за стола, шеф был все еще погружен в тяжкий выбор между тарталетками и шоколадным пирожным.
Майло завел «Шевроле», потом достал телефон и нашел в блокноте номер Сэла Фиделлы.
– Парень – всегда к услугам полиции, – сообщил он, закончив разговор. – Ждет нас дома, так что едем в Шерман-Оукс. – Лейтенант принялся листать карты в поисках нужной улицы. – Гм, а тут значится, что адрес в Ван-Найсе… Старина Сэл, похоже, любит пустить пыль в глаза. Было бы неплохо, окажись он выродком-социопатом, а вся его история – ложью от начала и до конца.
– Лучше бы парнишка шефа не был таким умником, – ответил я.
Одноэтажный домик в испанском стиле к северу от бульвара Бербанк казался покрытым экземой из-за шелушащейся серой нитрокраски на стенах. Перед домом стоял коричневый «Корвет» прямиком из семидесятых. Стиль окрестных домов варьировался от безупречных коттеджей с образцово-показательными садиками и до совершенных развалюх, машины рядом с которыми наводили на мысль об автомобильной свалке. Жилище Фиделлы было где-то в середине спектра. Аккуратная лужайка, но не украшена ничем, кроме едва живой банановой пальмы у самого тротуара. Занавеска на окне больше напоминала старую простыню. «Корвет» давно не мыт, бетонная дорожка под лысыми шинами вся выкрошилась.
– Бабки из казино он на ремонт тратить не стал, – заметил Майло.
Фиделла вышел на порог и приветствовал нас вялым взмахом руки с незажженной сигарой. Под метр семьдесят ростом, округлое брюшко, коричневый велюровый спортивный костюм и желтые резиновые шлепанцы. От рыжей бородки, которую мы видели на фото, остался лишь осветленный клочок волос под нижней губой. Огромная блестящая серьга в ухе.
– Позер хренов, – негромко пробормотал Майло. – Угадай с двух раз, настоящий бриллиант или нет.
Фиделла наблюдал, как мы выбираемся из «Шевроле», но не сделал ни шагу навстречу. Просто стоял и облизывал кончик сигары.
– Убит горем, а?
– Было бы неплохо? – ответил я вопросом на вопрос.
– В смысле?
– В смысле – удачно прикидывается, а на самом-то деле он – психопат-убийца, ты его сразу раскалываешь, Чарли поступает в свой Йель и в должный срок становится президентом Соединенных Штатов.
– Твоими устами да мед бы пить. – Майло закрыл дверь машины.
Сэл Фиделла пожал руку Стёрджису, потом – мне и провел нас в дом.
– Привет. Гнусная вышла история.
Темно-синие глаза, короткие толстые пальцы. При ходьбе заметно отклоняется назад, вот-вот упадет. Зато мягкий, вкрадчивый бас; с таким голосом идут работать в рекламные передачи на радио – и не захочешь, а что-нибудь купишь.
Мы оказались в классической холостяцкой гостиной. Черный кожаный диван, оборудованный подголовниками и подставками для стаканов; вместо столика перед диваном – кушетка, тоже черная кожа, на ней куча пепельниц, сигаретных пачек, сигарная коробка и множество дистанционных пультов. Бар с явным предпочтением к текиле и рому. Камин, используемый в качестве стойки для разнообразного аудио-видео. Над камином – огромный плоский телевизор, кабельный спортивный канал, звук выключен. Баскетбольный матч, записанный еще в те времена, когда баскетболисты не стеснялись носить короткие шорты.
В соседней комнате мебели не было вообще, за следующей дверью виднелась кухня, тоже без излишнего оборудования. Простыня на окне при ближайшем рассмотрении все-таки оказалась старой бежевой шторой, которая наполовину оторвалась от карниза, и ее кое-как прицепили обратно с помощью бельевых прищепок и липкой ленты. Запах стоял такой, как в кабаке перед самым закрытием.
– Вам пива, ребята? – предложил Фиделла. – Или, может, чего покрепче?
– Спасибо, не надо, – ответил Майло.
