Facebook, при всем своем росте, имел горизонтальную организационную структуру. В те времена в отделе рекламы было приблизительно три иерархических уровня. На первом, уровне старшего менеджмента, находились те сотрудники, чья жизнь проходила в буре совещаний, от которых они отрывались только ради электронной почты. Эти люди являли собой промежуточное кадровое звено между Цукербергом / Шерил и всеми остальными. Это были Гокул, Боланд, Бадрос и почти все присутствующие в комнате. Затем шли команды инженеров и сотрудников, работавших над продуктами, – они проводили время на инженерном этаже, пытаясь «хакнуть» продукт. Это я и все остальные, кто действительно что-то создавал. И, наконец, сотрудники, которые занимались продажами и операциями, – их набралось бы на небольшую армию. Они обитали в редко посещаемых зданиях кампуса и в международных офисах, посещаемых не чаще. Обитатели нижнего яруса часто являлись как бы лицом Facebook по отношению к внешнему миру и украшали себя замысловатыми титулами, наподобие: «Глава европейского, ближневосточного и африканского подразделения Facebook». Однако они не оказывали сколько-нибудь значимого влияния на то, над каким именно продуктом велись разработки, и занимали свои места больше для вида.
«Ретаргетинг» на языке рекламщиков означает такую практику, когда пользователю показывают рекламу, основываясь на том, какие страницы он просматривал в Сети. В самом примитивном выражении эта мерзкая тактика предполагает, что вам будут показывать рекламу того товара, который вы только что рассматривали на Amazon или любом другом сайте электронной коммерции. На момент описанного здесь совещания таргетинг был более совершенным и не сводился к тому, чтобы просто показывать продукт, который вы уже видели. На самом деле под этим термином понимался механизм предсказания вашего поведения на сайте А в зависимости от того, что вы делали на сайтах B, C и D (а также, возможно, и в офлайновых магазинах).
Одна из редакций этого текста была выгравирована в бронзе на фасаде здания Moody’s в деловой части Манхэттена. Moody’s, кредитно-рейтинговое агентство, чье попустительство или незаконный сговор с банками стали одной из причин кредитного кризиса.
Финансовые инженеры такого типа занимаются математикой гидромеханики или возможностями существования мира непристойной корысти. На Уолл-стрит их сейчас больше, чем мусора. Некоторые сферы финансовой отрасли – например, гипербыстрый мир высокочастотного трейдинга – без них не смогли бы существовать. Самую аутентичную точку зрения на их мир представил основателель команды Goldman по стратегии Эмануэль Дерман в своей книге «Карьера финансового аналитика».
Для любителей сарказма жизнь является бесконечным пиром. Когда в конце 2008 года разразился скандал с Мейдоффом – величайшей финансовой пирамидой в американской истории, – оказалось, что Гуманитарный фонд Эли Визеля инвестировал все свои вклады в Мейдоффа. Элайша, сын Эли и мой босс, был казначеем фонда. Это напоминает мне анекдот о смешанных чувствах, когда видишь, как твоя мачеха падает со скалы на твоем новом Porsche. Досадно, что оказались потеряны деньги, предназначенные на такое благое дело, – но никто не был так достоин этого удара судьбы, как Элайша.
Любитель сарказма, у меня есть еще кое-что для тебя! Новость датируется январем 2016 года. Мой бывший босс РТМ сейчас освобожден под залог и ожидает суда за сексуальное насилие над несовершеннолетними. Он обвиняется в том, что лапал юных девушек в общественном бассейне. Презумпция невиновности, естественно. А мой бывший трейдер, Мэтт Тейлор, уже признан виновным – и ему придется отсидеть свое. Он повел себя как откровенный мошенник и каким-то образом сумел обмануть и систему риска Goldman, и меня, своего подчиненного, присвоив остаток средств на счете в биржевых бумагах и рискуя миллиардами долларов компании, чтобы увеличить размер собственной прибыли и своего ежегодного бонуса. Он уже отсидел в федеральной тюрьме и сейчас руководит фирмой во Флориде, которая занимается чисткой бассейнов. Такая вот прекрасная судьба, мои дорогие коллеги с Уолл-стрит.
Century 21 – это очаровательно ретроградный универмаг-дискаунтер, расположенный слегка к северу от границы финансового округа Манхэттена. Единственным целесообразным для покупки товаром в нем была рубашка Hugo Boss за $40, которую надо было примерять прямо на этаже (булавки были все еще в ткани, а значит, совсем скоро и в вашей коже).
Такеру Кобаяши – крошечный японец, который установил и, возможно, еще сейчас удерживает за собой большинство важных рекордов в отвратительном «спорте по поеданию». Он стал первопроходцем таких техник скоростной еды, как описанное здесь макание. Однажды он за десять минут съел шестьдесят четыре хот-дога в Nathan’s Famous на Кони-Айленде.