– Ничего, если я себе плесну?
– Это – на здоровье.
Фиделла проковылял к бару, налил себе двойную дозу дорогой текилы, уцепил ломтик лайма с блюдца с нарезанными фруктами и выжал в стакан. Когда он снова уселся напротив, половины налитого в стакане уже не было.
– Не могу поверить, что Элиза… Бред какой-то.
– Найти тело – такое не всякий выдержит, – мягко сказал Майло.
– Боже, сначала это вообще было как в кино. – Фиделла затянулся сигарой и сделал еще глоток. – В смысле – я увидел ее и сразу почувствовал, что, эх… Ну, сразу понял, что она – мертвая. Только сам себе не поверил и давай себя уговаривать – мол, все в порядке, все обойдется. А уже потом на меня навалилось… – Он рубанул воздух массивной рукой. – Понял, что – все.
Он принялся ковырять пальцем в глазу, вытащил что-то микроскопическое, внимательно изучил и щелчком отбросил в сторону.
– Похоже, это у нее была не просто паранойя.
– Паранойя насчет чего?
– Ублюдков из Академии – школы, где она работала. Говорила мне, что они хотят с ней разделаться.
– Что за ублюдки? – Майло принял охотничью стойку.
Фиделла уныло покачал головой.
– То-то и оно, что она мне не сказала. Я начал было допытываться, но она сразу сменила тему.
– Только сказала, что с ней хотят разделаться?
– Ну да.
– Не сказала – каким образом? Или почему?
– Ничего не сказала.
– И когда именно вы об этом разговаривали?
– Может… с месяц назад? Или с три недели… Честно говоря, ребята, я решил, что она нарочно драматизирует ситуацию. С ней такое случалось. Особенно в определенные дни месяца, понимаете меня, да? Гормональные штучки, а со стороны похоже на психоз.
– У нее бывали перепады настроения?
– Ну да; сегодня она порхает и щебечет, а на следующий день ходит как в воду опущенная, слова не вытянешь. Когда на нее накатывало такое настроение, она даже на звонки не отвечала. Первые несколько раз я бросался к ней домой, думал, может, обидел ее чем, понимаете? Так она и к двери не подходила. А если я открывал своим ключом, устраивала скандал. Притом что сама же мне ключ и дала. По правде сказать, когда она три дня не брала трубку, я и подумал, что она опять в этом своем настроении. Но все равно заехал проверить. Потому что, ну, это были не те дни месяца, понимаете меня?
– Вы вели учет ее дней? – уточнил Майло.
– Учет? Ребята, когда ты с девчонкой столько времени вместе, начинаешь помнить ее циклы.
– Иными словами, вы знали, что менструации быть не должно, и поехали к ней.
– Потому что не мог дозвониться!
– Вы открыли дверь своим ключом, а потом?
– Я зову, она не отвечает. Я подумал, может, она заболела, лежит в постели или что. Забеспокоился, ну и вошел. В гостиной ее нет, в спальне нет, дверь в ванную закрыта. Я постучал, позвал ее, ответа нет. Тут я и почувствовал себя как внутри кино. Открываю дверь… – Фиделлу передернуло. – Вижу. Хотел вытащить ее из ванны, но решил, что это без толку, понимаете, да? Вся синяя, не шевелится. Решил, что правильно будет ее вообще не трогать. Что вы, ребята, мне потом спасибо скажете.
– Решили сохранить все, как было?
– Если б я ее вытащил и все там перевернул, вы бы первые на меня накинулись! Потому что она… ну, понятно же было, что ей уже не помочь.
– Сэл, вы все сделали правильно.
– Я и хотел как лучше.
– Итак, – сменил тему Майло, – месяц назад или около того Элиза рассказала вам, что какие-то люди из Академии намерены с ней разделаться. Вы уверены насчет множественного числа?
– В смысле?
– Что это были люди. Не один человек.
– Хм… Ну да, более или менее… нет, точно «они», а не «он». Я еще и поэтому решил, что она все драматизирует.
– Что вы имеете в виду?
– Получалось, что все против нее. Заговор.