А что же произошло с раблезианцем Ричем Розенблюмом, столь выносливым на бургеры? Он со временем стал управляющим директором Goldman Sachs и дорос до того, что стал главным трейдером опционов на нефть. Капитализм всегда вознаграждает подлинный талант.
Zeitgeist, вы уж простите мне такую специфическую ссылку, – это нечто наподобие бара на Татуине из «Звездных войн». От одного похода в туалет там запросто можно подцепить гепатит В. Солнечным воскресным днем здешний пивной сад – лучшее тусовочное место во всем Сан-Франциско. Курить самому не надо – столько человек вокруг дымят травой, что вы словите кайф просто от вдыхания воздуха.
Меня растили с колыбели в кубинском эмигрантском поселении в Майами, но родился я в Южной Калифорнии. За счет этого я в большей степени калифорниец, чем большинство акклиматизировавшихся жителей Кремниевой долины.
CrunchBase – это база данных, содержащая информацию о людях и компаниях Кремниевой долины. Так сказать, «кто есть кто» в долине (если бы я только мог использовать эту фразу, не испытывая рвотных позывов). CrunchBase – дочерний проект TechCrunch (отсюда и название), ежедневной сводки новостей и подборки бульварных сплетен со всего того карнавала, что именуется Кремниевой долиной.
Этот термин, вероятно, был изобретен в 1980-е годы в Microsoft и взят в обращение из рекламы собачьего корма Alpo, в которой Лорн Грин убеждал сомневающуюся, вероятно, публику, что кормит своих собак именно Alpo. Отсюда в долине появился термин, обозначающий, что вы пользуетесь своим же продуктом, – с таким подтекстом, что это обеспечивает продукту кредит доверия.
И еще одна небольшая справка из словаря стартапера. Все продукты условно делятся на две изначальные версии. «Альфа» – это совершенно сырая и (скорее всего) полная багов версия продукта, которую осмелятся тестировать только самые отчаянные (если не сказать слабоумные) клиенты. Таких называют «альфа-покупателями». «Бета» – это тоже начальная версия, но большинство неполадок в ней уже поправлены. Таким образом, «бета-покупатель» – это ранний покупатель, который пользуется все еще не финальной версией программы.
Он сломал мне безымянный палец на левой руке, как раз по последней костяшке. Это типичная травма бейсболистов, также известная как «палец молотком». Позднее, во время перепалок в Adchemy, о которых скоро расскажу, я намеренно сгибал эту фалангу другой рукой, чтобы почувствовать тупую боль от плохо сросшейся кости и вспомнить, против кого я пошел.
Сотрудники, которые покидают компанию до «события ликвидности» наподобие IPO или сделки по приобретению, имеют в своем распоряжении установленный период (обычно девяносто дней) на то, чтобы либо исполнить свой опцион (зачастую по впечатляющей цене), либо потерять полученную компенсационную выплату независимо от того, как долго они проработали в компании. О трудоустройстве в стартапах следует думать так: в обмен на свой труд и время вы зарабатываете право инвестировать в компанию при той цене акций, которая была актуальна на последнем раунде привлечения средств, – точно так же, как поступали по отношению к компании ее изначальные венчурные капиталисты. Такова реальная компенсация, которую вы получаете. Много бывших сотрудников агонизируют над решением, выложить кучу денег или нет. Если вы не инвестируете в компанию с самого начала, а просто работаете на нее – выставляете себя дураком, так как денежная компенсация в стартапах, как правило, прискорбно ниже среднерыночной.
Своим названием Y Combinator обязан типу функций из занудного мира формальной математической логики. Выражаясь вольно, это разновидность рекурсивной функции – то есть такая функция аргумента, которая в своей записи содержит себя же. Насколько я понимаю, Пол Грэм заложил в название Y Combinator такой смысл, что этот стартап призван генерировать еще больше стартапов – так и произошло на самом деле.
В 2010 году на проекте было около 30 участников, в 2015-м уже почти 100.
У мирного населения слово «хакнуть» означает нелегально взломать компьютерную систему и накуролесить в ней. У технических специалистов это значение слова «хакнуть» является второстепенным. Главное же значение – это «разрабатывать системы и программное обеспечение», но с оттенком «состряпать наспех», а не «продемонстрировать тонкое мастерство исполнения». «Я хакнул старый Windows, чтобы запустить Apple OS X», – может сказать хакер о каком-нибудь особенно интересном клудже. Клудж, как вы понимаете, – это частный случай хакинга.
Венчурные капиталисты – это игроки в казино стартапов. Они финансируют стартапы с самых ранних стадий, когда инвестиции сопоставимы по объему со стоимостью новой машины или даже меньше, и до самых последних, когда раунды размещения ценных бумаг вбирают в себя сотни миллионов долларов.