– А что, Элиза была сторонницей теорий заговора?
– Это вы про убийство Кеннеди, НЛО и все такое прочее? Да нет, не была. Но вы ж меня поняли?
– То есть вы не приняли ее слова всерьез?
– Так она мне ничего не рассказала! – обиделся Фиделла. – Если по правде, Элиза по пьяной лавке часто такой бывала.
– Бывала какой?
– Начинала себя жалеть. Просто мания какая-то.
– По поводу чего мания?
Фиделла опустил глаза и уставился на ковер. Повертел в руке сигару. Глотнул текилы и отставил стакан в сторону.
– По правде сказать, ребята, по поводу меня. Выпьет чуть лишнего и начинает убеждать себя, что я ее больше не люблю, что собираюсь бросить ее и найти другую, помоложе. В этом духе. А так-то она была классная девчонка. Как вспомню, что с ней сталось, мне хреново становится… Вы, ребята, обязательно выясните, кто это сделал, а? – Фиделла потер могучий кулак ладонью другой руки. – Знаю, у вас так не принято, но когда поймаете этого подонка, просто оставили бы меня с ним один на один… Я в молодости боксировал за любительскую сборную Коннектикута.
– Если правила за последнее время не поменялись, – заметил Майло, – то в любительском боксе групповые бои строго запрещены.
– В смысле?
– Подонков, Сэл, не одного подонка. «Они», а не «он».
– А, да… Ну, неважно, оставьте меня одного с этими подонками.
Майло уселся поудобней, ногу положил на ногу, а раскинутые руки – на спинку дивана.
– Где вы познакомились с Элизой?
– В баре.
– В каком именно?
– Не здесь, в Санта-Барбаре. Заведение называется «Эй, на палубе!», рядом с Южным шоссе. Я там был по работе – в смысле, в Санта-Барбаре, а не в баре. А Элиза приехала на выходные. Она – одна, я – один, разговорились… Так все и началось.
– А чем вы занимаетесь по работе?
– Сейчас – ничем, ищу новую. А тогда был менеджером по продажам.
– И что вы продавали?
– Инструменты для школьных оркестров. Я работал на «Музыкальную торговлю Герхардта», штаб-квартира у них в Акроне, Огайо, а я был их представителем по Западному побережью. Потом статью в бюджете штата, по которой финансировались школьные оркестры, урезали, и заказы стали иссякать. В Санта-Барбаре дела еще какое-то время шли неплохо, это богатый район, но скоро и там школы стали откладывать покупку новых инструментов. Я думал переключиться на гитары и усилители – казалось бы, для молодежи это круче, чем духовые. Только школы их вообще не закупают, а к розничной торговле тоже не подступишься. Я пытался устроиться в несколько крупных магазинов; думал, с моим опытом проблем не будет. А они нанимают двадцатилетних пацанов, и у каждого чтобы был миллион татуировок, пирсинг и прически под хэви-металлистов. – Фиделла горько похлопал себя по лысине. – А до того я торговал шинами для грузовиков, участками под офисы, спортинвентарем – и чего только еще не продавал!
– Итак, вы познакомились с Элизой во время деловой поездки, – констатировал Майло. – Как давно это случилось?
– Два года назад, плюс-минус месяц-другой.
– Вы не пробовали жить вместе?
– А смысл? – возразил Фиделла. – Я все равно разъезжаю туда-сюда, а Элиза привыкла считать себя в доме полновластной хозяйкой. И потом, она тоже была не прочь уехать куда-нибудь одна на день-другой, как это там у женщин называется – устроить себе каникулы? Она и в Санта-Барбару так ездила. Отель с бассейном, горящая путевка. Элиза умела находить варианты повыгодней. В общем, мы не стали предъявлять права друг на друга, вы меня понимаете?
– Каждый живет сам по себе?
– Ну да, а когда у обоих есть настроение, мы прекрасно проводим время вдвоем.
– Как тогда в Рино? – спросил Майло.
– В смысле?
– У Элизы дома было фото, где вы прекрасно проводите время вдвоем.
– А, вот вы о чем, – Фиделла улыбнулся. – Я тогда сорвал джекпот… Ну да, великолепно провели время, такое и вправду не всякий раз случается.
– Со мной никогда не случалось.
– Нет, мне-то выигрывать доводилось, но чтобы так… Мы с Элизой в пух и прах проигрались в блек-джек, пошли перекусить. Идем мимо однодолларовых автоматов. Я думаю, какого черта, почему нет? Бросил жетон, а он как пойдет звенеть и мигать лампочками! Пять штук, как с куста. Ну, я с Элизой и поделился: ты, говорю, мне удачу принесла.
– Вы оба одинаково азартные?
– Да, любим поставить монету-другую. Если не терять голову, то ведь ничего страшного?
– Элиза в игре голову не теряла?
– Вообще никогда.
– В отличие от выпивки?
– С водкой у нее были проблемы, – вздохнув, признал Фиделла. – Случалось.
– Случалось?
– Я хочу сказать, что она была не из тех алкоголичек, кто ни дня без рюмки. Но если у нее выпадал денек, когда после обеда не надо на работу, она могла в одиночку усидеть бутылку «Серого гуся». Рюмочку, потом другую, никуда не торопясь, понимаете, да? Вы никогда и не заметите, сколько она выпила, если за бутылкой не следить.
– И как часто это происходило?
– Только это не то, чтобы она пила и не могла остановиться, – поспешил объяснить Фиделла. – Элиза в любой момент могла прекратить, если хотела. Но уж если у нее было настроение оттянуться как следует, тренировка ей позволяла.
– Повторяю вопрос.
– В смысле?
– Как часто она выпивала по бутылке за полдня?
– Не знаю… где-то два-три раза в месяц. Может, и чаще, я же у нее не каждый день бывал. Нет, точней не скажу.
– У нее был распорядок на этот счет?
– Просто иногда у нее выпадал ничем не занятый день. Или один из тех деньков, когда она не в настроении. Я скажу ей что-нибудь, вообще ничего плохого не имея в виду, – а она встает, топает в спальню и закрывается там с бутылкой «Серого гуся». Иногда с джином. Можно сразу ехать домой, говорить с ней уже без толку.
– Уходила в глухое молчание? – спросил я.
– Глухое? Да скорее… – У Фиделлы вдруг вырвался визгливый, какой-то девчачий смешок, и он хлопнул себя по губам, чтобы замолчать.
– Что тут смешного, Сэл? – мрачно поинтересовался Майло.
– Ничего смешного, одна дурь, ребята. В смысле, я это про себя. Чуть не ляпнул, что Элиза молчала, как мертвая.
Ни я, ни Майло не сказали ни слова.
Фиделла схватил стакан и одним глотком прикончил текилу.
– Вам точно ничего не налить?
– Спасибо, мы в порядке.
– А вот я, черт возьми, нет. – Он вскочил и налил себе еще текилы. – Наверное, я еще до конца не поверил. Когда моя мать умерла, было то же самое. Все ждал, что услышу ее голос, неделю за неделей… Этой ночью мне приснилась Элиза, как она входит ко мне в комнату. Будто со льдом это была дурацкая шутка… Где здесь вообще смысл – лед в ванне?
– Мы пытаемся это выяснить, Сэл.
– А по-моему, нет никакого смысла! Элиза даже в водку никогда лед не бросала. Слушайте, только не считайте ее алкоголичкой. Сколько раз бывало: мы идем куда-нибудь в ресторан, Элиза выпьет бокал коктейля, «Стингер» или «Манхэттен», что там все пьют, – и ни капли больше. Я хочу сказать – она могла остановиться в любой момент.
– То есть, если она и пила водку бутылками, то в подходящее время и в подходящем месте?
– Место всегда было одно – дома.
– А время?
– Долго ли продержишься в учителях, если приходить на уроки поддатой?
– Что она преподавала?
– Английский. Она была в резерве в этой своей школе: если кто-то из постоянных учителей заболеет, сразу звонят ей. Ну, как будто врача на дом вызывают.
– А где-нибудь еще, кроме Виндзорской академии, она подрабатывала?
– С тех пор, как мы познакомились, – нет. Элиза шутила, что Академия сделала ей предложение, от которого она не могла отказаться.
– Что за предложение?
– Тридцать штук в год только за то, что она выходит на замену при первой необходимости, плюс тридцатку за каждый час сверх десяти часов в неделю. Неплохие бабки. Плюс еще репетиторство по вечерам – восемьдесят или девяносто в неделю, а то и больше, если ей удавалось разнюхать, что у родителей денег куры не клюют.
– И часто она репетиторствовала?
– Честно сказать, не знаю точно. Но работы у нее хватало. Сплошь и рядом звоню ей вечерком, чтобы сходить куда-нибудь, а слышу автоответчик. Все это давление было ей только на пользу.
– Что за давление?
– Давление на учеников, я имею в виду. Элиза ведь не только тупиц натаскивала, были и нормальные ребята, от которых родители требовали высоких оценок. К примеру, знает парень на твердую пятерку, а родители не успокаиваются, пока не будет пятерки с плюсом.
– Речь об учениках Виндзорской академии?
– Ну да, – ответил Фиделла. – Элиза вела индивидуальную подготовку для SAT. И для этого, другого экзамена, как его?
– ACT, – подсказал я.
– Точно! Она говорила, что экзамены эти дурацкие и бессмысленные, но благослови Господь того, кто их придумал. Богатенькие родители так переживают за своих чад, что можно лупить с них бабки за сущую ерунду.
– Какая у нее была квалификация?
– В смысле?
– Что она закончила, чтобы готовить учеников к SAT?
– Университет.
– Какой?
– Не знаю, где-то на Восточном побережье. – Фиделла развел руками. – Элиза терпеть не могла рассказывать о себе. Вот я – хотите что-то обо мне знать, просто берете и спрашиваете. А Элиза – наоборот. «Сэл, я не хочу про это разговаривать». Сто раз от нее слышал. «Не хочу, и все». Ладно, я привык, она так-то хорошая была девчонка, симпатичная и веселая…
– А когда она была не в настроении и прикладывалась к бутылке, ничего такого не случалось? – спросил Майло.
– В смысле?
– Она не делалась агрессивной?
– Кто, Элиза?.. Да вы шутите! Она такая лапочка была. Просто уходила к себе в спальню, я ведь говорил уже.
– А вы шли домой?
– Ну.
– Когда она выпивала, у вас не было ссор или споров?
– А как можно спорить с тем, кто с тобой вообще не хочет разговаривать?
– Действительно, Сэл, в таком споре радости мало.
– Ну да, я и не пробовал.
– Не знаете, что случилось с компьютером Элизы?
– В смысле?
– Компьютер отсутствует.
– Да ну?
– Вы не заметили?
– Я Элизу искал, а не компьютер.
– Что у нее была за система?
– Можно подумать, я в них разбираюсь!..
– Хотя бы – настольный или ноутбук?
– Ноутбук. «Делл», кажется.
– И когда вы его видели в последний раз?
Фиделла наморщил лоб.
– Да кто ж знает!.. Вы хотите сказать, его забрал убийца? А что, может быть… особенно если это кто-то из ублюдков, которых она натаскивала.
– Почему?
– Ну, может, Элиза разнюхала что-то про богатенькую семью, какие-нибудь грязные делишки… И записала на компьютер. Может такое быть, а?
– Все может быть, Сэл. – Майло вновь уселся прямо. – Я должен задать вам следующий вопрос: чем вы занимались в тот день, когда нашли Элизу?
– С самого утра?
– Все, что можете вспомнить.
Фиделла задумчиво потрепал клочок волос под нижней губой:
– Вы меня подозреваете, потому что я ее нашел, да?
– Существуют стандартные вопросы, Сэл. Мы всем их задаем.
– Понятно. Ладно, я не в претензии. Только одно учтите: Сэл Фиделла всегда относился к женщинам с любовью и уважением.
– Договорились, – кивнул Майло.
– Где я был в тот день?.. – начал Фиделла. – А был я в компании «Стар», игрушки и сувенирная продукция, Сан-Педро-стрит, там целый квартал таких оптовиков. И что я там делал? Думал устроиться на работу агентом по продаже этого их китайского дерьма. Они дали официальное объявление о приеме на работу. Я приехал туда, и оказалось, что это подстава. Я так понимаю, им по закону положено давать объявления, чтобы не обвинили в дискриминации. Они там все китайцы, вообще все, китаец на китайце, некоторые и по-английски не говорят. Казалось бы, вот я говорю по-английски, меня и надо брать на работу, да? Хрен там!
– Им был нужен китаец?
– Ну, так прямо они заявить не могли, но это ведь и дураку ясно. Первое, что меня спросили, – говорю ли я по-китайски. Блин, в объявлении об этом нельзя было сказать? Ну, там, свободное владение китайским обязательно…
– Не повезло, – констатировал Майло. – И когда вы там были?
– Дайте вспомнить… собеседование было назначено на одиннадцать. Я приехал заранее, где-то без пятнадцати, они меня промариновали в приемной до полудня, я зашел, пять минут просидел напротив стола, пока этот тип с кем-то болтал по телефону по-китайски. Потом он вежливо улыбается – вас проводят, звонить не надо, мы сами с вами свяжемся и все такое.
– То есть вы освободились вскоре после полудня?
– Ну да.
– А еще раньше, утром? Во сколько вы проснулись?
– Вы это серьезно? Ребята, послушайте, я любил Элизу…
– Мы обязаны задать эти вопросы, Сэл.
– Обязаны вы!.. Вы обязаны отправиться в эту сраную школу и найти тех, кто угрожал Элизе! Она ее просто ненавидела, называла ее… рассадником идиотизма и претенциозности, вот. Если б не деньги, ноги ее там не было бы!
– Мы отправимся в школу, как только закончим с вами. Во сколько вы проснулись?
Фиделла вздохнул.
– Часов в восемь, в полдевятого. Собеседование было в одиннадцать, так что будильник я не ставил. Хотите знать, чем я занимался до пол-одиннадцатого, до отъезда? Интереснейшими делами, ребята! Позавтракал. Посмотрел в записи пару вчерашних передач. «Колеса» – они там строили какого-то монстра из обычного пикапа. И «Судебный исполнитель» – там у одного парня изъяли грузовик вместе с прицепом, вот он матерился!.. Потом принял душ, оделся, поехал в «Стар»… Как китайцы меня кинули, вы уже знаете.
– А после «Стар»?
– Перекусил, – сообщил Фиделла. – «Филиппе» на Аламеде, сэндвич с говядиной по-французски. Вспомнят ли они меня? Да черта с два, там всегда битком народу. Отстоял очередь, съел сэндвич, выпил пива и убрался оттуда к чертовой матери. Что дальше? Время близилось к двум. Поехал опять на Сан-Педро-стрит, посмотреть, куда там еще можно подать на работу. Переписал все конторы без иероглифов на вывесках, которые нашел. Вернулся домой, ясное дело, сел на телефон, с десяток обзвонил. Думаете, что-нибудь вышло? Хрен там, везде – одно и то же. Ах да, я еще и одежных оптовиков в тот день объехал и записал телефоны. Никогда раньше не занимался одеждой, но в этой работе неважно, что продавать, важно как. Думаете, с одеждой что-нибудь вышло? Да тоже хрен.
– Сочувствую, – сказал Майло.
– Это еще почему?
– Черная полоса.
– Ладно, не впервой, – Фиделла отмахнулся. – Хотите меня по-настоящему обрадовать, так найдите убийцу и оставьте меня с ним наедине. Пяти минут хватит.
– Вы уверены, что ее убили?
– В смысле?
– Официального заключения о причине смерти пока нет.
– Вы же сказали, вы из убойного отдела?
– Самоубийствами мы тоже занимаемся.
– Самоубийствами? С чего бы Элизе совершать самоубийство?
– У нее бывали перепады настроения, Сэл. Такое случается даже с сильными людьми.
– У нее не в этом смысле были перепады, – возразил Фиделла.
– Что вы имеете в виду?
– Не в смысле самоубийства. Никогда не слышал от нее ничего подобного.
– Вы ведь не имеете никакого представления о том, что она чувствовала, когда пила, закрывшись в спальне, – вмешался я.
– Ну, это никогда не продолжалось подолгу. А потом возвращалось нормальное настроение.
– Кстати, сколько времени это обычно продолжалось?
– Ну… один день. Назавтра она мне звонила – мол, Сэл, давай пойдем куда-нибудь поужинать.
– А бывало так, чтобы больше одного дня?
– Не знаю; может, иногда два. – Фиделла с хрустом распрямил пальцы. – Ребята, Элиза вовсе не была повернутой, никакое это не самоубийство, вы только время зря тратите. Да я видел ее абсолютно счастливой множество раз! С чего бы ей себя убивать? С деньгами у нее все было в порядке, она даже собиралась переехать в домишко получше…
– Это был ее дом?
– Нет, съемный; она хотела снять что-нибудь поприличнее. И не пила она в тот день ничего, я не видел в ванной никаких бутылок. Главное, лед-то этот хренов тут при чем, вы мне можете ответить?
– Сэл, пока у нас нет ответов, только вопросы, – прервал его Майло. – Давайте опять вернемся к тому дню. После ланча вы объехали район в поисках работы. А потом?
– Я же сказал – сел дома на телефон, но ничего не вышло. Будете проверять мои звонки?
– Если вы не против.
Фиделла уставился на него.
– Ребята, вы серьезно?
– Тут не до шуток, Сэл.
– Ладно, валяйте, проверяйте, мне скрывать нечего.
Майло протянул ему бланк, в котором говорилось, что такой-то не возражает против проверки своего телефона.
– Ну, вы, ребята, даете, – недоверчиво промолвил Фиделла, подписав бланк. – Если вам делать нечего, пожалуйста, занимайтесь ерундой. Я вам сразу скажу, что вы найдете, – десяток телефонных звонков в разные фирмы, один короче другого, мне даже перезвонить попозже никто не предложил.
– Прямо руки опускаются? – посочувствовал я.
– Ничего, рано или поздно что-нибудь найдется.
– Когда вы закончили звонить? – спросил Майло.
– Часов в пять, может, в полшестого. Прогулялся на бульвар Ван-Найс, зашел в бар к Арни Джозефу. Пропустил пару стаканчиков, закусил креветками и всякой ерундой вроде острого гороха и соленого миндаля, телевизор посмотрел. Они, кстати, подтвердят, там меня знают. Только вы не говорите, что я подозреваемый или как там у вас. Не хочу, чтобы на меня косо смотрели.
– Не будем, – с готовностью кивнул Майло.
Фиделла уставился на него с подозрением.
– Что-то же вам придется про меня сказать?
– Скажем, что вы – свидетель. Когда вы ушли из бара?
– Часов около восьми, может, полдевятого. Что потом?.. Пришел домой, сделал сэндвич – анчоусы, помидоры, моцарелла. Несколько раз позвонил Элизе. Она все не отвечала; я тем временем посмотрел еще телевизор, выпил бутылку пива, почистил зубы и прополоскал рот как следует – на случай, если дозвонюсь Элизе, от сыра и анчоусов запах остается. Так и не дозвонился. Думаю, ладно, если что, сама позвонит, как обычно. А потом разволновался, времени-то много прошло. Ну и поехал к ней… Уже часов одиннадцать было.
– То есть большую часть вечера вы провели дома?
– Ну да, смотрел по ящику, как Анджелина и Брэд подбирают себе временный особняк в Малибу, потому что яхта требует ремонта. А куда еще мне было идти?
Фиделла осел в кресле, глаза его подернулись печальной дымкой. Похоже, он, сам того не желая, услышал в своем вопросе метафизический подтекст.
– Идти-то мне теперь некуда… – повторил он.
Когда мы встали, он наливал себе еще текилы.